Маленькие цели на час. Из камеры я все-таки выбралась. Надо на ходу решать, каков будет следующий шаг. Идти на войну без распланированной стратегии чистое самоубийство, но иногда у безумцев что-то получается просто потому, что они не видят преград. Как и я.
Я их не вижу лишь потому, что слишком глупа для этого.
Следующая цель – переждать шумиху вокруг моего побега. Если такая будет.
Дожить до утра.
Можно было бы сейчас отправиться на поиски Алекса, но я понятия не имела, где его могут держать. Возможно, даже не в этом здании, и там охраны, наверняка, больше. Поэтому я решила пока что позаботиться о собственной шкуре. Мертвая я вряд ли смогу помочь Алексу. В любом случае, до утра он точно будет жив.
Поднимаясь по лестнице на самый верх, я считала пролеты. В здании тринадцать этажей. Снаружи казалось намного больше. Найдя дверь на крышу, я остановилась и перевела дыхание. Неужели, я действительно сделала все это? Вырубила охранников, украла оружие, теперь дошла до крыши? Каков мой план? Что я собираюсь делать дальше?
Ответ прост – я не знаю. Я ни малейшего понятия не имею, куда мне бежать, где искать Алекса, лишь инстинкты подсказывали направление. Я брожу наощупь в темноте, не имея ни света впереди, ни хотя бы ориентира. Есть цель – выжить и спасти Алекса, но как именно я это сделаю, представлялось с трудом.
До меня внезапно дошло, что возврата к прошлому уже никогда не будет. Я не смогу потом, если, конечно, выживу, сделать вид, что мне это приснилось. Прежняя Ребекка умерла, сгинула от ужаса в тот момент, когда я видела, как вспыхивают дети, облитые бензином. Тогда во мне что-то сломалось, что-то человеческое, спрятанное под самой душой. В нынешнем мире, где кругом вместо радости жизни и надежды, лишь смерть и отчаяние, это было лишним грузом.
Они сделали из меня чудовище. А-2 превратила меня в монстра. Я начала нападать на людей, словно ненормальная. Но это лишь вопрос выживания.
Как далеко я зайду в этом вопросе?
Что я готова сделать ради выживания?
Я вылезла на крышу, осторожно закрыла люк и села. Была глубокая морозная ночь, вырывающая облачка пара от моего дыхания. Звездное небо встретило безумной россыпью серебра, переливающегося стальным светом. Казалось, что до звезд можно рукой достать: снять одну и положить за пазуху на счастье. Я расплакалась, глядя на эту неземную красоту. Быть может, утром я буду уже мертва, и никогда не смогу полюбоваться маленькими точками на черном полотне неба.
Жаль, что я не захватила покрывало из камеры. Я позволила себе пару минут полюбоваться такой неземной красотой. Раньше, в период «до» от городских огней звезд почти не было видно, сейчас возможно увидеть даже соседнюю Галактику. Как же мир прекрасен без людей.
Расположившись недалеко от люка, чтобы иметь возможность услышать приближающиеся шаги, я установила винтовку и направила на люк. Если кто-то войдет - буду стрелять.
Что я планировала делать? Да, черт его знает.
Прошел час или два. Мои нервы были на пределе, если сейчас кто-то испугает меня, я выстрелю без промедления. Руки все чаще потели, несмотря на мороз, и приходилось вытирать их об куртку. Так страшно мне уже давно не было. Я была натянута как струна, готовая нажать на курок в любую секунду.
-Она не могла далеко уйти, - внезапно послышалось со стороны лестницы.
Черт, черт, черт! Побег обнаружили, и теперь меня пытаются поймать. А так все хорошо начиналось! Руки затряслись с удвоенной силой, словно меня подключили к постоянному току.
-Пойдем, посмотрим на крыше.
Приближающиеся шаги вогнали меня в панику.
Пришло осознание. Я не смогу убить живого человека. В люке сначала покажется голова, в которую и войдет пуля аккуратно между глаз, выбивая мозги. Насмерть. Черт! Я принимаю другое решение: нужно прятаться, и чем быстрее, тем лучше, но мое убежище было ровной поверхностью, здесь даже укрыться негде. Его убежищем-то не назовешь. Разве что через край сигануть.
Кажется, ловушка захлопнулась.
Я надеялась на одного возможного преследователя. Но голоса принадлежали, минимум, двоим. Мозг истерично кричал: «Что делать? Что делать? Убить обоих?» Я действительно готова пойти на это?
Нет.
Убить в упор и увидеть в их глазах затухающую жизнь, смешанную с болью?
Нет.
Плохо соображая, что делаю, я встала, перекинула винтовку через плечо и потрусила к дальнему краю крыши. Переступив через металлический поручень, я сначала присела, уцепившись пальцами за край, затем вытянулась, позволив телу повиснуть, держась только пальцами за край крыши. Удалось даже поставить ноги на выпирающий декор верхнего окна. Я почти плотно стояла на своих двоих. Почти.
Вниз смотреть я даже не собиралась. У меня закружится голова, и тогда я точно упаду. Отличный способ самоубиться. Поминай, как звали.
Люк открылся и на крышу кто-то вошел.
-Чисто, - сказал человек, в котором я узнала своего брата.
-Надо осмотреть тут, хотя ты прав, она исчезла, - ответил второй. Здание хорошо обыскали? Представляешь, она избила Джонатана до смерти!
-Ну, ты знаешь, - ответил Стиви, - за два часа я надеюсь, они каждый угол прочесали. Есть закурить?
-Держи. Как Дэни ее упустил, говорит, она больная, настоящая психопатка.
Судя по его голосу, он скривился от отвращения.
-Она может быть заражена, - мой брат знал, что это не так, но почему сказал это, мне непонятно. -Маски нам никто не выдал? Хорошо заботятся о своих сотрудниках.
-Они нас тоже потом выдадут за психов, - не смешно пошутил его напарник. –Что тогда? Будем также бежать и прятаться.
Стив ничего не ответил.
-Эх, уехать бы сейчас.
-И куда ты поедешь? Думаешь, где-то там лучше, чем здесь? – спросил мой брат. –Я не хочу покидать Город, не уверен, что смогу быть там.
-Не знаю, всегда хорошо там, где нас нет. Что дальше? Мы ее не нашли, какие теперь будут указания?
-Я думаю, до утра отложат. Сначала казнят ее дружка, а потом во всеуслышание разыграют сцену, что только что узнали о побеге еще одной заразной. Представь, как отреагируют люди?
-Они ее живьем порвут, если повстречают.
-Угу. На то и расчет. Далеко ей не уйти, в любом случае, попадется. Не стражникам, так простым людям, которые с нее шкуру спустят.
Тем временем, кто-то из них приближался к краю, где я так бездумно повисла, как флаг французской революции. Внезапно надо мной возникло лицо Стиви. В его глазах промелькнуло удивление, смешанное с восторгом. Он явно от меня такого не ожидал, да я и сама не решусь повторить этот подвиг еще хоть раз в жизни.
Сейчас он сдаст меня своему напарнику, и мне придется разжать пальцы, так как в плен я больше не собиралась. Разжать и полететь вольной птицей вниз, расправив руки, как Алекс во сне, почувствовать мимолетную радость полета, прежде чем земля встретит меня. И забыться уже, наконец, вечным сном, чтобы ничто впредь меня не тревожило. Алекса утром казнят, но я об этом уже не узнаю.
Прости Алекс, я не справилась.
-Что там?
Стиви неотрывно смотрит на меня. Из-за текущих от бессилия и страха слез, его лицо расплывается, я не могу распознать, каким он взглядом смотрит, о чем думает. Руки дрожат, пальцы немеют от холода, еще немного и я упаду. Одними губами я говорю «пожалуйста», не надеясь на милосердие. Как можно ожидать чего-то хорошего от такого монстра, как он?
-Стив? Что там?
-Ничего, - отвечает мой брат спустя целую вечность. -Пусто.
-Хорошо, давай убираться отсюда, а то я уже замерз как черт, - ответил его напарник.
-Ага, пошли.
Немой диалог между братом и сестрой говорил красочнее всяких слов. Стиви поднял голову, устремив взгляд куда-то вдаль, потер рукой переносицу и ушел, не оглянувшись.
Даже монстры иногда бывают милосердны.
Небо на востоке засеребрилось утренним светом, открывая взору невообразимые красоты. Все-таки мир без людей чертовски красив. Свежий воздух с каждым вздохом врывается в легкие морозными иголками. Мне кажется, что за ночь я примерзла к винтовке, держа люк на мушке. Я уже не чувствую ни ног, ни рук. В течение ночи мне периодически приходилось вставать и двигаться, чтобы не замерзнуть насмерть. В некоторые моменты удавалось остановиться за мгновение «до», когда наваливалась огромная усталость, и мысль на секунду прикрыть глаза казалось удивительно притягательной, манящей, успокаивающей. Я понимала, что тогда точно замерзну.
В детстве я спросила у мамы, каково это – замерзнуть насмерть. «Ты словно засыпаешь». Одна из самых приятных смертей, если в ней вообще есть что-то приятное.
Если выбирать – замерзнуть или умереть от заразы около кухонной плиты с ложкой в руках, я выберу первый вариант.
Мне пришлось дождаться, пока брат с напарником скроются из виду. Боясь нашуметь винтовкой или своими движениями, я еще какое-то время висела, надеясь, что пальцы не примерзли окончательно.
С огромным трудом отталкиваясь ногами от выступа и подтягиваясь на руках, я-таки вернулась на крышу. Улеглась на спину, вглядываясь в рассветное небо и пытаясь отдышаться. Полежав так какое-то время, я заставила себя сесть и начать думать. Кажется, моя удача подходила к концу, поэтому план, который мне необходимо придумать в следующие пять минут, должен быть идеален.
Правда, я до сих пор не придумала, что мне делать и как спасти Алекса. Его будут казнить на площади перед Центром ликвидации, во-первых, название говорит само за себя, во-вторых, площадь должна вмещать порядочно народу для публичных мероприятий. К таким умозаключениям прийти не сложно, поэтому я искренне верила, что права. Это заметно облегчило бы мне задачу, которая еще толком не сформировалась в голове. Тут либо пан, либо пропал. Если я ошиблась, то его казнят где-нибудь в другом месте. У меня лишь один шанс на миллион.
С высоты хорошо был виден город, просыпающийся под лучами солнца. Я подползла ближе, осторожно выглядывая из-за края. Теперь Город уже не кажется таким величественным. Лишь ближе к центру сохранились высокие дома, старые полупустые многоэтажки, окраины сплошь забиты лачугами, сколоченными из всего, что попалось под руку. Даже из кирпичей старых домов. Люди живут здесь в полнейшей нищете, и, если верить словами Стиви, то еще и с конкретно промытыми мозгами. Их держат в страхе, в подчинении.
Может, это не так уж и плохо, если учитывать, что за стенами Города жители будут предоставлены сами себе, одни перед лицом вируса. Здесь же им дают слабую защиту и хоть какую-то гарантию на завтрашний день. Далеко не все люди могут сами постоять за себя, не все могут выживать в гордом одиночестве, как Алекс или Рик.
Поэтому эта модель Города вполне имеет полное право на существование. Даже несмотря на царящую нищету, голод и братоубийство за кусок хлеба. Собственно, так было и раньше. А-2 тут не сильно-то и постаралась.
Внизу на площади уже начинали появляться первые зеваки, случайно проходившие мимо. Я заметила небольшой постамент квадратной формы в самом начале лестницы, ведущей к главным дверям здания. Мое сердце противно екнуло, но и испытало облегчение – я не ошиблась с местом.
В голове было больше вопросов, чем ответов. Я не могла найти рационального объяснения тому, что Стиви меня отпустил. До утра я думала лишь об одном: почему? Что я ему в жизни сделала хорошего? Хотя плохого-то я ему тоже ничего не делала, но это не мешало раньше насиловать меня и унижать всеми доступными способами.
Я снова и снова прокручиваю события этой ночи, как старую кинопленку, пытаясь найти ответы. Они блуждают вокруг, никак даваясь мне в руки. Вот я свисаю с края крыши, а надо мной стоит Стиви. Он смотрит на меня, но молчит. Молчит невыносимо долго. Какая внутренняя борьба заставила его не выдавать меня? Какие ответы искал он в моих глазах? Почему он заступился за меня?
Как настоящий брат.
Или это был такой странный способ сказать: «Извини»? Я исправился?
Плохо верится. Люди не меняются, меняются лишь обстоятельства.
Самые различные догадки разных сортов и мастей роились в голове, словно пчелы в улье. Под утро я устала искать объяснение его поступку, решив, что это был родственный порыв одинокой души. Если я буду в это верить, то это почти станет реальностью. Может, судьба еще сведет нас и даст возможность спросить у него самого, что это было. Тем не менее, он сделал то, что сделал, и я была безумно ему благодарна. В причинно-следственных связях разберусь потом.
Возможно, я допускаю самую большую ошибку из всех возможных. Жизнь покажет.
Боже, как же холодно, наверно, я никогда не смогу отогреться, если, конечно, выживу. Мертвой-то мне будет уже все равно, какая температура за бортом. Но это мелочи, сейчас надо сосредоточиться на одной единственной задаче - спасти Алекса любой ценой. Я не отступлю.
Народу все прибавлялось, как и охраны около здания. Сверху они казались такими уязвимыми, мелкими. Сбросить бы сейчас им на плечи боеголовку и покончить с этим. Но нельзя отрицать и того факта, что здесь живет большое количество мирных людей: кто против войны, кто просто старается выжить. Правительство культивирует их настроения, страхи и уважения своими жестокими целями, но в итоге все получают то, что хотят: правительство – власть, простые люди – возможность выжить.
Все время я не высовываюсь, солнце встает за моей спиной, что дает мне шанс быть незамеченной – сложно разглядеть выглядывающую голову девчонки на крыше здания, смотря против солнца. Но я осторожничаю, не хочется оплошать в такой ответственный момент. Я почти спасла его, у меня почти получилось.
Наконец, наступил час икс: из главных дверей вышел высокий мужчина средних лет в черном пальто, вызвав радостные возгласы толпы. Наверняка, важная шишка, если даже не самая главная. Он поднял руки в перчатках, и гомон толпы затих.
-Приветствую вас, граждане нашей большой семьи, -от его бархатного голоса у меня мурашки стадами носились по спине. -В этот замечательный день мы снова празднуем победу над болезнью! С Вами ваш покорный слуга, президент Объединенного во благо Города, Портер Джонс! Я безумно рад видеть всех вас в добром здравии, скажем же спасибо за это!
Толпа радостно загикала, отовсюду слышались крики одобрения, народ хотел хлеба и зрелищ. Кто-то кинул «Портер», и народ моментально подхватил возглас, словно огонь подхватывает сухие листья. Они все сумасшедшие, все до единого. Я подтащила винтовку ближе к краю, надежно устанавливая ее. Я не имею право на ошибку, у меня есть всего один шанс, и надо его использовать. Жаль, не было возможности потренироваться в стрельбе.
-Совсем недавно нам удалось поймать, - мужчина многозначительно замолчал, - заразного.
Кажется, я услышала, как у всех одновременно отвалилась челюсть. Некоторые аж перекрестились. Ненормальные.
-Но! Позвольте вас успокоить, мы не дадим А-2 победить нас! Я, Портер Джонс, обещаю, что не дам вас в обиду,- он стал говорить громче, вдохновляя толпу. - Мы не позволим нашим детям умирать от болезни! Вы хотите вернуть смутные времена с погребальными кострами и столбами дыма до самых небес?
Народ в ужасе отрицательно качал головами. Да, хорошенько им промыл мозги этот Портер всеми своими громкими лозунгами. Поколения сменяют поколения, а ничего не меняется. Если ты громко и внушительно пообещаешь людям хорошей жизни и избавления от всех тягот и невзгод, то можешь смело считать себя новым Богом. Или Портером Джонсом.
Я их не вижу лишь потому, что слишком глупа для этого.
Следующая цель – переждать шумиху вокруг моего побега. Если такая будет.
Дожить до утра.
Можно было бы сейчас отправиться на поиски Алекса, но я понятия не имела, где его могут держать. Возможно, даже не в этом здании, и там охраны, наверняка, больше. Поэтому я решила пока что позаботиться о собственной шкуре. Мертвая я вряд ли смогу помочь Алексу. В любом случае, до утра он точно будет жив.
Поднимаясь по лестнице на самый верх, я считала пролеты. В здании тринадцать этажей. Снаружи казалось намного больше. Найдя дверь на крышу, я остановилась и перевела дыхание. Неужели, я действительно сделала все это? Вырубила охранников, украла оружие, теперь дошла до крыши? Каков мой план? Что я собираюсь делать дальше?
Ответ прост – я не знаю. Я ни малейшего понятия не имею, куда мне бежать, где искать Алекса, лишь инстинкты подсказывали направление. Я брожу наощупь в темноте, не имея ни света впереди, ни хотя бы ориентира. Есть цель – выжить и спасти Алекса, но как именно я это сделаю, представлялось с трудом.
До меня внезапно дошло, что возврата к прошлому уже никогда не будет. Я не смогу потом, если, конечно, выживу, сделать вид, что мне это приснилось. Прежняя Ребекка умерла, сгинула от ужаса в тот момент, когда я видела, как вспыхивают дети, облитые бензином. Тогда во мне что-то сломалось, что-то человеческое, спрятанное под самой душой. В нынешнем мире, где кругом вместо радости жизни и надежды, лишь смерть и отчаяние, это было лишним грузом.
Они сделали из меня чудовище. А-2 превратила меня в монстра. Я начала нападать на людей, словно ненормальная. Но это лишь вопрос выживания.
Как далеко я зайду в этом вопросе?
Что я готова сделать ради выживания?
Я вылезла на крышу, осторожно закрыла люк и села. Была глубокая морозная ночь, вырывающая облачка пара от моего дыхания. Звездное небо встретило безумной россыпью серебра, переливающегося стальным светом. Казалось, что до звезд можно рукой достать: снять одну и положить за пазуху на счастье. Я расплакалась, глядя на эту неземную красоту. Быть может, утром я буду уже мертва, и никогда не смогу полюбоваться маленькими точками на черном полотне неба.
Жаль, что я не захватила покрывало из камеры. Я позволила себе пару минут полюбоваться такой неземной красотой. Раньше, в период «до» от городских огней звезд почти не было видно, сейчас возможно увидеть даже соседнюю Галактику. Как же мир прекрасен без людей.
Расположившись недалеко от люка, чтобы иметь возможность услышать приближающиеся шаги, я установила винтовку и направила на люк. Если кто-то войдет - буду стрелять.
Что я планировала делать? Да, черт его знает.
Прошел час или два. Мои нервы были на пределе, если сейчас кто-то испугает меня, я выстрелю без промедления. Руки все чаще потели, несмотря на мороз, и приходилось вытирать их об куртку. Так страшно мне уже давно не было. Я была натянута как струна, готовая нажать на курок в любую секунду.
-Она не могла далеко уйти, - внезапно послышалось со стороны лестницы.
Черт, черт, черт! Побег обнаружили, и теперь меня пытаются поймать. А так все хорошо начиналось! Руки затряслись с удвоенной силой, словно меня подключили к постоянному току.
-Пойдем, посмотрим на крыше.
Приближающиеся шаги вогнали меня в панику.
Пришло осознание. Я не смогу убить живого человека. В люке сначала покажется голова, в которую и войдет пуля аккуратно между глаз, выбивая мозги. Насмерть. Черт! Я принимаю другое решение: нужно прятаться, и чем быстрее, тем лучше, но мое убежище было ровной поверхностью, здесь даже укрыться негде. Его убежищем-то не назовешь. Разве что через край сигануть.
Кажется, ловушка захлопнулась.
Я надеялась на одного возможного преследователя. Но голоса принадлежали, минимум, двоим. Мозг истерично кричал: «Что делать? Что делать? Убить обоих?» Я действительно готова пойти на это?
Нет.
Убить в упор и увидеть в их глазах затухающую жизнь, смешанную с болью?
Нет.
Плохо соображая, что делаю, я встала, перекинула винтовку через плечо и потрусила к дальнему краю крыши. Переступив через металлический поручень, я сначала присела, уцепившись пальцами за край, затем вытянулась, позволив телу повиснуть, держась только пальцами за край крыши. Удалось даже поставить ноги на выпирающий декор верхнего окна. Я почти плотно стояла на своих двоих. Почти.
Вниз смотреть я даже не собиралась. У меня закружится голова, и тогда я точно упаду. Отличный способ самоубиться. Поминай, как звали.
Люк открылся и на крышу кто-то вошел.
-Чисто, - сказал человек, в котором я узнала своего брата.
-Надо осмотреть тут, хотя ты прав, она исчезла, - ответил второй. Здание хорошо обыскали? Представляешь, она избила Джонатана до смерти!
-Ну, ты знаешь, - ответил Стиви, - за два часа я надеюсь, они каждый угол прочесали. Есть закурить?
-Держи. Как Дэни ее упустил, говорит, она больная, настоящая психопатка.
Судя по его голосу, он скривился от отвращения.
-Она может быть заражена, - мой брат знал, что это не так, но почему сказал это, мне непонятно. -Маски нам никто не выдал? Хорошо заботятся о своих сотрудниках.
-Они нас тоже потом выдадут за психов, - не смешно пошутил его напарник. –Что тогда? Будем также бежать и прятаться.
Стив ничего не ответил.
-Эх, уехать бы сейчас.
-И куда ты поедешь? Думаешь, где-то там лучше, чем здесь? – спросил мой брат. –Я не хочу покидать Город, не уверен, что смогу быть там.
-Не знаю, всегда хорошо там, где нас нет. Что дальше? Мы ее не нашли, какие теперь будут указания?
-Я думаю, до утра отложат. Сначала казнят ее дружка, а потом во всеуслышание разыграют сцену, что только что узнали о побеге еще одной заразной. Представь, как отреагируют люди?
-Они ее живьем порвут, если повстречают.
-Угу. На то и расчет. Далеко ей не уйти, в любом случае, попадется. Не стражникам, так простым людям, которые с нее шкуру спустят.
Тем временем, кто-то из них приближался к краю, где я так бездумно повисла, как флаг французской революции. Внезапно надо мной возникло лицо Стиви. В его глазах промелькнуло удивление, смешанное с восторгом. Он явно от меня такого не ожидал, да я и сама не решусь повторить этот подвиг еще хоть раз в жизни.
Сейчас он сдаст меня своему напарнику, и мне придется разжать пальцы, так как в плен я больше не собиралась. Разжать и полететь вольной птицей вниз, расправив руки, как Алекс во сне, почувствовать мимолетную радость полета, прежде чем земля встретит меня. И забыться уже, наконец, вечным сном, чтобы ничто впредь меня не тревожило. Алекса утром казнят, но я об этом уже не узнаю.
Прости Алекс, я не справилась.
-Что там?
Стиви неотрывно смотрит на меня. Из-за текущих от бессилия и страха слез, его лицо расплывается, я не могу распознать, каким он взглядом смотрит, о чем думает. Руки дрожат, пальцы немеют от холода, еще немного и я упаду. Одними губами я говорю «пожалуйста», не надеясь на милосердие. Как можно ожидать чего-то хорошего от такого монстра, как он?
-Стив? Что там?
-Ничего, - отвечает мой брат спустя целую вечность. -Пусто.
-Хорошо, давай убираться отсюда, а то я уже замерз как черт, - ответил его напарник.
-Ага, пошли.
Немой диалог между братом и сестрой говорил красочнее всяких слов. Стиви поднял голову, устремив взгляд куда-то вдаль, потер рукой переносицу и ушел, не оглянувшись.
Даже монстры иногда бывают милосердны.
Глава 26.
Небо на востоке засеребрилось утренним светом, открывая взору невообразимые красоты. Все-таки мир без людей чертовски красив. Свежий воздух с каждым вздохом врывается в легкие морозными иголками. Мне кажется, что за ночь я примерзла к винтовке, держа люк на мушке. Я уже не чувствую ни ног, ни рук. В течение ночи мне периодически приходилось вставать и двигаться, чтобы не замерзнуть насмерть. В некоторые моменты удавалось остановиться за мгновение «до», когда наваливалась огромная усталость, и мысль на секунду прикрыть глаза казалось удивительно притягательной, манящей, успокаивающей. Я понимала, что тогда точно замерзну.
В детстве я спросила у мамы, каково это – замерзнуть насмерть. «Ты словно засыпаешь». Одна из самых приятных смертей, если в ней вообще есть что-то приятное.
Если выбирать – замерзнуть или умереть от заразы около кухонной плиты с ложкой в руках, я выберу первый вариант.
Мне пришлось дождаться, пока брат с напарником скроются из виду. Боясь нашуметь винтовкой или своими движениями, я еще какое-то время висела, надеясь, что пальцы не примерзли окончательно.
С огромным трудом отталкиваясь ногами от выступа и подтягиваясь на руках, я-таки вернулась на крышу. Улеглась на спину, вглядываясь в рассветное небо и пытаясь отдышаться. Полежав так какое-то время, я заставила себя сесть и начать думать. Кажется, моя удача подходила к концу, поэтому план, который мне необходимо придумать в следующие пять минут, должен быть идеален.
Правда, я до сих пор не придумала, что мне делать и как спасти Алекса. Его будут казнить на площади перед Центром ликвидации, во-первых, название говорит само за себя, во-вторых, площадь должна вмещать порядочно народу для публичных мероприятий. К таким умозаключениям прийти не сложно, поэтому я искренне верила, что права. Это заметно облегчило бы мне задачу, которая еще толком не сформировалась в голове. Тут либо пан, либо пропал. Если я ошиблась, то его казнят где-нибудь в другом месте. У меня лишь один шанс на миллион.
С высоты хорошо был виден город, просыпающийся под лучами солнца. Я подползла ближе, осторожно выглядывая из-за края. Теперь Город уже не кажется таким величественным. Лишь ближе к центру сохранились высокие дома, старые полупустые многоэтажки, окраины сплошь забиты лачугами, сколоченными из всего, что попалось под руку. Даже из кирпичей старых домов. Люди живут здесь в полнейшей нищете, и, если верить словами Стиви, то еще и с конкретно промытыми мозгами. Их держат в страхе, в подчинении.
Может, это не так уж и плохо, если учитывать, что за стенами Города жители будут предоставлены сами себе, одни перед лицом вируса. Здесь же им дают слабую защиту и хоть какую-то гарантию на завтрашний день. Далеко не все люди могут сами постоять за себя, не все могут выживать в гордом одиночестве, как Алекс или Рик.
Поэтому эта модель Города вполне имеет полное право на существование. Даже несмотря на царящую нищету, голод и братоубийство за кусок хлеба. Собственно, так было и раньше. А-2 тут не сильно-то и постаралась.
Внизу на площади уже начинали появляться первые зеваки, случайно проходившие мимо. Я заметила небольшой постамент квадратной формы в самом начале лестницы, ведущей к главным дверям здания. Мое сердце противно екнуло, но и испытало облегчение – я не ошиблась с местом.
В голове было больше вопросов, чем ответов. Я не могла найти рационального объяснения тому, что Стиви меня отпустил. До утра я думала лишь об одном: почему? Что я ему в жизни сделала хорошего? Хотя плохого-то я ему тоже ничего не делала, но это не мешало раньше насиловать меня и унижать всеми доступными способами.
Я снова и снова прокручиваю события этой ночи, как старую кинопленку, пытаясь найти ответы. Они блуждают вокруг, никак даваясь мне в руки. Вот я свисаю с края крыши, а надо мной стоит Стиви. Он смотрит на меня, но молчит. Молчит невыносимо долго. Какая внутренняя борьба заставила его не выдавать меня? Какие ответы искал он в моих глазах? Почему он заступился за меня?
Как настоящий брат.
Или это был такой странный способ сказать: «Извини»? Я исправился?
Плохо верится. Люди не меняются, меняются лишь обстоятельства.
Самые различные догадки разных сортов и мастей роились в голове, словно пчелы в улье. Под утро я устала искать объяснение его поступку, решив, что это был родственный порыв одинокой души. Если я буду в это верить, то это почти станет реальностью. Может, судьба еще сведет нас и даст возможность спросить у него самого, что это было. Тем не менее, он сделал то, что сделал, и я была безумно ему благодарна. В причинно-следственных связях разберусь потом.
Возможно, я допускаю самую большую ошибку из всех возможных. Жизнь покажет.
Боже, как же холодно, наверно, я никогда не смогу отогреться, если, конечно, выживу. Мертвой-то мне будет уже все равно, какая температура за бортом. Но это мелочи, сейчас надо сосредоточиться на одной единственной задаче - спасти Алекса любой ценой. Я не отступлю.
Народу все прибавлялось, как и охраны около здания. Сверху они казались такими уязвимыми, мелкими. Сбросить бы сейчас им на плечи боеголовку и покончить с этим. Но нельзя отрицать и того факта, что здесь живет большое количество мирных людей: кто против войны, кто просто старается выжить. Правительство культивирует их настроения, страхи и уважения своими жестокими целями, но в итоге все получают то, что хотят: правительство – власть, простые люди – возможность выжить.
Все время я не высовываюсь, солнце встает за моей спиной, что дает мне шанс быть незамеченной – сложно разглядеть выглядывающую голову девчонки на крыше здания, смотря против солнца. Но я осторожничаю, не хочется оплошать в такой ответственный момент. Я почти спасла его, у меня почти получилось.
Наконец, наступил час икс: из главных дверей вышел высокий мужчина средних лет в черном пальто, вызвав радостные возгласы толпы. Наверняка, важная шишка, если даже не самая главная. Он поднял руки в перчатках, и гомон толпы затих.
-Приветствую вас, граждане нашей большой семьи, -от его бархатного голоса у меня мурашки стадами носились по спине. -В этот замечательный день мы снова празднуем победу над болезнью! С Вами ваш покорный слуга, президент Объединенного во благо Города, Портер Джонс! Я безумно рад видеть всех вас в добром здравии, скажем же спасибо за это!
Толпа радостно загикала, отовсюду слышались крики одобрения, народ хотел хлеба и зрелищ. Кто-то кинул «Портер», и народ моментально подхватил возглас, словно огонь подхватывает сухие листья. Они все сумасшедшие, все до единого. Я подтащила винтовку ближе к краю, надежно устанавливая ее. Я не имею право на ошибку, у меня есть всего один шанс, и надо его использовать. Жаль, не было возможности потренироваться в стрельбе.
-Совсем недавно нам удалось поймать, - мужчина многозначительно замолчал, - заразного.
Кажется, я услышала, как у всех одновременно отвалилась челюсть. Некоторые аж перекрестились. Ненормальные.
-Но! Позвольте вас успокоить, мы не дадим А-2 победить нас! Я, Портер Джонс, обещаю, что не дам вас в обиду,- он стал говорить громче, вдохновляя толпу. - Мы не позволим нашим детям умирать от болезни! Вы хотите вернуть смутные времена с погребальными кострами и столбами дыма до самых небес?
Народ в ужасе отрицательно качал головами. Да, хорошенько им промыл мозги этот Портер всеми своими громкими лозунгами. Поколения сменяют поколения, а ничего не меняется. Если ты громко и внушительно пообещаешь людям хорошей жизни и избавления от всех тягот и невзгод, то можешь смело считать себя новым Богом. Или Портером Джонсом.
