— Ладно, я попалась, — она пожала плечами, позволив халату сползти почти до самого локтя, потом нехотя его поправила. Приемы, может, и дешевые, но даже невозмутимый и непоколебимый Пак Ува не отрываясь следил за ее движениями. — Просто хотела проверить, вправду ли ты девственник и даже целоваться не умеешь, как кажется со стороны.
Клу стукнул ладонью по лбу и замотал головой. Да, Фредди и сама знала, что увела разговор не туда, но других идей в голову не пришло. Пак же спокойно отпил еще глоток вина, убрал поднос с кровати прямо на пол и скрестил руки.
— И зачем тебе это знание?
— Поспорила с профессором Мединой, он предлагал сводить моего дорогого кузена в бордель, чтобы тот привез из столицы не только приятные воспоминания, но и начальный опыт обращения с женщинами. Николас считает, что твоя опека надо мной связана с недостат…
Он не стал кричать или что-то доказывать, с одно движение сгреб Фредди в объятия и поцеловал. Без всякой скромности, прикусывая ее губы и лаская языком. Где-то на грани слышимости одобрительно присвистнул Клу и громыхнула об пол бутылка вина. Фредерика задыхалась и плавилась, но никак не могла отпихнуть Пака или попросить его, чтобы прекратил. Проклятый земпри в самом деле умел целоваться, наверняка и все остальное — тоже. Но пока он не переходил грани, обнимал весьма целомудренно и не пытался повалить Фредерику на кровать. Хотя сама она уже перебила пуговицы на рубашке Пака, гладила его плечи, прижималась теснее, мало задумываясь, что делает и зачем.
“...сколько уже можно тянуть с таким простым делом. Выпей пару бокалов крепленого вина, да стони погромче, сама не заметишь, как все закончится. А то и втянешься в процесс…” — пронеслись в голове слова матушки.
Но Фредди не такая! Она не отдастся мужчине просто так, из-за легкого помутнения.
— Пить, — простонала она и потянулась к своему бокалу.
Пак услужливо подал вино Фредди, затем схватил свой бокал и залпом его осушил.
— Пьянит, — признался он, — но не как ты. Имея такую красоту, надо быть осторожнее Фредди. А у тебя в крови… огонь.
Взгляд его помутнел почти сразу, а язык начал заплетаться.
— Стерв-ва настоящая, но дурна-ая, ой, какая дурная! — Пак неловко взмахнул бокалом, чуть не разбив его, поглядел вино на свет, а потом отшвырнул в сторону, заливая пол. — Зато красивая. Да. Так бы и…
Вместо "и" он отключился и повалился на кровать. Упал неловко, подвернув под себя руку. Фредди сразу подскочила, проверила у Пака пульс и уложила получше. Дышал он редко, от прикосновений даже не дернулся.
— А он точно в порядке? — Фредерика на всякий случай еще и привязала земпри за руку к изголовью кровати.
— В полном, — Клу тоже проверил состояние Пака, но обеспокоенным не выглядел. — Мои знакомые шлюхи часто поят таким клиентов. Чтобы и деньги взять и не работать, смекаешь?
Он гаденько подмигнул, а Фредди снова почувствовала себя продажной девкой. Глупой и дешевой. Но ничего, это все в последний раз: сорвет куш — и заживет по-новому!
Пока что Фредерика обшаривала подкладку пиджака земпри и искала там амулет. Нашелся с трудом, оказался вшит очень хитро, со знанием дела. А когда вытащила на свет, прикрыла рот ладонью от удивления.
Клык чужого! Такая редкость, что и представить сложно. У обычного земпри точно не могло быть такого. Клу следил за ее действиями, но сам не вмешивался. А еще он сел прямо на грудь Пака и прислушивался к его дыханию. Наверняка соврал, что лекарство так безопасно! Но признаков, что земпри становится хуже не было, поэтому Фредди все же решилась оставить его одного.
Собралась она очень быстро, надела лучшее платье из матушкиного гардероба, благо тот хранился в отдельной комнате, после добавила к наряду шляпку с вуалью и аккуратную сумочку, в которую пока и спрятала клык.
Матушка снова слушала свое радио и не замечала происходящего в доме. Отец-Защитник, как же это удобно: закрыться в комнате, отгородиться от мира песнями и спектаклями и счастливо переплывать изо дня в день в твердой уверенности, что проблемы разрешит кто-то другой.
А у Фредди этого другого не было, только она сама. Точно, получит деньги — и съедет от матушки. У той останется солидная вдовья пенсия, если сменить жилье и распоряжаться деньгами разумно — хватит на сытую жизнь. Тем более Бенита теперь работает.
Сам путь до игорного дома будто выпал из памяти. Фредерика так нервничала, что почти не глядела по сторонам, на месте трясущимися руками пихнула таксисту купюру и выскочила из автомобиля.
На Второй линии она была впервые. Казалось, что это грязная клоака, где царит беззаконие, но на деле улицы немногим отличались от улиц Первой линии. Дома ниже, дороги уже, патрулей поменьше, а так — очень похоже, даже публика схожа. Зато здесь все пестрело от огней подсветки, в ноздри били разные запахи, а люди веселились так открыто, как никогда не позволяли себе в центре. Фредди приободрились и пошла прямиком к самому большому и яркому из зданий.
— Лицо сделай попроще, — шептал на ухо Клу. — Ты скучающая богачка, а не девица, что пришла танцевать с раздеванием ради бесплатного обеда.
— Я никогда раньше не бывала в игорных домах.
Фредди в самом деле попыталась расслабить лицо и чуть поджать губы, имитируя мимику матушки, когда та вынуждено заходила в магазин за продуктами. Получалось почти непринужденно: чем дальше она шла по “веселому” кварталу, тем больше на глаза попадалось грязи, мусора, пьяных свогоров и полуголых вержей, которые зазывали, предлагали себя или наркотики, а то и вовсе тащили силком в свои заведения. Один так цепко повис на руке Фредди, что пришлось наподдать ему каблуком по ступне, чтобы отстал.
Но возле нужно игорного дома стоял вышколенный швейцар, сразу же распахнувший дверь и пожелавший приятного вечера. Вроде бы улыбался он ровно, не раскусил сразу, что перед ним аферистка. Да и на входе обыскивали весьма поверхностно. Клык, как и обещал Клу, скрыл присутствие вержа, а в остальном у Фредерики не было ничего запретного.
Сразу после ее перехватил здоровенный мужчина с львиной гривой и ярко-желтыми глазами, сально улыбнулся и предложил тридцать галлов за ночь. Над его верхней губой торчали тонкие усы, как у настоящего кота, а грива уходила с головы по спине до самого пояса. Волосы густо росли и на груди и руках, а пальцы заканчивались острыми когтями, каждый из которых блестел качественной подделкой под драгоценные камни.
— Гони его, такие не стоят больше пятнадцати, — возмущался на плече Клу.
— Моя ночь стоит тысячу, — улыбнулась из-под вуали Фредерика. — Разойдемся или продолжим разговор как деловые люди?
Верж-лев сдержанно поклонился и в самом деле отошел, а Клу продолжил ругаться и обзывать ее бестолковой. Фредерика отмахнулась от него, подошла к столу с рулетками и спустила там десяток галлов. После направилась к большому крутящемуся колесу, которое сулило самому удачливому и прозорливому игроку выигрыш в целых две с половиной тысячи.
— Идем играть в карты! Там легко всех уделаем, — проворчал Клу.
— Я не уверена.
— Я уверен. Наш Пак выиграл вообще без магии, а с тобой буду я.
В ответе было что-то неправильное, но Фредерика не обратила внимания. Ну в самом деле, что может быть хитрого в картах? Сосед-Хосе постоянно играл в них с соседними парнями, даже обучил немного Фредди, правда, тогда они ставили детали одежды, а не деньги, но принцип тот же! Да, точно, она обязательно справится!
Фредерика подняла голову повыше и пренебрежительным тоном попросила отвести ее туда, где можно с чувством спустить деньги.
Один из лакеев засуетился и понесся по залу, чтобы открыть дверь перед носом девушки, пока та не передумала тратиться. Игра еще не началась, только собирали участников, а крупье тасовал карты. Пестрые рубашки размазывались от его быстрых движений и превращались в одно пестрое пятно. Зеленое сукно стола казалось каким-то зловещим, а свет новомодных иностранных ламп — мертвым и холодным. Сами противники тоже походили на восставших из могил: синюшные лица и губы, а под глазами темные круги. Двое мужчин и женщина, все молчат и смотрят на крупье. Потом появился пятый участник — и карты полетели по столу. Они ложились аккуратно, напротив каждого игрока.
Одна.
Две.
...шесть.
Шесть, а не пять! Фредди не знала, что это за игра, а Клу молчал. Она спокойно подняла карты со стола и поглядела. Все вразнобой, непонятно, что делать дальше. Женщина сразу же подняла ставки, один из мужчин спасовал, другой пододвинул три из своих карт к Фредерике. Что ей делать? Как играть?
— Бери его карты! — все же объявился Клу. — А свои отдай следующему, они отстой.
Но там был туз и король, как можно отдать? Фредди помотала головой и подняла ставку.
Через сорок минут она продула сто галлов из тех, что вытащила у Пака и попрощавшись со всеми, вышла из-за стола.
— Ты просто феерическая дура! — вопил на ухо Клу. — Феерическая! Зачем села играть в "пальцы", если не смыслишь в них?
— Ты же обещал удачу и выигрыш! — она процедила ответ сквозь зубы, оглядываясь по сторонам. Здесь должно быть что-то попроще, на чем тоже можно сорвать солидный куш. Но пока замечала только рулетки, сцену, на которой пели и танцевали девушки-вержи и огромное “колесо удачи” в центре. Выигрыш оно обещало фантастический, но ставили там мало.
— Удача не падает на голову, — судя по голосу, крохотный верж и не думал успокаиваться, — она может доверчиво запрыгнуть в протянутые ладони. А если ты прячешь руки за спину — ничего не выйдет! На колесо даже не смотри, мне не вытянуть там выигрыш: триста семнадцать секторов, у тебя же ума не хватит поставить хотя бы близко к тому, на котором остановится стрелка.
Фредерика почти не слушала его: подошла к огромному диску с вращающейся стрелкой и уставилась на картинки, которыми был украшен каждый из секторов. Потрясающая работа! Тонкая, ювелирная, но рисунки… Сотни обнаженных девушек-вержей, по нескольку на каждый сектор. С рогами, плавниками, крыльями, шерстью или целыми головами, как у животных.
— Элла Хуанита Нунья! — голос был знакомым и зычным, перекрывающим весь шум в зале. Фредди выпрямила спину и неспешно, без лишней суеты попыталась отойти за колесо и спрятаться там.
— А ну-ка стой и держи руки на виду! — продолжал он. — И не делай вид, будто не узнаешь своего мужа!
Мужа? Возмущение оказалось таким сильным, что Фредерика не выдержала и обернулась. По залу, расталкивая вержей-официантов и охрану, спешил Пак. На руках он нес ребенка лет трех, еще двое, чуть постарше, но такие же темноволосые, как и младший, цеплялись за его одежду и спешили следом. Завидев же Фредерику, они набросились уже на нее, обливаясь фальшивыми слезами и вопя “мама” на два голоса.
— Какие-то проблемы? — распорядитель в сопровождении двух амбалов с острыми ушами и шерстью на руках перегородили дорогу земпри.
— Одна, — Пак трясущейся от возмущения рукой указал на Фредрику, — моя жена. Дева Порочная поцеловала ее в пальцы, теперь чуть отвлекусь — сбегает из дома и спускает все деньги! Если бы не обещание, что дал ее батюшке, уже бы… Эх! Простите! Что вам за дело до наших проблем, позволите забрать ее? Много продула-то? Я что-то должен?
— Нет, свогор играла на свои деньги. Но спустила немало, почти сотню.
Ребенок на руках Пака зарыдал в голос, оплакивая деревянную лошадку в яблоках, которую ему никто не купит. Распорядитель бросил один взгляд на официантку, и та почти мгновенно притащила мелкому десерт с клубникой и какие-то блестящие кубики.
— Конечно вы можете идти, да поможет вам Отец-Защитник, — проговорил распорядитель и дал охране знак вывести Фредди. Она упиралась, пыталась объяснить, что Пак посторонний мужчина, и вообще, к двадцати годам никак не успеешь родить троих.
Но ее никто не слушал, даже Клу притих и сдавленно хрюкал от смеха.
Уже на улице земпри спустил ребенка с рук, выдал каждому из малышей по купюре в два галла, затем еще десятку — флегматичной женщине в клетчатом жакете.
— Первый раз кто-то заплатил мне за то, чтобы приглядеть за этими сорванцами, — вздохнула она. — Если ваша невеста снова попадет в неприятности — мы ее вытащим.
— У вас прекрасные дети, свогор! — Пак пожал ей руку и еще раз поблагодарил за помощь. Троица слаженно пожелала ему счастливого дня, а после выстроилась рядом с матерью, держась за руки.
— Уж послал Отец-Защитник, не поскупился, — согласилась она.
Фредерика была совсем иного мнения: ужасные дети, ужасный Пак, ужасный район!
— А вы с ними отлично смотрелись, — подал голос Клу, — такая милая семейка. Мама, папа, малыши. Будто картинку из будущего подглядел.
Пак же молча тащил Фредди подальше от игорного дома, нисколько не прислушиваясь к возражениям или попыткам соблазнить его возможным выигрышем. Прохожие если и оборачивались им вслед, то только понимающе ухмылялись, вроде муж хочет наподдать загулявшей жене, так ей и надо!
В конце концов Пак впихнул Фредди в какую-то подворотню, грязную и уходившую прямо к каналам. Там без всяких церемоний прижал к стене и вытянул руку вперед:
— Амулет и Клу, быстро!
— Не понимаю, о чем ты…
Пак вдавил ее в стену еще сильнее, затем поцеловал, нагло лаская языком, будто они уже женаты и идут в спальню ради брачной ночи. Фредерику колотило от пережитого, а еще от подобравшегося ночного холода и сырости, все же тонкое платье, пусть и закрытое, мало подходит для таких прогулок.
Пак был таким теплым, таким уютным, пах одеколоном и совсем немного — домашней едой, что оторваться от него было невозможно. Наоборот, хотелось прижаться поближе, пристроить голову на грудь и разрыдаться, жалуясь на тяжелый день. Но, если разобраться, без участия Пака этот день был бы чуть проще и счастливее, поэтому Фредди отпихнула его и отошла на пару шагов.
— Ты что себе позволяешь?
— Повторяю твои действия: целуюсь ради амулета. Неприятно, да? Я все еще жду, Фредерика!
Пак снова протянул руку. Предатель-Клу тут же материализовался на ней и виновато сжал шляпу в руках. Только сейчас Фредди заметила, что одежда будто велика вержу. Она болталась несмотря на ремень, подтяжки и несколько подворотов на рукавах и штанинах.
— Зачем, Клу? Я же тебя другом считал, — Пак сразу же пересадил вержа себе на плечо и без всяких церемоний выхватил сумочку у Фредди и влез внутрь.
— Хочу гульнуть напоследок! Сам же слышал, таким, как я, нет прохода на Серебряный поезд!
— Мало ли вариантов, мы еще не все обдумали, — земпри нагло выгребал все из сумочки и пихал содержимое в руки Фредди, пока не добрался до клыка. Тот Пак сразу же устроил в свой внутренний карман. — Подумаешь, отказали один раз в продаже билета, сдаваться рано.
— Тебе легко говорить, а мне, может, неделя осталась! Хотел гульнуть с размахом: снять номер с большой кроватью, девочек подороже…
— Вина наперсток и огромный яркий бант. Привязать его к твоей ноге, чтобы девочки не потеряли клиента ненароком.
— Эй, свинство шутить над ростом друга!
— Свинство травить друга, до сих пор в голове шумит.
Пак в самом деле потер виски, затем схватил Фредди за руку и потащил дальше, к стоянке такси. Его ладонь тоже казалась холодной, а на лбу собрались мелкие капли пота. И сам земпри выглядел плохо, побледнел, а губы окрасились синевой, точно от света тех ламп. Но здесь горели обычные желтоватые фонари, это не могло бы обманом зрения.
Клу стукнул ладонью по лбу и замотал головой. Да, Фредди и сама знала, что увела разговор не туда, но других идей в голову не пришло. Пак же спокойно отпил еще глоток вина, убрал поднос с кровати прямо на пол и скрестил руки.
— И зачем тебе это знание?
— Поспорила с профессором Мединой, он предлагал сводить моего дорогого кузена в бордель, чтобы тот привез из столицы не только приятные воспоминания, но и начальный опыт обращения с женщинами. Николас считает, что твоя опека надо мной связана с недостат…
Он не стал кричать или что-то доказывать, с одно движение сгреб Фредди в объятия и поцеловал. Без всякой скромности, прикусывая ее губы и лаская языком. Где-то на грани слышимости одобрительно присвистнул Клу и громыхнула об пол бутылка вина. Фредерика задыхалась и плавилась, но никак не могла отпихнуть Пака или попросить его, чтобы прекратил. Проклятый земпри в самом деле умел целоваться, наверняка и все остальное — тоже. Но пока он не переходил грани, обнимал весьма целомудренно и не пытался повалить Фредерику на кровать. Хотя сама она уже перебила пуговицы на рубашке Пака, гладила его плечи, прижималась теснее, мало задумываясь, что делает и зачем.
“...сколько уже можно тянуть с таким простым делом. Выпей пару бокалов крепленого вина, да стони погромче, сама не заметишь, как все закончится. А то и втянешься в процесс…” — пронеслись в голове слова матушки.
Но Фредди не такая! Она не отдастся мужчине просто так, из-за легкого помутнения.
— Пить, — простонала она и потянулась к своему бокалу.
Пак услужливо подал вино Фредди, затем схватил свой бокал и залпом его осушил.
— Пьянит, — признался он, — но не как ты. Имея такую красоту, надо быть осторожнее Фредди. А у тебя в крови… огонь.
Взгляд его помутнел почти сразу, а язык начал заплетаться.
— Стерв-ва настоящая, но дурна-ая, ой, какая дурная! — Пак неловко взмахнул бокалом, чуть не разбив его, поглядел вино на свет, а потом отшвырнул в сторону, заливая пол. — Зато красивая. Да. Так бы и…
Вместо "и" он отключился и повалился на кровать. Упал неловко, подвернув под себя руку. Фредди сразу подскочила, проверила у Пака пульс и уложила получше. Дышал он редко, от прикосновений даже не дернулся.
— А он точно в порядке? — Фредерика на всякий случай еще и привязала земпри за руку к изголовью кровати.
— В полном, — Клу тоже проверил состояние Пака, но обеспокоенным не выглядел. — Мои знакомые шлюхи часто поят таким клиентов. Чтобы и деньги взять и не работать, смекаешь?
Он гаденько подмигнул, а Фредди снова почувствовала себя продажной девкой. Глупой и дешевой. Но ничего, это все в последний раз: сорвет куш — и заживет по-новому!
Пока что Фредерика обшаривала подкладку пиджака земпри и искала там амулет. Нашелся с трудом, оказался вшит очень хитро, со знанием дела. А когда вытащила на свет, прикрыла рот ладонью от удивления.
Клык чужого! Такая редкость, что и представить сложно. У обычного земпри точно не могло быть такого. Клу следил за ее действиями, но сам не вмешивался. А еще он сел прямо на грудь Пака и прислушивался к его дыханию. Наверняка соврал, что лекарство так безопасно! Но признаков, что земпри становится хуже не было, поэтому Фредди все же решилась оставить его одного.
Собралась она очень быстро, надела лучшее платье из матушкиного гардероба, благо тот хранился в отдельной комнате, после добавила к наряду шляпку с вуалью и аккуратную сумочку, в которую пока и спрятала клык.
Матушка снова слушала свое радио и не замечала происходящего в доме. Отец-Защитник, как же это удобно: закрыться в комнате, отгородиться от мира песнями и спектаклями и счастливо переплывать изо дня в день в твердой уверенности, что проблемы разрешит кто-то другой.
А у Фредди этого другого не было, только она сама. Точно, получит деньги — и съедет от матушки. У той останется солидная вдовья пенсия, если сменить жилье и распоряжаться деньгами разумно — хватит на сытую жизнь. Тем более Бенита теперь работает.
***
Сам путь до игорного дома будто выпал из памяти. Фредерика так нервничала, что почти не глядела по сторонам, на месте трясущимися руками пихнула таксисту купюру и выскочила из автомобиля.
На Второй линии она была впервые. Казалось, что это грязная клоака, где царит беззаконие, но на деле улицы немногим отличались от улиц Первой линии. Дома ниже, дороги уже, патрулей поменьше, а так — очень похоже, даже публика схожа. Зато здесь все пестрело от огней подсветки, в ноздри били разные запахи, а люди веселились так открыто, как никогда не позволяли себе в центре. Фредди приободрились и пошла прямиком к самому большому и яркому из зданий.
— Лицо сделай попроще, — шептал на ухо Клу. — Ты скучающая богачка, а не девица, что пришла танцевать с раздеванием ради бесплатного обеда.
— Я никогда раньше не бывала в игорных домах.
Фредди в самом деле попыталась расслабить лицо и чуть поджать губы, имитируя мимику матушки, когда та вынуждено заходила в магазин за продуктами. Получалось почти непринужденно: чем дальше она шла по “веселому” кварталу, тем больше на глаза попадалось грязи, мусора, пьяных свогоров и полуголых вержей, которые зазывали, предлагали себя или наркотики, а то и вовсе тащили силком в свои заведения. Один так цепко повис на руке Фредди, что пришлось наподдать ему каблуком по ступне, чтобы отстал.
Но возле нужно игорного дома стоял вышколенный швейцар, сразу же распахнувший дверь и пожелавший приятного вечера. Вроде бы улыбался он ровно, не раскусил сразу, что перед ним аферистка. Да и на входе обыскивали весьма поверхностно. Клык, как и обещал Клу, скрыл присутствие вержа, а в остальном у Фредерики не было ничего запретного.
Сразу после ее перехватил здоровенный мужчина с львиной гривой и ярко-желтыми глазами, сально улыбнулся и предложил тридцать галлов за ночь. Над его верхней губой торчали тонкие усы, как у настоящего кота, а грива уходила с головы по спине до самого пояса. Волосы густо росли и на груди и руках, а пальцы заканчивались острыми когтями, каждый из которых блестел качественной подделкой под драгоценные камни.
— Гони его, такие не стоят больше пятнадцати, — возмущался на плече Клу.
— Моя ночь стоит тысячу, — улыбнулась из-под вуали Фредерика. — Разойдемся или продолжим разговор как деловые люди?
Верж-лев сдержанно поклонился и в самом деле отошел, а Клу продолжил ругаться и обзывать ее бестолковой. Фредерика отмахнулась от него, подошла к столу с рулетками и спустила там десяток галлов. После направилась к большому крутящемуся колесу, которое сулило самому удачливому и прозорливому игроку выигрыш в целых две с половиной тысячи.
— Идем играть в карты! Там легко всех уделаем, — проворчал Клу.
— Я не уверена.
— Я уверен. Наш Пак выиграл вообще без магии, а с тобой буду я.
В ответе было что-то неправильное, но Фредерика не обратила внимания. Ну в самом деле, что может быть хитрого в картах? Сосед-Хосе постоянно играл в них с соседними парнями, даже обучил немного Фредди, правда, тогда они ставили детали одежды, а не деньги, но принцип тот же! Да, точно, она обязательно справится!
Фредерика подняла голову повыше и пренебрежительным тоном попросила отвести ее туда, где можно с чувством спустить деньги.
Один из лакеев засуетился и понесся по залу, чтобы открыть дверь перед носом девушки, пока та не передумала тратиться. Игра еще не началась, только собирали участников, а крупье тасовал карты. Пестрые рубашки размазывались от его быстрых движений и превращались в одно пестрое пятно. Зеленое сукно стола казалось каким-то зловещим, а свет новомодных иностранных ламп — мертвым и холодным. Сами противники тоже походили на восставших из могил: синюшные лица и губы, а под глазами темные круги. Двое мужчин и женщина, все молчат и смотрят на крупье. Потом появился пятый участник — и карты полетели по столу. Они ложились аккуратно, напротив каждого игрока.
Одна.
Две.
...шесть.
Шесть, а не пять! Фредди не знала, что это за игра, а Клу молчал. Она спокойно подняла карты со стола и поглядела. Все вразнобой, непонятно, что делать дальше. Женщина сразу же подняла ставки, один из мужчин спасовал, другой пододвинул три из своих карт к Фредерике. Что ей делать? Как играть?
— Бери его карты! — все же объявился Клу. — А свои отдай следующему, они отстой.
Но там был туз и король, как можно отдать? Фредди помотала головой и подняла ставку.
Через сорок минут она продула сто галлов из тех, что вытащила у Пака и попрощавшись со всеми, вышла из-за стола.
— Ты просто феерическая дура! — вопил на ухо Клу. — Феерическая! Зачем села играть в "пальцы", если не смыслишь в них?
— Ты же обещал удачу и выигрыш! — она процедила ответ сквозь зубы, оглядываясь по сторонам. Здесь должно быть что-то попроще, на чем тоже можно сорвать солидный куш. Но пока замечала только рулетки, сцену, на которой пели и танцевали девушки-вержи и огромное “колесо удачи” в центре. Выигрыш оно обещало фантастический, но ставили там мало.
— Удача не падает на голову, — судя по голосу, крохотный верж и не думал успокаиваться, — она может доверчиво запрыгнуть в протянутые ладони. А если ты прячешь руки за спину — ничего не выйдет! На колесо даже не смотри, мне не вытянуть там выигрыш: триста семнадцать секторов, у тебя же ума не хватит поставить хотя бы близко к тому, на котором остановится стрелка.
Фредерика почти не слушала его: подошла к огромному диску с вращающейся стрелкой и уставилась на картинки, которыми был украшен каждый из секторов. Потрясающая работа! Тонкая, ювелирная, но рисунки… Сотни обнаженных девушек-вержей, по нескольку на каждый сектор. С рогами, плавниками, крыльями, шерстью или целыми головами, как у животных.
— Элла Хуанита Нунья! — голос был знакомым и зычным, перекрывающим весь шум в зале. Фредди выпрямила спину и неспешно, без лишней суеты попыталась отойти за колесо и спрятаться там.
— А ну-ка стой и держи руки на виду! — продолжал он. — И не делай вид, будто не узнаешь своего мужа!
Мужа? Возмущение оказалось таким сильным, что Фредерика не выдержала и обернулась. По залу, расталкивая вержей-официантов и охрану, спешил Пак. На руках он нес ребенка лет трех, еще двое, чуть постарше, но такие же темноволосые, как и младший, цеплялись за его одежду и спешили следом. Завидев же Фредерику, они набросились уже на нее, обливаясь фальшивыми слезами и вопя “мама” на два голоса.
— Какие-то проблемы? — распорядитель в сопровождении двух амбалов с острыми ушами и шерстью на руках перегородили дорогу земпри.
— Одна, — Пак трясущейся от возмущения рукой указал на Фредрику, — моя жена. Дева Порочная поцеловала ее в пальцы, теперь чуть отвлекусь — сбегает из дома и спускает все деньги! Если бы не обещание, что дал ее батюшке, уже бы… Эх! Простите! Что вам за дело до наших проблем, позволите забрать ее? Много продула-то? Я что-то должен?
— Нет, свогор играла на свои деньги. Но спустила немало, почти сотню.
Ребенок на руках Пака зарыдал в голос, оплакивая деревянную лошадку в яблоках, которую ему никто не купит. Распорядитель бросил один взгляд на официантку, и та почти мгновенно притащила мелкому десерт с клубникой и какие-то блестящие кубики.
— Конечно вы можете идти, да поможет вам Отец-Защитник, — проговорил распорядитель и дал охране знак вывести Фредди. Она упиралась, пыталась объяснить, что Пак посторонний мужчина, и вообще, к двадцати годам никак не успеешь родить троих.
Но ее никто не слушал, даже Клу притих и сдавленно хрюкал от смеха.
Уже на улице земпри спустил ребенка с рук, выдал каждому из малышей по купюре в два галла, затем еще десятку — флегматичной женщине в клетчатом жакете.
— Первый раз кто-то заплатил мне за то, чтобы приглядеть за этими сорванцами, — вздохнула она. — Если ваша невеста снова попадет в неприятности — мы ее вытащим.
— У вас прекрасные дети, свогор! — Пак пожал ей руку и еще раз поблагодарил за помощь. Троица слаженно пожелала ему счастливого дня, а после выстроилась рядом с матерью, держась за руки.
— Уж послал Отец-Защитник, не поскупился, — согласилась она.
Фредерика была совсем иного мнения: ужасные дети, ужасный Пак, ужасный район!
— А вы с ними отлично смотрелись, — подал голос Клу, — такая милая семейка. Мама, папа, малыши. Будто картинку из будущего подглядел.
Пак же молча тащил Фредди подальше от игорного дома, нисколько не прислушиваясь к возражениям или попыткам соблазнить его возможным выигрышем. Прохожие если и оборачивались им вслед, то только понимающе ухмылялись, вроде муж хочет наподдать загулявшей жене, так ей и надо!
В конце концов Пак впихнул Фредди в какую-то подворотню, грязную и уходившую прямо к каналам. Там без всяких церемоний прижал к стене и вытянул руку вперед:
— Амулет и Клу, быстро!
— Не понимаю, о чем ты…
Пак вдавил ее в стену еще сильнее, затем поцеловал, нагло лаская языком, будто они уже женаты и идут в спальню ради брачной ночи. Фредерику колотило от пережитого, а еще от подобравшегося ночного холода и сырости, все же тонкое платье, пусть и закрытое, мало подходит для таких прогулок.
Пак был таким теплым, таким уютным, пах одеколоном и совсем немного — домашней едой, что оторваться от него было невозможно. Наоборот, хотелось прижаться поближе, пристроить голову на грудь и разрыдаться, жалуясь на тяжелый день. Но, если разобраться, без участия Пака этот день был бы чуть проще и счастливее, поэтому Фредди отпихнула его и отошла на пару шагов.
— Ты что себе позволяешь?
— Повторяю твои действия: целуюсь ради амулета. Неприятно, да? Я все еще жду, Фредерика!
Пак снова протянул руку. Предатель-Клу тут же материализовался на ней и виновато сжал шляпу в руках. Только сейчас Фредди заметила, что одежда будто велика вержу. Она болталась несмотря на ремень, подтяжки и несколько подворотов на рукавах и штанинах.
— Зачем, Клу? Я же тебя другом считал, — Пак сразу же пересадил вержа себе на плечо и без всяких церемоний выхватил сумочку у Фредди и влез внутрь.
— Хочу гульнуть напоследок! Сам же слышал, таким, как я, нет прохода на Серебряный поезд!
— Мало ли вариантов, мы еще не все обдумали, — земпри нагло выгребал все из сумочки и пихал содержимое в руки Фредди, пока не добрался до клыка. Тот Пак сразу же устроил в свой внутренний карман. — Подумаешь, отказали один раз в продаже билета, сдаваться рано.
— Тебе легко говорить, а мне, может, неделя осталась! Хотел гульнуть с размахом: снять номер с большой кроватью, девочек подороже…
— Вина наперсток и огромный яркий бант. Привязать его к твоей ноге, чтобы девочки не потеряли клиента ненароком.
— Эй, свинство шутить над ростом друга!
— Свинство травить друга, до сих пор в голове шумит.
Пак в самом деле потер виски, затем схватил Фредди за руку и потащил дальше, к стоянке такси. Его ладонь тоже казалась холодной, а на лбу собрались мелкие капли пота. И сам земпри выглядел плохо, побледнел, а губы окрасились синевой, точно от света тех ламп. Но здесь горели обычные желтоватые фонари, это не могло бы обманом зрения.
