Выруливая с кладбища на трассу, я прикидывала дальнейший план действий. До того, как стало ясно, что моё тело успели забрать, я планировала его перезахоронить, что не составляло проблемы в пределах кладбища, но сейчас... Сейчас дело осложнялось тем, что в морге это будет довольно сложно провернуть. Значит, придется везти тело обратно и как вывод — необходимо освободить багажник от многочисленных пакетов с вещами и продуктами. То есть первым пунктом идет поиск места, куда мы всё это выгрузим.
       Задумчиво кивнув своим мыслям, я уверенно повернула по дороге направо, не доезжая до города пары километров. Бабушкина дача, о которой не знал никто, и куда я ездила после её смерти не чаще пары раз в году, была не самым идеальным местом для осенней ночевки, но на поиски свободного места в придорожных многочисленных "отелях" времени не было. Да и сомневалась я, что они ещё не под контролем господина Мрачнова. Слишком уж рьяно он взялся за мои поиски. Не к добру.
       — Мальчики, давайте скоренько, — остановившись перед деревянными воротами, я кивнула практикантам на пакеты. — Выгружаемся и едем дальше.
       Мужчины спорить не стали, что меня не удивило. По их предыдущему поведению совсем несложно было догадаться, что они преследуют какие-то свои, пока неведомые мне цели, и ради этого стали моими добровольными слугами. Это не страшило, нет... Скорее немного злило и раздражало.
       Это какую же мне цену придется заплатить за такой подарок? Пока шли одни бонусы, но я уже давно поняла, что только белых полос в жизни не бывает. Только лишь желание пройти практику и познакомиться с миром людей моих практикантов не оправдывало.
       Домик был маленьким, с печным отоплением, но добротным и основательным. За лето ничего не произошло, так что быстро пробежавшись через прихожую по комнате на мансарду, я убедилась, что всё на своих местах, включила холодильник в розетку и вернулась на улицу к ребятам, которые послушно освобождали багажник.
       Пакеты с одеждой были убраны в свободный угол, продукты в холодильник, пара лопат из кладовки перекочевали в багажник, как и кусок брезента, и мы вновь погрузились в машину, чтобы отправиться прямиком в морг.
       Ночной город радовал пустыми улицами и зелеными светофорами. Планируя свои будущие шаги на ближайшие часы, я тихо подмурлыкивала играющей по радио песне, параллельно погружаясь в легкий транс. Очередная попсовая песенка, я даже не знала слов, слушая лишь мелодию и думая о своём.
       Не доехав до шлагбаума с десяток метров, я свернула ближе к обочине, заглушила мотор и одним кивком скомандовала практикантом на выход. В этом морге я бывала пару раз, так что прекрасно знала, куда идти и понимала, что не стоит светить машиной перед видеокамерами, которых в последнее время понатыкали везде, где можно и нельзя.
       Не став искушать судьбу, я подошла к невысокому забору, очередной раз порадовалась, что в балетках и уверенно взялась руками за удобные выступы. Давно я не практиковалась... но как говорится, опыт не пропьёшь.
       Через забор мы перелезли быстро и без потерь, а затем отправились ко входу в морг самыми густыми тенями.
       У дверей нас ждал очередной неприятный сюрприз — несколько машин с неоднозначными номерными знаками. Это как же они все переполошились, что время уже к одиннадцати вечера, а морг до сих пор не закрыт, а наоборот полон народу?
       Замерев у машин на пару секунд, я помедлила... А затем зло усмехнулась. Отступать не в моих правилах, тем более я не одна, а с демоном, который вырубит любого, кто встанет на нашем пути. В данной ситуации я бы заменила Гену ещё одним Легионером, но чего нет, того нет.
       — Гена, солнышко, идёшь последним и не лезешь под руку, — тихо раздав указания, я шагнула к двери, подняла голову, надменно улыбнулась, глядя прямо в черный глазок видеокамеры, и одними губами произнесла: "Я вернулась". Пускай поседеет ещё кто-нибудь, мне не жалко.
       Путь по коридорам морга был недолгим, но весьма извилистым. Одна запертая дверь, вторая... И приглушенные голоса из кабинета для исследований и вскрытия. Стучать я не стала, зашла, как к себе домой и жизнерадостно поприветствовала всех присутствующих.
       — Доброй ночи, господа. Я без приглашения... Но думаю, никто не против.
       Краем глаза отмечая, что Дмитрий за правым плечом, а Геннадий за левым, я широко улыбнулась, рассматривая как патологоанатома, из рук которого выпал скальпель и звонко ударился о кафель, так и ещё троих мужчин в штатском. Господина Самойловского с ссадиной на левой скуле и суровых ребят с пистолетами, которые уже через секунду были направлены на нас.
       Видимо дневной взбучки им оказалось недостаточно.
       — Анатолий Федорович, если я не ошибаюсь? — я бесстрашно заглянула в паникующие глаза Самойловского и сделала шаг вперед.
       Пистолет в руках правого секьюрити дрогнул, прозвучал оглушающий выстрел, и в моей груди появилась некрасивая дырка, быстро окрашивающаяся кровью. Недовольно поморщившись, я посмотрела вниз. Туда, куда были прикованы взгляды всех без исключения.
       Черт, новая блузка...
       Особой боли я не ощущала, лишь небольшое эмоциональное раздражение и толчок во время проникновения пули в тело. Кстати пуля осталась внутри, надо будет уточнить у ребят, как достать её обратно.
       Рассмотрев ранение подробно, я подняла голову и снова улыбнулась. Угрожающе. Мужчины отшатнулись, а я сказала лишь пару слов.
       — Дима, разберись.
       Диме хватило семь секунд, чтобы три тела легли ровным штабелем, а патологоанатом, покрывшись холодным потом, забился в дальний угол, выставив в нашу сторону скальпель.
       — Святослава Никодимовна, — обеспокоено рассматривая пулевое ранение, Гена с досадой поджимал губы. — Больно?
       Я удивленно приподняла бровь. С чего бы?
       — Я вас подлечу?
       — Буду признательна, — ласково улыбнувшись блондину, чья искренняя забота была неожиданной и приятной, я послушно замерла, удивленно рассматривая, как из рук ангела в меня вливается целебное свечение, не только вынимающее пулю, но и заживляющее рану, как не бывало.
       К сожалению, с блузкой подобная целебная магия была невозможной.
       — Спасибо, солнышко, — не удержавшись от легкого сюсюканья, отметила, что это очень понравилось ангелу, но все мои мысли были заняты уже совсем другим.
       Моим телом, которое сейчас лежало на прозекторском столе и выглядело просто отвратительно. Да, три летних месяца в земле никого не красят. Пускай и не дождливым было лето, но сейчас опознать меня можно было только по зубам и украшениям, которые уже были сняты и лежали в лотке с дезинфицирующим раствором. Спасибо, их я тоже заберу.
       На мгновение замерев над черным от земли телом, я грустно скривила губы. Всего три месяца... Да что там, всего три дня надо, чтобы из красавицы превратиться в чудовище. Разложение, оно такое... неаппетитное.
       Покосилась на замершего в углу врача, ухмыльнулась, поймав его затравленный взгляд, и отвернулась, когда он зажмурился и начал шепотом бормотать "Отче наш". Глупый...
       Мешок для транспортировки трупов нашелся быстро, ещё быстрее мы переложили в него тело, парни послушно взяли груз... И тут я решила ещё слегка "пошутить". Махнула практикантам, чтобы потихоньку шли, а сама вернулась к Самойловскому и вновь завладела его телефоном.
       — Слушаю.
       Всё тот же тон, всё тот же голос.
       Представляться не стала, ласково мурлыкнув:
       — Котик, твои людишки начинают меня раздражать.
       В трубке повисло молчание, от которого явно исходили недовольные и в то же время озадаченные эмоциональные волны. Я не стала дожидаться, когда он отомрет, сбросила вызов, кинула телефон на его владельца и поторопилась на выход.
       Ребят я догнала уже возле забора, который мы преодолели не так быстро, как первый раз, но всё-таки справились с задачей. Первым перепрыгнул Дмитрий, принял из рук Гены бесценный сверток, а затем перелезли и мы.
       Кусок брезента был уже заранее расстелен в багажнике, который оказался маловат как в длину, так и в ширину, так что пришлось отодвигать задние сиденья вперед. Ерунда, не проблема. Критичным взглядом пройдясь по багажу, уложенному по диагонали, я захлопнула багажник, села на водительское место, причем Гене пришлось сесть рядом и только хотела повернуть ключ в замке зажигания, как мимо нас на всех парах пронесся черный внедорожник, с натужным визгом шин свернул к моргу, без проблем проскочил заранее поднятый шлагбаум...
       И дальше я не видела. Неужели сам Мрачнов? Нет, вряд ли. Скорее ребятки из силовой поддержки. Только поздно уже, мальчики, меня там уже нет.
       Ни живой, ни мертвой.
       
       — Где она?! — он стоял в дверях, прикрыв злые глаза, потому что не желал видеть происходящее.
       Но оно происходило.
       Один из охранников тихо поскуливал на кушетке смотровой, прижимая к себе раздробленную кисть и ожидая, когда до него дойдет медпомощь, которая сейчас оказывалась сломанному носу Самойловского. Второй охранник отделался меньшими травмами, всего лишь шишкой на затылке, куда его ударил спутник Святой.
       — Ушла, — Мрачнову отвечал хмурый охранник морга, внимательно просматривающий запись последних минут. — Они все ушли. Забрали тело и ушли. Машина на камерах не засветилась.
       — Стоп, — приказ был скупым, но жестким и сотрудник послушно остановил запись, которая прокручивалась уже третий раз. — Что это?
       Палец обличительно указал на окровавленную блузку, а взгляд тёмно-карих, почти черных глаз замер на Самойловском. И этот взгляд не предвещал ничего хорошего тем, кто посмел ослушаться своего хозяина.
       Испуганно сглотнув, Анатолий Федорович метнулся взглядом на охранника, для которого в этот момент существовала лишь его опухшая до невероятных размеров рука.
       — Я говорил, что она нужна мне живой? — вкрадчивым шепотом уточнив свой главный приказ, Мрачнов шагнул в комнату, и в помещении моментально стало тесно.
       Самойловский соскочил со стула и попытался оправдаться. Лицо мужчины побагровело от переизбытка эмоций, а голос сорвался на фальцет.
       — Да не живая она! Я своими глазами видел её труп! Я своими глазами видел кровавую дырку в её груди! Она не может быть живой!
       Дождавшись, когда подчиненный замолчит, Мрачнов повторил:
       — Я говорил, что она нужна мне живой? А это значит, что вы можете хоть все сдохнуть, но с её головы не должно упасть ни волоска. Или я недоступно выражаюсь? — Мрачный сделал ещё шаг и Самойловский попятился, не сумев перебороть потусторонний страх от жуткого взгляда начальника. — И даже если она неведомым образом воскресла уже раз и её не берут пули, то это не значит, что вы имеете право в неё стрелять только потому, что вам что-то там показалось. Толик, ещё одна подобная промашка и я пересмотрю систему наказания...
       Подчиненный яро закивал, торопясь убедить шефа, что всё понял и подобного больше не повторится, но Мрачнов уже не смотрел на серого Самойловского. Он вернулся к монитору, вновь запустив видео с самого начала. Вот она замерла у машин, вот подняла голову...
       — Стоп.
       Вот она. Идеальный кадр.
       — Распечатать, скопировать видео и мне на стол.
       На пару мгновений задержав взгляд на её спутниках, Мрачнов недовольно поморщился, а затем отвернулся и стремительно вышел из смотровой. У него были дела поважнее, чем контроль над тем, как латают его провинившихся подчиненных.
       

       Глава 4

       
       Хоронить себя любимую я поехала не на кладбище. Спасибо, я там уже была и мне там не понравилось. Выбрав направление на любимую березовую рощу, куда я иногда ходила подзаряжаться природной энергией, на выезде из города сбавила скорость, чтобы не пропустить нужный поворот. В какой-то момент в моей голове промелькнула мысль, что это дико, планировать свои собственные похороны и везти собственное тело в багажнике, но затем я отбросила её за бессмысленностью.
       Зачем думать, когда надо действовать?
       Путь до любимой поляны прошел в молчании. Машину я заглушила метрах в пятидесяти от нужного места, куда можно было попасть только пешком, но практиканты не сказали ни слова против, когда я взяла лопаты, а им кивнула на тело. Дима лишь уточнил, в какую сторону идти, а Гена снял куртку и футболку, видимо чтобы не испачкать светлые вещи.
       Я испачкаться не боялась, всё равно блузка не подлежала починке, так что лишь косо усмехнулась на чистюлю-ангела, задержав взгляд на удивительно рельефном теле. А мальчик-то далеко не слабак, по крайней мере точно знает, что такое спортзал и штанга. Странно только, почему тогда драться не умеет...
       А вот и она, моя любимая поляна.
       — Пришли, — указав мужчинам в сторону, чтобы они положили тело, я вручила им лопаты, прикрыла глаза и уверенно ткнула пальцем в самую любимую березу. — Копаем здесь, у корней.
       Через три часа, украсив небольшой холмик веткой той самой березы и любимым серебряным кольцом с обсидианом, я мысленно попрощалась со своим телом, пожалев ему спокойных и безмятежных снов, попросила прощения у берез и места, а затем молча развернулась и отправилась обратно к машине.
       Путь до бабушкиного домика прошел в абсолютном молчании, так же молча мы укладывались спать (я наверху, практиканты внизу) и так же молча я уснула, неожиданно сильно устав от собственных скомканных похорон.
       Что ни говори, а смерть подавляет.
       Особенно собственная.
       
       — И что дальше? — ангелу снова не спалось и, первым делом растопив печку (не сразу, а раза так с восьмого), он вопросительно посмотрел на Дмитрия, который готовил поздний ужин, а может и ранний завтрак, так как время близилось к четырем утра. — Так и будем скитаться по задворкам?
       Демон сосредоточенно разделывал мясо, полностью уйдя в процесс, но на Гену покосился.
       — Твои предложения?
       Ангел грустно вздохнул и неуверенно пожал плечами, понимая, что они не имеют права вмешиваться в дела своего куратора, а могут лишь послушно выполнять её приказы. Таково было распоряжение их начальств.
       — Но ведь можно же...
       — Гена, хватит, — шумно выдохнув, демон с силой вогнал нож в разделочную доску. — Нельзя. Нельзя и точка. Она главная. Она начальник. Она знает, что делать и она хозяйка своей судьбы. И даже если тебе кажется, что она не права...
       Тяжелый взгляд синих глаз остановился на грустном коллеге, а нож снова послушно вошел в мясо.
       — Но она не такая... — окончательно расстроенный ангел пробормотал еле слышно, а затем судорожно вздохнул, словно едва сдерживая слёзы, но в его глазах появилась угрюмая решимость и он уже увереннее повторил. — Она не такая.
       — Все мы не такие, это обстоятельства. Но путь для достижения цели мы выбираем сами. Почисти картошку.
       
       Ночь прошла в ментале, куда я попала сразу же, как только голова коснулась подушки. Информация не желала находиться, поэтому пришлось кое-куда сходить и кое на кого надавить, и только после этого я узнала всё, что хотела.
       Хотя вру, далеко не всё.
       Информация по господину Мрачнову оказалась закрыта, причем такими серьезными магическими печатями, что я часа два потратила только на то, чтобы их рассмотреть. Работа оказалась невероятно сильной, и почерк был мне не знаком, так что в реал я возвращалась хмурая и раздосадованная.
       А вы не так просты, господин Мрачнов, как я о вас думала. Чьими же услугами вы пользуетесь?
       Открыв глаза, я бездумным взглядом уставилась в беленый три года назад потолок. Ответа на этот вопрос не было, как не было и желания вставать. Купленные вчера часики услужливо показали, что утро ещё слишком раннее, чтобы у меня проснулась совесть, так что я повернулась на бок и снова закрыла глаза.