Притяжение со вкусом крови. Часть 1
Пламя свечей плясало в такт моим шагам и отбрасывало причудливые тени. Стук каблуков отзывался дрожащим эхом в длинном коридоре. Дом Крови – прибежище вампиров Хайенвилла, пробудилось с наступлением сумерек. Ночь вдохнула жизнь в это гиблое место. Глава Совета затеял бал в приёмном зале – бессмертным лишь бы развлекаться. Моя жизнь не так незыблема, как у вампиров. Дампиры ценят своё время и ощущение жизни. Что ж, пусть веселятся, им некуда торопиться. Сегодня в густом неподвижном воздухе висели ароматы дорогих духов, крови и магии. Гости приготовили подарки для старейшины – кто во что горазд. А с чем пришла я? С отметкой об исполнении смертного приговора и безделушкой, подтверждающей кончину приговорённого. Я – Мастер Смерти в Совете вампиров. Некоторые из здешних упырей так меня и прозвали – Смерть.
Двери приёмного зала медленно отворились. Я и не подумала сбавить шаг. В холл выплеснулись звуки музыки и смеха, а второй волной послышались сдавленные стоны. Ни один званный вечер не проходил без пыток и боли. Потому я старалась избегать их и находить себе неотложные дела. Дверь замерла у меня перед лицом. Сначала показались кружева сочно-красного платья, затем их хозяйка. Мари-Белль изящно выскользнула в длинном пышном наряде и даже сумела сохранить надменный и горделивый вид. Её тонкую изящную шею утяжеляло колье с гранатом и чёрным жемчугом, на запястье позвякивал браслет из того же комплекта. Эта стерва чертовски красива и в той же степени хитра. Ей каким-то чудом досталось кресло в Совете, мне тоже. В чём-то мы похожи. Даже внешне. Её длинные чёрные волосы идеальными волнами расплескались по плечам. Глаза вампирши – как два сапфира, такие же красивые и холодные, в обрамлении пушистых чёрных ресниц. Черты лица тонкие, изящные, безупречные. Я далеко не так хороша, и оценивающий, почти брезгливый взгляд Мари-Белль лишний раз напоминал об этом. У меня тоже тёмные длинные волосы, но я их просто… распустила, зелёные глаза не сверкали, как драгоценные камни, и бледная от рождения кожа не светилась изнутри. Я невысокого роста, но всегда считала это исключительно положительным качеством. На мне была чёрная кожанка поверх тёмно-серого топа, чёрные джинсы и чёрные сапоги на небольшом каблуке. Вампирша смерила меня с головы до ног и сжала губы в тонкую алую линию. Я ухмыльнулась и прошла мимо, но она скользнула вперёд, преграждая путь. Я сбавила шаг и мельком глянула в зал. У белой мраморной стены были подвешены трое, металлические спицы торчали из их бледных неподвижных обнажённых тел, как из булавочных подушек. На пол стекала кровь, бежала ручьями к постаменту с пурпурным бархатным креслом. Её креслом. За ним стоял, сложив руки за спину, Чарльз – человек-слуга Мари-Белль. Её дневные глаза и ручной убийца. Он был чуть выше меня ростом, крепко сложен и неуловим. Лицо с резкими углами и глаза – настолько тёмные и пустые на фоне бесцветной кожи, будто прожженные дырки в бумаге. Тонкие губы плотно сложены. Он перехватил мой взгляд и не дрогнул ни единой мышцей, но у меня скользнул по спине липкий холодок. Чарльз создавал впечатление психа, по которому плакал электрический стул, и даже не пытался казаться нормальным. Его руки по локоть в крови, если не хуже. Исполняя прихоти госпожи, он много чего мерзкого творил, от чего лично у меня волосы на затылке шевелились.
Тряхнув головой в попытке прогнать невольно всплывшие воспоминания, я подняла взгляд на Мари-Белль. Она сощурила плотоядные глаза. Нахмурившись, я сдвинулась влево, намереваясь её обойти, но не тут-то было. Она поймала меня за локоть и вынудила остановиться. Ледяные и твёрдые пальцы до боли вдавились в кожу. На её шикарных кружевных перчатках остались следы крови. Чужой, естественно. Скрипнув зубами, я повернула голову – медленно-медленно. Она ответила мне чудесной улыбкой – пустой и холодной.
— Что тебе надо? — спросила я, чеканя слова.
— Разве я не говорила, что буду цепляться каждый раз, когда тебя увижу? — промурлыкала она. — Ты – грязное пятно на репутации Совета, Кира. Если Антонио без ума от тебя, это не значит, что и все мы тоже.
Я закатила глаза, с трудом подавив улыбку. И снова поглядела на неё.
— Да пошла ты, Мари-Белль.
И рывком высвободила руку. Брови Мари-Белль взлетели на лоб. Она рванула ко мне, и её движение я заметила поздно. Вампирша придавила меня к стене. Ощущение было, будто все кости разом треснули. Из лёгких вышибло воздух. В лицо пахнуло сладковато-пудровым ароматом духов и застарелой кровью. А под ним – запах змей, сырой могилы и смерти. Я вывернула руку, пытаясь просунуть её между нами. Мари-Белль оскалилась, отводя мне голову в сторону и обнажая линию шеи. И провела пальцем по пульсирующей жилке. Умом я понимала – она лишь дразнится. Но тело отреагировало быстрее разума – я пихнула её в грудь, вложив в удар всю физическую и ментальную силу. Мари-Белль отбросило к стене, и я смогла глубоко и жадно вдохнуть. Но едва отделилась от стены, как она налетела вновь и схватила меня за руку чуть выше локтя. Мы обе знали, что ей ничего не стоит раздавить мне кости в пыль. Эта мысль чуть отрезвила, но не притушила гнев. Вампирша глядела холодными твёрдыми безжалостными глазами, а меня трясло от напора её силы. Ещё немного, и я бы рассыпалась.
В голове помутнело. Мари-Белль что-то зашептала, явно нелестное. Но из зала выскользнул силуэт, а она так была увлечена ненавистью ко мне, что не успела вовремя остановиться. К нам приблизился мужчина и, схватив вампиршу за запястье, насильно разжал пальцы, один за другим, заставив меня отпустить. Я судорожно вдохнула, отваливаясь от стены, и уткнулась лицом ему в грудь. Гнев захлестнул новой волной, прочистив голову. Я медленно подняла глаза, уже зная, кто передо мной. Дорогой одеколон, выглаженная рубашка, чёрный бархатный пиджак, мускулистая грудь и… надменная усмешка. Стюарт. Я отшатнулась и с вызовом посмотрела снизу вверх. Он выше меня, сильно выше. Возвышался, словно башня с величественным видом и хищным блеском в каре-зелёных глазах. Широкие плечи, телосложение совершенное. Тёмно-каштановые волосы лежали в идеальном беспорядке, закрывая уши. Таких, как он я избегала, и не только потому, что он вампир. Стюарт мастерски владел искусством соблазна. Мари-Белль клюнула же на него из-за красивой мордашки. Я с вампирами не связывалась, с людьми иметь дело мне запрещено Советом. Тогда лучше одной.
— Полукровка, — прошипела Мари-Белль, надвигаясь на меня.
Стюарт не позволил ей приблизиться. Его руки ненавязчиво коснулись моей талии, будто поддерживая. И я ощутила сталь под тёплой гладкой кожей. Его сила заплясала на моём теле горячим ветром. Он сделал это намеренно – ради забавы. Сердце стучало в горле, мешая дышать. Я оттолкнула руку Стюарта и прошла мимо под тихий, обволакивающий бархатный смех. Мягкий и отдающий смертью – совсем чуть-чуть. Он преследовал меня в ночи по дороге домой, как навязчивый аромат духов.
А дома меня ждали звенящая пустота и ночные кошмары. Каждую ночь я видела свою смерть, вновь и вновь. Если не спасала усталость, то выручал алкоголь. Скинув шмотки, я встала под душ, под колючие обжигающе струйки. Смывая чужую засохшую кровь, извела половину флакончика шампуня, пока волосы не заскрипели от чистоты и вода под ногами не обрела прозрачный цвет. Ночка выдалась кровавая. Обернувшись в полотенце, я вышла из ванной и босиком прошлёпала на кухню. В холодильнике меня ждал скромный ужин и бутылка рома.
Я не слышала, как открывалась дверь, как щёлкнул замок, но ощутила его приближение – плечи стянуло от напряжения, по спине скользнул холодок. Сидя на краю стола, я пила ром прямо из бутылки. Тело разрывалось от ответного желания выплеснуть силу, но я держалась. Настолько, что в голове прояснилось. Мы играли в эту странную игру почти год, но я так и не привыкла. Каждая встреча вызывала вихрь эмоций. Наверно, ради этого я и не прекращала их – мне не хватало простых людских радостей.
Он подошёл к дверному проёму и замер в нём. Безупречный, как картина в раме. Стюарт. Я отпила из бутылки, тихонько улыбаясь, и поставила её на стол. Вампир неторопливо вошёл, держа руки в карманах чёрных брюк. Рубашка расстегнута до середины груди, пиджак слегка помят – сбежал ко мне прямо с приёма, позволив Мари-Белль напоследок себя потискать. От этой мысли я непроизвольно скривилась.
В кухне горела лишь подсветка, в полумраке сверкнули глаза Стюарта – сдерживаемое раздражение вкупе с гневом. Я лишь пожала плечами. Наши встречи были нужны нам для разрядки. Не чувства нас связывали, а вожделение. В сексе мы выплёскивали накопившееся напряжение. Ярость, ненависть, боль, печаль – мы стали спасением друг для друга. И получилось это как-то… неожиданно для обоих.
После очередной казни я забрела в бар в приёмном зале Дома Крови, где, как полагала, никого не должно было быть. Ночь выдалась паршивой – иных у меня не бывало. Исполняя приговор, я заработала чёртову уйму синяков и повредила ногу. Прихрамывая, брела по залу, в ушах гудела кровь, гоняемая по венам, а в душе нарастала буря. Накопившаяся горечь выжигала сердце. Я ненавидела свою работу, презирала Совет, а более прочих – Мари-Белль. Стерва с кукольным лицом и омерзительным характером. Каждое её задание – пытка для меня. Мы стояли на одной ступени иерархической лестницы, но она не брезговала пнуть побольнее и лишний раз напомнить, что я – полукровка. Приблизившись к барной стойке, я заметила мужскую спину, но повернуть обратно не рискнула. Он меня уже услышал, глупо сбегать. К тому же, не была бы я Кирой, спасовав перед каким-то вампиром.
Но там коротал ночь не «какой-то» вампир, а Стюарт – любовник Мари-Белль. Он был ошеломляюще красив и знал себе цену. На его фоне я всегда ощущала себя замарашкой. Высокий, идеально сложенный, обаятельный и… сильный. Рядом с Мари-Белль всегда держался подобающе – высокомерно и холодно. Пару раз ей удалось нас натравить друг на друга. Стюарт не являлся членом Совета, и в спину ему многое шептали. Но я не считала его подстилкой знойной стервы – не того он полёта птица. Слишком хорош, слишком здравомыслящий. В его глазах ощущалась тяжесть прожитых столетий и острый ум. И для меня оставалось загадкой, за каким чёртом ему сдалась Мари-Белль. Они не создавали впечатление крепкой пары, не походили на отчаянно влюблённых. Но они везде появлялись вместе, Мари-Белль таскала его с собой, как дорогой аксессуар.
Я подсела, наплевав на его личное пространство, и налила себе спиртного из его же бутылки. Да, порой я переходила границы, но он знал, с кем имеет дело. И, обычно, игнорировал моё присутствие. Цеплялся разве что на потеху Мари-Белль. Я отпила из стакана и почувствовала, как Стюарт шевельнулся. У меня плечи стянуло от напряжения, но я не посмотрела на него.
Отпив из стакана, я ощутила, как Стюарт повернулся. Надо же, всё-таки заметил. От него едва различимо пахло одеколоном – лёгким, свежим, интригующим. Чёрный бархатный пиджак, расшитый золотой нитью, чёрные брюки и иссиня-чёрная шёлковая рубашка – он всегда одевался с иголочки. Любил притягивать внимание, и там действительно было на что посмотреть. Глазея на его задницу, я часто себя одёргивала. Можете закидать меня камнями, но задница у него потрясающая. Хмыкнув, я посмотрела на вампира и оцепенела, встретив тяжёлый тёмный взгляд. Не знаю, как выдержала его – по спине заструился пот. Стюарт всегда внушал мне некий трепет, в его присутствии поджилки тряслись. Ему около четырёхсот лет, а мне всего-то двадцать шесть. И я не в состоянии оценить истинный вес его разума. Знала только, что он мог меня им придавить, как букашку.
Он цедил джин наедине со своими тяжкими размышлениями, а я нарушила его уединение. Взгляд вампира сквозил недовольством и… усталостью. До этой минуты я не видела истинного лица Стюарта. Не знала, что его тяготила жизнь в Доме Крови. Тяготила Мари-Белль. Её игры выводили вампира из себя. И всё это я поняла по одному только взгляду - пылающему, переполненному эмоциями. Испустив долгий вздох, он небрежно протянул руку и кончиками пальцев прошёлся по тыльной стороне моей ладони. Я с вызовом уставилась на него, но лишь позабавила. По щеке скользнул бархатный, обволакивающий смех точно меховая кисть. Раздражённо скрипнув зубами, я развернулась лицом, дерзко вскинула голову и смерила его презрительным взглядом. Стюарт изогнул бровь и усмехнулся. В тот миг меня будто промеж глаз ударили – он был потрясающе красив! И я смотрела в это безупречное лицо, в бурлящую тьму глаз и вдруг ощутила тяжесть внизу. От судороги желания стало трудно дышать. Такое иногда бывает – от случайного жеста, от поворота головы, и вдруг перехватывает дыхание, тело реагирует на уровне, тебе неподконтрольном. И когда такое случается, ты изо всех сил делаешь вид, что ничего не было. И упаси небеса, чтобы объект этого внезапного желания о нём узнал.
Я отвела глаза и поднесла стакан к губам. Рука предательски дрогнула, пульс зачастил в горле. Такие перемены в теле не скрыть от вампира. Стюарт не дал мне сделать глоток – коснулся кончиками пальцев подбородка и повернул к себе – не с силой, но требовательно. Его улыбки как не бывало, на смягчившемся лице появилось отрешённое, слегка задумчивое выражение. От пристального взгляда у меня энергия заплясала по коже горячим дыханием. От вспышки страха сдавило грудь. Я осторожно опустила стакан, глядя на него в упор. Никогда не рассматривала Стюарта, как возможного партнёра. Чёрт побери, я его и как мужика не воспринимала. Он же вампир! Ко всему прочему, любовник Мари-Белль. Но в ту ночь судьба по-своему швырнула карты. Злая ирония? Вполне вероятно.
Что произошло дальше – до сих пор остаётся загадкой. Но точно знаю, что он меня не околдовывал глазами. Мы оказались в моей квартире и разнесли её в пух и прах. На утро я возненавидела себя и прокляла Стюарта, но через неделю всё повторилось.
А потом снова. И снова. Мы изливали свою боль и гнев, меняясь ролями. То я набрасывалась на него, то он на меня. Удовольствие граничило с болью. Возможно, в боли и был смысл – заглушить иные страдания. Часто и парой слов не обменивались. Похоть исцеляла наши души, секс возвращал тела к жизни. Чем грязнее, тем лучше. И я старалась больше не задумываться, плыть по течению и пользоваться моментом. В моей жизни не осталось никого, кому я могла довериться. Одиночество превратилось в образ жизни, но вторжение Стюарта я расценила, как соломинку и приняла. Мы делились друг с другом тайнами, проблемами и болью. Выражали их в страсти. Мы делились друг с другом собой, словно так могли заполнить пустоту, зияющую в израненных сердцах.
Но ни слова о чувствах. Не они нас связывали.
А теперь я смотрела, как он подходит и забирает мою бутылку. Отпивает из горлышка, неотрывно глядя на меня. Его лицо казалось отрешённым, в глазах вспыхивали искры. Воздух накалился – от Стюарта исходило гудящее напряжение. Я на миг прикрыла веки, улыбка моя померкла. Его переполняли тёмные, низменные чувства. Сегодня его очередь.
Стюарт подошёл так близко, что мои колени упёрлись ему в живот. Он скользнул рукой по ноге, забираясь под полотенце, поглаживая кожу пальцами.
Пламя свечей плясало в такт моим шагам и отбрасывало причудливые тени. Стук каблуков отзывался дрожащим эхом в длинном коридоре. Дом Крови – прибежище вампиров Хайенвилла, пробудилось с наступлением сумерек. Ночь вдохнула жизнь в это гиблое место. Глава Совета затеял бал в приёмном зале – бессмертным лишь бы развлекаться. Моя жизнь не так незыблема, как у вампиров. Дампиры ценят своё время и ощущение жизни. Что ж, пусть веселятся, им некуда торопиться. Сегодня в густом неподвижном воздухе висели ароматы дорогих духов, крови и магии. Гости приготовили подарки для старейшины – кто во что горазд. А с чем пришла я? С отметкой об исполнении смертного приговора и безделушкой, подтверждающей кончину приговорённого. Я – Мастер Смерти в Совете вампиров. Некоторые из здешних упырей так меня и прозвали – Смерть.
Двери приёмного зала медленно отворились. Я и не подумала сбавить шаг. В холл выплеснулись звуки музыки и смеха, а второй волной послышались сдавленные стоны. Ни один званный вечер не проходил без пыток и боли. Потому я старалась избегать их и находить себе неотложные дела. Дверь замерла у меня перед лицом. Сначала показались кружева сочно-красного платья, затем их хозяйка. Мари-Белль изящно выскользнула в длинном пышном наряде и даже сумела сохранить надменный и горделивый вид. Её тонкую изящную шею утяжеляло колье с гранатом и чёрным жемчугом, на запястье позвякивал браслет из того же комплекта. Эта стерва чертовски красива и в той же степени хитра. Ей каким-то чудом досталось кресло в Совете, мне тоже. В чём-то мы похожи. Даже внешне. Её длинные чёрные волосы идеальными волнами расплескались по плечам. Глаза вампирши – как два сапфира, такие же красивые и холодные, в обрамлении пушистых чёрных ресниц. Черты лица тонкие, изящные, безупречные. Я далеко не так хороша, и оценивающий, почти брезгливый взгляд Мари-Белль лишний раз напоминал об этом. У меня тоже тёмные длинные волосы, но я их просто… распустила, зелёные глаза не сверкали, как драгоценные камни, и бледная от рождения кожа не светилась изнутри. Я невысокого роста, но всегда считала это исключительно положительным качеством. На мне была чёрная кожанка поверх тёмно-серого топа, чёрные джинсы и чёрные сапоги на небольшом каблуке. Вампирша смерила меня с головы до ног и сжала губы в тонкую алую линию. Я ухмыльнулась и прошла мимо, но она скользнула вперёд, преграждая путь. Я сбавила шаг и мельком глянула в зал. У белой мраморной стены были подвешены трое, металлические спицы торчали из их бледных неподвижных обнажённых тел, как из булавочных подушек. На пол стекала кровь, бежала ручьями к постаменту с пурпурным бархатным креслом. Её креслом. За ним стоял, сложив руки за спину, Чарльз – человек-слуга Мари-Белль. Её дневные глаза и ручной убийца. Он был чуть выше меня ростом, крепко сложен и неуловим. Лицо с резкими углами и глаза – настолько тёмные и пустые на фоне бесцветной кожи, будто прожженные дырки в бумаге. Тонкие губы плотно сложены. Он перехватил мой взгляд и не дрогнул ни единой мышцей, но у меня скользнул по спине липкий холодок. Чарльз создавал впечатление психа, по которому плакал электрический стул, и даже не пытался казаться нормальным. Его руки по локоть в крови, если не хуже. Исполняя прихоти госпожи, он много чего мерзкого творил, от чего лично у меня волосы на затылке шевелились.
Тряхнув головой в попытке прогнать невольно всплывшие воспоминания, я подняла взгляд на Мари-Белль. Она сощурила плотоядные глаза. Нахмурившись, я сдвинулась влево, намереваясь её обойти, но не тут-то было. Она поймала меня за локоть и вынудила остановиться. Ледяные и твёрдые пальцы до боли вдавились в кожу. На её шикарных кружевных перчатках остались следы крови. Чужой, естественно. Скрипнув зубами, я повернула голову – медленно-медленно. Она ответила мне чудесной улыбкой – пустой и холодной.
— Что тебе надо? — спросила я, чеканя слова.
— Разве я не говорила, что буду цепляться каждый раз, когда тебя увижу? — промурлыкала она. — Ты – грязное пятно на репутации Совета, Кира. Если Антонио без ума от тебя, это не значит, что и все мы тоже.
Я закатила глаза, с трудом подавив улыбку. И снова поглядела на неё.
— Да пошла ты, Мари-Белль.
И рывком высвободила руку. Брови Мари-Белль взлетели на лоб. Она рванула ко мне, и её движение я заметила поздно. Вампирша придавила меня к стене. Ощущение было, будто все кости разом треснули. Из лёгких вышибло воздух. В лицо пахнуло сладковато-пудровым ароматом духов и застарелой кровью. А под ним – запах змей, сырой могилы и смерти. Я вывернула руку, пытаясь просунуть её между нами. Мари-Белль оскалилась, отводя мне голову в сторону и обнажая линию шеи. И провела пальцем по пульсирующей жилке. Умом я понимала – она лишь дразнится. Но тело отреагировало быстрее разума – я пихнула её в грудь, вложив в удар всю физическую и ментальную силу. Мари-Белль отбросило к стене, и я смогла глубоко и жадно вдохнуть. Но едва отделилась от стены, как она налетела вновь и схватила меня за руку чуть выше локтя. Мы обе знали, что ей ничего не стоит раздавить мне кости в пыль. Эта мысль чуть отрезвила, но не притушила гнев. Вампирша глядела холодными твёрдыми безжалостными глазами, а меня трясло от напора её силы. Ещё немного, и я бы рассыпалась.
В голове помутнело. Мари-Белль что-то зашептала, явно нелестное. Но из зала выскользнул силуэт, а она так была увлечена ненавистью ко мне, что не успела вовремя остановиться. К нам приблизился мужчина и, схватив вампиршу за запястье, насильно разжал пальцы, один за другим, заставив меня отпустить. Я судорожно вдохнула, отваливаясь от стены, и уткнулась лицом ему в грудь. Гнев захлестнул новой волной, прочистив голову. Я медленно подняла глаза, уже зная, кто передо мной. Дорогой одеколон, выглаженная рубашка, чёрный бархатный пиджак, мускулистая грудь и… надменная усмешка. Стюарт. Я отшатнулась и с вызовом посмотрела снизу вверх. Он выше меня, сильно выше. Возвышался, словно башня с величественным видом и хищным блеском в каре-зелёных глазах. Широкие плечи, телосложение совершенное. Тёмно-каштановые волосы лежали в идеальном беспорядке, закрывая уши. Таких, как он я избегала, и не только потому, что он вампир. Стюарт мастерски владел искусством соблазна. Мари-Белль клюнула же на него из-за красивой мордашки. Я с вампирами не связывалась, с людьми иметь дело мне запрещено Советом. Тогда лучше одной.
— Полукровка, — прошипела Мари-Белль, надвигаясь на меня.
Стюарт не позволил ей приблизиться. Его руки ненавязчиво коснулись моей талии, будто поддерживая. И я ощутила сталь под тёплой гладкой кожей. Его сила заплясала на моём теле горячим ветром. Он сделал это намеренно – ради забавы. Сердце стучало в горле, мешая дышать. Я оттолкнула руку Стюарта и прошла мимо под тихий, обволакивающий бархатный смех. Мягкий и отдающий смертью – совсем чуть-чуть. Он преследовал меня в ночи по дороге домой, как навязчивый аромат духов.
А дома меня ждали звенящая пустота и ночные кошмары. Каждую ночь я видела свою смерть, вновь и вновь. Если не спасала усталость, то выручал алкоголь. Скинув шмотки, я встала под душ, под колючие обжигающе струйки. Смывая чужую засохшую кровь, извела половину флакончика шампуня, пока волосы не заскрипели от чистоты и вода под ногами не обрела прозрачный цвет. Ночка выдалась кровавая. Обернувшись в полотенце, я вышла из ванной и босиком прошлёпала на кухню. В холодильнике меня ждал скромный ужин и бутылка рома.
Я не слышала, как открывалась дверь, как щёлкнул замок, но ощутила его приближение – плечи стянуло от напряжения, по спине скользнул холодок. Сидя на краю стола, я пила ром прямо из бутылки. Тело разрывалось от ответного желания выплеснуть силу, но я держалась. Настолько, что в голове прояснилось. Мы играли в эту странную игру почти год, но я так и не привыкла. Каждая встреча вызывала вихрь эмоций. Наверно, ради этого я и не прекращала их – мне не хватало простых людских радостей.
Он подошёл к дверному проёму и замер в нём. Безупречный, как картина в раме. Стюарт. Я отпила из бутылки, тихонько улыбаясь, и поставила её на стол. Вампир неторопливо вошёл, держа руки в карманах чёрных брюк. Рубашка расстегнута до середины груди, пиджак слегка помят – сбежал ко мне прямо с приёма, позволив Мари-Белль напоследок себя потискать. От этой мысли я непроизвольно скривилась.
В кухне горела лишь подсветка, в полумраке сверкнули глаза Стюарта – сдерживаемое раздражение вкупе с гневом. Я лишь пожала плечами. Наши встречи были нужны нам для разрядки. Не чувства нас связывали, а вожделение. В сексе мы выплёскивали накопившееся напряжение. Ярость, ненависть, боль, печаль – мы стали спасением друг для друга. И получилось это как-то… неожиданно для обоих.
После очередной казни я забрела в бар в приёмном зале Дома Крови, где, как полагала, никого не должно было быть. Ночь выдалась паршивой – иных у меня не бывало. Исполняя приговор, я заработала чёртову уйму синяков и повредила ногу. Прихрамывая, брела по залу, в ушах гудела кровь, гоняемая по венам, а в душе нарастала буря. Накопившаяся горечь выжигала сердце. Я ненавидела свою работу, презирала Совет, а более прочих – Мари-Белль. Стерва с кукольным лицом и омерзительным характером. Каждое её задание – пытка для меня. Мы стояли на одной ступени иерархической лестницы, но она не брезговала пнуть побольнее и лишний раз напомнить, что я – полукровка. Приблизившись к барной стойке, я заметила мужскую спину, но повернуть обратно не рискнула. Он меня уже услышал, глупо сбегать. К тому же, не была бы я Кирой, спасовав перед каким-то вампиром.
Но там коротал ночь не «какой-то» вампир, а Стюарт – любовник Мари-Белль. Он был ошеломляюще красив и знал себе цену. На его фоне я всегда ощущала себя замарашкой. Высокий, идеально сложенный, обаятельный и… сильный. Рядом с Мари-Белль всегда держался подобающе – высокомерно и холодно. Пару раз ей удалось нас натравить друг на друга. Стюарт не являлся членом Совета, и в спину ему многое шептали. Но я не считала его подстилкой знойной стервы – не того он полёта птица. Слишком хорош, слишком здравомыслящий. В его глазах ощущалась тяжесть прожитых столетий и острый ум. И для меня оставалось загадкой, за каким чёртом ему сдалась Мари-Белль. Они не создавали впечатление крепкой пары, не походили на отчаянно влюблённых. Но они везде появлялись вместе, Мари-Белль таскала его с собой, как дорогой аксессуар.
Я подсела, наплевав на его личное пространство, и налила себе спиртного из его же бутылки. Да, порой я переходила границы, но он знал, с кем имеет дело. И, обычно, игнорировал моё присутствие. Цеплялся разве что на потеху Мари-Белль. Я отпила из стакана и почувствовала, как Стюарт шевельнулся. У меня плечи стянуло от напряжения, но я не посмотрела на него.
Отпив из стакана, я ощутила, как Стюарт повернулся. Надо же, всё-таки заметил. От него едва различимо пахло одеколоном – лёгким, свежим, интригующим. Чёрный бархатный пиджак, расшитый золотой нитью, чёрные брюки и иссиня-чёрная шёлковая рубашка – он всегда одевался с иголочки. Любил притягивать внимание, и там действительно было на что посмотреть. Глазея на его задницу, я часто себя одёргивала. Можете закидать меня камнями, но задница у него потрясающая. Хмыкнув, я посмотрела на вампира и оцепенела, встретив тяжёлый тёмный взгляд. Не знаю, как выдержала его – по спине заструился пот. Стюарт всегда внушал мне некий трепет, в его присутствии поджилки тряслись. Ему около четырёхсот лет, а мне всего-то двадцать шесть. И я не в состоянии оценить истинный вес его разума. Знала только, что он мог меня им придавить, как букашку.
Он цедил джин наедине со своими тяжкими размышлениями, а я нарушила его уединение. Взгляд вампира сквозил недовольством и… усталостью. До этой минуты я не видела истинного лица Стюарта. Не знала, что его тяготила жизнь в Доме Крови. Тяготила Мари-Белль. Её игры выводили вампира из себя. И всё это я поняла по одному только взгляду - пылающему, переполненному эмоциями. Испустив долгий вздох, он небрежно протянул руку и кончиками пальцев прошёлся по тыльной стороне моей ладони. Я с вызовом уставилась на него, но лишь позабавила. По щеке скользнул бархатный, обволакивающий смех точно меховая кисть. Раздражённо скрипнув зубами, я развернулась лицом, дерзко вскинула голову и смерила его презрительным взглядом. Стюарт изогнул бровь и усмехнулся. В тот миг меня будто промеж глаз ударили – он был потрясающе красив! И я смотрела в это безупречное лицо, в бурлящую тьму глаз и вдруг ощутила тяжесть внизу. От судороги желания стало трудно дышать. Такое иногда бывает – от случайного жеста, от поворота головы, и вдруг перехватывает дыхание, тело реагирует на уровне, тебе неподконтрольном. И когда такое случается, ты изо всех сил делаешь вид, что ничего не было. И упаси небеса, чтобы объект этого внезапного желания о нём узнал.
Я отвела глаза и поднесла стакан к губам. Рука предательски дрогнула, пульс зачастил в горле. Такие перемены в теле не скрыть от вампира. Стюарт не дал мне сделать глоток – коснулся кончиками пальцев подбородка и повернул к себе – не с силой, но требовательно. Его улыбки как не бывало, на смягчившемся лице появилось отрешённое, слегка задумчивое выражение. От пристального взгляда у меня энергия заплясала по коже горячим дыханием. От вспышки страха сдавило грудь. Я осторожно опустила стакан, глядя на него в упор. Никогда не рассматривала Стюарта, как возможного партнёра. Чёрт побери, я его и как мужика не воспринимала. Он же вампир! Ко всему прочему, любовник Мари-Белль. Но в ту ночь судьба по-своему швырнула карты. Злая ирония? Вполне вероятно.
Что произошло дальше – до сих пор остаётся загадкой. Но точно знаю, что он меня не околдовывал глазами. Мы оказались в моей квартире и разнесли её в пух и прах. На утро я возненавидела себя и прокляла Стюарта, но через неделю всё повторилось.
А потом снова. И снова. Мы изливали свою боль и гнев, меняясь ролями. То я набрасывалась на него, то он на меня. Удовольствие граничило с болью. Возможно, в боли и был смысл – заглушить иные страдания. Часто и парой слов не обменивались. Похоть исцеляла наши души, секс возвращал тела к жизни. Чем грязнее, тем лучше. И я старалась больше не задумываться, плыть по течению и пользоваться моментом. В моей жизни не осталось никого, кому я могла довериться. Одиночество превратилось в образ жизни, но вторжение Стюарта я расценила, как соломинку и приняла. Мы делились друг с другом тайнами, проблемами и болью. Выражали их в страсти. Мы делились друг с другом собой, словно так могли заполнить пустоту, зияющую в израненных сердцах.
Но ни слова о чувствах. Не они нас связывали.
А теперь я смотрела, как он подходит и забирает мою бутылку. Отпивает из горлышка, неотрывно глядя на меня. Его лицо казалось отрешённым, в глазах вспыхивали искры. Воздух накалился – от Стюарта исходило гудящее напряжение. Я на миг прикрыла веки, улыбка моя померкла. Его переполняли тёмные, низменные чувства. Сегодня его очередь.
Стюарт подошёл так близко, что мои колени упёрлись ему в живот. Он скользнул рукой по ноге, забираясь под полотенце, поглаживая кожу пальцами.
