Зачерпываю на палец. В предвкушении цепляется пальцами за ковёр и шумно втягивает воздух. Промазываю воспалённый участок. Каменное напряжение постепенно сходит. Пальцы разжимаются. Анестетик плюс противовоспалительное – для него сейчас самое то.
- Ну, и что это за театр юного зрителя? – интересуюсь я. – Что за игрища тюленя в брачный период? Чего подставляться было, когда задница вся в лоскуты?!
- И такого трахали… ничего, живой…
- Дебил! – не выдерживаю.
- Как скажете, - равнодушно соглашается парень, отлёживаясь на ковре. Глаза закрыты, взмок весь.
Прикидываю, что надо накрыть хотя бы простынёй, сквозняк по ногам тянет. Почувствовав на себе что-то, растерянно смотрит на белую ткань. Отнекивается, выползает из-под неё в свой угол. Натягивает джинсы.
Да как хочешь… уговаривать я тебя, что ли, должна? Сажусь у компьютера, не обращая внимания на подрагивающее существо в углу. Проходит что-то около часа.
- Дарья Сергеевна…
Поворачиваюсь в его сторону.
- Я наказан?
- Нет.
На секунду замолкает. Прикидывает, стоит ли сейчас об этом.
- Тогда… тогда можно… меня покормить?
Вот чёрт! Хороша хозяюшка… А ведь, и правда, время к вечеру… забыла…
Зависаю у раскрытого холодильника, так что тут у нас... кастрюля с вчерашним супом, сыр, овощи, яйца… Сейчас что-нибудь сообразим.
Смотрит, как достаю продукты. Меняется в лице.
- Мне это нельзя, - активно мотает головой. – У меня своё…
- Какое «своё»?
- Там, в мешке.
Вспоминаю про то, что Ленка выбросила из багажника. А я так у дома и оставила. Втаскиваю матерчатый мешок в дом. Надо же, Ленка решила позаботится о моём бюджете? Продуктов прикупила? Неожиданно благородно с её стороны. Развязываю бечёвку и тупо пялюсь на содержимое. Выкладываю то, что вижу сверху. Может дальше ещё что-то? Вытряхиваю весь мешок на пол. По комнате с грохотом раскатываются собачьи консервы. Смотрю на парня недоумевающе, жду объяснений.
- Это что? – беру в руки одну из консервных банок. Саб с вожделением смотрит на неё, чуть ли не слюни пускает.
- Это для меня, - радостно сообщает он. – Откройте, пожалуйста.
С сомнением изучаю этикетку. Может это прикол такой? Да нет. Обычный собачий корм. Я такой в магазинах видела… полноценный рацион… для костей и зубов ваших питомцев… блестящая шерсть… Интересно, что я надеюсь сейчас вычитать? Что он подходит для ежедневной кормёжки рабов?
- Действительно будешь это есть?
Активно кивает.
- Хорошо, - не перестаю удивляться ленкиной изобретательности.
Открываю банку, подумав, выкладываю содержимое на тарелку. Пахнет не слишком аппетитно. Ставлю перед ним.
- Спасибо, - сходу отчеканивает парень и, заложив руки за спину, начинает уплетать угощение.
Джек ведёт носом и заинтересованно следит за быстро исчезающей коричневатой массой.
- Джек, не наглей, - вяло одёргиваю я пса. - Всё равно ты такое есть не станешь, - думаю, но вслух не произношу. Парень выглядит и без того жалко, совсем уж опускать почему-то не хочется.
Собака через несколько минут теряет интерес и уже вместе со мной заглядывает в холодильник.
- Сейчас мясо разморожу, - треплю Джека за ухом. Привык к натуральным продуктам. Куда деваться.
Забираю чисто вылизанную тарелку. Запах специфический. Целоваться после такого я бы с ним не стала. Да, даже куни…
- И что, так по три раза в день одни консервы? – решаюсь уточнить.
- Один раз в день, - смотрит он на меня. – Шлюх кормят один раз в день.
Вечер проходит обычно. Доделываю то, что не успела. Готовлю себе ужин. Гуляю с собакой. Сижу в интернете. Парня не трогаю, да и он, кажется, уже уснул, свернувшись калачиком в углу. Гашу свет, решаюсь лечь пораньше.
Просыпаюсь от неясного звука. Приснилось, что ли? Да нет… кого-то тошнит. Если Джек рядом у кровати, то выбор не велик. Сонно вздыхая, вылезаю из тёплой постели. Накидываю халат. Протирая глаза, топаю в соседнюю комнату. Включаю свет. Парень на коленях, вытирает испачканные губы. На ковре зловонное пятно. Смотрит на меня, как на монстра из-под кровати. Сам тоже забрызгался.
- Пошли, - вздыхаю.
- Куда? – затравленно вырывается у него.
- Отмываться, - коротко поясняю, направляясь к ванной комнате.
Плетётся следом. Настраиваю воду. Нагреватель у меня небольшой, да и ванна скорее для бытовых нужд, в ней только сесть можно. Но для такого случая сгодится.
- Снимай штаны и залезай.
Переминается с ноги на ногу. Господи, что за заморочки опять в половине третьего? Что не так?
- Не надо кипятком, - мямлит он. – Я уберу всё… так, как прикажете…
Интересно, какие способы он имеет в виду? В принципе, несложно догадаться. Меня саму начинает мутить при мысли, что он собрался сожрать это… снова…
- Лезь в ванну, - устало повторяю я. – Закончили с собачьими консервами.
Осторожно переступает через бортик, опускается на колени, прикрывает предплечьем лицо, другой рукой своё хозяйство. Всё, готов к расправе.
Даже говорить ничего не буду. Надоело. Направляю на него душ, кидаю мыло. Вода постепенно холодеет.
Кипятком. Тоже мне. Где б его взять-то? Не успевает смыть мыло, вода идёт ледяная. Кое-как домывается. Оставляю вытираться. Сама иду в комнату, скатываю испачканный ковёр. Выставляю на улицу. Потом разберусь. Главное, чтоб запаха этого не было.
Возвращается. Замёрз, зуб на зуб не попадает. Смотрит на голый пол.
- А можно джинсы? – спрашивает с надеждой.
- Я их стирать бросила, - вгоняю его в тоску.
Явно собирается улечься на прежнее место.
-Пошли со мной, – смотрит несчастно, но идёт.
Привожу в свою спальню. Ныряю в ещё не успевшую остыть постель. Отгибаю край одеяла и наглядно хлопаю по матрасу рядом с собой.
Застывает в напряжении. Смотрит так, словно хочу уложить его на раскалённые угли.
- Если сейчас же не ляжешь, где сказано, выпорю так, что Ленке и не снилось, - теряю терпение я.
Мигом укладывается в кровать. Накрываю одеялом и отворачиваюсь к стене. Засыпаю. Пусть психует в одиночестве.
Утро. Валяюсь и разглядываю его. Ещё спит. Подушку обнял, зарылся в неё лицом, вытянулся, расслабился. Симпатичный парень, может ровесник, может чуть постарше.
Шевелится. Проводит рукой по матрасу, вдруг вздрагивает всем телом. Резко поворачивается ко мне. Вид такой, что… с таким видом люди обнаруживают в постели гадюку. Подкрепляя моё впечатление, с глухим ударом скатывается на пол.
- Вы специально, да? Вы ей скажете, что нарушил правило, - облизывает он пересохшие губы.
- Ты про Ленку, что ли? – смутно осознаю я. – Не собираюсь я ей ни о чём докладывать.
Молчит. Сидит на полу. Голый. Во что ж тебя одеть-то? Нет, у меня мужского, а моё тебе не налезет. Вынимаю из шкафа большое полотенце.
- Завернись пока. Сейчас быстро постираем твои джинсы, за пару часов высохнут.
Берёт неуверенно. Иду на кухню. Через двадцать минут готов омлет. Делю его на две тарелки. Зову, так чтобы услышал.
- Иди сюда, бдсмщик, - очень хочется добавить «хренов», но я удерживаюсь.
Парень появляется в набедренном полотенце, смотрит настороженно.
- Завтрак по расписанию, - объявляю я. – Приступай.
- Если Елена Анатольевна узнает, что вы на меня потратились, она с меня шкуру живьём сдерёт, – медленно произносит он, глядя на тёплые жёлтые кусочки. – Я уж лучше консервы.
- Видела я, как они у тебя приживаются. Ты мне весь дом за месяц заблюёшь!
- Она меня на месяц сдала? – спокойно интересуется саб.
- А ты не знал?
Мотает головой. Делает для себя какие-то выводы.
- У меня не всегда так с консервов… редко… В этот раз, я обещаю…
- Не будет этого раза, - твёрдо заявляю я. - Ешь. Я ни копейки на тебя не потратила.
- Как это?
- Курицы у меня свои, так что яйца – каждый день. Часть себе, часть меняю у соседей на молоко. У них корова. Ты не в городе, если не заметил.
Смотрит, как стынет омлет. Глаза голодные.
- Если только один раз, и… если Елена Анатольевна не узнает… - неуверенно произносит он, пожирая взглядом тарелку.
- Я не расскажу.
- А почему вы не расскажете? – спрашивает очень тихо, покусывая губу. - Разве вас не возбуждает то, что она со мной потом сделает?
- У вас с Еленой Анатольевной всё как-то слишком далеко зашло, – сажусь за стол и приступаю к завтраку. – Она чересчур глубоко вжилась в роль, считает тебя настоящим рабом, а ты сверх меры ей позволяешь.
- Так… я и есть настоящий, – жмёт плечами парень, гладя пальцем край своей тарелки. – Вы же знаете? – спрашивает недоверчиво. – Все, кому она меня сдаёт, все знают…
- Что знают-то?
- Я денег занял у её отца… много очень. Мне их никогда не отдать… Он, когда это понял, пристрелить хотел, чтоб другим неповадно было… А Елена Анатольевна контракт предложила… Если я буду её условия выполнять… некоторое время, она меня отпустит и квартиру вернёт, которая за часть долга пошла…
Я слушала, открыв рот. Неужели не сочиняет? Впрочем, вокруг Ленкиного семейства витала не очень хорошая слава, но я никогда в это не лезла. Не интересовалась, сколько у них денег, откуда, и что за бизнес у её отца.
- А «некоторое время» это как долго? – уточнила, отходя от услышанного.
- Пять лет, - выдал саб мрачно.
- Пять лет?! – я издала истерический смешок. – Да ты знаешь, что с тобой за пять лет сделают в таком положении?
Парень невесело пожал плечами.
- Просто тогда жить очень хотелось…- скривился он в неком подобии улыбки, - а теперь… не знаю… Есть ещё система бонусов и штрафов.
- Ну, куда же без этого, - хмыкнула я. – И за что хвалят?
- Если клиенты довольны, - признался неудачливый заёмщик, глядя в пол. – Я же теперь проститутка. Под кого скажут, под того и ложусь… Елена Анатольевна говорит, что это теперь моя работа, и чем чаще я…тем быстрее долг погашу, и она меня раньше отпустит. А если место своё забываю, то срок добавляется…
Смотрела на него и думала: неужели, правда, не понимает? Ленка не отпустит его, пока не наиграется, а игрушка уж очень сладкая. Так можно до бесконечности сбавлять по пять дней за рвение и добавлять по месяцу при плохом настроении. Квартиру вернёт… ага, держи карман шире. Не её ли она продавала месяца два тому назад?
- И много ли она на тебе зарабатывает?
- Не знаю…
- Понятно.
Молчим. Со своей порцией я расправилась и неторопливо потягиваю чай с пирожным. У него в животе урчит, но омлет не трогает.
- Можно, я пойду на своё место? – наконец, произносит саб.
- Иди, - пожимаю плечами.
Ладно, надо и мне подниматься. Как там: «ранняя пташка всегда найдёт себе червячка»…
Возвращаю чистые, выглаженные джинсы. Видно, что ему приятно. Отдаю банку консервов. Как хочет. Нравится собачью еду жрать – пускай.
После обеда начинается дождь. Всё, сейчас наберу себе клубники и засяду у телевизора. Иду в теплицу. Оглядываю свои насаждения – райский сад. Пусть домик у меня неказистый, коттеджем его не обзовёшь. Нет бассейна, веранды и джакузи, второго этажа, зато моя гордость – теплица с подогревом. Всего-навсего май, а у меня уже свои салаты и ягоды.
Залезаю на диван с ногами, включаю фильм, ставлю перед собой огромное блюдо с клубникой, кутаюсь в плед. Парень сидит, облокотившись о стену, делает вид, что его очень интересует рисунок на обоях.
- Иди ко мне.
Быстро подползает. Я так и вижу, как колени обтирают с неделю немытый пол. Эх, надо будет завтра заняться.
- Тебе не скучно в стену пялиться? Хоть телевизор посмотри.
- Мне не скучно.
Голову опустил. Волосы красивые: тёмные, густые. Только подстрижены криво. Сама она его, что ли, стрижёт? С таким родом занятости могла бы уж потратиться… Как-никак, клиентам нравиться должен.
- Бери, - ставлю перед парнем блюдо с клубникой. Может, хоть на ягоды позарится.
Колеблется. Видно, что очень хочется взять. Задерживаю дыхание. Потянулся… ну… ну! Эх… отдёрнул руку. Да, что за…!!!
- А дай-ка, я тебя помучаю, - вздыхаю. – Ну-ка, к ноге!
Вздрагивает от смены тона. Подползает.
- Рот открыл! – командую громко и чётко, – закладываю ягоду. – Жуй.
Таким манером скармливаю половину блюда. Поначалу пугается, а потом просто не понимает.
- Ну, как-то так, - объявляю я окончание экзекуции.
Облизывает губы. Задумывается.
- Я должен отработать, - заявляет твёрдо.
- Отработаешь, - сонно соглашаюсь я, собираясь подремать под меланхоличный старый фильм.
- Я прошлый раз облажался, - медленно начинает саб, - спасибо, что не разозлились… Но такого больше не повторится. Попробуйте меня ещё раз, вы не пожалеете…
- Если честно, мне лениво, - признаюсь я. – Уймись. Видишь, погода нелётная.
- Я могу языком… Я всё сам сделаю… Могу представление… с предметами… да даже с вашей собакой…
- Чего?! – просыпаюсь я на последней фразе. – Руки прочь от моего пёсика!
- Извините, - пугается он моей бурной реакции. – Я просто предлагаю то, что приказывают обычно… Возьмите так, как вам нравится. Может быть, что-то из вашей коробки понадобится…
Ого, а коробку-то, оказывается, не забыл. Небось, всё время про неё только и думал.
- Хочешь разобрать мою коробку? – усмехаюсь я, привстав на локте.
- Хочу, - давит он дрожь в голосе.
- Врёшь, - констатирую я, - впрочем, кое-что из неё может тебе понравиться. Неси сюда.
Подтаскивает большую картонную коробку. Опускается рядом на колени. Ждёт.
Начинаю перебирать содержимое. Выкладываю рядом на диван страпоны разных размеров, вибраторы, пробки. Плётку, которую мне подарили, самодельную из парашютных строп. Стек, моток верёвки, кожаные браслеты для рук и ног, японскую самозатягивающуюся цепочку с зажимами на соски, крюк для подвешивания, стерильный набор игл… Один из вибраторов сваливается с дивана и подкатывается к притихшему парню. Саб непроизвольно дёргается, отодвигаясь в сторону от коснувшегося его предмета.
- Он не кусается, - стараюсь сдержать улыбку.
- Я знаю, - досадливо бубнит парень.
- И не самый большой…
- Знаю, - соглашается он.
- А вот, нашла!
Должник быстрым взглядом окидывает небольшую коробочку у меня в руках. Но, видимо, она ему ни о чём не говорит. Отворачивается. Смотрит в пол.
- Что мне сделать?
- Ложись на живот.
Исполняет. Не знает, куда деть руки.
- Связывать будете? Руки за спину заложить?
- Нет. Просто вытяни вдоль тела.
Делаю небольшие приготовления. Усаживаюсь рядом с ним.
- Спину расслабь и не дёргайся. Может быть немного щекотно, но ощущения многим нравятся.
Вздыхает. Похоже, воспринял мой комментарий как издёвку.
Открываю краски, подкручиваю кисточку. Широкими мазками тёмно-зелёного начинаю намечать контур. От поясницы извилистой линией, через лопатки, к шее. Добавляю местами чёрного, красного. Подсвечиваю контур золотистым. Штрихи, насыщенные цвета. Добавим объёма. Сделаем более мягким переход… Люблю рисовать по телу. Рисунок получается живой, дышащий. Краски специальные, не текут, по сути – театральный грим. Тружусь над ним уже минут сорок, довожу до совершенства.
- Готово. Поднимайся.
Встаёт медленно. Смотрит на мои руки, перемазанные красками, на кисточки. Похоже, у него такое впервые. Смеюсь, на растерянное выражение его лица. Ставлю спиной к большому зеркалу, в руки даю поменьше. С открытым ртом рассматривает чешуйчатого зелёного дракона с телом змеи и рыбой в зубах, извивающегося на широкой спине.
Глаза оживают. На губы выползает слабая улыбка.
- Красиво. А почему дракон?
- Моя любимая тема, - усмехаюсь я. – Да и тебе подходит.
- Ну, и что это за театр юного зрителя? – интересуюсь я. – Что за игрища тюленя в брачный период? Чего подставляться было, когда задница вся в лоскуты?!
- И такого трахали… ничего, живой…
- Дебил! – не выдерживаю.
- Как скажете, - равнодушно соглашается парень, отлёживаясь на ковре. Глаза закрыты, взмок весь.
Прикидываю, что надо накрыть хотя бы простынёй, сквозняк по ногам тянет. Почувствовав на себе что-то, растерянно смотрит на белую ткань. Отнекивается, выползает из-под неё в свой угол. Натягивает джинсы.
Да как хочешь… уговаривать я тебя, что ли, должна? Сажусь у компьютера, не обращая внимания на подрагивающее существо в углу. Проходит что-то около часа.
- Дарья Сергеевна…
Поворачиваюсь в его сторону.
- Я наказан?
- Нет.
На секунду замолкает. Прикидывает, стоит ли сейчас об этом.
- Тогда… тогда можно… меня покормить?
Вот чёрт! Хороша хозяюшка… А ведь, и правда, время к вечеру… забыла…
Зависаю у раскрытого холодильника, так что тут у нас... кастрюля с вчерашним супом, сыр, овощи, яйца… Сейчас что-нибудь сообразим.
Смотрит, как достаю продукты. Меняется в лице.
- Мне это нельзя, - активно мотает головой. – У меня своё…
- Какое «своё»?
- Там, в мешке.
Вспоминаю про то, что Ленка выбросила из багажника. А я так у дома и оставила. Втаскиваю матерчатый мешок в дом. Надо же, Ленка решила позаботится о моём бюджете? Продуктов прикупила? Неожиданно благородно с её стороны. Развязываю бечёвку и тупо пялюсь на содержимое. Выкладываю то, что вижу сверху. Может дальше ещё что-то? Вытряхиваю весь мешок на пол. По комнате с грохотом раскатываются собачьи консервы. Смотрю на парня недоумевающе, жду объяснений.
- Это что? – беру в руки одну из консервных банок. Саб с вожделением смотрит на неё, чуть ли не слюни пускает.
- Это для меня, - радостно сообщает он. – Откройте, пожалуйста.
С сомнением изучаю этикетку. Может это прикол такой? Да нет. Обычный собачий корм. Я такой в магазинах видела… полноценный рацион… для костей и зубов ваших питомцев… блестящая шерсть… Интересно, что я надеюсь сейчас вычитать? Что он подходит для ежедневной кормёжки рабов?
- Действительно будешь это есть?
Активно кивает.
- Хорошо, - не перестаю удивляться ленкиной изобретательности.
Открываю банку, подумав, выкладываю содержимое на тарелку. Пахнет не слишком аппетитно. Ставлю перед ним.
- Спасибо, - сходу отчеканивает парень и, заложив руки за спину, начинает уплетать угощение.
Джек ведёт носом и заинтересованно следит за быстро исчезающей коричневатой массой.
- Джек, не наглей, - вяло одёргиваю я пса. - Всё равно ты такое есть не станешь, - думаю, но вслух не произношу. Парень выглядит и без того жалко, совсем уж опускать почему-то не хочется.
Собака через несколько минут теряет интерес и уже вместе со мной заглядывает в холодильник.
- Сейчас мясо разморожу, - треплю Джека за ухом. Привык к натуральным продуктам. Куда деваться.
Забираю чисто вылизанную тарелку. Запах специфический. Целоваться после такого я бы с ним не стала. Да, даже куни…
- И что, так по три раза в день одни консервы? – решаюсь уточнить.
- Один раз в день, - смотрит он на меня. – Шлюх кормят один раз в день.
Вечер проходит обычно. Доделываю то, что не успела. Готовлю себе ужин. Гуляю с собакой. Сижу в интернете. Парня не трогаю, да и он, кажется, уже уснул, свернувшись калачиком в углу. Гашу свет, решаюсь лечь пораньше.
Просыпаюсь от неясного звука. Приснилось, что ли? Да нет… кого-то тошнит. Если Джек рядом у кровати, то выбор не велик. Сонно вздыхая, вылезаю из тёплой постели. Накидываю халат. Протирая глаза, топаю в соседнюю комнату. Включаю свет. Парень на коленях, вытирает испачканные губы. На ковре зловонное пятно. Смотрит на меня, как на монстра из-под кровати. Сам тоже забрызгался.
- Пошли, - вздыхаю.
- Куда? – затравленно вырывается у него.
- Отмываться, - коротко поясняю, направляясь к ванной комнате.
Плетётся следом. Настраиваю воду. Нагреватель у меня небольшой, да и ванна скорее для бытовых нужд, в ней только сесть можно. Но для такого случая сгодится.
- Снимай штаны и залезай.
Переминается с ноги на ногу. Господи, что за заморочки опять в половине третьего? Что не так?
- Не надо кипятком, - мямлит он. – Я уберу всё… так, как прикажете…
Интересно, какие способы он имеет в виду? В принципе, несложно догадаться. Меня саму начинает мутить при мысли, что он собрался сожрать это… снова…
- Лезь в ванну, - устало повторяю я. – Закончили с собачьими консервами.
Осторожно переступает через бортик, опускается на колени, прикрывает предплечьем лицо, другой рукой своё хозяйство. Всё, готов к расправе.
Даже говорить ничего не буду. Надоело. Направляю на него душ, кидаю мыло. Вода постепенно холодеет.
Кипятком. Тоже мне. Где б его взять-то? Не успевает смыть мыло, вода идёт ледяная. Кое-как домывается. Оставляю вытираться. Сама иду в комнату, скатываю испачканный ковёр. Выставляю на улицу. Потом разберусь. Главное, чтоб запаха этого не было.
Возвращается. Замёрз, зуб на зуб не попадает. Смотрит на голый пол.
- А можно джинсы? – спрашивает с надеждой.
- Я их стирать бросила, - вгоняю его в тоску.
Явно собирается улечься на прежнее место.
-Пошли со мной, – смотрит несчастно, но идёт.
Привожу в свою спальню. Ныряю в ещё не успевшую остыть постель. Отгибаю край одеяла и наглядно хлопаю по матрасу рядом с собой.
Застывает в напряжении. Смотрит так, словно хочу уложить его на раскалённые угли.
- Если сейчас же не ляжешь, где сказано, выпорю так, что Ленке и не снилось, - теряю терпение я.
Мигом укладывается в кровать. Накрываю одеялом и отворачиваюсь к стене. Засыпаю. Пусть психует в одиночестве.
Глава 3
Утро. Валяюсь и разглядываю его. Ещё спит. Подушку обнял, зарылся в неё лицом, вытянулся, расслабился. Симпатичный парень, может ровесник, может чуть постарше.
Шевелится. Проводит рукой по матрасу, вдруг вздрагивает всем телом. Резко поворачивается ко мне. Вид такой, что… с таким видом люди обнаруживают в постели гадюку. Подкрепляя моё впечатление, с глухим ударом скатывается на пол.
- Вы специально, да? Вы ей скажете, что нарушил правило, - облизывает он пересохшие губы.
- Ты про Ленку, что ли? – смутно осознаю я. – Не собираюсь я ей ни о чём докладывать.
Молчит. Сидит на полу. Голый. Во что ж тебя одеть-то? Нет, у меня мужского, а моё тебе не налезет. Вынимаю из шкафа большое полотенце.
- Завернись пока. Сейчас быстро постираем твои джинсы, за пару часов высохнут.
Берёт неуверенно. Иду на кухню. Через двадцать минут готов омлет. Делю его на две тарелки. Зову, так чтобы услышал.
- Иди сюда, бдсмщик, - очень хочется добавить «хренов», но я удерживаюсь.
Парень появляется в набедренном полотенце, смотрит настороженно.
- Завтрак по расписанию, - объявляю я. – Приступай.
- Если Елена Анатольевна узнает, что вы на меня потратились, она с меня шкуру живьём сдерёт, – медленно произносит он, глядя на тёплые жёлтые кусочки. – Я уж лучше консервы.
- Видела я, как они у тебя приживаются. Ты мне весь дом за месяц заблюёшь!
- Она меня на месяц сдала? – спокойно интересуется саб.
- А ты не знал?
Мотает головой. Делает для себя какие-то выводы.
- У меня не всегда так с консервов… редко… В этот раз, я обещаю…
- Не будет этого раза, - твёрдо заявляю я. - Ешь. Я ни копейки на тебя не потратила.
- Как это?
- Курицы у меня свои, так что яйца – каждый день. Часть себе, часть меняю у соседей на молоко. У них корова. Ты не в городе, если не заметил.
Смотрит, как стынет омлет. Глаза голодные.
- Если только один раз, и… если Елена Анатольевна не узнает… - неуверенно произносит он, пожирая взглядом тарелку.
- Я не расскажу.
- А почему вы не расскажете? – спрашивает очень тихо, покусывая губу. - Разве вас не возбуждает то, что она со мной потом сделает?
- У вас с Еленой Анатольевной всё как-то слишком далеко зашло, – сажусь за стол и приступаю к завтраку. – Она чересчур глубоко вжилась в роль, считает тебя настоящим рабом, а ты сверх меры ей позволяешь.
- Так… я и есть настоящий, – жмёт плечами парень, гладя пальцем край своей тарелки. – Вы же знаете? – спрашивает недоверчиво. – Все, кому она меня сдаёт, все знают…
- Что знают-то?
- Я денег занял у её отца… много очень. Мне их никогда не отдать… Он, когда это понял, пристрелить хотел, чтоб другим неповадно было… А Елена Анатольевна контракт предложила… Если я буду её условия выполнять… некоторое время, она меня отпустит и квартиру вернёт, которая за часть долга пошла…
Я слушала, открыв рот. Неужели не сочиняет? Впрочем, вокруг Ленкиного семейства витала не очень хорошая слава, но я никогда в это не лезла. Не интересовалась, сколько у них денег, откуда, и что за бизнес у её отца.
- А «некоторое время» это как долго? – уточнила, отходя от услышанного.
- Пять лет, - выдал саб мрачно.
- Пять лет?! – я издала истерический смешок. – Да ты знаешь, что с тобой за пять лет сделают в таком положении?
Парень невесело пожал плечами.
- Просто тогда жить очень хотелось…- скривился он в неком подобии улыбки, - а теперь… не знаю… Есть ещё система бонусов и штрафов.
- Ну, куда же без этого, - хмыкнула я. – И за что хвалят?
- Если клиенты довольны, - признался неудачливый заёмщик, глядя в пол. – Я же теперь проститутка. Под кого скажут, под того и ложусь… Елена Анатольевна говорит, что это теперь моя работа, и чем чаще я…тем быстрее долг погашу, и она меня раньше отпустит. А если место своё забываю, то срок добавляется…
Смотрела на него и думала: неужели, правда, не понимает? Ленка не отпустит его, пока не наиграется, а игрушка уж очень сладкая. Так можно до бесконечности сбавлять по пять дней за рвение и добавлять по месяцу при плохом настроении. Квартиру вернёт… ага, держи карман шире. Не её ли она продавала месяца два тому назад?
- И много ли она на тебе зарабатывает?
- Не знаю…
- Понятно.
Молчим. Со своей порцией я расправилась и неторопливо потягиваю чай с пирожным. У него в животе урчит, но омлет не трогает.
- Можно, я пойду на своё место? – наконец, произносит саб.
- Иди, - пожимаю плечами.
Ладно, надо и мне подниматься. Как там: «ранняя пташка всегда найдёт себе червячка»…
Возвращаю чистые, выглаженные джинсы. Видно, что ему приятно. Отдаю банку консервов. Как хочет. Нравится собачью еду жрать – пускай.
После обеда начинается дождь. Всё, сейчас наберу себе клубники и засяду у телевизора. Иду в теплицу. Оглядываю свои насаждения – райский сад. Пусть домик у меня неказистый, коттеджем его не обзовёшь. Нет бассейна, веранды и джакузи, второго этажа, зато моя гордость – теплица с подогревом. Всего-навсего май, а у меня уже свои салаты и ягоды.
Залезаю на диван с ногами, включаю фильм, ставлю перед собой огромное блюдо с клубникой, кутаюсь в плед. Парень сидит, облокотившись о стену, делает вид, что его очень интересует рисунок на обоях.
- Иди ко мне.
Быстро подползает. Я так и вижу, как колени обтирают с неделю немытый пол. Эх, надо будет завтра заняться.
- Тебе не скучно в стену пялиться? Хоть телевизор посмотри.
- Мне не скучно.
Голову опустил. Волосы красивые: тёмные, густые. Только подстрижены криво. Сама она его, что ли, стрижёт? С таким родом занятости могла бы уж потратиться… Как-никак, клиентам нравиться должен.
- Бери, - ставлю перед парнем блюдо с клубникой. Может, хоть на ягоды позарится.
Колеблется. Видно, что очень хочется взять. Задерживаю дыхание. Потянулся… ну… ну! Эх… отдёрнул руку. Да, что за…!!!
- А дай-ка, я тебя помучаю, - вздыхаю. – Ну-ка, к ноге!
Вздрагивает от смены тона. Подползает.
- Рот открыл! – командую громко и чётко, – закладываю ягоду. – Жуй.
Таким манером скармливаю половину блюда. Поначалу пугается, а потом просто не понимает.
- Ну, как-то так, - объявляю я окончание экзекуции.
Облизывает губы. Задумывается.
- Я должен отработать, - заявляет твёрдо.
- Отработаешь, - сонно соглашаюсь я, собираясь подремать под меланхоличный старый фильм.
- Я прошлый раз облажался, - медленно начинает саб, - спасибо, что не разозлились… Но такого больше не повторится. Попробуйте меня ещё раз, вы не пожалеете…
- Если честно, мне лениво, - признаюсь я. – Уймись. Видишь, погода нелётная.
- Я могу языком… Я всё сам сделаю… Могу представление… с предметами… да даже с вашей собакой…
- Чего?! – просыпаюсь я на последней фразе. – Руки прочь от моего пёсика!
- Извините, - пугается он моей бурной реакции. – Я просто предлагаю то, что приказывают обычно… Возьмите так, как вам нравится. Может быть, что-то из вашей коробки понадобится…
Ого, а коробку-то, оказывается, не забыл. Небось, всё время про неё только и думал.
- Хочешь разобрать мою коробку? – усмехаюсь я, привстав на локте.
- Хочу, - давит он дрожь в голосе.
- Врёшь, - констатирую я, - впрочем, кое-что из неё может тебе понравиться. Неси сюда.
Подтаскивает большую картонную коробку. Опускается рядом на колени. Ждёт.
Начинаю перебирать содержимое. Выкладываю рядом на диван страпоны разных размеров, вибраторы, пробки. Плётку, которую мне подарили, самодельную из парашютных строп. Стек, моток верёвки, кожаные браслеты для рук и ног, японскую самозатягивающуюся цепочку с зажимами на соски, крюк для подвешивания, стерильный набор игл… Один из вибраторов сваливается с дивана и подкатывается к притихшему парню. Саб непроизвольно дёргается, отодвигаясь в сторону от коснувшегося его предмета.
- Он не кусается, - стараюсь сдержать улыбку.
- Я знаю, - досадливо бубнит парень.
- И не самый большой…
- Знаю, - соглашается он.
- А вот, нашла!
Должник быстрым взглядом окидывает небольшую коробочку у меня в руках. Но, видимо, она ему ни о чём не говорит. Отворачивается. Смотрит в пол.
- Что мне сделать?
- Ложись на живот.
Исполняет. Не знает, куда деть руки.
- Связывать будете? Руки за спину заложить?
- Нет. Просто вытяни вдоль тела.
Делаю небольшие приготовления. Усаживаюсь рядом с ним.
- Спину расслабь и не дёргайся. Может быть немного щекотно, но ощущения многим нравятся.
Вздыхает. Похоже, воспринял мой комментарий как издёвку.
Открываю краски, подкручиваю кисточку. Широкими мазками тёмно-зелёного начинаю намечать контур. От поясницы извилистой линией, через лопатки, к шее. Добавляю местами чёрного, красного. Подсвечиваю контур золотистым. Штрихи, насыщенные цвета. Добавим объёма. Сделаем более мягким переход… Люблю рисовать по телу. Рисунок получается живой, дышащий. Краски специальные, не текут, по сути – театральный грим. Тружусь над ним уже минут сорок, довожу до совершенства.
- Готово. Поднимайся.
Встаёт медленно. Смотрит на мои руки, перемазанные красками, на кисточки. Похоже, у него такое впервые. Смеюсь, на растерянное выражение его лица. Ставлю спиной к большому зеркалу, в руки даю поменьше. С открытым ртом рассматривает чешуйчатого зелёного дракона с телом змеи и рыбой в зубах, извивающегося на широкой спине.
Глаза оживают. На губы выползает слабая улыбка.
- Красиво. А почему дракон?
- Моя любимая тема, - усмехаюсь я. – Да и тебе подходит.
