Ей вспомнилась летняя подработка в ресторане. Менеджер, который её стажировал говорил, что все начинали с низов. Работа ей не понравилась, но новый опыт она получила.
— Ты издеваешься?! — его голос звучал вполне серьёзно.
— Нет. Ну почему ты всегда воспринимаешь всё в штыки? Я же помочь хочу.
— ТЫ? Помочь? Не смеши меня. Себе помоги. Всю жизнь будешь сидеть на чьей-нибудь шее. Надеюсь, не на моей...
— Но ведь ты отбираешь то, что люди купили на заработанные деньги. Как ты это не понимаешь?
— Эти люди слишком зажрались. И всё тут! Короче! Ты снова слишком много вопросов задаешь, причём совершенно не к месту. А я не люблю, когда меня ими достают!
Максим проговаривал слова сквозь зубы — еле сдерживался, наверное, чтобы не дать пинка доставшему «брату».
«Вика» развела руками. Была уже глубокая ночь. Спать захотелось по-страшному и растянувшись на кровати «она» обессиленно уснула.
День 4
Следующий день не задался с самого начала: с утра полил дождь, а ветер так сильно дул в старые окна, что они дрожали, как будто рядом гремела музыка из колонок. Из щелей закапала вода, стекая с подоконника на пол. Максим меж тем спал как убитый. А если бы и проснулся, его вряд ли бы смутило хоть что-то. На полу и без того грязно. В довершении рядом с диваном валялись пустые бутылки из-под пива. «Вика» с усталостью оглядела всеобщую картину.
«Эх, сейчас бы кофейку и маминых блинчиков. Только когда этого нет, начинаешь по-настоящему ценить даже такие мелочи. Как же я была тогда не права, грубо отказываясь от её заботы».
Позже, умывшись «Вика» порылась по полкам и нашла-таки кофе.
— Ну хоть что-то, — вздохнула «она».
Почувствовав запах свежезаваренного кофе, Максим открыл глаза, сонно проговорив:
— С тобой явно что-то не так.
Он повернулся и наткнувшись взглядом на «Вику» продолжил, усмехаясь:
— Нет, я, конечно, не против. Мне крепкий без сахара.
— Сам себе делай, — сквозь зубы процедила «Вика» и повернулась к наглецу спиной.
— Не понял? Давно по шее не получал?
— Вот почему ты всегда такой грубый?
— Я таким родился. Люби меня таким, какой я есть.
Максим уже поднялся и подойдя достал свою кружку. У него было хорошее настроение, что не скажешь о настрадавшейся «Вике».
— Вот будь ты симпатичной девушкой, я может и был бы мягче. Хотя... — он на секунду задумался, но затем быстро отмахнулся от этих мыслей, как от назойливой мухи. — Нет. Вряд ли.
«Ей» вовсе не казалось это смешным.
— Ты похоже очень доволен собой? И считаешь себя очень остроумным?
— Ага. А ты можешь хотя бы утром не пилить меня, братец?
Он сам сделал кофе.
«Возможно, он просто проверяет, насколько я способна прислуживать ему. Не всё потеряно и с грубияном можно попытаться договориться».
Быстро прикончив кофе, Макс оделся, и по обычаю, ничего не сказав, вышел из квартиры. День тянулся крайне долго и скучно. А «Вика» размышляла над дальнейшими действиями.
«Чёрт, мне срочно нужны деньги. Макс похоже только с телефона заходит в интернет, да и то редко. Он мне его не даст. А мне срочно надо погуглить.»
За окном, по железным бордюрам, опять забарабанили крупные капли дождя. Люди на улице раскрыли зонты, кто-то запоздало постарался прикрыть голову, поняв, что дождь усилился. Машины на дороге замедлили ход, пропуская бегущих в укрытие людей. Всё вполне нормально, если не считать постоянно вздыхающего у окна парня, с таким женским мечтательным взглядом.
«Да какая им всем разница? Кто я, что я и зачем я здесь.»
Часам к семи заявился «братец». Он принес пакеты с едой. Скучающая «Вика» задремала прямо у окна. Проснувшись через полчаса, она подошла к Максу:
— Дашь денег в долг? Мне надо...
— Вот ещё, иди заработай! — Макс моментально перебил «её» словно уже знал, что такой вопрос прозвучит.
Он привычно разлегся перед телевизором на диване. «Вика» возмутилась:
— Эй, я вообще-то тебе помогла вчера!
Он будто не услышал. Даже не попенял за «помогла». «Братец» всё также неотрывно смотрел в телевизор, запивая сушенные кальмары пивом прямо из банки.
— Ты меня слышишь?
Возмущению не было предела, но это был полный провал. Через пару часов. Макс первый нарушил молчание. Зевнув, он вытянул руки, слегка потянулся, затем проговорил:
— Завтра у нас дело. Если будешь меня во всем слушать — получишь денег, так и быть.
«Вика» сидела на краю кровати без интереса глядя в телевизор. Сводка новостей уже закончилась и шла реклама.
— Снова воровать, ну уж нет.
— Тогда сиди тут и протирай штаны.
— Я устроюсь на работу.
— Нет, не устроишься, — как всегда проговорил Макс голосом, не терпящим возражения.
— Это ещё почему? Ты же недавно сказал...
— Только халтурка на день. И я сильно сомневаюсь, что ты найдешь ее без меня.
Максим размял затекшую, от сидения в одном положении, шею и продолжил:
— Нам нельзя светиться.
— Говори за себя, я в этом не участвую.
— Отлично, тогда собирай вещи и катись домой, — его терпение лопнуло.
— Вот и пойду!
«Она» демонстративно стала собирать вещи. Зло комкая одежду, запихивала в большую сумку. При этом, не переставая тихо бубнила про себя, высказывая недовольство.
Но через пару минут сдалась:
— Ну ты же дашь денег на дорогу, правда? — уже более вежливо спросила «Вика».
Максим, не поворачивая в сторону «брата» головы, только усмехнулся.
— Отлично! — «Вика» нервно развела руки.
— Пойду пешком. Если заблужусь, подумаешь, посплю на лавочке! Плевать, что на ней спали бомжи.
— К чему весь этот треп? Ноги в руки и пошел.
«Вика», поражённая этими словами, встала как вкопанная. Так спокойно прозвучал этот ледяной голос. Она впервые видит настолько черствого человека. Он же даже глазом не моргнул.
«А я ведь даже не знаю, куда мне идти...»
Ошарашенная его безразличием, «она» снова села на край кровати. Слезы подступили к горлу, «девушка» зашмыгала носом. Удивленный Максим, услышав это, резко повернулся на диване.
— Ой, да ладно, что ты разнюнился-то? Как семилетка прям. Ты что действительно думал, что я на это куплюсь? Я имею в виду на очередные твои закидоны.
Он говорил спокойно, но при этом выглядел растерянным. С трудом подбирая слова проговорил:
— Просто делай, что я говорю и всё устаканится.
— Значит... — всхлипывала «Вика» — У меня даже, выбора нет?
Голос звучал так жалостливо, что Макс уставился в пол. Видимо не хотел больше смотреть в эти грустные щенячьи глаза.
— Почему? Я же сказал — ты можешь ехать домой. Но не сегодня же, автобусы уже не ходят. Завтра я дам тебе денег на билет.
— Просто ты должен понять, то, что ты делаешь — это неправильно.
— Присядь.
Максим поманил брата и скинул с дивана обертки. Немного пришибленный «мальчик» осторожно сел рядом.
— Эти твои провалы в памяти, меня уже порядком задрали.
Раньше ты всегда воспринимал всё как должное. Да я такой, но что ты от меня хочешь?
— Ты должен поменяться.
Максим вздохнул, наверное, у него плохо получалось разговаривать по душам.
— Пойми, наш отец, он... Всю жизнь только и делал, что воровал. Мамаша не лучше, она любит выпить. Да и срать она на нас хотела…
«Вика» перебила его:
— Разве это мешает нам стать честными людьми?
«Братец» подумал какое-то время, видимо подбирая слова:
— Ну может ты и прав, но только больше я ничего не умею. Отец перед смертью, помнишь, что сказал?
— Нет.
«Вике» стало безумно стыдно, за то, что она вот так ворвалась в чужую жизнь. Пусть вина была не «её», но всё же обидно, что всё так произошло. «Она» снова бередит раны человека, которого совсем не знает, да и тем более ставит условия. Им теперь обоим нужна помощь. Молча слушая, «Вика» так и сидела с поникшей головой.
— Он сказал, чтобы я продолжил его дело. Даже «МЫ». Понимаешь, он никогда не считал, то, что он делал — преступлением. И меня он этому научил. Он всегда был для меня как Робин Гуд. В конце концов, почему эти зажравшиеся хари должны жить припеваючи, а мы — невезучие страдать? Ты думаешь, они честно всё заработали?
Одной из таких зажравшихся харь, должно быть, «она» совсем недавно была.
— Но не все же, — проговорила «Вика».
— А кто говорит о всех? Я знаю, кто наверняка. Да и зачем им столько денег?
— Но ведь, Робин Гуд отдавал деньги бедным.
— Брось, а. Это уж точно выдумка. К тому же нуждающиеся сейчас мы.
«Вика» закивала головой. Возможно, и его тоже можно понять. Он озлоблен на весь мир и не видит перспектив в будущем, никто не учил его жить иначе. Помощи ждать неоткуда. «Она» всегда была под защитой, в тепле.
«Кто я такая, чтобы судить? Но когда-нибудь я обязательно помогу вам, хоть чем-то. Только выбраться бы из всего этого».
День 5
Свирепый ротвейлер, капая слюной, бежал в сторону беглецов. Он явно собирался остановить воришек. Их было двое: крепкий молодой мужчина и парень.
— Лезь на забор, я отвлеку его, — скомандовал на бегу тот, что постарше, это был Максим.
— Что?? Как ты собираешься это сделать?
— Лезь, идиот!
Макс принялся снимать куртку, но не успел, в этот момент ему в руку вцепилась зубами огромная собака. Она бы с легкостью разорвала парня на части, ведь ее этому учили. Только Макс ловко накинул почти снятую куртку на морду злобной псине, закрывая обзор. Затем сильно ударил её по носу, так что пес заскулил от боли и разжал челюсть. Все происходило в доли секунды. Молодой мужчина сбросил собаку вместе с курткой, в которой запуталась её морда и молниеносно запрыгнул на забор. Его молодой напарник ещё изумленно наблюдал за этим, сидя на заборе. «Вика» успела только перекинуть ногу.
— Что ты ждёшь? Драпаем, — поторопил его «брат».
Собака за забором уже успела высвободиться из куртки и бросалась на забор, издавая при этом жуткий лай разъяренного зверя.
«Вика» всегда любила собак. Когда-то у них даже жил стаффордширский терьер, по кличке Лапочка. Белая с рыжим. Доброе, верное животное с полуслова понимало хозяев и всегда чувствовала если кому-то грустно или не здоровится. Но однажды сорвавшись с поводка она попала под машину. Кажется, гналась за перебегающей дорогу огромной крысой. Раны были слишком серьезные и собаку усыпили. Их преданной Лапочки не стало. С тех пор собак и других животных впавшее в траур семейство не заводило. Но животное, которое она увидела вовсе не напоминало Лапочку, да и лапочкой в данный момент тоже не была. Воришки убежали ни с чем, но зато живые. Максим был рассержен, чуть меньше, чем напавший на них ротвейлер, но дразнить его тоже не стоило. «Вика» чувствовала вину, хоть и изначально не хотела в этом участвовать. Они ехали на машине. При этом «брат» старался выбирать малолюдные улицы. Потом «Вика» заметила, что по пальцам Макса струйками потекла кровь. «Она» чертыхнулась и потянулась было к израненной руке, но водитель резко дернул локтем, давая понять, чтобы его не трогали.
— Сейчас нам надо спрятаться.
Они не поехали «домой», свернув куда-то в глушь. Постепенно Максим становился всё слабее, видимо от потери крови. Загорелое лицо побледнело, а рука слегка дрожала.
— Почему мы не поехали домой? За нами нет погони.
— Потому что я так решил.
Машина заехала в лес, и проехав пару километров остановилась у покосившегося сарайчика. К тому времени Макс стал выглядеть еще бледнее и слабее. При каждом движении рукой он кривил губы, видимо испытывая непомерную боль. «Братья» вышли из машины. «Вика» порывалась как-то поддержать его, но не решилась. А слова, которые можно сказать в такой ситуации позабылись. Зайдя в сарайчик Максим сел на единственный находящийся там стул.
— Принеси из машины аптечку. И тряпку какую-нибудь.
«Вика» выполнила то, что усталым голосом попросил «брат». Рана была глубокой, вся кофта пропиталась кровью. «Она» хотела помочь ему, но он просто вырвал из рук «Вики» аптечку. Из-за этого «она» чувствовала себя еще более виноватой и совершенно бесполезной. Затем сам перевязал себе руку, перед этим облив её йодом. Его выдержке можно было только позавидовать: он не издавал ни звука, только сильно втягивал воздух и морщился.
«Что же тебе пришлось пережить, раз у тебя теперь такая выдержка? Я бы уже заорала и попросила обезболивающее».
Потом же «брат» угрюмо уставился на «Вику», кажется, обдумывая что-то. «Она», понимая, что отчасти виновата в том, что случилось, стала оправдываться:
— Прости пожалуйста, это всё из-за меня.
— Только не начинай ныть пожалуйста, итак, тошно, — спустя некоторое время продолжил: — Лучше объясни, зачем надо было орать как потерпевший? Ты что собак никогда не видел?
— Я растерялась, прости. Но мы по крайней мере живы! Да и вряд ли у нас вообще, что-то получилось бы. Там же было это чудовище.
«Вику» снова передернуло от воспоминаний их первой встречи с псом. Эти свирепые, звериные глаза и готовность убивать непрошенных гостей. Все мысли от страха спутались в голове, а ноги приросли к месту. Если бы не старший «брат», который вовремя окликнул, страшно представить, что могло случиться с ней.
«Вот только он сам меня туда и завел».
Максим потер лоб, будто у него голова разболелась и сказал:
— Я почти открыл дверь.
— Мы бы не успели.
— Время было. — Не унимался Макс.
— И что это за «растеря—ЛАСЬ»? У тебя опять крыша едет?
«Вика» заныла:
— Знаешь это уже зашло слишком далеко. Я тебе уже говорила про это! Мне надоело играть роль твоего брата!
— Начинается.
Тяжёлый вздох Максима дал понять, что и у него нет сил терпеть «очередной бред».
— Ладно, поговорим дома. — заключил он.
— Садись в машину.
«Вика» хотела что-то добавить, но осеклась. Они и вправду натерпелись за сегодня, этот разговор можно отложить на потом. Адреналин выветрился, и «она» тоже почувствовала усталость. Стресс выматывает организм.
— Давай я поведу, — предложила «Вика» подошедшему к машине Максиму.
Перевязанной рукой наверняка будет сложнее вести машину.
— А у тебя, что, права внезапно появились?
— Нет, — опомнилась «девушка», опять позабыв кто «она» теперь.
— Но я умею водить, честно.
— Ну да — умеешь. Черта с два я тебе доверю свою машину! Садись.
Странно было слышать про права от вора, который только недавно пытался забраться в чужую квартиру, но «Вика» не стала ухудшать свое и без того шаткое положение. Через окна проплывали спокойные улочки. Лил дождь, от сырости и холодного ветра становилось прохладнее. Окна в машине негласно решили не открывать. Маршруты, по которым они ездили, «Вика» не знала. Дома они, конечно, не поговорили, так как Макс быстро перекусив завалился спать.
День 6
— Ты уходишь?
На заспанном лице «Вики», которая находилась в теле парня, проявилось беспокойство. Она стала опасаться за жизнь «брата» после вчерашней вылазки. Даже не смотря на то, как по-хамски он себя ведет. Ко всему можно привыкнуть, тем более вариантов особо не предвиделось.
Жить с мужчиной, кроме папы Вике еще не приходилось.
