— Во-первых, не ори, — пытаюсь сама не сорваться в крайность и не начать вспоминать «как же мы дожили до жизни такой», — во-вторых, тебе не интересно, почему от одежды гарью несёт, почему я вернулась раньше?
Взгляд Игоря становится настороженным, он молчаливо слушает мою тираду.
— Потому, что нет больше «Азазелло». Сгорел. А этот парень мне, можно сказать, жизнь спас! — распаляюсь я. — А ты как дикий! Вместо того чтобы разобраться, сразу зубами щёлкать!
— Правда что ли? — растеряно прикусывает губу муж.
— Да! — в сердцах гаркаю я. Глаза начинают предательски слезиться. Отворачиваюсь к двери. Вот всегда у меня так, после злости — слёзы. Ничего поделать не могу с такой неудобной реакцией организма. Игорь тихонько обнимает за плечи, прижимая мою гордую спину к широкой груди.
— Ну, прости. Я как всегда… — сконфуженно шепчет он. — Пропал клуб, да и чёрт с ним. Главное, ты выбралась… и самое ценное из «горящей избы» прихватила.
Давлюсь истеричным смешком. Он, правда, думает, что я тут по клубу убиваюсь? Вот ведь… Отпихиваю локтём цельнометаллические объятия, разворачиваюсь к мужу лицом. Он виновато улыбается. Кажется, готов к адекватному диалогу и больше не смахивает на оборотня в своё первое полнолуние.
— Игорь, — муж протягивает руку, как только мы возвращаемся на кухню. Как-то подозрительно косится на тёмно-лазоревую рубашку несостоявшегося соперника, но не высказывается.
— Антон, — парень делает ответный жест, напряжённо поглядывая на приблизившегося мужчину.
Надо же, подобрался как, рукава закатал. Сразу видно, мальчиком для битья быть не намерен.
— Ладно, я всё понял. Я пойду, — Антон спрыгивает с барного табурета и направляется к выходу. — Шлёпанцы можно себе оставить?
— Стоять, — коротко окликает Игорь, и парень действительно замирает на полушаге. — Паспорт выправишь, тогда пойдёшь. Чего комедию ломать?
Остаток дня я провожу с Антоном. Город, как оказывается, ему совсем не знаком, как и множественные круги бюрократического ада. Счастливый человек — ни разу не восстанавливал документы. Не то, что я… Заявление о потере, паспортный стол, срочное фото, банк, оплата гос. пошлины, запросы по месту жительства… Ну, и конечно, очереди, неутомимо работающие локтями бабули и таблички с обеденными перерывами.
— Ну, вот, глядишь через месяц… — устало вздыхаю я, пока мы возвращаемся домой через парк.
— Месяц… — задумчиво тянет он, пиная камушек мыском новых кроссовок. — На шее сидеть буду. С чего такая халява-то?
— Ешь ты немного, шея не обломится, — отмахиваюсь я. — Потом купим билет, поедешь домой.
— Не поеду, — тут же отчеканивает парень. — Наверняка, «Азазелло» себе место найдёт. Другие комнаты будут, другие клиенты… Притрусь, главное найти, — упрямо поджимает он губы.
Вот и поди разберись. Говорят, в постельный бизнес от безнадёги идут, по принуждению. А тут не запуганный мальчик, не глупый и, как выяснилось, из хорошей семьи, с институтом…
— Ольга Викторовна, — улыбаюсь. Как официально… — А что вы такого мужу сказали, что он проникся? Я уж решил, мордобой будет.
— Волшебное слово, — тихо смеюсь, ловя на себе завистливые женские взгляды, ещё бы… с красивым парнем, в парке… Роскошь… — Вообще-то Игорь не злобный, компанейский. Надо просто донести до сознания, -признаюсь я. — Увидишь.
После ужина включаю комедию, обкладываюсь подушками и тёплым пледом. Схема отработана. Немного посмотрю, расслаблюсь. Если не пойдёт фильм, почитаю книгу из интернета, захочется общения — позвоню сестре, свободно проболтаем час, а то и полтора. Потом плавно перемещусь в спальню и баиньки. Где-то в первом часу ночи к своей половине кровати, поскрипывая паркетными досками, пройдёт муж. Сквозь сон, я ещё послушаю, как он возится, устраиваясь поудобней, а потом незаметно растворюсь в тишине спальни до следующего утра.
— Зачем госпожа спряталась? — Антон появляется в комнате как-то неожиданно в своих струящихся серых штанах, которые теперь, видимо, играют роль пижамных.
— За день не нагляделся? — возвращаю я мягкую полуулыбку.
Вместо слов, он медленно и вальяжно сокращает расстояние до дивана, не забывая намертво удерживать мой взгляд. Не пойму, то ли эта его природная грация, то ли умело поставленная. Движения простые, не вульгарные: шаг, шаг, наклон шеи, разворот плеч, мимика… гипнотизирующая. Свет торшера на гладкой, бронзовой коже, мерцающий в серебряном пирсинге. Никаких громоздких камней, пупок прикрывает забавно дрыгающий лапками лягушонок. Словно продолжая танец, парень припадает на колено, мягко перекатывается на спину, чуть прикусывает губу и требовательно протягивает ладонь.
Внимательно изучив эти нахально — смешливые глаза, высовываю ногу из недр пледа. Ступня тут же попадает в заботливые тёплые руки, знакомые с приёмами массажа.
— Целый день пробегали, — убаюкивающе шепчёт он, разминая каждый пальчик. — Такие красивые мягкие ножки, тридцать пятый размер… золушкин.
Если и играет, то очень талантливо. Разглядывает, уже без улыбки, вдумчиво, как произведение искусства, греет дыханием кожу. Кончик языка ползёт от косточки вверх, к нему добавляются губы, руки уже гладят лодыжку… Хорошо. Очень…, но как-то неправильно. Это не измена и секса не будет, а всё равно муторно. И в памяти всплывает совсем другой на этом самом ковре.
Антон уже сидит, облокотившись спиной о диван, мои ступни у него на бёдрах. Даже сквозь ткань я чувствую его тепло. Парень запрокидывает голову, скрываясь под пледом, пальцы гладят, едва касаясь, пробираясь всё выше… Пытаюсь совладать с нахлынувшими эмоциями, думать надо головой… Но так приятно жить не на экране телевизора, не в интернете, а здесь, сейчас, в этой комнате.
Отрываю взгляд от происходящего у моих ног и замечаю в тёмном коридоре замерший силуэт. Проходит ещё пара секунд, и он бесшумно скрывается за одной из дверей.
— Антон, — вытаскиваю парня из-под пледа. Пьяные серые глаза, раскрасневшиеся губы… Приседаю напротив, взяв его голову в ладони. — Мне понравилось и тогда и сейчас. Но дома не надо…
Захожу в спальню. Стеклянный «маяк» на стене подкрашивает густые сумерки в синие тона. Игорь сидит на своей половине кровати, босые ступни на полу. Неподвижен как изваяние. Что ему сказать? Всё в рамках договора. Просто он впервые увидел.
— Хорош, сволочь, — произносит муж с кривой улыбкой. — Твой любимчик? Ты к нему ездила?
— Нет, — голос звучит на удивление равнодушно и отстранённо, хотя ещё на входе меня пробирало до озноба. — Ты же знаешь, я люблю тёмненьких, широкоплечих… таких, как ты.
— Любила, — тяжело сглатывает он. — Ножки, пальчики, золушкин размер… У тебя так глаза горели… я и не думал…
— Фут фетиш тебя не заводит, зачем было навязывать? Мы играли в свои игры. Да, и я не страдала.
— Я видел, как тебе сейчас нравилось…
С печальной улыбкой смотрю на своего мужчину. Загоняется, сильно… Как же тебе объяснить?
— А что ты видел? — глядя перед собой, в никуда, осведомляюсь я. — Ты видел, как мне было приятно его желание, внимание к мелочам, общество одиноким поздним вечером… Ты в курсе, что я обязательно один день в неделю посвящаю полному уходу? Даже если устала, не в настроении, своими силами… Пемза, скраб, масло, педикюр…
— Зачем? — без затей ляпает Игорь.
— Чтоб чувствовать себя красивой, — с тоской в груди тяну очевидные истины, — чтоб тебе нравиться, если вдруг мы случайно столкнёмся под одеялом… Хотя, конечно, последнее время это сродни вероятности падения метеорита.
Вот не хотела о наболевшем, но от замалчивания никому не легче.
— Ты меня бросишь, — со вздохом предрекает муж.
— С ума сошёл? — искренне удивляюсь. — Я тебя люблю. Ты самый лучший!
-Не самый, — снова усмехается он. — Но другим стать не сумею, — смотрит твёрдо и грустно одновременно.
— Знаю, — соглашаюсь я, по дороге гася светильник.
На следующий день — моё дежурство. Делаю всё машинально, разговор с мужем не идёт из головы. Думаю, мы друг друга поняли, но это ничего не меняет. Я живу с любимым, очень хорошим человеком… и одновременно отдельно от него. Листать в памяти самое начало: ухаживания, ночные посиделки в общаге с чаем, до рези в глазах, чтоб никак не наговориться, не надышаться, пара часов разлуки — как несколько лет, односпальная железная кровать с провисшими пружинами и два сплетшихся тела, между которыми невозможно просунуть и лист бумаги… Вспоминать — только делать больней. Наверное, все через это проходят.
Однако с чувством предаться меланхолии мне не дают. Привычный круг обязанностей и забот, коллеги со своими проблемами и радостями вытесняют сторонние мысли. И я забываюсь, пока не появляется Антон. Одет вполне по-деловому, никакого намёка на нестандартные интересы: кроссовки, джинсы, тёмная футболка с глухим воротом, скрывающая пикантные украшения. Просит денег на карманные расходы с возвратом, говорит, что нашёл одну халтурку на первое время.
— Грузчиком, — хмуро поясняет он на мой заинтригованный взгляд, — на овощном рынке, там документы не спрашивают.
Хмыкаю. С такой модельной внешностью и балетными килограммами… Не может он один в четырёх стенах сидеть, ну пусть…
Вечером прихожу в себя только после душа. Смыть суету, поесть… Поинтересоваться бы у парня, как работа, но в его комнате уже погашен свет. Видимо, день прошёл плодотворно. Расчёсываю мокрые волосы, не пользуясь ночником, ныряю в постель и… нахожу в ней мужа. Вроде ничего необычного, только вот Игорь не спит и обнаруживается непривычно близко.
— Я был очень плохим… Готов понести заслуженное наказание, — томно рокочет, нависающая надо мною глыба.
— Родной, ты лаком надышался? — переспрашиваю с опаской.
Глаза уже привыкли к темноте, и я хорошо различаю детали. Мне в руку вкладывают мужской ремень, из добротной толстой кожи, с металлической пряжкой. Одеяло летит на пол, и в тусклом лунном свете передо мной тело в коленно-локтевой позе. Если честно, на работе устала, и гораздо больше бы мне сейчас подошёл массаж и куни, но с Игорем всегда так было: «покой нам только снится». Многочасовые разноплановые игры с полной выкладкой обоих и неослабевающим накалом. Так или никак.
Подбираюсь к нему сзади, кладу руки на бёдра, ладони соскальзывают в пах. Нащупываю знакомый ремешок, стягивающий мошонку. Ласкаю пальцем головку члена, слежу, как он твердеет и натягивает холодную цепочку. В районе пупка металлическая змейка раздваивается, сдавливая жалами чувствительные соски, над которыми я тоже не упускаю возможности поизмываться.
— Готовился, значит? — ехидно уточняю я, накидывая кожаную удавку ему на шею, слегка подтягивая, и упираясь коленом между лопаток. — Небось, и попку смазать не забыл?
— Если уж делать что-то, то как следует, — невозмутимо вещает муж, запрокидывая голову под давлением петли. — Все игрушки помыты и готовы к использованию, у нас вся ночь впереди.
Кошусь на разложенные и откалиброванные девайсы.
— Нет, родной, на шестичасовой марафон меня не хватит, — сразу расставляю акценты. — Но воспитательные мероприятия мы всё же проведём.
— Вот так и бывает, — шутливо вздыхает Игорь, — как отыметь любимого — так на работе устала, а выпороть — завсегда, пожалуйста.
— Сам предложил, — плотоядно усмехаюсь я.
Нет уж, такой шанс я не упущу. Давно руки чешутся, вроде игра, вроде шутка, но такое чувство, что вот заслужил. Выдрать, как сидорову козу.
Пока я слезаю с кровати и примериваюсь к воспитательному аргументу, Игорь возится и оглядывается через плечо на свой любимый ремень. Вообще он не фанат подобных процедур или, скажем так, в весьма дозированном количестве, как разогрев.
— Ты сейчас отыграешься за все годы загубленной супружеской жизни? — нервно посмеивается мой благоверный.
— Ну, не такой уж загубленной, — справедливости ради, отзываюсь я. — Но ноги лучше сдвинь, темновато здесь, а мне от тебя ещё детей рожать.
— Чего прям сильно бить будешь? — с долей опасения уточняет Игорь.
— Нормально буду бить, — пожимаю плечами. — Поехали?
Пряжку перехватываю подальше, не изверг я всё-таки, а муж не мазохист, хотя чувство самосохранения частенько перекрывается у него азартом. Спальню наполняет приятный хлопающий звук под аккомпанемент сопенья и оханья. Иногда я делаю паузы и любуюсь, как любопытный супруг начинает приподниматься, дабы увидеть меня и убедиться в окончании экзекуции. Тогда я неодобрительно цокаю языком, просовываю руку ему между ног, проверяя наличие эрекции и, если надо, поддерживаю её, а потом добавляю ещё резких увесистых ударов, расслабившимся мышцам.
Ну, пожалуй, и хватит, а то как же бассейн, спортзал… Я взбодрилась и разгулялась, словно и не клевала носом полчаса назад, но щедрое предложение насчёт «всей ночи» всё же опущу, а то какой с меня завтра работник? Оставляю ещё тёплый ремень на стуле и ныряю в постель под стоящего на четвереньках Игоря. Закусив губу, хулигански тяну за цепочку, обхватываю ногами, роняя его на себя.
— Садюга, — театрально стонет муж, тут же сгребая меня в охапку и попутно освобождаясь от сбруи.
Пока он разбирается с ремешком, я, предвкушая эффект, раскрываю одновременно оба зажима с порядком натянутых сосков. Игорь шипит и тихонько стонет, отбрасывая на пол ненужную больше конструкцию. Крепко прижимает к кровати всем телом. Я его давно жду. Направляю напрягшийся до предела член, подаюсь навстречу. Руками глажу сильные плечи, горячую от воспитания попу и предусмотрительно скользкий смазанный анус. Хорош. Весь, с головы до пят. Великолепен… и мой.
— Ну, и какой конкуренции ты боишься? — интересуюсь я, держа в объятиях всё это богатство.
Ответом мне служит чертовски завораживающая, самодовольная улыбка, которую я больше чувствую, чем вижу в нашей неожиданно ожившей спальне.
Неделя проходит тихо. С утра мы в полном составе завтракаем на кухне, а дальше разлетаемся в разные стороны. Мужчины терпеливо уживаются, каждый по-своему. Игорь нового жильца игнорирует и в упор не замечает, а Антон старается лишний раз не отсвечивать. Только вот эксгибиционистские привычки зачастую играют против хозяина. Вот он выходит из душа с полотенцем вокруг бёдер… таким ма-аа-аленьким, ярко-красным полотенцем, которое ещё надо было на полке откопать. Загар слегка полинял и уже не такой экзотичный, но по сравнению с нами, бледными и прозрачными… Шлёпая, босыми ступнями по полу, парень с невозмутимым видом заруливает на кухню, желает всем доброго утра и лезет в шкаф за своими отрубями. Я в ответ киваю, муж продолжает что-то рассказывать, повернувшись ко мне и, стараясь не палиться, с лёгкой завистью рассматривает серебряные штанги в сосках. Он тоже когда-то хотел пирсинг груди, но осторожность победила. Проколы слишком заметны
даже без украшений. Мужская компания в спортзале точно бы не оценила подобную экстравагантность. Игорь поджимает губы, но всё же не выдерживает:
— Долго заживало?
Антон отрывается от залитых однопроцентным кефиром пластинок и смотрит рассеянно, потом опускает взгляд на грудь и улыбается.
— А… недели две — жесть, а после хорошо пошло. Нравится? — радостно осведомляется он.
— Ничего так… — сухо пожимает плечами супруг, возвращаясь к прерванному разговору.
Через полчаса парень выпархивает из квартиры, прихватив запасной комплект ключей.
Взгляд Игоря становится настороженным, он молчаливо слушает мою тираду.
— Потому, что нет больше «Азазелло». Сгорел. А этот парень мне, можно сказать, жизнь спас! — распаляюсь я. — А ты как дикий! Вместо того чтобы разобраться, сразу зубами щёлкать!
— Правда что ли? — растеряно прикусывает губу муж.
— Да! — в сердцах гаркаю я. Глаза начинают предательски слезиться. Отворачиваюсь к двери. Вот всегда у меня так, после злости — слёзы. Ничего поделать не могу с такой неудобной реакцией организма. Игорь тихонько обнимает за плечи, прижимая мою гордую спину к широкой груди.
— Ну, прости. Я как всегда… — сконфуженно шепчет он. — Пропал клуб, да и чёрт с ним. Главное, ты выбралась… и самое ценное из «горящей избы» прихватила.
Давлюсь истеричным смешком. Он, правда, думает, что я тут по клубу убиваюсь? Вот ведь… Отпихиваю локтём цельнометаллические объятия, разворачиваюсь к мужу лицом. Он виновато улыбается. Кажется, готов к адекватному диалогу и больше не смахивает на оборотня в своё первое полнолуние.
Глава 3
— Игорь, — муж протягивает руку, как только мы возвращаемся на кухню. Как-то подозрительно косится на тёмно-лазоревую рубашку несостоявшегося соперника, но не высказывается.
— Антон, — парень делает ответный жест, напряжённо поглядывая на приблизившегося мужчину.
Надо же, подобрался как, рукава закатал. Сразу видно, мальчиком для битья быть не намерен.
— Ладно, я всё понял. Я пойду, — Антон спрыгивает с барного табурета и направляется к выходу. — Шлёпанцы можно себе оставить?
— Стоять, — коротко окликает Игорь, и парень действительно замирает на полушаге. — Паспорт выправишь, тогда пойдёшь. Чего комедию ломать?
Остаток дня я провожу с Антоном. Город, как оказывается, ему совсем не знаком, как и множественные круги бюрократического ада. Счастливый человек — ни разу не восстанавливал документы. Не то, что я… Заявление о потере, паспортный стол, срочное фото, банк, оплата гос. пошлины, запросы по месту жительства… Ну, и конечно, очереди, неутомимо работающие локтями бабули и таблички с обеденными перерывами.
— Ну, вот, глядишь через месяц… — устало вздыхаю я, пока мы возвращаемся домой через парк.
— Месяц… — задумчиво тянет он, пиная камушек мыском новых кроссовок. — На шее сидеть буду. С чего такая халява-то?
— Ешь ты немного, шея не обломится, — отмахиваюсь я. — Потом купим билет, поедешь домой.
— Не поеду, — тут же отчеканивает парень. — Наверняка, «Азазелло» себе место найдёт. Другие комнаты будут, другие клиенты… Притрусь, главное найти, — упрямо поджимает он губы.
Вот и поди разберись. Говорят, в постельный бизнес от безнадёги идут, по принуждению. А тут не запуганный мальчик, не глупый и, как выяснилось, из хорошей семьи, с институтом…
— Ольга Викторовна, — улыбаюсь. Как официально… — А что вы такого мужу сказали, что он проникся? Я уж решил, мордобой будет.
— Волшебное слово, — тихо смеюсь, ловя на себе завистливые женские взгляды, ещё бы… с красивым парнем, в парке… Роскошь… — Вообще-то Игорь не злобный, компанейский. Надо просто донести до сознания, -признаюсь я. — Увидишь.
После ужина включаю комедию, обкладываюсь подушками и тёплым пледом. Схема отработана. Немного посмотрю, расслаблюсь. Если не пойдёт фильм, почитаю книгу из интернета, захочется общения — позвоню сестре, свободно проболтаем час, а то и полтора. Потом плавно перемещусь в спальню и баиньки. Где-то в первом часу ночи к своей половине кровати, поскрипывая паркетными досками, пройдёт муж. Сквозь сон, я ещё послушаю, как он возится, устраиваясь поудобней, а потом незаметно растворюсь в тишине спальни до следующего утра.
— Зачем госпожа спряталась? — Антон появляется в комнате как-то неожиданно в своих струящихся серых штанах, которые теперь, видимо, играют роль пижамных.
— За день не нагляделся? — возвращаю я мягкую полуулыбку.
Вместо слов, он медленно и вальяжно сокращает расстояние до дивана, не забывая намертво удерживать мой взгляд. Не пойму, то ли эта его природная грация, то ли умело поставленная. Движения простые, не вульгарные: шаг, шаг, наклон шеи, разворот плеч, мимика… гипнотизирующая. Свет торшера на гладкой, бронзовой коже, мерцающий в серебряном пирсинге. Никаких громоздких камней, пупок прикрывает забавно дрыгающий лапками лягушонок. Словно продолжая танец, парень припадает на колено, мягко перекатывается на спину, чуть прикусывает губу и требовательно протягивает ладонь.
Внимательно изучив эти нахально — смешливые глаза, высовываю ногу из недр пледа. Ступня тут же попадает в заботливые тёплые руки, знакомые с приёмами массажа.
— Целый день пробегали, — убаюкивающе шепчёт он, разминая каждый пальчик. — Такие красивые мягкие ножки, тридцать пятый размер… золушкин.
Если и играет, то очень талантливо. Разглядывает, уже без улыбки, вдумчиво, как произведение искусства, греет дыханием кожу. Кончик языка ползёт от косточки вверх, к нему добавляются губы, руки уже гладят лодыжку… Хорошо. Очень…, но как-то неправильно. Это не измена и секса не будет, а всё равно муторно. И в памяти всплывает совсем другой на этом самом ковре.
Антон уже сидит, облокотившись спиной о диван, мои ступни у него на бёдрах. Даже сквозь ткань я чувствую его тепло. Парень запрокидывает голову, скрываясь под пледом, пальцы гладят, едва касаясь, пробираясь всё выше… Пытаюсь совладать с нахлынувшими эмоциями, думать надо головой… Но так приятно жить не на экране телевизора, не в интернете, а здесь, сейчас, в этой комнате.
Отрываю взгляд от происходящего у моих ног и замечаю в тёмном коридоре замерший силуэт. Проходит ещё пара секунд, и он бесшумно скрывается за одной из дверей.
— Антон, — вытаскиваю парня из-под пледа. Пьяные серые глаза, раскрасневшиеся губы… Приседаю напротив, взяв его голову в ладони. — Мне понравилось и тогда и сейчас. Но дома не надо…
Захожу в спальню. Стеклянный «маяк» на стене подкрашивает густые сумерки в синие тона. Игорь сидит на своей половине кровати, босые ступни на полу. Неподвижен как изваяние. Что ему сказать? Всё в рамках договора. Просто он впервые увидел.
— Хорош, сволочь, — произносит муж с кривой улыбкой. — Твой любимчик? Ты к нему ездила?
— Нет, — голос звучит на удивление равнодушно и отстранённо, хотя ещё на входе меня пробирало до озноба. — Ты же знаешь, я люблю тёмненьких, широкоплечих… таких, как ты.
— Любила, — тяжело сглатывает он. — Ножки, пальчики, золушкин размер… У тебя так глаза горели… я и не думал…
— Фут фетиш тебя не заводит, зачем было навязывать? Мы играли в свои игры. Да, и я не страдала.
— Я видел, как тебе сейчас нравилось…
С печальной улыбкой смотрю на своего мужчину. Загоняется, сильно… Как же тебе объяснить?
— А что ты видел? — глядя перед собой, в никуда, осведомляюсь я. — Ты видел, как мне было приятно его желание, внимание к мелочам, общество одиноким поздним вечером… Ты в курсе, что я обязательно один день в неделю посвящаю полному уходу? Даже если устала, не в настроении, своими силами… Пемза, скраб, масло, педикюр…
— Зачем? — без затей ляпает Игорь.
— Чтоб чувствовать себя красивой, — с тоской в груди тяну очевидные истины, — чтоб тебе нравиться, если вдруг мы случайно столкнёмся под одеялом… Хотя, конечно, последнее время это сродни вероятности падения метеорита.
Вот не хотела о наболевшем, но от замалчивания никому не легче.
— Ты меня бросишь, — со вздохом предрекает муж.
— С ума сошёл? — искренне удивляюсь. — Я тебя люблю. Ты самый лучший!
-Не самый, — снова усмехается он. — Но другим стать не сумею, — смотрит твёрдо и грустно одновременно.
— Знаю, — соглашаюсь я, по дороге гася светильник.
Глава 4
На следующий день — моё дежурство. Делаю всё машинально, разговор с мужем не идёт из головы. Думаю, мы друг друга поняли, но это ничего не меняет. Я живу с любимым, очень хорошим человеком… и одновременно отдельно от него. Листать в памяти самое начало: ухаживания, ночные посиделки в общаге с чаем, до рези в глазах, чтоб никак не наговориться, не надышаться, пара часов разлуки — как несколько лет, односпальная железная кровать с провисшими пружинами и два сплетшихся тела, между которыми невозможно просунуть и лист бумаги… Вспоминать — только делать больней. Наверное, все через это проходят.
Однако с чувством предаться меланхолии мне не дают. Привычный круг обязанностей и забот, коллеги со своими проблемами и радостями вытесняют сторонние мысли. И я забываюсь, пока не появляется Антон. Одет вполне по-деловому, никакого намёка на нестандартные интересы: кроссовки, джинсы, тёмная футболка с глухим воротом, скрывающая пикантные украшения. Просит денег на карманные расходы с возвратом, говорит, что нашёл одну халтурку на первое время.
— Грузчиком, — хмуро поясняет он на мой заинтригованный взгляд, — на овощном рынке, там документы не спрашивают.
Хмыкаю. С такой модельной внешностью и балетными килограммами… Не может он один в четырёх стенах сидеть, ну пусть…
Вечером прихожу в себя только после душа. Смыть суету, поесть… Поинтересоваться бы у парня, как работа, но в его комнате уже погашен свет. Видимо, день прошёл плодотворно. Расчёсываю мокрые волосы, не пользуясь ночником, ныряю в постель и… нахожу в ней мужа. Вроде ничего необычного, только вот Игорь не спит и обнаруживается непривычно близко.
— Я был очень плохим… Готов понести заслуженное наказание, — томно рокочет, нависающая надо мною глыба.
— Родной, ты лаком надышался? — переспрашиваю с опаской.
Глаза уже привыкли к темноте, и я хорошо различаю детали. Мне в руку вкладывают мужской ремень, из добротной толстой кожи, с металлической пряжкой. Одеяло летит на пол, и в тусклом лунном свете передо мной тело в коленно-локтевой позе. Если честно, на работе устала, и гораздо больше бы мне сейчас подошёл массаж и куни, но с Игорем всегда так было: «покой нам только снится». Многочасовые разноплановые игры с полной выкладкой обоих и неослабевающим накалом. Так или никак.
Подбираюсь к нему сзади, кладу руки на бёдра, ладони соскальзывают в пах. Нащупываю знакомый ремешок, стягивающий мошонку. Ласкаю пальцем головку члена, слежу, как он твердеет и натягивает холодную цепочку. В районе пупка металлическая змейка раздваивается, сдавливая жалами чувствительные соски, над которыми я тоже не упускаю возможности поизмываться.
— Готовился, значит? — ехидно уточняю я, накидывая кожаную удавку ему на шею, слегка подтягивая, и упираясь коленом между лопаток. — Небось, и попку смазать не забыл?
— Если уж делать что-то, то как следует, — невозмутимо вещает муж, запрокидывая голову под давлением петли. — Все игрушки помыты и готовы к использованию, у нас вся ночь впереди.
Кошусь на разложенные и откалиброванные девайсы.
— Нет, родной, на шестичасовой марафон меня не хватит, — сразу расставляю акценты. — Но воспитательные мероприятия мы всё же проведём.
— Вот так и бывает, — шутливо вздыхает Игорь, — как отыметь любимого — так на работе устала, а выпороть — завсегда, пожалуйста.
— Сам предложил, — плотоядно усмехаюсь я.
Нет уж, такой шанс я не упущу. Давно руки чешутся, вроде игра, вроде шутка, но такое чувство, что вот заслужил. Выдрать, как сидорову козу.
Пока я слезаю с кровати и примериваюсь к воспитательному аргументу, Игорь возится и оглядывается через плечо на свой любимый ремень. Вообще он не фанат подобных процедур или, скажем так, в весьма дозированном количестве, как разогрев.
— Ты сейчас отыграешься за все годы загубленной супружеской жизни? — нервно посмеивается мой благоверный.
— Ну, не такой уж загубленной, — справедливости ради, отзываюсь я. — Но ноги лучше сдвинь, темновато здесь, а мне от тебя ещё детей рожать.
— Чего прям сильно бить будешь? — с долей опасения уточняет Игорь.
— Нормально буду бить, — пожимаю плечами. — Поехали?
Пряжку перехватываю подальше, не изверг я всё-таки, а муж не мазохист, хотя чувство самосохранения частенько перекрывается у него азартом. Спальню наполняет приятный хлопающий звук под аккомпанемент сопенья и оханья. Иногда я делаю паузы и любуюсь, как любопытный супруг начинает приподниматься, дабы увидеть меня и убедиться в окончании экзекуции. Тогда я неодобрительно цокаю языком, просовываю руку ему между ног, проверяя наличие эрекции и, если надо, поддерживаю её, а потом добавляю ещё резких увесистых ударов, расслабившимся мышцам.
Ну, пожалуй, и хватит, а то как же бассейн, спортзал… Я взбодрилась и разгулялась, словно и не клевала носом полчаса назад, но щедрое предложение насчёт «всей ночи» всё же опущу, а то какой с меня завтра работник? Оставляю ещё тёплый ремень на стуле и ныряю в постель под стоящего на четвереньках Игоря. Закусив губу, хулигански тяну за цепочку, обхватываю ногами, роняя его на себя.
— Садюга, — театрально стонет муж, тут же сгребая меня в охапку и попутно освобождаясь от сбруи.
Пока он разбирается с ремешком, я, предвкушая эффект, раскрываю одновременно оба зажима с порядком натянутых сосков. Игорь шипит и тихонько стонет, отбрасывая на пол ненужную больше конструкцию. Крепко прижимает к кровати всем телом. Я его давно жду. Направляю напрягшийся до предела член, подаюсь навстречу. Руками глажу сильные плечи, горячую от воспитания попу и предусмотрительно скользкий смазанный анус. Хорош. Весь, с головы до пят. Великолепен… и мой.
— Ну, и какой конкуренции ты боишься? — интересуюсь я, держа в объятиях всё это богатство.
Ответом мне служит чертовски завораживающая, самодовольная улыбка, которую я больше чувствую, чем вижу в нашей неожиданно ожившей спальне.
Глава 5
Неделя проходит тихо. С утра мы в полном составе завтракаем на кухне, а дальше разлетаемся в разные стороны. Мужчины терпеливо уживаются, каждый по-своему. Игорь нового жильца игнорирует и в упор не замечает, а Антон старается лишний раз не отсвечивать. Только вот эксгибиционистские привычки зачастую играют против хозяина. Вот он выходит из душа с полотенцем вокруг бёдер… таким ма-аа-аленьким, ярко-красным полотенцем, которое ещё надо было на полке откопать. Загар слегка полинял и уже не такой экзотичный, но по сравнению с нами, бледными и прозрачными… Шлёпая, босыми ступнями по полу, парень с невозмутимым видом заруливает на кухню, желает всем доброго утра и лезет в шкаф за своими отрубями. Я в ответ киваю, муж продолжает что-то рассказывать, повернувшись ко мне и, стараясь не палиться, с лёгкой завистью рассматривает серебряные штанги в сосках. Он тоже когда-то хотел пирсинг груди, но осторожность победила. Проколы слишком заметны
даже без украшений. Мужская компания в спортзале точно бы не оценила подобную экстравагантность. Игорь поджимает губы, но всё же не выдерживает:
— Долго заживало?
Антон отрывается от залитых однопроцентным кефиром пластинок и смотрит рассеянно, потом опускает взгляд на грудь и улыбается.
— А… недели две — жесть, а после хорошо пошло. Нравится? — радостно осведомляется он.
— Ничего так… — сухо пожимает плечами супруг, возвращаясь к прерванному разговору.
Через полчаса парень выпархивает из квартиры, прихватив запасной комплект ключей.
