Я никогда раньше не интересовалась живописью настолько, чтобы посещать подобные выставки, но сейчас окунулась в волшебную атмосферу красок и таланта Евгения с головой. Невероятно достоверно прорисованные полутона и тени, потрясающе яркие краски и что самое удивительное, по крайней мере для меня, – фантастическая передача движения. Герои, живущие в его полотнах, не замирали, а именно двигались. Там небрежный взмах рукой, здесь вальяжная поза на диване – они не были статичны, в это верилось.
Но больше всех остальных меня привлек пейзаж. Едва занимающийся рассвет у берега реки, где на заднем фоне величественно вздымались верхушки заснеженных гор. У берега – деревушка в предрассветном тумане, на реке – одинокая лодка с рыбаком, а меж гор, чьи склоны едва-едва начинала золотить заря – обещание нового дня. Ещё робкое, сонное, только-только рожденное, но уже осознанное. Пройдёт всего несколько минут и это чудное мгновение сменится обычным будничным утром, а затем и днем, но пока в этом сюжете намного больше волшебства, чем во всех остальных картинах этого зала.
Одним словом – я уже фанат Евгения!
- Какая безвкусица, - категорично и чересчур громко отозвался о картине кто-то неподалеку. – Вовочка, ты зачем меня сюда привел? Я просила развлечь меня, а не усыпить! Мазня мазнёй! Где мой сок? Нет, скажи мне! Где мой томатный сок?! Ах, какая жара, где кондиционер? Почему в этой халупе нет кондиционера?
Первым моим порывом был категоричный игнор, ведь я пришла на выставку не за тем, чтобы слушать истерики недовольных посетителей, но спустя минуту визгливых воплей обо всём подряд: от сока, до очередного витка причитаний, что Вовочка пьет её кровь, я не выдержала и обернулась. Сразу не увидела источник негатива, но стоило выглянуть из-за дальней ко входу колонны, куда мы забрели с Самаэлем, как всё встало на свои места.
Парочка, с которой мы столкнулись на улице, умудрилась посетить ту же выставку, что и мы, и теперь «мадам-попугай» своими нелепыми претензиями привлекала к себе повышенное внимание посетителей, ведущих себя намного более скромно и прилично. Она переходила от картины к картине, уничижающе отзываясь о каждой, причем настолько разнообразными фразами, что можно было лишь позавидовать её богатой фантазии. Которая, увы, работала лишь в негативном ключе.
Дама всё шла и шла, разоряясь о примитивизме и безвкусице, умудрившись обратить на себя внимание и самого художника, но уходить не торопилась и постепенно приближалась к нам.
И наконец дошла.
Я уже открыла рот, чтобы высказать хамке всё, что думаю о ней и ей подобных, но меня как всегда опередил Самаэль, тоже обернувшийся к источнику шума.
- Вы всё-таки пришли за трепанацией? – вместо приветствия зловеще поинтересовался ангел, делая шаг вперед, небрежным движением откидывая в сторону полу плаща и являя всеобщим взглядам висящий на поясе кинжал. – Я к вашим услугам.
Несмотря на грузность, выпитую Вовочкой кровь и уставшие ноженьки – бегала мадам быстро. Даже ветерок, кажется, поднялся. Лишь громыхнула входная дверь, да жалобно улыбнулся нам тот самый Вовочка, а хамки уже и след простыл.
Решено. Хочу стать Ангелом Смерти! Интересно, это вообще реально?
Небольшой осадок от бесцеремонных высказываний женщины читался на лицах всех присутствующих, как и искреннее любопытство во взглядах на ангела, но прошло всего несколько минут и посетители вернулись к тому, зачем пришли: к приятному времяпрепровождению, обсуждению картин, художника и своих предпочтений. Рада бы тоже обсудить, но постеснялась, не зная, как всего лишь словами выразить всю ту гамму восхитительных эмоций, которые меня захватили.
Это было красиво. Настолько красиво, что я почти решилась на приобретение приглянувшегося пейзажа и теперь задумчиво покусывала губу, не представляя, у кого узнать цену и продается ли картина в принципе.
- Извините, не помешаю? – меня легонько тронули за руку. – Здравствуйте.
Ошалело сморгнув, признала в подошедшем мужчине самого художника и моментально стушевалась. Я уже успела причислить Евгения к звездам бомонда и теперь не могла поверить, что он стоит рядом и обращается ко мне. Вот так запросто!
Но сдержанный и невозмутимый Самаэль, с которого я решила брать пример, стоял рядом и я взяла себя в руки.
- Здравствуйте, не помешаете. Наоборот, я очень рада вашему обществу. Правда немного не верю своим глазам… - смущение всё равно взяло верх и я немного неестественно рассмеялась, безуспешно скрывая нервозность. – У вас потрясающий талант!
- Благодарю, - немного нескладный угловатый и растрепанный русоволосый мужчина лет тридцати польщено улыбнулся и чуть покраснел. – Я… Я подошел вас поблагодарить. Та посетительница в ярком сарафане – она едва не разрушила теплую атмосферу вечера.
- Вы немного не по адресу, - я тоже улыбнулась и указала на ангела. – Вот ваш спаситель. Всего несколько слов по существу и все недоброжелатели повержены.
- Да. О… - растерянно пробормотал Евгений, и его взгляд заметался по лицу и фигуре Самаэля, небрежно кивнувшего на поправку. – Спасибо вам.
- Не стоит, - величественно ответил блондин. – Ваше творчество достойно похвалы. Не придавайте словам завистников большого значения. В вас есть божественная искра, а завистники… Их удел очернять то, что сияет. Бойтесь равнодушия, а не внимания.
На Евгения было приятно и капельку смешно смотреть - с каждым словом, каждой похвалой плечи художника распрямлялись, лицо одухотворялось, а во взгляде появлялась уверенность
Вот умеет же Самаэль найти нужные и правильные слова и подбодрить! Да он вообще всё умеет!
- Спасибо! – Евгений воодушевленно протянул ангелу сразу две руки и даже не побрезговал пожать руку, затянутую в перчатку. – Не представляете, как я рад, что на свете есть такие люди, как вы! Добрые, отзывчивые. Скажите, вам самим понравилось ли что-нибудь из моих полотен? Только честно.
Художник смотрел так требовательно, так умильно, что я против воли нашла взглядом пейзаж. Наверное, дорогой…
Самаэль всё молчал, явно раздумывая над ответом и Евгений обратился ко мне.
- А вам? Извините, не знаю вашего имени.
- Ольга.
- Светлая? - неожиданно радостно выдал Евгений, а когда я недоуменно сморгнула, поторопился объяснить. – Кроме живописи я немного интересуюсь историей, эзотерикой и последним моим увлечением стало происхождение имен. Ваше имя имеет скандинавские корни и может быть переведено, как «светлая» или «священная». Вам идет.
И смутился.
Неловкость почувствовала и я, поэтому поторопилась перевести тему, указав на полюбившуюся картину.
- Мне приглянулась она. Скажите, вы продаете картины?
- Эту? О, нет, - со смехом покачал головой Евгений, потирая лоб, словно застеснялся. – Это одна из первых моих работ и если честно, я вообще не представляю, как она здесь оказалась! Но знаете…
Я подверглась тщательному осмотру, а затем и Самаэль. На лице Евгения невероятно ярко отражалась внутренняя борьба, казалось, ему очень хочется что-то сказать, но при этом ему жутко стеснительно. Но вот художник решился и снова посмотрел на меня.
- Ваша пара невероятно фактурна и если вы позволите мне написать ваш групповой портрет, то я… Я вам её подарю!
Ого!
Первые секунды я оказалась шокирована настолько, что просто стояла и счастливыми глазами смотрела на взъерошенного и явно смущенного своим смелым предложением Евгения. Мне картину? В дар? Ещё и в модели? Господи…
Да я сейчас завизжу от счастья!
- К сожалению… - В чувство меня привел прохладный ответ спутника. Да так, словно ведро ледяной воды на меня вылили. – Это невозможно.
Как и я Евгений тоже откровенно расстроился – по лицу проскользнула досада, взгляд потух, а плечи капельку, но поникли. Я же вообще была готова разрыдаться. Никогда не понимала тех, кто пускал слезу и устраивал истерики по любому поводу, но сейчас я была близка к этому как никогда.
А Самаэль, не обращая внимания на нашу реакцию, важно добавил.
- Я не смогу послужить вам моделью по ряду личных причин, чего нельзя сказать об Ольге Андреевне. Думаю, её портрет украсит вашу галерею, как ничто иное. Мы можем подъехать в вашу мастерскую завтра утром. Вас устроит?
Нет, я его точно когда-нибудь ударю!
- Завтра? – на живом лице Евгения вновь шла борьба желания и возможностей, но на этот раз ему потребовалось всего пять секунд, чтобы принять решение. – Договорились. Оля, картина ваша!
От переизбытка чувств я едва не бросилась ему на шею, но быстро сообразила, что и так наша троица в центре внимания всех близ стоящих и просто с чувством прошептала спасибо, вложив в одно-единственное слово всё то, что сейчас чувствовала.
Меня переполняла эйфория.
Пока снимали и заворачивали картину, пока более детально договаривались о завтрашней встрече и том, что мне стоит надеть – прошло около часа. Накал эмоций немного спал, но всё равно меня обуревало столько всевозможных эмоций, что я постоянно глупо хихикала, отвечала невпопад, нервно одергивала подол и мяла пальцы.
Но вот – картина вручена Самаэлю, мне достались неловкие, но искренние прощальные объятия и мы отправились домой. Пока спускались по лестнице – ангел умудрился куда-то спрятать картину, а на мой вопрос, куда именно, неохотно ответил, что в иное измерение.
Естественно, я ничего не поняла, но главное уяснила – подарок в безопасности и как только мы приедем домой, мне его вернут в целости и сохранности. К подъезду мы подъехали без двух минут девять и практически сразу рядом с нами остановилась машина службы доставки. Бойкий курьер, лихо выскочивший из-за руля, буквально вытянулся в струнку перед Самаэлем и доложил:
- Ваш заказ доставлен! Разрешите заносить?
От ангела парню достался небрежный кивок, и не прошло и пятнадцати минут, как вся прихожая в квартире оказалась завалена коробками и пакетами. В момент, когда за курьером окончательно закрылась дверь (парню пришлось делать шесть ходок), я больше всего переживала о том, куда всё это буду класть и развешивать.
- А теперь потрудитесь мне объяснить, что происходит, - мама, вышедшая на шум из своей комнаты, грозно наставила на ангела палец. – Что за произвол?!
- В плане? – с ленивой усмешкой уточнил блондин.
- Откуда все эти вещи? Зачем они куплены и самое главное – на чьи деньги?
- Вещи из магазина, куплены для твоей дочери, на мои деньги, - усмешка стала шире. – Не вижу причин для паники. Разве тебе не нравится то, что мы сотворили?
И многозначительно кивнул на меня.
- Мне… - мама недовольно поджала губы, забавно засопела и через пару минут пристального осмотра поморщилась, но согласилась. – Мне нравится.
И тут же пошла в наступление.
- Но зачем? Зачем так радикально? Это… Это слишком!
- Слишком что? – вопрос от ангела прозвучал так вкрадчиво, что мне почудились в вопросе и зловещие нотки.
- Всё слишком! – нервно выкрикнула мама и, сжав пальцы в кулаки, беспомощно посмотрела на меня. – Оль… Ну скажи… Скажи ему!
Что именно я должна сказать – я не понимала. Если уж на то пошло, то я вообще ничего не понимала. Ни маминой истерики, ни угрожающей реакции Самаэля. Опять разговор о том, что знают только они?
- Мам, мне нравится то, как я меняюсь, - я твердо посмотрела в хмурые мамины глаза. – И если тебе есть что сказать – скажи. Только прямо, без увиливаний. А если не можешь или не хочешь, то… То лучше не мешай.
Мои слова прозвучали ровно, но эффект от них был сродни взорвавшейся бомбы.
- Оля… - мама побледнела, прижала пальцы к губам, в её глазах заблестели слёзы и промелькнула боль.
Но отступать я не собиралась. Да, это больно, и мне тоже, но это необходимо. Ей уже давно пора понять, что я выросла и имею собственное мнение. Никто не мешает ей объяснить и помочь, но мешать без причины я не позволю.
Сколько мы так стояли – не знаю. Но в какой-то момент с кухни донеслись знакомые ароматы свежезаваренного брусничного чая и оттуда же приказным тоном донеслось.
- Дамы, чай готов!
А как только мы дошли до кухни, последовал ещё один категоричный приказ.
- Садимся за стол переговоров и никто никуда не идет, пока в отдельно взятой ячейке общества вновь не наступит мир и взаимопонимание. Мне ещё семенные дрязги разгребать не хватало… Марго, ты начинаешь.
Начать сразу не получилось. Не сговариваясь, мы обе предпочли сначала выпить чай, немного посидеть в тишине и лишь затем мама подняла на меня грустный взгляд.
- Оль, прости. Я не права, ты имеешь полное право жить так, как тебе хочется. Меняться так, как тебе нравится. Просто… Я переживаю. В мире столько опасностей и соблазнов, а ты у меня такая добрая и… И глупенькая…
Я усмехнулась, а мама протянула руку и накрыла ладонью мои пальцы.
- Я знаю. Ты думаешь, что уже достаточно взрослая и знаешь, как лучше, но…
Замолчала, вздохнула, отвела взгляд и нервно пожала плечами.
- А может так и надо. Извини за это. За всё это. Мне казалось, что я всё делаю правильно, но видимо что-то я всё-таки упустила. Я пойду, не буду мешать. Меня завтра дома не будет, уроки. Отдыхайте, развлекайтесь.
- Мам! – я перехватила её руку, когда мама начала подниматься. – Перестань! То, что я хочу изменить свою жизнь, совсем не значит, что я больше тебя не люблю и не уважаю. Я просто хочу чуть больше свободы. А ещё я хочу знать, что ты меня поддержишь. Ты ведь… ты ведь поддержишь меня?
- Конечно, - сделав несколько шагов, мама встала рядом и обняла меня за шею. – Я всегда тебя поддержу, что бы ни случилось. Прости за эту вспышку, это всё от переживаний. К тому же с тобой рядом Самаэль, а это лучший гарант спокойствия.
Мама ушла, а я уже не находила в себе сил встать и чем-то заниматься. Ни раскладыванием новых вещей на полки, ни тем более сборами в ночной клуб. Переживания, нервы… Как вы мне надоели! Почему нельзя сделать так, чтобы всё прошло без подобных встрясок?
- Кофейку для бодрости? – подал голос ангел, расположившийся у окна. – Лучше с коньячком. Рекомендую.
- Да, как скажете, - немного вымученно улыбнулась я, мысленно приказывая себе собраться.
План обязан исполняться.
После двух кружек кофе с львиной долей коньяка, а может и ещё чего, ведь его варил Самаэль, мир вновь потеплел и посветлел. Мы перебрались в мою спальню, где всего двумя скупыми ударами был вбит гвоздик и повешена картина. После этого великого дела Самаэль ловким движением выудил из горы пакетов нужные и подвинул в мою сторону, продолжив споро разбирать и раскладывать остальное, при этом бессовестно скидывая с полок старые вещи. Мне же досталось новое белье, сочно-лазурное платье и босоножки в тон. Молча взяла, ушла в ванную, быстро переоделась и вернулась, даже и не подумав перечить или что-то уточнять.
Несмотря на две поездки на мотоцикле в шлеме, моя прическа до сих пор пребывала в идеальном состоянии, и мне оставалось лишь капельку подправить макияж, в основном губы. Для них я выбрала стойкую помаду с ягодным названием «морозная вишня», и не прогадала – цвет идеально подошел к платью. Оставался всего один маленький нюанс – предупредить маму, что мы уходим на неопределенный срок, но и это прошло без проволочек.
Лишь на улице я выдохнула охватившее меня напряжение и спросила.
- Какой клуб вы для нас выбрали?
- Очень уютный, вам понравится. Как вы относитесь к джазу?
Но больше всех остальных меня привлек пейзаж. Едва занимающийся рассвет у берега реки, где на заднем фоне величественно вздымались верхушки заснеженных гор. У берега – деревушка в предрассветном тумане, на реке – одинокая лодка с рыбаком, а меж гор, чьи склоны едва-едва начинала золотить заря – обещание нового дня. Ещё робкое, сонное, только-только рожденное, но уже осознанное. Пройдёт всего несколько минут и это чудное мгновение сменится обычным будничным утром, а затем и днем, но пока в этом сюжете намного больше волшебства, чем во всех остальных картинах этого зала.
Одним словом – я уже фанат Евгения!
- Какая безвкусица, - категорично и чересчур громко отозвался о картине кто-то неподалеку. – Вовочка, ты зачем меня сюда привел? Я просила развлечь меня, а не усыпить! Мазня мазнёй! Где мой сок? Нет, скажи мне! Где мой томатный сок?! Ах, какая жара, где кондиционер? Почему в этой халупе нет кондиционера?
Первым моим порывом был категоричный игнор, ведь я пришла на выставку не за тем, чтобы слушать истерики недовольных посетителей, но спустя минуту визгливых воплей обо всём подряд: от сока, до очередного витка причитаний, что Вовочка пьет её кровь, я не выдержала и обернулась. Сразу не увидела источник негатива, но стоило выглянуть из-за дальней ко входу колонны, куда мы забрели с Самаэлем, как всё встало на свои места.
Парочка, с которой мы столкнулись на улице, умудрилась посетить ту же выставку, что и мы, и теперь «мадам-попугай» своими нелепыми претензиями привлекала к себе повышенное внимание посетителей, ведущих себя намного более скромно и прилично. Она переходила от картины к картине, уничижающе отзываясь о каждой, причем настолько разнообразными фразами, что можно было лишь позавидовать её богатой фантазии. Которая, увы, работала лишь в негативном ключе.
Дама всё шла и шла, разоряясь о примитивизме и безвкусице, умудрившись обратить на себя внимание и самого художника, но уходить не торопилась и постепенно приближалась к нам.
И наконец дошла.
Я уже открыла рот, чтобы высказать хамке всё, что думаю о ней и ей подобных, но меня как всегда опередил Самаэль, тоже обернувшийся к источнику шума.
- Вы всё-таки пришли за трепанацией? – вместо приветствия зловеще поинтересовался ангел, делая шаг вперед, небрежным движением откидывая в сторону полу плаща и являя всеобщим взглядам висящий на поясе кинжал. – Я к вашим услугам.
Несмотря на грузность, выпитую Вовочкой кровь и уставшие ноженьки – бегала мадам быстро. Даже ветерок, кажется, поднялся. Лишь громыхнула входная дверь, да жалобно улыбнулся нам тот самый Вовочка, а хамки уже и след простыл.
Решено. Хочу стать Ангелом Смерти! Интересно, это вообще реально?
Небольшой осадок от бесцеремонных высказываний женщины читался на лицах всех присутствующих, как и искреннее любопытство во взглядах на ангела, но прошло всего несколько минут и посетители вернулись к тому, зачем пришли: к приятному времяпрепровождению, обсуждению картин, художника и своих предпочтений. Рада бы тоже обсудить, но постеснялась, не зная, как всего лишь словами выразить всю ту гамму восхитительных эмоций, которые меня захватили.
Это было красиво. Настолько красиво, что я почти решилась на приобретение приглянувшегося пейзажа и теперь задумчиво покусывала губу, не представляя, у кого узнать цену и продается ли картина в принципе.
- Извините, не помешаю? – меня легонько тронули за руку. – Здравствуйте.
Ошалело сморгнув, признала в подошедшем мужчине самого художника и моментально стушевалась. Я уже успела причислить Евгения к звездам бомонда и теперь не могла поверить, что он стоит рядом и обращается ко мне. Вот так запросто!
Но сдержанный и невозмутимый Самаэль, с которого я решила брать пример, стоял рядом и я взяла себя в руки.
- Здравствуйте, не помешаете. Наоборот, я очень рада вашему обществу. Правда немного не верю своим глазам… - смущение всё равно взяло верх и я немного неестественно рассмеялась, безуспешно скрывая нервозность. – У вас потрясающий талант!
- Благодарю, - немного нескладный угловатый и растрепанный русоволосый мужчина лет тридцати польщено улыбнулся и чуть покраснел. – Я… Я подошел вас поблагодарить. Та посетительница в ярком сарафане – она едва не разрушила теплую атмосферу вечера.
- Вы немного не по адресу, - я тоже улыбнулась и указала на ангела. – Вот ваш спаситель. Всего несколько слов по существу и все недоброжелатели повержены.
- Да. О… - растерянно пробормотал Евгений, и его взгляд заметался по лицу и фигуре Самаэля, небрежно кивнувшего на поправку. – Спасибо вам.
- Не стоит, - величественно ответил блондин. – Ваше творчество достойно похвалы. Не придавайте словам завистников большого значения. В вас есть божественная искра, а завистники… Их удел очернять то, что сияет. Бойтесь равнодушия, а не внимания.
На Евгения было приятно и капельку смешно смотреть - с каждым словом, каждой похвалой плечи художника распрямлялись, лицо одухотворялось, а во взгляде появлялась уверенность
Вот умеет же Самаэль найти нужные и правильные слова и подбодрить! Да он вообще всё умеет!
- Спасибо! – Евгений воодушевленно протянул ангелу сразу две руки и даже не побрезговал пожать руку, затянутую в перчатку. – Не представляете, как я рад, что на свете есть такие люди, как вы! Добрые, отзывчивые. Скажите, вам самим понравилось ли что-нибудь из моих полотен? Только честно.
Художник смотрел так требовательно, так умильно, что я против воли нашла взглядом пейзаж. Наверное, дорогой…
Самаэль всё молчал, явно раздумывая над ответом и Евгений обратился ко мне.
- А вам? Извините, не знаю вашего имени.
- Ольга.
- Светлая? - неожиданно радостно выдал Евгений, а когда я недоуменно сморгнула, поторопился объяснить. – Кроме живописи я немного интересуюсь историей, эзотерикой и последним моим увлечением стало происхождение имен. Ваше имя имеет скандинавские корни и может быть переведено, как «светлая» или «священная». Вам идет.
И смутился.
Неловкость почувствовала и я, поэтому поторопилась перевести тему, указав на полюбившуюся картину.
- Мне приглянулась она. Скажите, вы продаете картины?
- Эту? О, нет, - со смехом покачал головой Евгений, потирая лоб, словно застеснялся. – Это одна из первых моих работ и если честно, я вообще не представляю, как она здесь оказалась! Но знаете…
Я подверглась тщательному осмотру, а затем и Самаэль. На лице Евгения невероятно ярко отражалась внутренняя борьба, казалось, ему очень хочется что-то сказать, но при этом ему жутко стеснительно. Но вот художник решился и снова посмотрел на меня.
- Ваша пара невероятно фактурна и если вы позволите мне написать ваш групповой портрет, то я… Я вам её подарю!
Ого!
Первые секунды я оказалась шокирована настолько, что просто стояла и счастливыми глазами смотрела на взъерошенного и явно смущенного своим смелым предложением Евгения. Мне картину? В дар? Ещё и в модели? Господи…
Да я сейчас завизжу от счастья!
- К сожалению… - В чувство меня привел прохладный ответ спутника. Да так, словно ведро ледяной воды на меня вылили. – Это невозможно.
Как и я Евгений тоже откровенно расстроился – по лицу проскользнула досада, взгляд потух, а плечи капельку, но поникли. Я же вообще была готова разрыдаться. Никогда не понимала тех, кто пускал слезу и устраивал истерики по любому поводу, но сейчас я была близка к этому как никогда.
А Самаэль, не обращая внимания на нашу реакцию, важно добавил.
- Я не смогу послужить вам моделью по ряду личных причин, чего нельзя сказать об Ольге Андреевне. Думаю, её портрет украсит вашу галерею, как ничто иное. Мы можем подъехать в вашу мастерскую завтра утром. Вас устроит?
Нет, я его точно когда-нибудь ударю!
- Завтра? – на живом лице Евгения вновь шла борьба желания и возможностей, но на этот раз ему потребовалось всего пять секунд, чтобы принять решение. – Договорились. Оля, картина ваша!
От переизбытка чувств я едва не бросилась ему на шею, но быстро сообразила, что и так наша троица в центре внимания всех близ стоящих и просто с чувством прошептала спасибо, вложив в одно-единственное слово всё то, что сейчас чувствовала.
Меня переполняла эйфория.
Пока снимали и заворачивали картину, пока более детально договаривались о завтрашней встрече и том, что мне стоит надеть – прошло около часа. Накал эмоций немного спал, но всё равно меня обуревало столько всевозможных эмоций, что я постоянно глупо хихикала, отвечала невпопад, нервно одергивала подол и мяла пальцы.
Но вот – картина вручена Самаэлю, мне достались неловкие, но искренние прощальные объятия и мы отправились домой. Пока спускались по лестнице – ангел умудрился куда-то спрятать картину, а на мой вопрос, куда именно, неохотно ответил, что в иное измерение.
Естественно, я ничего не поняла, но главное уяснила – подарок в безопасности и как только мы приедем домой, мне его вернут в целости и сохранности. К подъезду мы подъехали без двух минут девять и практически сразу рядом с нами остановилась машина службы доставки. Бойкий курьер, лихо выскочивший из-за руля, буквально вытянулся в струнку перед Самаэлем и доложил:
- Ваш заказ доставлен! Разрешите заносить?
От ангела парню достался небрежный кивок, и не прошло и пятнадцати минут, как вся прихожая в квартире оказалась завалена коробками и пакетами. В момент, когда за курьером окончательно закрылась дверь (парню пришлось делать шесть ходок), я больше всего переживала о том, куда всё это буду класть и развешивать.
- А теперь потрудитесь мне объяснить, что происходит, - мама, вышедшая на шум из своей комнаты, грозно наставила на ангела палец. – Что за произвол?!
- В плане? – с ленивой усмешкой уточнил блондин.
- Откуда все эти вещи? Зачем они куплены и самое главное – на чьи деньги?
- Вещи из магазина, куплены для твоей дочери, на мои деньги, - усмешка стала шире. – Не вижу причин для паники. Разве тебе не нравится то, что мы сотворили?
И многозначительно кивнул на меня.
- Мне… - мама недовольно поджала губы, забавно засопела и через пару минут пристального осмотра поморщилась, но согласилась. – Мне нравится.
И тут же пошла в наступление.
- Но зачем? Зачем так радикально? Это… Это слишком!
- Слишком что? – вопрос от ангела прозвучал так вкрадчиво, что мне почудились в вопросе и зловещие нотки.
- Всё слишком! – нервно выкрикнула мама и, сжав пальцы в кулаки, беспомощно посмотрела на меня. – Оль… Ну скажи… Скажи ему!
Что именно я должна сказать – я не понимала. Если уж на то пошло, то я вообще ничего не понимала. Ни маминой истерики, ни угрожающей реакции Самаэля. Опять разговор о том, что знают только они?
- Мам, мне нравится то, как я меняюсь, - я твердо посмотрела в хмурые мамины глаза. – И если тебе есть что сказать – скажи. Только прямо, без увиливаний. А если не можешь или не хочешь, то… То лучше не мешай.
Мои слова прозвучали ровно, но эффект от них был сродни взорвавшейся бомбы.
- Оля… - мама побледнела, прижала пальцы к губам, в её глазах заблестели слёзы и промелькнула боль.
Но отступать я не собиралась. Да, это больно, и мне тоже, но это необходимо. Ей уже давно пора понять, что я выросла и имею собственное мнение. Никто не мешает ей объяснить и помочь, но мешать без причины я не позволю.
Сколько мы так стояли – не знаю. Но в какой-то момент с кухни донеслись знакомые ароматы свежезаваренного брусничного чая и оттуда же приказным тоном донеслось.
- Дамы, чай готов!
А как только мы дошли до кухни, последовал ещё один категоричный приказ.
- Садимся за стол переговоров и никто никуда не идет, пока в отдельно взятой ячейке общества вновь не наступит мир и взаимопонимание. Мне ещё семенные дрязги разгребать не хватало… Марго, ты начинаешь.
Начать сразу не получилось. Не сговариваясь, мы обе предпочли сначала выпить чай, немного посидеть в тишине и лишь затем мама подняла на меня грустный взгляд.
- Оль, прости. Я не права, ты имеешь полное право жить так, как тебе хочется. Меняться так, как тебе нравится. Просто… Я переживаю. В мире столько опасностей и соблазнов, а ты у меня такая добрая и… И глупенькая…
Я усмехнулась, а мама протянула руку и накрыла ладонью мои пальцы.
- Я знаю. Ты думаешь, что уже достаточно взрослая и знаешь, как лучше, но…
Замолчала, вздохнула, отвела взгляд и нервно пожала плечами.
- А может так и надо. Извини за это. За всё это. Мне казалось, что я всё делаю правильно, но видимо что-то я всё-таки упустила. Я пойду, не буду мешать. Меня завтра дома не будет, уроки. Отдыхайте, развлекайтесь.
- Мам! – я перехватила её руку, когда мама начала подниматься. – Перестань! То, что я хочу изменить свою жизнь, совсем не значит, что я больше тебя не люблю и не уважаю. Я просто хочу чуть больше свободы. А ещё я хочу знать, что ты меня поддержишь. Ты ведь… ты ведь поддержишь меня?
- Конечно, - сделав несколько шагов, мама встала рядом и обняла меня за шею. – Я всегда тебя поддержу, что бы ни случилось. Прости за эту вспышку, это всё от переживаний. К тому же с тобой рядом Самаэль, а это лучший гарант спокойствия.
Мама ушла, а я уже не находила в себе сил встать и чем-то заниматься. Ни раскладыванием новых вещей на полки, ни тем более сборами в ночной клуб. Переживания, нервы… Как вы мне надоели! Почему нельзя сделать так, чтобы всё прошло без подобных встрясок?
- Кофейку для бодрости? – подал голос ангел, расположившийся у окна. – Лучше с коньячком. Рекомендую.
- Да, как скажете, - немного вымученно улыбнулась я, мысленно приказывая себе собраться.
План обязан исполняться.
После двух кружек кофе с львиной долей коньяка, а может и ещё чего, ведь его варил Самаэль, мир вновь потеплел и посветлел. Мы перебрались в мою спальню, где всего двумя скупыми ударами был вбит гвоздик и повешена картина. После этого великого дела Самаэль ловким движением выудил из горы пакетов нужные и подвинул в мою сторону, продолжив споро разбирать и раскладывать остальное, при этом бессовестно скидывая с полок старые вещи. Мне же досталось новое белье, сочно-лазурное платье и босоножки в тон. Молча взяла, ушла в ванную, быстро переоделась и вернулась, даже и не подумав перечить или что-то уточнять.
Несмотря на две поездки на мотоцикле в шлеме, моя прическа до сих пор пребывала в идеальном состоянии, и мне оставалось лишь капельку подправить макияж, в основном губы. Для них я выбрала стойкую помаду с ягодным названием «морозная вишня», и не прогадала – цвет идеально подошел к платью. Оставался всего один маленький нюанс – предупредить маму, что мы уходим на неопределенный срок, но и это прошло без проволочек.
Лишь на улице я выдохнула охватившее меня напряжение и спросила.
- Какой клуб вы для нас выбрали?
- Очень уютный, вам понравится. Как вы относитесь к джазу?
