Ничего личного, текст, набранный на компьютере. Я вообще забыл, когда писал своей рукой. Всё компьютеризировано. Даже подпись теперь цифровая. По почерку можно многое определить… Но теперь и этого почти нет. Хотя, наверное, романтично было вот так садиться в старину за письменный стол, формулировать свои мысли и записывать их на бумаге. Оставляя частичку своей души в почерке, манере написания, надавливания пера или ручки на лист бумаги… Но всё это в прошлом, хотя писать в детстве учат всех, это ведь развивает мелкую моторику.
Земляне многие игры детские перевели в цифровой формат игр на телефоне, планшете, компьютере. Но это всё не то, да, возможно, ум учится решать задачки, но моторика страдает, а ещё страдает зрение. Ну да, а зачем его беречь, если можно обратиться к целителю… Но целитель за мелкое исправление не возьмётся, слишком мало нас и слишком много народа… Ведь зрение не угрожает жизни… А очки или линзы тоже можно носить. Можно было б построить оборудование, которое исправляет, у нас такое есть. Но это наши технологии, почему мы должны делиться ими с человечеством, которое особо нам ничего не даёт взамен? Мы уже и так дали им слишком много. Хотя, в очередь они всё равно становятся, даже из-за зрения плохого. На чафон пришёл вызов.
Просмотрел. Ну вот, кому-то зрение нужно исправить. Я не занимаюсь целительством.
Звонок. Отец. Отбиваю. Связываюсь мысленно.
“Да, отец”.
“Это что за новость, с каких это пор ты блокируешь мысленную связь?”
“Странно, не блокировал я”.
“Ладно, разберёмся. Если коротко, то магов катастрофически не хватает. Целительством некому заниматься. Люди стали чаще обращаться, и у многих просто нет отсрочки. Мы создали свою базу, сортируем запросы, но экстренные нужно принимать. Бери отпуск на работе”.
Я матернулся. Мысленно, но отец услышал. Погрозил пальцем.
Оборвал связь. Кстати, что насчёт связи? Просмотрел. Вот это да, Ария выставлена с наивысшим приоритетом, оно и понятно, остальные просто глушатся. Правильно, вот это я понимаю. Организм сам адаптировал приоритеты. Вот только как объяснить это отцу… Ладно, пока сошлёмся на занятость.
На чафон посыпались сообщения с координатами больных. Двести штук. Я схватился за голову. Скучать явно не придётся. Послал запрос на отпуск начальству, срочный отпуск по семейным обстоятельствам. Срок указал пока месяц, а там - будет видно. Вообще служащим полагается лишь месяц, но в виду того, что я лучший программист, мне полагаются поблажки. Вот тебе и не светиться. Так бы просто переключился на целительство. А тут “отдыхаю”, на курорте загораю, в море купаюсь, пусть и по семейным обстоятельствам…
Не люблю обманывать, но вся жизнь из этих скрытностей состоит. Может вообще забить на Землю? Забрать Арию и умотать? Осталось ещё родичей уболтать, вообще покинуть территорию наскучившей планеты… Что-то меня не в ту степь понесло.
Сиганул по заданным координатам.
Почти полностью ослепший ребёнок. Три годика… Прослеживаю его жизнь до причины, утроба, закупорка сосудов, отслоение сетчатки.
Вызываю мать.
- Вы курили.
- Нет, что вы?
- Ага, рассказывайте сказочки кому другому. Когда малыш был в утробе, уехали в деревню, чтобы вас не привлекли по статье, никому там не вредили, кроме как своему чаду.
Мать побледнела.
- Мне мама рассказывала, что нельзя резко бросать. А я баловалась до того…
- Я подам запрос в министерство здравоохранения.
- Прошу, не надо, - в её глазах стояли слёзы.
- А что надо? Вы думаете мне больше заняться нечем, кроме как лечить вашего ребёнка? И это до очередной беременности? Потом вы опять будете баловаться? А страдает малыш. Он в чём виноват? Какое наказание вы понесёте?
Меня зло взяло. Вот, правда, дети должны расплачиваться за грехи родителей, а в чём чадо провинилось? В безмозглости родителей? Так оно не выбирало себе их. Его никто не спрашивал, хочет ли оно воплотиться в этой жизни. Родители завели. Для себя, а может опять по пьяни? Раз нарушение было с курением, может, и с алкоголем?
- Руку! - женщина недоумённо на меня уставилась. - Вашу руку!
- Что вы хотите сделать?
- Больше у вас не будет детей.
Мать осела на пол.
- Прошу, не надо, - она слёзно молила.
Что, что мне сделать? Не мне судить? А кому? Жалость где? Отправить её на каторгу или судить самому?
Взглянул на малыша, на мать.
- Руку! - женщина протянула. И я пошёл по воспоминаниям обратно, к причине всего этого.
Мать женщины тоже курила, с детства обнимала малышку. Девочка впитывала запах табака с молоком матери. Это был родной запах, запах тепла и уюта… Потом в школе, когда подростки начали баловаться сигаретами, девушка тоже решила не выпадать из компании. Потом пыталась завязать, да только чуть стресс и вновь возврат к вредной привычке. Потом беременность… Запланированная, желанная, но ломка по наркотику… Она уехала. Просто уехала. Чтобы не подвергать мужа и семью разборкам. Муж поехал за ней и, хоть не одобрял этого, но ни слова не сказал.
Убираю причину. Стираю в воспоминаниях запах табака от матери, стираю воспоминания по тому, что курила в прошлом. Потом подчищаю воспоминания и последствия для малыша.
Ну и как мне пополнять свой резерв?
- Вы… вы… благодарю.
Она хотела броситься ко мне на шею, а я шарахнулся от неё.
- Извините, нельзя.
Ария не поймёт, если я буду с каждой женщиной после излечения обниматься…
И я сиганул к следующему больному.
Так продолжалось целый день. На десятке я был уже пустым. С трудом сиганул на корабль. Еле дополз до источника энергии.
- Деда…
Меня заволокло тьмой.
И как мне лечить народ? У меня ж ещё 190 срочных больных?
Отец прискакал тут же.
- Буря, что с тобой происходит? Десять больных? Всего десять? Ты куда свой резерв подевал?
- А телепортация? Сколько раз я переносился? Больных думаешь всего десять? Ага! Там причина глубоко зарыта. Ты почему думаешь, они тяжелобольные? Как я должен их лечить? Они друг на друге завязаны. Мне приходится лечить всю семью. Ещё и в их психологических проблемах разбираться, а также … - я замялся. Не говорить же отцу, что я покрываю целую кучу нарушений.
- Что ты делаешь ещё? Проблемы … Так не пойдёт. Не можешь вылечить проблему одного больного, значит, снимай симптомы. Пусть недолго продержится, но какое-то время продержится. Глядишь, к тому времени спасём наших целителей.
С одной стороны я был согласен с отцом. Такими темпами я могу потерять людей. Но с другой - я привык дела делать на совесть. Правда, сейчас выбирать особо не приходилось. Остаток дня я-таки успел обойти оставшихся больных, снимая лишь последствия последних лет. Лица мелькали перед глазами, и я просто постирал их считанные воспоминания из своей памяти. Хватит, не могу больше.
Спал я вновь у деда. Во сне был с ней. Отдыхал душой…
Она напомнила про чафон. Вспомнилась обида, что она не одела. Да что со мной такое? Напряжение сказывается. Как всё надоело! Так хочется прижаться к ней, ощутить её теплое тело, прикосновение к её губам, коже… Чуть было не сиганул к ней.
Потом сплошной кошмар. Хорошо, у Арии было всё пучком, она вела себя спокойно, играла роль загнанной жертвы. при этом чувствовала себя уверенно. Это радовало. Ещё и её лечить … мне для полного счастья только не хватало. Нет, я, конечно, сделал бы это с удовольствием, но копаться вновь в этих болезненных воспоминаниях… как-то не хотелось. И хотя чувства у Арии были не совсем приятные, она всё больше ненавидела романтические вещи, но та боль отсутствовала. А мне хватало боли своих пациентов…
Последние дни кровоточили, будто незаживающая рана. И только сейчас я понял, что не всё было так гладко, как казалось. Ария научилась закрывать свою боль от меня. Детка, что ж ты делаешь? Её щит всё е не выдерал. На меня навалилось всё разом, когда она просто в понедельник не справилась и слёзы лились сплошным потоком… Малышка…
Я забил на всех клиентов. Следовал лишь за ней, она не в том состоянии, в котором её можно бросить. Не сейчас…
И на танцы я пошёл тоже. Боги, прошу, помогите, пусть мы вместе станцуем, пожалуйста.
Стоило мне взглянуть на эти серые глаза, как я сбился в дыхании. Любимая, родная… Сердце радостно стучит. Наслаждаюсь каждым прикосновением. Мы движемся в такт музыке, ни разу не сбиваясь. И танец, медленный, плавный, мучительный и дарящий наслаждение… Не могу отвести взгляда, не могу отпустить из объятий. Музыка закончилась, а мы всё ещё танцуем. Как же сильно люблю. Как можно жить без тебя, любимая?
Следую за ней и после танцев. Он ведёт её на свидание, а она мыслями там, со мной, в танце… Это греет душу. Сияет, но для меня… Приятно… Словно мы продолжаем быть вместе, там, в танце, вот только нас больше не отделяют маски…
Потом трактир, муж галантно ухаживает за любимой. А я ревную. И ничего не могу с собой поделать. Ария прочувствовала. Уже ощущает мои чувства? Неужели?! - я радостно усмехнулся. Это было приятно.
Что опять не так? Странное чувство опасности. Резинка… единственный блокиратор. Я сиганул к Арии домой, нашёл семейный гарнитур. Серьги незаметно надеть не получится. Что остаётся? Браслет…
Схватил и сиганул под стол, оборотился тенью.
Едва успел обратно, как услышал голос Виктора:
- Распусти волосы. Мне надоело, что ты причёску не меняешь. Распустишь или я сам распущу?
Она забилась в страхе.
“Распусти, не бойся,” - я уже подстраховал.
Надеваю ей на ногу блокиратор. На руку, опять же, незаметно надеть не выйдет. Фиксирую его на бедре. Пришлось чуток растянуть, чтоб наделся. На щиколотке будет видно. Пусть платье и в пол, да только всё равно из-за разреза может быть заметно. Хорошо разрез всего лишь до колена.
Надел. Хух. Выброса силы не произошло. Муж выхватил резинку, я едва успел уничтожить волоски с неё и успел снять функцию блокировки с неё. Теперь это просто резинка, не более того.
Ария чуть не плачет. Её эмоции захлёстывают меня. Хочется избить её мужа, а лучше убить. Она про себя улыбнулась на мои желания. Вот, вроде бы, молчу, а мы друг друга всё равно понимаем без слов, чувствами.
Любимая сбегает от мужа, якобы по нужде. Я следую за ней. Так хочется утешить её, обнять, прижать к себе. Она ощутила их, мои чувства. Зову её в кабинку.
Чафон записывает всё, я не могу этого отменить. Поэтому приходится не высовываться. Хорошо, что он не ловит магию, а вот последние разработки и её ловят.
Перемещаю браслет с ноги на талию, не разрывая блокировку, оставляя закольцованность и не снимая его полностью. Прикосновения, пусть почти не ощутимые, не осязаемые, но для меня существенные. По её телу бегут мурашки. Она чувствует моё касание? Любимая…
И я начинаю с ней говорить… Всё равно этого никто не услышит. Ложные надежды, стоит ли их давать… Или не ложные, но я так боюсь их сорвать…
А потом она вернулась обратно за стол. И все чувства будто в один миг заполонили меня, но больше всего заполнило меня чувство опасности, причём жуткой - страх за её жизнь. Всё настолько быстро. Ария успела отскочить раньше, чем среагировал я. Почему я не ощутил тварь? Перевёртыш, значит. Почему? Любимая, которую я должен защищать от опасности, в очередной раз она сама себя защищает. Прости, малышка. Поднялась паника, все устремились к выходу, любимая - тоже. Но вновь ей не сидится на месте, и даже к мужу она испытывает сострадание.
“Не суйся! Я разберусь”.
Я вызвал двух магов, ведь сам не должен тут светиться. Заблокировал тварь, правда так, что она не могла покинуть трактир, не более того. И пока меня не позвали военные, для восстановления руки, я молча наблюдал за происходящим из облика тени. На самом деле ни капли сострадания к мужу, наоборот, я хотел, чтобы он хоть частичку той боли ощутил, что довелось испытать ей. Моя девочка… Любимая… Как можно любить и ни во что не ставить самого дорогого человека в твоей жизни? Как?
Военные не стали пытать мужа, потому что я попросил своих друзей убедить следствие в том, что нельзя пока светиться перед мужем. Что проводится тайное расследование по его поводу и есть наш агент под прикрытием, который выполняет задание. Поэтому Виктора даже не вызвали на допрос.
Я не стал исцелять мужа. Отправил его в клинику искусственных протезов. Ничего, перебьётся с ненастоящей рукой. Поделом ему будет. Лишь затем я восстановил плоть, вот только обострил нервные окончания. Пусть помучается… А объяснил тем, что так компенсируется неживая кость. Он даже поверил. Наивный.
Ария отказалась отдать чафон как вещдок. Правильно сделала. Я не для того доставал его для неё. К тому же он уже запрограммирован на её ДНК и посторонней эксплуатации не подлежит.
Увезли её на базу за городом. Допрашивали снова и снова, ну сколько можно её мучить? Потом вызвали нас - всех, кто хоть как-то из магов пересекался с ней. Мы с Серёгой подтвердили её показания, что этот чафон наша разработка и запрограммирован только на Арию, так что толку не будет, если они его заберут. А вот доказательства, собранные им, могут быть использованы против её мужа, на которого шьётся досье. Поэтому ей и выделили это устройство, кто, как не она ближе всех к нему.
Вечером её отпустили, вот только выкинули, как кошку, и добирайся как хочешь. Обволакиваю её своей тьмой, свитой под комаров. Пусть чафон запишет, что её окружили комары. Перенёс её домой. Нельзя даже погладить. Засада с этим устройством. Просто развеял тьму и всё.
Ария собралась трудиться. Бедная моя девочка, даже при всех неурядицах находит в себе силы куда-то идти. Любимая, потерпи ещё чуточку, осталось совсем маленько. И я должен быть сильным!
На предприятии я от неё отстал, всё же там она в безопасности. Она - хороший специалист в своём деле, так что… Её ценит правительство, предприятие ведь государственное.
Я занимался очередным больным, когда Ария повстречала мужа. Но как? Она ведь не с ним. Или с ним? Я бросил больного, только чтобы быть с ней рядом. У неё болело сердце, а она находила в себе силы говорить. Её слова больно ранили, в них было столько чувств, даже бесчувственный чурбан бы проникся. Но он не понимал. Как так можно? Ты ведь тоже любишь её? Зачем заставляешь её страдать? Всё больше уверялся в том, что убить бы его - таким людям не следует даже ходить по Земле. Как такого можно было вырастить? Почему любовь творит такое? Это ведь самое светлое чувство на Земле и самое жестокое.
Ария вбежала в подъезд, я ринулся к ней, вновь откат. Любимая…
Она даже не может идти, я беру её на руки и несу в квартиру.
На этот раз хуже, чем было раньше, она даже не в силах вдохнуть, я не могу даже откатить. Обволакиваю своей тьмой, своими чувствами.
"Дыши, слышишь, дыши!"
"Не могу!"
"Можешь!"
Она усилием воли делает вдох. Молодец, умничка!
"Что ж ты себя не бережёшь-то?" - на меня накатывает отчаяние. Ну за что ж тебе такое. Хочется в очередной раз плюнуть на всё, забрать её.
"Прости. Вечно тебе приходится вытаскивать меня из передряг".
Оставил её, не мог не оставить. Ей уже лучше, а мне нужно долечить того больного.
Земляне многие игры детские перевели в цифровой формат игр на телефоне, планшете, компьютере. Но это всё не то, да, возможно, ум учится решать задачки, но моторика страдает, а ещё страдает зрение. Ну да, а зачем его беречь, если можно обратиться к целителю… Но целитель за мелкое исправление не возьмётся, слишком мало нас и слишком много народа… Ведь зрение не угрожает жизни… А очки или линзы тоже можно носить. Можно было б построить оборудование, которое исправляет, у нас такое есть. Но это наши технологии, почему мы должны делиться ими с человечеством, которое особо нам ничего не даёт взамен? Мы уже и так дали им слишком много. Хотя, в очередь они всё равно становятся, даже из-за зрения плохого. На чафон пришёл вызов.
Просмотрел. Ну вот, кому-то зрение нужно исправить. Я не занимаюсь целительством.
Звонок. Отец. Отбиваю. Связываюсь мысленно.
“Да, отец”.
“Это что за новость, с каких это пор ты блокируешь мысленную связь?”
“Странно, не блокировал я”.
“Ладно, разберёмся. Если коротко, то магов катастрофически не хватает. Целительством некому заниматься. Люди стали чаще обращаться, и у многих просто нет отсрочки. Мы создали свою базу, сортируем запросы, но экстренные нужно принимать. Бери отпуск на работе”.
Я матернулся. Мысленно, но отец услышал. Погрозил пальцем.
Оборвал связь. Кстати, что насчёт связи? Просмотрел. Вот это да, Ария выставлена с наивысшим приоритетом, оно и понятно, остальные просто глушатся. Правильно, вот это я понимаю. Организм сам адаптировал приоритеты. Вот только как объяснить это отцу… Ладно, пока сошлёмся на занятость.
На чафон посыпались сообщения с координатами больных. Двести штук. Я схватился за голову. Скучать явно не придётся. Послал запрос на отпуск начальству, срочный отпуск по семейным обстоятельствам. Срок указал пока месяц, а там - будет видно. Вообще служащим полагается лишь месяц, но в виду того, что я лучший программист, мне полагаются поблажки. Вот тебе и не светиться. Так бы просто переключился на целительство. А тут “отдыхаю”, на курорте загораю, в море купаюсь, пусть и по семейным обстоятельствам…
Не люблю обманывать, но вся жизнь из этих скрытностей состоит. Может вообще забить на Землю? Забрать Арию и умотать? Осталось ещё родичей уболтать, вообще покинуть территорию наскучившей планеты… Что-то меня не в ту степь понесло.
Сиганул по заданным координатам.
Почти полностью ослепший ребёнок. Три годика… Прослеживаю его жизнь до причины, утроба, закупорка сосудов, отслоение сетчатки.
Вызываю мать.
- Вы курили.
- Нет, что вы?
- Ага, рассказывайте сказочки кому другому. Когда малыш был в утробе, уехали в деревню, чтобы вас не привлекли по статье, никому там не вредили, кроме как своему чаду.
Мать побледнела.
- Мне мама рассказывала, что нельзя резко бросать. А я баловалась до того…
- Я подам запрос в министерство здравоохранения.
- Прошу, не надо, - в её глазах стояли слёзы.
- А что надо? Вы думаете мне больше заняться нечем, кроме как лечить вашего ребёнка? И это до очередной беременности? Потом вы опять будете баловаться? А страдает малыш. Он в чём виноват? Какое наказание вы понесёте?
Меня зло взяло. Вот, правда, дети должны расплачиваться за грехи родителей, а в чём чадо провинилось? В безмозглости родителей? Так оно не выбирало себе их. Его никто не спрашивал, хочет ли оно воплотиться в этой жизни. Родители завели. Для себя, а может опять по пьяни? Раз нарушение было с курением, может, и с алкоголем?
- Руку! - женщина недоумённо на меня уставилась. - Вашу руку!
- Что вы хотите сделать?
- Больше у вас не будет детей.
Мать осела на пол.
- Прошу, не надо, - она слёзно молила.
Что, что мне сделать? Не мне судить? А кому? Жалость где? Отправить её на каторгу или судить самому?
Взглянул на малыша, на мать.
- Руку! - женщина протянула. И я пошёл по воспоминаниям обратно, к причине всего этого.
Мать женщины тоже курила, с детства обнимала малышку. Девочка впитывала запах табака с молоком матери. Это был родной запах, запах тепла и уюта… Потом в школе, когда подростки начали баловаться сигаретами, девушка тоже решила не выпадать из компании. Потом пыталась завязать, да только чуть стресс и вновь возврат к вредной привычке. Потом беременность… Запланированная, желанная, но ломка по наркотику… Она уехала. Просто уехала. Чтобы не подвергать мужа и семью разборкам. Муж поехал за ней и, хоть не одобрял этого, но ни слова не сказал.
Убираю причину. Стираю в воспоминаниях запах табака от матери, стираю воспоминания по тому, что курила в прошлом. Потом подчищаю воспоминания и последствия для малыша.
Ну и как мне пополнять свой резерв?
- Вы… вы… благодарю.
Она хотела броситься ко мне на шею, а я шарахнулся от неё.
- Извините, нельзя.
Ария не поймёт, если я буду с каждой женщиной после излечения обниматься…
И я сиганул к следующему больному.
Так продолжалось целый день. На десятке я был уже пустым. С трудом сиганул на корабль. Еле дополз до источника энергии.
- Деда…
Меня заволокло тьмой.
И как мне лечить народ? У меня ж ещё 190 срочных больных?
Отец прискакал тут же.
- Буря, что с тобой происходит? Десять больных? Всего десять? Ты куда свой резерв подевал?
- А телепортация? Сколько раз я переносился? Больных думаешь всего десять? Ага! Там причина глубоко зарыта. Ты почему думаешь, они тяжелобольные? Как я должен их лечить? Они друг на друге завязаны. Мне приходится лечить всю семью. Ещё и в их психологических проблемах разбираться, а также … - я замялся. Не говорить же отцу, что я покрываю целую кучу нарушений.
- Что ты делаешь ещё? Проблемы … Так не пойдёт. Не можешь вылечить проблему одного больного, значит, снимай симптомы. Пусть недолго продержится, но какое-то время продержится. Глядишь, к тому времени спасём наших целителей.
С одной стороны я был согласен с отцом. Такими темпами я могу потерять людей. Но с другой - я привык дела делать на совесть. Правда, сейчас выбирать особо не приходилось. Остаток дня я-таки успел обойти оставшихся больных, снимая лишь последствия последних лет. Лица мелькали перед глазами, и я просто постирал их считанные воспоминания из своей памяти. Хватит, не могу больше.
Спал я вновь у деда. Во сне был с ней. Отдыхал душой…
Она напомнила про чафон. Вспомнилась обида, что она не одела. Да что со мной такое? Напряжение сказывается. Как всё надоело! Так хочется прижаться к ней, ощутить её теплое тело, прикосновение к её губам, коже… Чуть было не сиганул к ней.
Потом сплошной кошмар. Хорошо, у Арии было всё пучком, она вела себя спокойно, играла роль загнанной жертвы. при этом чувствовала себя уверенно. Это радовало. Ещё и её лечить … мне для полного счастья только не хватало. Нет, я, конечно, сделал бы это с удовольствием, но копаться вновь в этих болезненных воспоминаниях… как-то не хотелось. И хотя чувства у Арии были не совсем приятные, она всё больше ненавидела романтические вещи, но та боль отсутствовала. А мне хватало боли своих пациентов…
Последние дни кровоточили, будто незаживающая рана. И только сейчас я понял, что не всё было так гладко, как казалось. Ария научилась закрывать свою боль от меня. Детка, что ж ты делаешь? Её щит всё е не выдерал. На меня навалилось всё разом, когда она просто в понедельник не справилась и слёзы лились сплошным потоком… Малышка…
Я забил на всех клиентов. Следовал лишь за ней, она не в том состоянии, в котором её можно бросить. Не сейчас…
И на танцы я пошёл тоже. Боги, прошу, помогите, пусть мы вместе станцуем, пожалуйста.
Стоило мне взглянуть на эти серые глаза, как я сбился в дыхании. Любимая, родная… Сердце радостно стучит. Наслаждаюсь каждым прикосновением. Мы движемся в такт музыке, ни разу не сбиваясь. И танец, медленный, плавный, мучительный и дарящий наслаждение… Не могу отвести взгляда, не могу отпустить из объятий. Музыка закончилась, а мы всё ещё танцуем. Как же сильно люблю. Как можно жить без тебя, любимая?
Следую за ней и после танцев. Он ведёт её на свидание, а она мыслями там, со мной, в танце… Это греет душу. Сияет, но для меня… Приятно… Словно мы продолжаем быть вместе, там, в танце, вот только нас больше не отделяют маски…
Потом трактир, муж галантно ухаживает за любимой. А я ревную. И ничего не могу с собой поделать. Ария прочувствовала. Уже ощущает мои чувства? Неужели?! - я радостно усмехнулся. Это было приятно.
Что опять не так? Странное чувство опасности. Резинка… единственный блокиратор. Я сиганул к Арии домой, нашёл семейный гарнитур. Серьги незаметно надеть не получится. Что остаётся? Браслет…
Схватил и сиганул под стол, оборотился тенью.
Едва успел обратно, как услышал голос Виктора:
- Распусти волосы. Мне надоело, что ты причёску не меняешь. Распустишь или я сам распущу?
Она забилась в страхе.
“Распусти, не бойся,” - я уже подстраховал.
Надеваю ей на ногу блокиратор. На руку, опять же, незаметно надеть не выйдет. Фиксирую его на бедре. Пришлось чуток растянуть, чтоб наделся. На щиколотке будет видно. Пусть платье и в пол, да только всё равно из-за разреза может быть заметно. Хорошо разрез всего лишь до колена.
Надел. Хух. Выброса силы не произошло. Муж выхватил резинку, я едва успел уничтожить волоски с неё и успел снять функцию блокировки с неё. Теперь это просто резинка, не более того.
Ария чуть не плачет. Её эмоции захлёстывают меня. Хочется избить её мужа, а лучше убить. Она про себя улыбнулась на мои желания. Вот, вроде бы, молчу, а мы друг друга всё равно понимаем без слов, чувствами.
Любимая сбегает от мужа, якобы по нужде. Я следую за ней. Так хочется утешить её, обнять, прижать к себе. Она ощутила их, мои чувства. Зову её в кабинку.
Чафон записывает всё, я не могу этого отменить. Поэтому приходится не высовываться. Хорошо, что он не ловит магию, а вот последние разработки и её ловят.
Перемещаю браслет с ноги на талию, не разрывая блокировку, оставляя закольцованность и не снимая его полностью. Прикосновения, пусть почти не ощутимые, не осязаемые, но для меня существенные. По её телу бегут мурашки. Она чувствует моё касание? Любимая…
И я начинаю с ней говорить… Всё равно этого никто не услышит. Ложные надежды, стоит ли их давать… Или не ложные, но я так боюсь их сорвать…
А потом она вернулась обратно за стол. И все чувства будто в один миг заполонили меня, но больше всего заполнило меня чувство опасности, причём жуткой - страх за её жизнь. Всё настолько быстро. Ария успела отскочить раньше, чем среагировал я. Почему я не ощутил тварь? Перевёртыш, значит. Почему? Любимая, которую я должен защищать от опасности, в очередной раз она сама себя защищает. Прости, малышка. Поднялась паника, все устремились к выходу, любимая - тоже. Но вновь ей не сидится на месте, и даже к мужу она испытывает сострадание.
“Не суйся! Я разберусь”.
Я вызвал двух магов, ведь сам не должен тут светиться. Заблокировал тварь, правда так, что она не могла покинуть трактир, не более того. И пока меня не позвали военные, для восстановления руки, я молча наблюдал за происходящим из облика тени. На самом деле ни капли сострадания к мужу, наоборот, я хотел, чтобы он хоть частичку той боли ощутил, что довелось испытать ей. Моя девочка… Любимая… Как можно любить и ни во что не ставить самого дорогого человека в твоей жизни? Как?
Военные не стали пытать мужа, потому что я попросил своих друзей убедить следствие в том, что нельзя пока светиться перед мужем. Что проводится тайное расследование по его поводу и есть наш агент под прикрытием, который выполняет задание. Поэтому Виктора даже не вызвали на допрос.
Я не стал исцелять мужа. Отправил его в клинику искусственных протезов. Ничего, перебьётся с ненастоящей рукой. Поделом ему будет. Лишь затем я восстановил плоть, вот только обострил нервные окончания. Пусть помучается… А объяснил тем, что так компенсируется неживая кость. Он даже поверил. Наивный.
Ария отказалась отдать чафон как вещдок. Правильно сделала. Я не для того доставал его для неё. К тому же он уже запрограммирован на её ДНК и посторонней эксплуатации не подлежит.
Увезли её на базу за городом. Допрашивали снова и снова, ну сколько можно её мучить? Потом вызвали нас - всех, кто хоть как-то из магов пересекался с ней. Мы с Серёгой подтвердили её показания, что этот чафон наша разработка и запрограммирован только на Арию, так что толку не будет, если они его заберут. А вот доказательства, собранные им, могут быть использованы против её мужа, на которого шьётся досье. Поэтому ей и выделили это устройство, кто, как не она ближе всех к нему.
Вечером её отпустили, вот только выкинули, как кошку, и добирайся как хочешь. Обволакиваю её своей тьмой, свитой под комаров. Пусть чафон запишет, что её окружили комары. Перенёс её домой. Нельзя даже погладить. Засада с этим устройством. Просто развеял тьму и всё.
Ария собралась трудиться. Бедная моя девочка, даже при всех неурядицах находит в себе силы куда-то идти. Любимая, потерпи ещё чуточку, осталось совсем маленько. И я должен быть сильным!
На предприятии я от неё отстал, всё же там она в безопасности. Она - хороший специалист в своём деле, так что… Её ценит правительство, предприятие ведь государственное.
Я занимался очередным больным, когда Ария повстречала мужа. Но как? Она ведь не с ним. Или с ним? Я бросил больного, только чтобы быть с ней рядом. У неё болело сердце, а она находила в себе силы говорить. Её слова больно ранили, в них было столько чувств, даже бесчувственный чурбан бы проникся. Но он не понимал. Как так можно? Ты ведь тоже любишь её? Зачем заставляешь её страдать? Всё больше уверялся в том, что убить бы его - таким людям не следует даже ходить по Земле. Как такого можно было вырастить? Почему любовь творит такое? Это ведь самое светлое чувство на Земле и самое жестокое.
Ария вбежала в подъезд, я ринулся к ней, вновь откат. Любимая…
Она даже не может идти, я беру её на руки и несу в квартиру.
На этот раз хуже, чем было раньше, она даже не в силах вдохнуть, я не могу даже откатить. Обволакиваю своей тьмой, своими чувствами.
"Дыши, слышишь, дыши!"
"Не могу!"
"Можешь!"
Она усилием воли делает вдох. Молодец, умничка!
"Что ж ты себя не бережёшь-то?" - на меня накатывает отчаяние. Ну за что ж тебе такое. Хочется в очередной раз плюнуть на всё, забрать её.
"Прости. Вечно тебе приходится вытаскивать меня из передряг".
Оставил её, не мог не оставить. Ей уже лучше, а мне нужно долечить того больного.
