- Мы кого-то ждём? - спросил учитель.
- Да, моих малышей. Мы уезжаем, с вами.
От такой новости лицо учителя перекосило. Не ожидал? Что его так задело? Что я подслушала разговор или всё остальное?
На перекрёстке я попросила остановить карету и принялась ждать, то и дело поглядывая на улицу. Внутри меня росло беспокойство. Я выскользнула на улицу, собираясь исполнить обещание, данное детям - подарок. Купила у одной бабушки два петушка, которые очень нравились детям. А потом зашла в кондитерскую и купила пастилы - довольно дорогое удовольствие, но сейчас мелочиться не стоило. Им больше нравились вот эти простые сладости, чем изысканные блюда у Аглаи, хотя последние были мне не по карману, и я покупала их очень редко.
- Неужели поджог - дело рук ваших малышей? - спросил учитель, когда я села в карету.
- Нет! - слишком резко сказала я. - Но вину наверняка на дочь повесят.
- Понимаю.
Мы ждали полчаса, а их всё не было. Учитель же сидел, закрыв глаза, словно дремал. Устал ждать?
А я уже готова была бежать обратно к Аглае и проверять, что случилось.
- Успокойтесь! - перехватил меня учитель, когда я собиралась открыть карету. И тут я увидела их. Они бежали в том тряпье, которое я им шила в прошлом году. Уже порядком перепачканные. Я настояла на том, чтобы его надели, а не одежду, которой снабдила нас хозяйка.
Учитель приоткрыл сам дверцу, впуская малышей внутрь.
Я их тут же заключила их в объятия. Боже, как я переволновалась! Ноги не держали, и я плюхнулась на сиденье.
Мы тронулись. А я всё ещё не могла поверить, что всё позади. Хотя, не всё, мы ведь ещё не уехали. Что если нас будут искать?
- Пока вас не хватятся, - сказал Богдан Михайлович. - Ты ведь у меня на деловой встрече.
Я кивнула, и правда, наверняка хозяйка слышала. А если нет?
- Слышала, - словно узнав мои сомнения, подтвердил учитель.
Я немного успокоилась. Закрыла глаза, стараясь унять бешеную скачку своего внутреннего двигателя.
Малыши так и прижимались ко мне. Сердечки стучали часто-часто. А потом успокоились, но так ко мне и прижимались.
Когда сама успокоилась, вдруг поняла, что мы как-то слишком долго едем. Обычно дорога до завода занимала около получаса.
Малыши спали! Вот это да? Почему? Это было подозрительно.
- Умаялись, - сказал учитель спокойно.
Я выглянула в окошко, заподозрив неладное. Кругом были одни деревья. Точно, мы уже даже из города выехали. Я подозрительно уставилась на учителя.
- Планы поменялись. Я решил не тратить заработанное преимущество во времени, - спокойно пояснил он, не отрываясь от чтения своей книги.
Малыши, оперевшись на меня с двух боков, мирно сопели. Может, и правда, порядок. Я просто переволновалась.
- Думаю, нам стоит поговорить, - сказал он, откладывая книгу.
Я кивнула.
- На ночь мы остановимся на постоялом дворе. Я возьму одну комнату на всех нас, чтобы не вызывать подозрение. Мы - семья. Путешествуем.
Я кивнула. Он прав - если меня будут искать, то скорее всего саму или с детьми. Вряд ли путешествующая семья вызовет подозрения.
- Но вы должны понимать, что придётся не просто представляться семьёй, придётся играть её. Вы - моя жена, и я буду проявлять вам знаки внимания. С детьми тоже придётся переговорить. Я кивнула. Он прав.
- Ваши документы, Зинаида, - попросил он.
Я ему дала. Он стал над ними колдовать. Ну, не в прямом смысле, а что-то смотреть, потом вылил какую-то жидкость на бумаги, а потом стал дописывать своей чернильной ручкой. Потом дал надписи подсохнуть. Мне было любопытно, но сопящие крохи не позволяли пошевелиться. Документы же он не вернул обратно мне, а убрал во внутренний карман своего пиджака.
Я сглотнула. Что он там поправил? И чем это чревато?
- Называйте меня Даном, но на ВЫ на людях.
От такого предложения я покраснела, ведь даже мысленно называла его по имени отчеству. Он мне казался старше лет на десять-пятнадцать, но если Аглая строила ему глазки, быть может он её возраста. Лет на двадцать старше? В глазах и правда мудрость и усталость ощущаются.
- Ваше имя прежнее, - продолжал он наставления. - Только придётся переодеться. Дети должны называть меня батюшка. Только опять же, негоже в таком виде появляться. Мы заедем по пути в один из городков, приобретём вам всё необходимое.
Я молча кивала, соглашаясь.
Через три часа мы-таки заехали в город. Магазины там ещё работали, но выбор был не ахти. Мне велено было сидеть в карете и не высовываться. Дети всё ещё спали.
Потом Богдан Михайлович всё же пришёл с покупками.
- Как проснутся, их надо будет сразу переодеть, потому что приедем на постоялый двор мы среди ночи, и будет уже темно.
Объяснять мне было не нужно. Переодеваться будет неудобно, а светить их лохмотьями не стоило.
Учитель принёс ещё и покушать. Так что мы с ним молча поели, а то, что детям оставили, накрыли тёплыми вещами, которые обнаружились в лавке под его сиденьем.
- Что читаете? - поинтересовалась я, когда мы тронулись.
- Дюма в оригинале.
- И как?
- Знаете, стиль очень напоминает Пушкина. Вот что-то в этом есть, не могу объяснить, что. В переводе уже не то.
А я грустно вздохнула. Не осилить мне иностранные языки. Местные дети учат их с детства от носителя языка.
- А вы что любите? - поинтересовался он.
- Фантастику. Жюля Верна, Беляева.
И тут прикусила язык. Какой, блин, Беляев?! Это ж советский фантаст. Даже если он и родился в девятнадцатом веке, жил-то при коммунизме. А значит, он наверняка даже не родился ещё.
- Беляев? Скульптор? Не слыхал, чтобы он вообще что-то написал.
А я не знала, как скрыть своё смущение. Ну вот, теперь меня в лгунишки запишут.
Но продолжать разговор учитель не стал.
- Давайте потренируемся обращаться друг к другу.
Я подняла на него взгляд.
- Зинаида, позвольте вашу руку, моя дражайшая супруга.
Знаю, что это всего лишь игра. Вот только отчего же сердце начинает стучать сильнее?
- Дан, мне прямо неловко как-то, - ответила я. - Вы вгоняете меня в краску.
Мы ещё перекинулись несколькими такими любезными фразами, после чего Яся заворочалась.
- Мамочка? - подняла она головку, глядя на меня. - А это кто? - она посмотрела на учителя.
- Это твой батюшка.
- Что? - сон с лица ребёнка тут же сдуло. Она уставилась на учителя и они стали сверлить друг друга взглядом. Ради такого дела он даже отложил книгу.
- Это понарошку, так надо, - попыталась я смягчить недоумение малышки. Но она глядела лишь на него. Потом лицо всё же разгладилось.
- Зачем?
- Ясенька, мы сбежали из того дома.
- Мама, мы вновь будем на конюшне жить? - вдруг спросила она. А у меня невольно сжалось сердце. Она помнит. И как целый день голодали, и всё остальное.
- Нет, не будете. Будем снимать комнаты, - сказал Богдан Михайлович.
Я прижала дочку к себе.
- Иди ко мне, Ярина, - сказал учитель спокойно. Что он задумал?
Девочка спокойно встала и пересела к нему.
- Я тебе один секрет покажу. Только никому ни слова, - тихо сказал он и приподнял книжку, словно загораживая от меня что-то.
А потом они тихо-тихо шептались, и что-то он ей показывал, но я не видела. Вот только глаза Яси удивлённо расширялись. Мне стало любопытно, но Дар ещё спал. И я старалась не шевелиться. Хотя, может, пора его будить, а то потом уже стемнеет.
Спустя минут пятнадцать, дочка нашла общий язык с учителем. И они весело уже смеялись. Потом она переоделась. И была вполне довольна новым платьем.
- Буди Дара, - сказал Дан.
И я стала тихонечко его гладить, целовать. Мужчина же глядя на нас улыбался. Когда же сынуля проснулся, ситуация повторилась. Вот только я уже не успела ничего сказать, Яся ему на ухо что-то прошептала, и он тут же пересел напротив меня и потребовал и ему тайну открыть. Дочка хотела приобщиться к ним, но Богдан Михайлович покачал головой. Мол, эта тайна только для Дара. Ты знаешь один секрет, а он - другой. Девочка чуть расстроилась, но не сильно.
Мы все вместе поужинали и Яся осталась с учителем, сама читала вслух сказку, под свет керосиновой лампы, а я подумала про зажигалку. Кремень кремнем, но зажигалка круче. Керосин ведь есть, почему не использовать совместно кремень с керосином?
Дар сел ко мне на лавку и прижался, слушая сказку. Малыши то и дело задавали наводящие вопросы или хохотали, когда Богдан что-то смешное рассказывал. И я вдруг поняла, что он будет хорошим отцом. Его дети уже приняли. И как я им скажу, что у них теперь будет другой? А будет ли? Я ведь удрала. Найдёт ли он нас? Как всё сложно!
*****
- Зиночка, просыпайся, - раздался знакомый ласковый голос где-то рядом.
А, что, где? Подскочила я, и только тут осознала, что на мне малыш спит. Чуть не уронила его. Темно, ни зги не видно.
- Приехали, милая, - прошептал тот же знакомый голос.
- Дан? Уже? - вспомнила о своей роли в предстоящем спектакле.
- Я возьму Ясю, отдай кучеру Дара.
Он отворил дверцу кареты. Нас встречал мужчина с керосиновым фонарём, освещая путь от кареты к входной двери, за которой было темно.
- Сударь.
Богдан Михайлович спустился с "дочкой", а я за ним. Кучер хотел забрать сына, но я не стала тревожить маленького, следуя за "мужем". Нас провели тёмными помещениями по лестнице на второй этаж и открыли дверь номера.
- Благодарю, - сказал "муж". - Оформляться будем сейчас?
- Что вы, сударь, завтра, как встанете.
- Хорошо. Подайте, пожалуйста, утром завтрак на четверых сюда.
- Да, как скажете, - пресмыкался перед нами хозяин постоялого двора. - И ещё одна комната будет для моего кучера?
- Да, я всё сделаю. Отдыхайте.
На этом "муж" закрыл дверь, поставил на стол керосиновую лампу, хоть как-то освещая комнату. Она оказалась довольно просторной, с большой двуспальной кроватью и диваном.
Детей уложили на кровать.
- Ложись с ними, а я на софе устроюсь.
- Уверен? - я впервые обратилась к нему на ТЫ.
Как же непривычно так обращаться к учителю.
Я легла прям в одежде. Не буду ж я раздеваться при нём! Очень скоро он загасил свет. И тоже лёг.
А я долго не могла уснуть. Хотелось поговорить. Обо всём. Что нас дальше ждёт? И что предлагает Богдан Михайлович.
- Ты не спишь, - тихо сказал он. - Иди ко мне.
Нормально? А что дальше? Ночь любви, ни к чему не обязывающая?
Если честно, при мысли об этом тело бросило в жар. Но ведь наш брак не настоящий.
- Поговорим, но чтоб без свидетелей, - продолжил он, заметив моё замешательство.
Я вздохнула и вылезла из-под покрывала. Потом взяла стул и поставила как бортик к кровати, на случай, если малыши поползут. Под нею стоял ночной горшок.
Я осторожно встала и пошла в сторону, где должна быть софа.
Мою руку, выставленную вперёд, поймал учитель и подвинулся, как бы освобождая мне место.
- Ложись, - предложил он. - Раздеться не хочешь? Я помогу. Неудобно ведь на пуговицах спать.
И что ему сказать? Что я боюсь остаться в нижнем белье перед ним?
- Да, пожалуйста, если можно, - так же тихо сказала я, сев к нему спиной.
Он довольно быстро справился с пуговками, предназначенных для служанок. А может мужа?
- Ты молчишь. Обиделась?
Я помотала головой, но ведь в темноте он не увидел моего жеста.
- Нет, - я встала и теперь уже легко сняла платье, оставаясь в нижней сорочке. Повесила платье на спинку стула. Потом легла на освобождённое место.
- Ты не хочешь объясниться? Я тебе доверилась, рассказывала всё. А ты не мог хотя бы заранее предупредить, что уезжаешь? - вдруг меня прорвало. Неужели я обиделась? Вот так дела!
- Я не планировал уезжать. Так сложились обстоятельства.
- Почему?
- Аглая недвусмысленно приставала. А ещё она стала ревновать меня к тебе. При том, что она не знает, что я знаю, что ты девушка. Я боялся, что она тебе навредит или твоим детям.
- Хочешь сказать, что защищал меня, решив бросить тут одну?
- Ну, ты не одна. Ты ведь держишь между нами расстояние, значит, есть у тебя кто-то. Ты ясно дала понять, что мне ничего не светит.
Я прикусила губу. А ведь он прав. Вот только я всё равно не хочу, чтобы он уезжал.
- И что дальше? Куда мы едем?
- У меня есть имение в неделе пути отсюда.
- А при чём тут я?
- Ни при чём. Ты ведь сама навязалась. Хочешь, поехали со мной? Или могу тебя высадить в каком-то городе.
- А что ты имел в виду под "поехать с тобой"?
Он ведь не намекает на содержанку или любовницу.
- Ты ведь знаешь, как я отношусь к тебе. Хочешь, можем наш союз оформить официально. Я не против.
- А что с бумагами? Ты там что-то правил.
- Да.
- Что?
- Твою фамилию на свою.
- Значит, документы поддельные и теперь точно это может выявиться. И ты не оставил мне выбора? У меня ведь других теперь нет.
- Оформим развод да и всё.
- Хочешь сказать, что бумаги настоящие?
- Да.
Но ведь в этом времени разводы не давали. И браки заключались кажется только в церкви. Разве нет?
- Что ты ко мне чувствуешь, Зинуся? - он склонился надо мною. Так близко, что я ощущала его дыхание на своих губах. А сердце готово было выпрыгнуть из груди.
И он меня внезапно поцеловал. Щетина вовсе не кололась, а была приятной и не мешала целоваться. А ещё он так нежно казался моих губ, что у меня кружилась голова от этих чувств. Мужчина. Рядом. Настоящий. И мне безумно нравится. Что же я делаю? Зачем отвечаю на его поцелуй?
Боже, как мне остановить это безумие?
Он отстранился.
- Что мы творим? - спросила я. Но не уверена, что хочу, чтобы он прерывался.
Его рука заскользила по моему телу сквозь сорочку, а потом по ногам, приподнимая её. Дыхание моё вовсе сбилось.
Нет, я так не могу, ведь есть тот, кто принял меня в свой род.
Но мои губы были накрыты очередным поцелуем и сопротивляться расхотелось. Все мысли выветрились из головы.
Он ласкал меня сквозь сорочку, а я желала его. Он задрал подол и потянулся к панталонам. А мне вспомнился другой мужчина:
"-Ты понимаешь, что второй раз я тебе уйти просто не дам... "
И так обидно стало. Но ведь дал уйти. Почему? Почему ты меня кинул?
"Ты станешь моей. Только моей," - вновь слышу его голос.
По моим щекам текли слёзы. Я не могу.
Учитель отстранился.
- Зинуся?
- Я не могу, прости.
- Но я ведь тебе не безразличен, я же вижу. Я люблю тебя.
"Только моей!"
- Ты мне тоже нравишься, очень. Но я вспоминаю другого. Прости. Я просто не могу.
Я оттолкнула его. Нашла в темноте платье и кое-как натянула его, не застёгивая на спине.
- Ты куда?
- Присмотри за малышами, пожалуйста, - в моём голосе звучало отчаяние. - Мне нужно развеяться.
И я выскользнула из номера.
И уже на дворе, глядя на звёзды, я разрыдалась. И хоть было прохладно, и холод проникал в спину, но я не обращала внимание.
- Почему? Почему ты не сдержал своего слова? Ты обещал, что никуда не отпустишь! - в отчаянии кричала я. - Ты бросил нас!
Было так больно в душе.
Его присутствие я ощутила как тепло позади меня и повернулась. А он заключил в объятия. А я залепила ему пощёчину.
- Ты нас бросил! Бросил меня в объятия другому! Зачем ты так со мной? Что я тебе такого сделала?
- Тихо, любимая, тихо! - шептал он.
- Да, моих малышей. Мы уезжаем, с вами.
От такой новости лицо учителя перекосило. Не ожидал? Что его так задело? Что я подслушала разговор или всё остальное?
На перекрёстке я попросила остановить карету и принялась ждать, то и дело поглядывая на улицу. Внутри меня росло беспокойство. Я выскользнула на улицу, собираясь исполнить обещание, данное детям - подарок. Купила у одной бабушки два петушка, которые очень нравились детям. А потом зашла в кондитерскую и купила пастилы - довольно дорогое удовольствие, но сейчас мелочиться не стоило. Им больше нравились вот эти простые сладости, чем изысканные блюда у Аглаи, хотя последние были мне не по карману, и я покупала их очень редко.
- Неужели поджог - дело рук ваших малышей? - спросил учитель, когда я села в карету.
- Нет! - слишком резко сказала я. - Но вину наверняка на дочь повесят.
- Понимаю.
Мы ждали полчаса, а их всё не было. Учитель же сидел, закрыв глаза, словно дремал. Устал ждать?
А я уже готова была бежать обратно к Аглае и проверять, что случилось.
- Успокойтесь! - перехватил меня учитель, когда я собиралась открыть карету. И тут я увидела их. Они бежали в том тряпье, которое я им шила в прошлом году. Уже порядком перепачканные. Я настояла на том, чтобы его надели, а не одежду, которой снабдила нас хозяйка.
Учитель приоткрыл сам дверцу, впуская малышей внутрь.
Я их тут же заключила их в объятия. Боже, как я переволновалась! Ноги не держали, и я плюхнулась на сиденье.
Мы тронулись. А я всё ещё не могла поверить, что всё позади. Хотя, не всё, мы ведь ещё не уехали. Что если нас будут искать?
- Пока вас не хватятся, - сказал Богдан Михайлович. - Ты ведь у меня на деловой встрече.
Я кивнула, и правда, наверняка хозяйка слышала. А если нет?
- Слышала, - словно узнав мои сомнения, подтвердил учитель.
Я немного успокоилась. Закрыла глаза, стараясь унять бешеную скачку своего внутреннего двигателя.
Малыши так и прижимались ко мне. Сердечки стучали часто-часто. А потом успокоились, но так ко мне и прижимались.
Когда сама успокоилась, вдруг поняла, что мы как-то слишком долго едем. Обычно дорога до завода занимала около получаса.
Малыши спали! Вот это да? Почему? Это было подозрительно.
- Умаялись, - сказал учитель спокойно.
Я выглянула в окошко, заподозрив неладное. Кругом были одни деревья. Точно, мы уже даже из города выехали. Я подозрительно уставилась на учителя.
- Планы поменялись. Я решил не тратить заработанное преимущество во времени, - спокойно пояснил он, не отрываясь от чтения своей книги.
Малыши, оперевшись на меня с двух боков, мирно сопели. Может, и правда, порядок. Я просто переволновалась.
- Думаю, нам стоит поговорить, - сказал он, откладывая книгу.
Я кивнула.
- На ночь мы остановимся на постоялом дворе. Я возьму одну комнату на всех нас, чтобы не вызывать подозрение. Мы - семья. Путешествуем.
Я кивнула. Он прав - если меня будут искать, то скорее всего саму или с детьми. Вряд ли путешествующая семья вызовет подозрения.
- Но вы должны понимать, что придётся не просто представляться семьёй, придётся играть её. Вы - моя жена, и я буду проявлять вам знаки внимания. С детьми тоже придётся переговорить. Я кивнула. Он прав.
- Ваши документы, Зинаида, - попросил он.
Я ему дала. Он стал над ними колдовать. Ну, не в прямом смысле, а что-то смотреть, потом вылил какую-то жидкость на бумаги, а потом стал дописывать своей чернильной ручкой. Потом дал надписи подсохнуть. Мне было любопытно, но сопящие крохи не позволяли пошевелиться. Документы же он не вернул обратно мне, а убрал во внутренний карман своего пиджака.
Я сглотнула. Что он там поправил? И чем это чревато?
- Называйте меня Даном, но на ВЫ на людях.
От такого предложения я покраснела, ведь даже мысленно называла его по имени отчеству. Он мне казался старше лет на десять-пятнадцать, но если Аглая строила ему глазки, быть может он её возраста. Лет на двадцать старше? В глазах и правда мудрость и усталость ощущаются.
- Ваше имя прежнее, - продолжал он наставления. - Только придётся переодеться. Дети должны называть меня батюшка. Только опять же, негоже в таком виде появляться. Мы заедем по пути в один из городков, приобретём вам всё необходимое.
Я молча кивала, соглашаясь.
Через три часа мы-таки заехали в город. Магазины там ещё работали, но выбор был не ахти. Мне велено было сидеть в карете и не высовываться. Дети всё ещё спали.
Потом Богдан Михайлович всё же пришёл с покупками.
- Как проснутся, их надо будет сразу переодеть, потому что приедем на постоялый двор мы среди ночи, и будет уже темно.
Объяснять мне было не нужно. Переодеваться будет неудобно, а светить их лохмотьями не стоило.
Учитель принёс ещё и покушать. Так что мы с ним молча поели, а то, что детям оставили, накрыли тёплыми вещами, которые обнаружились в лавке под его сиденьем.
- Что читаете? - поинтересовалась я, когда мы тронулись.
- Дюма в оригинале.
- И как?
- Знаете, стиль очень напоминает Пушкина. Вот что-то в этом есть, не могу объяснить, что. В переводе уже не то.
А я грустно вздохнула. Не осилить мне иностранные языки. Местные дети учат их с детства от носителя языка.
- А вы что любите? - поинтересовался он.
- Фантастику. Жюля Верна, Беляева.
И тут прикусила язык. Какой, блин, Беляев?! Это ж советский фантаст. Даже если он и родился в девятнадцатом веке, жил-то при коммунизме. А значит, он наверняка даже не родился ещё.
- Беляев? Скульптор? Не слыхал, чтобы он вообще что-то написал.
А я не знала, как скрыть своё смущение. Ну вот, теперь меня в лгунишки запишут.
Но продолжать разговор учитель не стал.
- Давайте потренируемся обращаться друг к другу.
Я подняла на него взгляд.
- Зинаида, позвольте вашу руку, моя дражайшая супруга.
Знаю, что это всего лишь игра. Вот только отчего же сердце начинает стучать сильнее?
- Дан, мне прямо неловко как-то, - ответила я. - Вы вгоняете меня в краску.
Мы ещё перекинулись несколькими такими любезными фразами, после чего Яся заворочалась.
- Мамочка? - подняла она головку, глядя на меня. - А это кто? - она посмотрела на учителя.
- Это твой батюшка.
- Что? - сон с лица ребёнка тут же сдуло. Она уставилась на учителя и они стали сверлить друг друга взглядом. Ради такого дела он даже отложил книгу.
- Это понарошку, так надо, - попыталась я смягчить недоумение малышки. Но она глядела лишь на него. Потом лицо всё же разгладилось.
- Зачем?
- Ясенька, мы сбежали из того дома.
- Мама, мы вновь будем на конюшне жить? - вдруг спросила она. А у меня невольно сжалось сердце. Она помнит. И как целый день голодали, и всё остальное.
- Нет, не будете. Будем снимать комнаты, - сказал Богдан Михайлович.
Я прижала дочку к себе.
- Иди ко мне, Ярина, - сказал учитель спокойно. Что он задумал?
Девочка спокойно встала и пересела к нему.
- Я тебе один секрет покажу. Только никому ни слова, - тихо сказал он и приподнял книжку, словно загораживая от меня что-то.
А потом они тихо-тихо шептались, и что-то он ей показывал, но я не видела. Вот только глаза Яси удивлённо расширялись. Мне стало любопытно, но Дар ещё спал. И я старалась не шевелиться. Хотя, может, пора его будить, а то потом уже стемнеет.
Спустя минут пятнадцать, дочка нашла общий язык с учителем. И они весело уже смеялись. Потом она переоделась. И была вполне довольна новым платьем.
- Буди Дара, - сказал Дан.
И я стала тихонечко его гладить, целовать. Мужчина же глядя на нас улыбался. Когда же сынуля проснулся, ситуация повторилась. Вот только я уже не успела ничего сказать, Яся ему на ухо что-то прошептала, и он тут же пересел напротив меня и потребовал и ему тайну открыть. Дочка хотела приобщиться к ним, но Богдан Михайлович покачал головой. Мол, эта тайна только для Дара. Ты знаешь один секрет, а он - другой. Девочка чуть расстроилась, но не сильно.
Мы все вместе поужинали и Яся осталась с учителем, сама читала вслух сказку, под свет керосиновой лампы, а я подумала про зажигалку. Кремень кремнем, но зажигалка круче. Керосин ведь есть, почему не использовать совместно кремень с керосином?
Дар сел ко мне на лавку и прижался, слушая сказку. Малыши то и дело задавали наводящие вопросы или хохотали, когда Богдан что-то смешное рассказывал. И я вдруг поняла, что он будет хорошим отцом. Его дети уже приняли. И как я им скажу, что у них теперь будет другой? А будет ли? Я ведь удрала. Найдёт ли он нас? Как всё сложно!
*****
- Зиночка, просыпайся, - раздался знакомый ласковый голос где-то рядом.
А, что, где? Подскочила я, и только тут осознала, что на мне малыш спит. Чуть не уронила его. Темно, ни зги не видно.
- Приехали, милая, - прошептал тот же знакомый голос.
- Дан? Уже? - вспомнила о своей роли в предстоящем спектакле.
- Я возьму Ясю, отдай кучеру Дара.
Он отворил дверцу кареты. Нас встречал мужчина с керосиновым фонарём, освещая путь от кареты к входной двери, за которой было темно.
- Сударь.
Богдан Михайлович спустился с "дочкой", а я за ним. Кучер хотел забрать сына, но я не стала тревожить маленького, следуя за "мужем". Нас провели тёмными помещениями по лестнице на второй этаж и открыли дверь номера.
- Благодарю, - сказал "муж". - Оформляться будем сейчас?
- Что вы, сударь, завтра, как встанете.
- Хорошо. Подайте, пожалуйста, утром завтрак на четверых сюда.
- Да, как скажете, - пресмыкался перед нами хозяин постоялого двора. - И ещё одна комната будет для моего кучера?
- Да, я всё сделаю. Отдыхайте.
На этом "муж" закрыл дверь, поставил на стол керосиновую лампу, хоть как-то освещая комнату. Она оказалась довольно просторной, с большой двуспальной кроватью и диваном.
Детей уложили на кровать.
- Ложись с ними, а я на софе устроюсь.
- Уверен? - я впервые обратилась к нему на ТЫ.
Как же непривычно так обращаться к учителю.
Я легла прям в одежде. Не буду ж я раздеваться при нём! Очень скоро он загасил свет. И тоже лёг.
А я долго не могла уснуть. Хотелось поговорить. Обо всём. Что нас дальше ждёт? И что предлагает Богдан Михайлович.
- Ты не спишь, - тихо сказал он. - Иди ко мне.
Нормально? А что дальше? Ночь любви, ни к чему не обязывающая?
Если честно, при мысли об этом тело бросило в жар. Но ведь наш брак не настоящий.
- Поговорим, но чтоб без свидетелей, - продолжил он, заметив моё замешательство.
Я вздохнула и вылезла из-под покрывала. Потом взяла стул и поставила как бортик к кровати, на случай, если малыши поползут. Под нею стоял ночной горшок.
Я осторожно встала и пошла в сторону, где должна быть софа.
Мою руку, выставленную вперёд, поймал учитель и подвинулся, как бы освобождая мне место.
- Ложись, - предложил он. - Раздеться не хочешь? Я помогу. Неудобно ведь на пуговицах спать.
И что ему сказать? Что я боюсь остаться в нижнем белье перед ним?
- Да, пожалуйста, если можно, - так же тихо сказала я, сев к нему спиной.
Он довольно быстро справился с пуговками, предназначенных для служанок. А может мужа?
- Ты молчишь. Обиделась?
Я помотала головой, но ведь в темноте он не увидел моего жеста.
- Нет, - я встала и теперь уже легко сняла платье, оставаясь в нижней сорочке. Повесила платье на спинку стула. Потом легла на освобождённое место.
- Ты не хочешь объясниться? Я тебе доверилась, рассказывала всё. А ты не мог хотя бы заранее предупредить, что уезжаешь? - вдруг меня прорвало. Неужели я обиделась? Вот так дела!
- Я не планировал уезжать. Так сложились обстоятельства.
- Почему?
- Аглая недвусмысленно приставала. А ещё она стала ревновать меня к тебе. При том, что она не знает, что я знаю, что ты девушка. Я боялся, что она тебе навредит или твоим детям.
- Хочешь сказать, что защищал меня, решив бросить тут одну?
- Ну, ты не одна. Ты ведь держишь между нами расстояние, значит, есть у тебя кто-то. Ты ясно дала понять, что мне ничего не светит.
Я прикусила губу. А ведь он прав. Вот только я всё равно не хочу, чтобы он уезжал.
- И что дальше? Куда мы едем?
- У меня есть имение в неделе пути отсюда.
- А при чём тут я?
- Ни при чём. Ты ведь сама навязалась. Хочешь, поехали со мной? Или могу тебя высадить в каком-то городе.
- А что ты имел в виду под "поехать с тобой"?
Он ведь не намекает на содержанку или любовницу.
- Ты ведь знаешь, как я отношусь к тебе. Хочешь, можем наш союз оформить официально. Я не против.
- А что с бумагами? Ты там что-то правил.
- Да.
- Что?
- Твою фамилию на свою.
- Значит, документы поддельные и теперь точно это может выявиться. И ты не оставил мне выбора? У меня ведь других теперь нет.
- Оформим развод да и всё.
- Хочешь сказать, что бумаги настоящие?
- Да.
Но ведь в этом времени разводы не давали. И браки заключались кажется только в церкви. Разве нет?
- Что ты ко мне чувствуешь, Зинуся? - он склонился надо мною. Так близко, что я ощущала его дыхание на своих губах. А сердце готово было выпрыгнуть из груди.
И он меня внезапно поцеловал. Щетина вовсе не кололась, а была приятной и не мешала целоваться. А ещё он так нежно казался моих губ, что у меня кружилась голова от этих чувств. Мужчина. Рядом. Настоящий. И мне безумно нравится. Что же я делаю? Зачем отвечаю на его поцелуй?
Боже, как мне остановить это безумие?
Он отстранился.
- Что мы творим? - спросила я. Но не уверена, что хочу, чтобы он прерывался.
Его рука заскользила по моему телу сквозь сорочку, а потом по ногам, приподнимая её. Дыхание моё вовсе сбилось.
Нет, я так не могу, ведь есть тот, кто принял меня в свой род.
Но мои губы были накрыты очередным поцелуем и сопротивляться расхотелось. Все мысли выветрились из головы.
Он ласкал меня сквозь сорочку, а я желала его. Он задрал подол и потянулся к панталонам. А мне вспомнился другой мужчина:
"-Ты понимаешь, что второй раз я тебе уйти просто не дам... "
И так обидно стало. Но ведь дал уйти. Почему? Почему ты меня кинул?
"Ты станешь моей. Только моей," - вновь слышу его голос.
По моим щекам текли слёзы. Я не могу.
Учитель отстранился.
- Зинуся?
- Я не могу, прости.
- Но я ведь тебе не безразличен, я же вижу. Я люблю тебя.
"Только моей!"
- Ты мне тоже нравишься, очень. Но я вспоминаю другого. Прости. Я просто не могу.
Я оттолкнула его. Нашла в темноте платье и кое-как натянула его, не застёгивая на спине.
- Ты куда?
- Присмотри за малышами, пожалуйста, - в моём голосе звучало отчаяние. - Мне нужно развеяться.
И я выскользнула из номера.
И уже на дворе, глядя на звёзды, я разрыдалась. И хоть было прохладно, и холод проникал в спину, но я не обращала внимание.
- Почему? Почему ты не сдержал своего слова? Ты обещал, что никуда не отпустишь! - в отчаянии кричала я. - Ты бросил нас!
Было так больно в душе.
Его присутствие я ощутила как тепло позади меня и повернулась. А он заключил в объятия. А я залепила ему пощёчину.
- Ты нас бросил! Бросил меня в объятия другому! Зачем ты так со мной? Что я тебе такого сделала?
- Тихо, любимая, тихо! - шептал он.
