Однако вернемся к Игорю. Его надежда себя не оправдалась – Федор упорно оставался живым, продолжая сидеть в теплом месте и в ус не дуя. Он попросту не являлся по месту прописки и повестка обошла его стороной. И так бы история эта и развивалась дальше по спирали, если бы не инициатива Софии. За минувшее время она максимально ожестокосердилась по отношению к Игорю и тот момент, когда мобилизация была в самом разгаре и часть наших соотечественников пробовала на вкус гениталии грузинской погранслужбы, ей вновь пришло электронное письмо от Игоря, дошедшее обходным путем – этот неугомонный купил новую симку и в седьмой раз зарегистрировался во ВК. «Боже, достал!» –– обреченно подумала девушка, подкатив глаза и откинувшись в кресле. Тут вдруг неожиданно она улыбнулась собственным мыслям. Идея пришла к ней в шутливой форме, однако, чем больше София о ней рассуждала, тем логичнее и заманчивее она ей казалось. Через минуту идея казалась уже рабочей и начала страшить девушку. «Ну он ведь не дурак, в конце-то концов!» –– убеждала она сама себя, считая при этом, что все еще не определилась в дальнейших действиях.
Она уже почти отреклась от задумки, когда снова блеснул, уведомляя о новом сообщением от него. Игорь, видя, что СМС прочитали и его даже не заблокировали, впервые за долгое время почувствовал шанс. Воображение живо его дополнило и разукрасило множеством теплых цветов, и он вновь устремился к клавиатуре. Тут София увидела прыгающие точки. И мрачная, мелочная злоба одолела ее. «Он печатает...». Она решилась. Мгновенно почувствовав облегчение, она взяла телефон и сделала то, о чем Игорь не позволял себе в последнее время даже мечтать – записала ему голосовое. Мясо вокруг сердца словно отбили, в голове все смешалось. Задеревеневшей рукой он нажал на «Play», предварительно одев наушники. По ушам растекся столь желанный голос:
–– Привет. Да все пойдет, потихоньку. Ты как? С Федей сейчас все сложно, да и знаешь, я так подумала... То есть я думаю... Не знаю... Мне, похоже, другие нравятся. В нем нет, знаешь, чего-то... Вот недавно видела по телевизору солдатика... Он такой... Глаза горящие, класс. Я бы тоже хотела такого – смелого, сильного, что б, в гости ходить, гулять с ним, а у него – звезда героя на пиджаке и что б все смотрели, и все завидовали...
Игорь сперва страшно обрадовался. Ему казалось, София сама идет к нему в руки. Стоит лишь немного поджать... В пылу окутавшего его дыма от горящего сердца она не заметил, как сильно изменился тон ее голоса, как его вечно кидало вверх, как она запнулась, перейдя к солдату. А даже если бы ему в тот миг и указали на это, то он списал бы все на прошедшее время. Много лет мол прошло, голос и изменился.
Чего только не способен выдумать разум под нажимом сердца, воистину, последнее – ужасный противник первого! Он попытался подкатывать, но София грамотно уклонялась от встречи, периодически отсылая скобочку на комплименты и раз через раз все напоминала о золотой звезде. Любому из нас уже на второй минуте все стало бы ясно, но только не Игорю. Его проняли другие идеи, точнее одна. «Надо в добровольцы записаться!». Сперва это было вроде как не всерьез, но с каждым новым Софьиным вздохом в голосовых, которыми она его одаривала, с каждым ее «они такие крутые» он убеждался в правоте своих мыслей все больше. Наконец, они попрощались.
На следующий же день Игорь взял академический отпуск, удивив преподавателей и одногруппников, и, не сказав ни слова родителям, записался в единственное подразделение, согласившееся взять человека без срочной службы – добровольческий казачий батальон имени какого-то пузатого деятеля их движения. Также он уволился с работы. Оставшиеся с последней зарплаты деньги были потрачены на амуницию. Родные узнали о намерении Игоря уже в то время, когда он выезжал из лагеря подготовки. Пополнив список шокированных его коротким «Я туда» отцом с матерью, Игорь уехал за заветной звездой. Поначалу он думал держать Софью в курсе, но командиры практически сразу отняли у него телефон. План Софии сработал – влюбленный дебил потерялся с радаров.
Через полгода ей позвонили – на том конце провода был одноклассник. Он как-то мято спросил, пойдет ли она на похороны. «Какие похороны?» –– потерянно подумалось ей и эти же мысли она продублировала в телефон:
–– Какие похороны?
–– А ты не знаешь? Ну, Игорь... его вчера привезли.
София ничего не ответила. На душе стало странно. Было и дурно, и легко под желудком, в области сердца словно тихо хрустнули скорлупой. Мысли разжижились и неспешным потоком потекли по мозгу. Она не винила себя, не заливалась слезами, визуально она вовсе не горевала, просто стала темнее чуть лицом. На следующий были похороны. Людей пришло не немного – так, одноклассники, соседские дети и их родители, изредка качавшие головами, какие-то дедушки и бабульки, которых, если б на то была надобность, никто бы не вспомнил, кто конкретно позвал, служитель церкви.
Гроб был закрытый, матово-черный. Он смотрелся как-то особенно грустно под пасмурным небом, начавшего сереть засветло. Понуро склонив голову, у гроба стояла Ольша Васильевна – мама Игоря, закутанная в такой же черный, как гроб, платок. Поддерживаемая с двух сторон мужем и братом, она растерянно смотрела вниз, сжимая в ладони медаль минобороны. «Участнику СВО» – такие слова нанесены на нее, их, при желании и достаточном зрении, можно было увидеть под стеклом наградной коробки...
Прошло много времени. Специальная Военная Операция давно закончилась и люди живут себе дальше. София все также с Федором. Она давно уже не вспоминала об Игоре, и при упоминании о нем в ее груди ничего не екает и не колышется. Она родила, воспитывает годовалую дочь. Федор пошел на повышение. Мама Игоря сильнее прежнего ударилась в православие и каждое воскресенье ходит в церковь. После похорон сына она начала плести маскировочные сети и вязать носки. Здоровье ее пошатнулось. Она так и не знает, почему Игорь ушел на фронт. Какое-то время Ольга Васильевна металась между гипотетически возможными ссорами с каким-либо преподавателем и плохо повлиявшей на ее сына компанией, но в конечном итоге она решила, что сын ее, с детства бывший чувствительным, не смог оставаться в стороне и тем успокоилась.
А Игорь? Игорь лежит на кладбище рядом с сельским храмом между каким-то дедушкой, угоревшим по пьяни в сарае и еще одним участником военного конфликта, но только другого – афганского. Ранней весной родители приходят к нему на день рождения и убирают могилу. Под всегда синим в эти дни небом, которое, как они уверены, он им подарил, отец и мать подолгу сидят на лавке в грустном молчании, со стоящими в глазах слезами смотря на мрамор. С заказного надгробия на них смотрит их Игорь, в выпускном пиджаке с приклеенной в «Photoshopе» медалью. Знак ордена Красной звезды, нанесен на нее в центре. Эта звезда, фотографии и пиджак, вот, собственно и все, что у них от сына осталось.
Конец.
Она уже почти отреклась от задумки, когда снова блеснул, уведомляя о новом сообщением от него. Игорь, видя, что СМС прочитали и его даже не заблокировали, впервые за долгое время почувствовал шанс. Воображение живо его дополнило и разукрасило множеством теплых цветов, и он вновь устремился к клавиатуре. Тут София увидела прыгающие точки. И мрачная, мелочная злоба одолела ее. «Он печатает...». Она решилась. Мгновенно почувствовав облегчение, она взяла телефон и сделала то, о чем Игорь не позволял себе в последнее время даже мечтать – записала ему голосовое. Мясо вокруг сердца словно отбили, в голове все смешалось. Задеревеневшей рукой он нажал на «Play», предварительно одев наушники. По ушам растекся столь желанный голос:
–– Привет. Да все пойдет, потихоньку. Ты как? С Федей сейчас все сложно, да и знаешь, я так подумала... То есть я думаю... Не знаю... Мне, похоже, другие нравятся. В нем нет, знаешь, чего-то... Вот недавно видела по телевизору солдатика... Он такой... Глаза горящие, класс. Я бы тоже хотела такого – смелого, сильного, что б, в гости ходить, гулять с ним, а у него – звезда героя на пиджаке и что б все смотрели, и все завидовали...
Игорь сперва страшно обрадовался. Ему казалось, София сама идет к нему в руки. Стоит лишь немного поджать... В пылу окутавшего его дыма от горящего сердца она не заметил, как сильно изменился тон ее голоса, как его вечно кидало вверх, как она запнулась, перейдя к солдату. А даже если бы ему в тот миг и указали на это, то он списал бы все на прошедшее время. Много лет мол прошло, голос и изменился.
Чего только не способен выдумать разум под нажимом сердца, воистину, последнее – ужасный противник первого! Он попытался подкатывать, но София грамотно уклонялась от встречи, периодически отсылая скобочку на комплименты и раз через раз все напоминала о золотой звезде. Любому из нас уже на второй минуте все стало бы ясно, но только не Игорю. Его проняли другие идеи, точнее одна. «Надо в добровольцы записаться!». Сперва это было вроде как не всерьез, но с каждым новым Софьиным вздохом в голосовых, которыми она его одаривала, с каждым ее «они такие крутые» он убеждался в правоте своих мыслей все больше. Наконец, они попрощались.
На следующий же день Игорь взял академический отпуск, удивив преподавателей и одногруппников, и, не сказав ни слова родителям, записался в единственное подразделение, согласившееся взять человека без срочной службы – добровольческий казачий батальон имени какого-то пузатого деятеля их движения. Также он уволился с работы. Оставшиеся с последней зарплаты деньги были потрачены на амуницию. Родные узнали о намерении Игоря уже в то время, когда он выезжал из лагеря подготовки. Пополнив список шокированных его коротким «Я туда» отцом с матерью, Игорь уехал за заветной звездой. Поначалу он думал держать Софью в курсе, но командиры практически сразу отняли у него телефон. План Софии сработал – влюбленный дебил потерялся с радаров.
Через полгода ей позвонили – на том конце провода был одноклассник. Он как-то мято спросил, пойдет ли она на похороны. «Какие похороны?» –– потерянно подумалось ей и эти же мысли она продублировала в телефон:
–– Какие похороны?
–– А ты не знаешь? Ну, Игорь... его вчера привезли.
София ничего не ответила. На душе стало странно. Было и дурно, и легко под желудком, в области сердца словно тихо хрустнули скорлупой. Мысли разжижились и неспешным потоком потекли по мозгу. Она не винила себя, не заливалась слезами, визуально она вовсе не горевала, просто стала темнее чуть лицом. На следующий были похороны. Людей пришло не немного – так, одноклассники, соседские дети и их родители, изредка качавшие головами, какие-то дедушки и бабульки, которых, если б на то была надобность, никто бы не вспомнил, кто конкретно позвал, служитель церкви.
Гроб был закрытый, матово-черный. Он смотрелся как-то особенно грустно под пасмурным небом, начавшего сереть засветло. Понуро склонив голову, у гроба стояла Ольша Васильевна – мама Игоря, закутанная в такой же черный, как гроб, платок. Поддерживаемая с двух сторон мужем и братом, она растерянно смотрела вниз, сжимая в ладони медаль минобороны. «Участнику СВО» – такие слова нанесены на нее, их, при желании и достаточном зрении, можно было увидеть под стеклом наградной коробки...
Прошло много времени. Специальная Военная Операция давно закончилась и люди живут себе дальше. София все также с Федором. Она давно уже не вспоминала об Игоре, и при упоминании о нем в ее груди ничего не екает и не колышется. Она родила, воспитывает годовалую дочь. Федор пошел на повышение. Мама Игоря сильнее прежнего ударилась в православие и каждое воскресенье ходит в церковь. После похорон сына она начала плести маскировочные сети и вязать носки. Здоровье ее пошатнулось. Она так и не знает, почему Игорь ушел на фронт. Какое-то время Ольга Васильевна металась между гипотетически возможными ссорами с каким-либо преподавателем и плохо повлиявшей на ее сына компанией, но в конечном итоге она решила, что сын ее, с детства бывший чувствительным, не смог оставаться в стороне и тем успокоилась.
А Игорь? Игорь лежит на кладбище рядом с сельским храмом между каким-то дедушкой, угоревшим по пьяни в сарае и еще одним участником военного конфликта, но только другого – афганского. Ранней весной родители приходят к нему на день рождения и убирают могилу. Под всегда синим в эти дни небом, которое, как они уверены, он им подарил, отец и мать подолгу сидят на лавке в грустном молчании, со стоящими в глазах слезами смотря на мрамор. С заказного надгробия на них смотрит их Игорь, в выпускном пиджаке с приклеенной в «Photoshopе» медалью. Знак ордена Красной звезды, нанесен на нее в центре. Эта звезда, фотографии и пиджак, вот, собственно и все, что у них от сына осталось.
Конец.
