— Так всегда бывает, ничего постыдного в этом нет. Вас же, наверняка, только с утра в туалет водили? Сейчас я ради удобства слегка укорочу и зафиксирую трубку. Если иногда будет капать, не обращайте внимания, чистое ведро останется под вами.
Гибсон стойко, как и полагается солдату, перенёс щелчок лезвий возле крайней плоти, чем заслужил ещё один уважительный взгляд.
— А теперь давайте перейдём к сладкому, — Диана медленно скрылась из поля зрения мужчины. — Не знаю, за что мстили мои предшественники, — её руки невесомо прошлись по вспухшим рубцам, тревожа, но не вызывая боли. — Я предлагаю вам ответить за надругательство над женщинами. — Блуждающие пальчики недвусмысленно легли на обнажённый зад пленника.
— Я никого не насиловал! — крик души был возмущённым и искренним одновременно.
— Я верю, — спокойно согласилась девушка, не убирая тёплых ладоней. — Но… разве никогда, никто из ваших бойцов ни разу не воспользовался положением? Скажите хотя бы, что были не в курсе подобных случаев? Скажите, что не знали… и я забуду об этой затее.
Оливер угрюмо отвернулся к стене.
— Капитан, я рада, что вы честны и принимаете на себя ответственность за своих людей, как и положено командиру.
Диана восхищённо погладила сильные мышцы, тут же схватившиеся в крепкий орех. Принимать ответственность — не значит позволить. Ноготок, не спеша, прочертил границу между двух половинок, на данный момент стремившихся стать одним целым.
— Мистер Гибсон, вы же прекрасно понимаете, что сжатые ягодицы ещё никого не спасли от изнасилования. Пара ударов под дых и мышцы расслабятся. Но… кажется, между нами возникло нечто вроде взаимопонимания… Я предлагаю другой вариант.
Девушка отошла к столу. Щёлкнула крышка чемоданчика. Оливер с опаской смерил взглядом тонкую фигурку, в клетчатом платье, склонившуюся над спец. набором. Её школьные опыты и вежливое щебетание давались заключённому как-то слишком непросто.
— Узнали? — повернулась она к перекладине уже с набранным шприцем. — БР-19…
Гибсон завис, придирчиво разглядывая розоватую жидкость. Действительно БР-19. Неужели, из бумажки вычитала? Самые первые манипуляции «мстительницы» с чемоданчиком, он посчитал откровенной бравадой. Ну, пальцем потыкала, потрясла, чего-то умозаключила… Для гражданских весь этот набор — куча разноцветных склянок без опознавательных знаков. Так как? Как, чёрт возьми, девчонка безошибочно выбрала то, о чём говорит? В наборе штук пять светло-розовых ампул, отличающихся друг от друга всего на пару тонов.
— Не переживайте, препарат вполне пригоден, я бы не стала колоть просроченное средство, — по-своему расценила Диана замешательство мужчины.
— Откуда ты знаешь про БР? Откуда ты вообще, хоть что-то знаешь? — не удержавшись, рявкнул Оливер, — чувствуя холод иглы и ток лекарства в вене.
— То есть последствия укола вас не волнуют? А волнует, откуда я знаю? — добродушно усмехнулась посетительница. — Девочки рассказали, — невинно хлопнула ресницами она. — Насколько мне известно, мальчикам его вообще вводят редко. Вы поделитесь со мною ощущениями?
Заключённый выматерился сквозь зубы и бессмысленно дёрнулся в путах. Нет уж, он сильный, подготовленный и такого позора не допустит.
Экспериментаторша тем временем нашла за жаровней веник и основательно принялась за уборку, сметая с пола поломанные иглы, чужие пуговицы, принесённую на обуви пыль и поднимая закатившийся инструмент. Удовлетворившись результатом, она отряхнула платье и тщательно вымыла руки.
— Как вы, капитан?
Оливер старательно дышал, размеренно и осмысленно, как учили.
Вдох: воздух заполняет лёгкие, опускается вниз, окрашиваясь в изумрудно — зелёный.
Выдох: сокращается диафрагма, сворачивается грудная клетка, выталкивая напряжение, чёрные эмоции.
Вдох: каждая клеточка наполняется энергией, сознание перебирает, отлаживает нервные импульсы. Контроль. Гармония и контроль.
Выдох… Солдат судорожно всхлипнул, резко распахивая глаза и давясь тем самым зелёным кислородом.
По телу одна за другой покатились горячие прибойные волны, в паху тоскливо заныло. Девичья ручка, как ни в чём не бывало, соскользнула с его шеи.
— Мне ещё подождать? — уточнила Диана, преданно глядя в глаза, словно обращаясь к учителю.
Заключённый закусил губу, пытаясь справиться с ощущениями. Одно прикосновение, обычное, ничего не значащее, а его так уносит!
Гибсону как-то довелось наблюдать шпионку на допросе, врач с его разрешения вколол ей БР-19. Через пятнадцать минут суровую мученицу было не узнать. Она шумно вздыхала, извивалась, пытаясь тереться промежностью о ножку стола, натянутые верёвки, подставленную кем-то руку… Ещё через пятнадцать минут, допрашиваемая и вовсе потерялась во времени и пространстве. Для неё больше не существовало соратников, врагов, проваленного задания и даже пыточной с присутствующей в ней комиссией. Ради грубого секса прямо на столе, она готова была продать душу, а не только назвать какие-то имена и даты…
Тогда результат ему понравился, препарат был взят на заметку. Быстро, просто, действенно. Бить женщин капитан не любил, калечить тем более, а тут всё получалось как бы даже полюбовно. Но ему и в голову не приходило испробовать этот трюк на объектах своего пола. Честно говоря, Гибсону казалось, что должного эффекта не будет. Всё-таки препарат создавался с расчётом на женскую физиологию, да и вообще… Мужчины, они другие. Менее подверженные эмоциям и страстям, у них лучше с контролем и дисциплиной.
И вот теперь БР в его крови… Как же жарко и душно, а ведь в камере точно не потеплело. Проклятый наркотик. Текущие из-под волос капли пота вызывали приятную дрожь, будоражащую истому. Они сливались в дорожки и стекали по позвоночнику, по шее, груди, собирались на сосках, ставших вдруг такими чувствительными. Оливер ощущал себя сверхпроводником, на который нельзя было даже дышать, и у которого мозги всё больше зацикливались на единственном животном инстинкте.
Заключённый, что есть сил, стиснул зубы, обхватил руками холодный металл перекладины. Его так просто не возьмёшь! Он будет бороться! Капитан отряда зачистки это вам не идеалистически настроенная студентка, наспех завербованная подпольем, сунувшаяся в шпионские игры с тремя курсами музыкальной академии за душой. Нет, его натаскивали, готовили… возможно, даже к чему-то такому. Он обязательно справится, вернёт контроль. Вот прямо сейчас… или через минуту, лишь бы его не трогали… Хотя бы недолго…
Ледяной водопад. Гибсон в нём захлебнулся и забился на привязи, словно утопающий, раскачивая толстую цепь. Миллионы струек на плавящейся коже, были сравнимы разве что с хорошим разрядом электрошокера. Тело коротило и замыкало, непроизвольно выгибая дугой.
— Извините, я подумала, что вы отключились, — сконфуженно призналась Диана, ставя на пол пустое ведро. — Катетер не сильно мешает? — Она присела напротив, сжимая в руке пульсирующий орган. — Давайте, немного поправим.
Трубка зашевелилась внутри, позволяя прочувствовать целиком все её сантиметры. Практикантка беззастенчиво бередила скользкую от смазки головку, чуть больше выправляя наружу катетер.
Сиюминутно вспыхнула надежда, что боль всё же уймёт возбуждение. Вспыхнула и погасла. Мужчина взглянул вниз, на свой багровый, налитый кровью член, на тонкие пальцы, вращающие пыточный инструмент, и понял, что хочет только одного: чтобы она не останавливалась.
Мысли путались и тонули в агонии, невозможность самостоятельно приблизить финал доводила до судорог. Все жизненные стремления сузились до размеров медицинского шланга, извивающегося внутри него, давящего, распирающего и одновременно сводящего с ума. Неотвратимый оргазм ядерным грибом пронёсся, выворачивая изломанное тело как марионетку, выжигая на своём пути стыд и вопящие нормы морали. Надёргавшись до ломоты в суставах, Оливер обессилено повис в верёвках, из-под опущенных ресниц наблюдая, как остатки спермы просачиваются из канала, собираются по внешним стенкам, тягучими каплями срываются в ведро между ног. Совсем, нет… катетер ему больше не мешал.
— Я тебя не помню, — пленник тяжело сглотнул вязкую слюну. — Ни на допросах, ни в лагере, ни на одной из зачисток… С тобой это делали? Или с кем-то из родных? За кого ты мстишь?
— У вас появился интерес к беседе? — обрадовано улыбнулась Диана, жестом хирурга, отряхивая вымытые руки. — Ваше беспокойство очень льстит, но нет… Мне нечем оправдаться, — губ Оливера коснулась стеклянная кромка стакана. — Не встречалась раньше ни с вами, ни с допросными ведомствами. Просто сделала то, что хотела. В обход системы, не имея на это никаких законных прав.
Оливер жадно выцедил предложенную воду и попросил добавки, неприятно осознавая, что жидкость вскоре покинет тело весьма наглядно и без его участия. Закончив с поением, девушка убрала стакан, промаканула губы мужчины полотенцем, явно наслаждаясь тем, как под её пальцами они становятся мягче и податливей. Растёрла рифлёной тканью мокрую от пота грудь, превращая соски в тугие горошинки. Занялась растянутыми руками, тщательно разминая каждый сантиметр, восстанавливая кровообращение. Мышечная радость была восхитительна, после нескольких часов в подвешенном состоянии, нельзя и желать лучшего… если бы не наркотик. Невинные прикосновения массажистки порождали мучительную огненную лавину, тело неумолимо требовало разрядки.
— Зачем ты… зачем опять? — растерянно простонал капитан, с чего-то решивший, что одного позора «мстительнице» будет достаточно.
— Потому, что вы красивый мужчина, мистер Гибсон. Даже сейчас, с синяком на скуле и почти заплывшим глазом, — с грустной улыбкой констатировала Диана. — Кто вас так? Надеюсь, не охрана?
— Не охрана, — балансируя на краю бездны, прерывисто выдохнул пленник. — Какая разница кто? Чего ты хочешь?
— Хочу, чтоб вы расслабились, — терпеливо пояснила посетительница, — и позволили сделать с собою то, что я всё равно сделаю. Что вам мешает?
— Я офицер! — утробно прорычал Оливер. — Я не буду опущенным!
— Боже мой, капитан. Вы сидите в одиночке, срок пожизненный. Откуда у кавалера ордена алой ленты эти зековские мерила? — искренне возмутилась девушка. — Или кто-то из тюремного гарнизона вас домогался?
— Никто меня не домогался! — теряясь от такой наглости, вспылил заключённый.
— Успокойтесь, я просто спросила, — примирительно погладила она, взмыленные плечи. — Дышите медленнее, посчитайте до десяти… Видимо, уровень гормонов зашкаливает.
Гибсона и впрямь лихорадило и кидало в крайности. Из-под контроля вышло не только желание выгибаться и паскудно стонать от каждого прикосновения. Бесстрастность, железная воля, сдержанность — всё полетело к чертям. И, конечно, развязался язык…
Диана присела на скамью и принялась отвешивать лёгкие щелчки по срезу трубки. На каждый раз мужчина панически вздрагивал, поджимаясь.
— Капитан, я могу так долго развлекаться, — посетительница мельком взглянула на часы, — Оргазм за оргазмом, снова и снова… Сколько раз вы успеете кончить за три часа? С научной точки зрения мне даже любопытно…, но что от вас останется потом?
Заключённый слушал её, не открывая глаз. Темнота — это хорошо… Вот бы ещё лбом во что-нибудь упереться, во что-нибудь холодное и основательное. От невесомости уже тошнило. Безнадёжность ситуации билась в висках, как ошалевшая птица. Что ему до угроз какой-то малолетки? Ощущение собственного провала грызло Оливера гораздо сильней. Он больше не «железный командир», не солдат, не пример для своих людей… Ещё пара таких вот щелчков и он сам начнёт искать её руку, тереться обо что угодно, хоть об лавку, хоть об колено…
— Моя жена не должна об этом узнать, — Гибсон, наконец, открыл глаза и уставился на мучительницу в упор.
— Значит, не узнает.
Десяток секунд игры в «гляделки» и мужчина, приняв решение, кивнул:
— Честно говоря, мне не очень нравится ваша перекладина, — скептически оценивая положение тела, призналась Диана. — Вы устали на ней висеть, да и в горизонтали обоим было бы удобней, но… общество охраны нам сейчас нежелательно. Потерпите ещё немного, и я верну вам ноги, — подёргала она затянутые на икрах ремни.
Оливер больше не сопротивлялся. Чего уж там… Тело жаждало секса. Любого. Главное прямо сейчас и как можно больше, чаще, сильнее… Мягкие ладони развели ягодицы, промазали анус, тёплое масло потекло внутрь, за ним скользнули пальцы: один… два… три. Неглубоко, они вращались вокруг пульсирующего колечка мышц, разминали, поглаживали, слегка растягивали.
— Я не могу больше… я прямо сейчас… — каким-то чужим, срывающимся голосом предупредил мужчина, уже не понимая, специально ли она его доводит или просто подготавливает.
— Сколько угодно, капитан, — отозвалась девушка без тени издёвки.
Не прекращая своего занятия, она обхватила страдающий орган свободной рукой. Пары движений хватило для очередной мощной разрядки.
«А ведь ещё даже и не трахнули, — мрачно усмехнулся про себя Гибсон, отходя. — На трёх пальцах обкончался, пока задницу мазали».
Хотелось скатиться в гомерический хохот. Железный командир. А ведь он и, правда, считал, что может выдержать всё, что угодно…
— Давайте подберём подходящий размер, — посетительница деловито принялась осматривать лежащий на полках инструмент. — Ничего специфичного на наш случай, к сожалению, не предусмотрено, но вот, хотя бы это…
Рукоятка одной из плетей пришлась экспериментаторше по вкусу. В воздухе запахло спиртом. Деревяшку тщательно обработали и промазали вазелиновым маслом. Гибсона даже слегка развлекала её тяга к стерильности, стремление сделать всё по-взрослому, по учебнику… Сам он, впрочем, гигиеной никогда не пренебрегал, пыточные были чистыми, руки перед тем, как с ножом работать, мыл… Но, чтоб вот так, в перчатках… постоянно что-то протирать… Может, это особенность женской натуры?
Пальцы вернулись, будоража, успевшее расслабиться колечко. Внутри стало горячо и влажно от новой порции смазки. Никому на свете Оливер бы не смог рассказать, что тихо млел, стараясь не слишком явно насаживаться на маленькую ручку. Металлический набалдашник плети был уже не так желанен. Мышцы сжались вокруг инородного предмета.
— Всё хорошо, капитан. Нужно просто привыкнуть.
Мужчине ничего не оставалось, как последовать совету. Подышать, успокоиться…
Рукоятка казалась несоизмеримо большой, но раззадоренная плоть хотела большего, округлая железка приятно холодила и будоражила. Гибсон расслабился, и она медленно пошла вперёд, раздвигая его и освобождая место для гладко отполированного древка. Ощущение заполненности было странным, но не болезненным. Несколько пробных движений и ломота в паху стала невыносимой. Пленник сам подавался навстречу, стараясь усилить ощущение трения, вобрать в себя как можно больше…
— Капитан, подождите… — мягко придержали его за бёдра, останавливая хаотичные движения. — Я всё понимаю…, но вы ёрзаете, раскачиваете цепь… Попробуйте подстроиться под ритм, так будет проще…
Где-то краем не совсем уплывшего сознания хотелось оскорбиться. Никто ещё не упрекал Оливера в неловкости, спешке в постели, неумении…
Мужчина замер, позволяя своей мучительнице начать всё с начала.
Гибсон стойко, как и полагается солдату, перенёс щелчок лезвий возле крайней плоти, чем заслужил ещё один уважительный взгляд.
— А теперь давайте перейдём к сладкому, — Диана медленно скрылась из поля зрения мужчины. — Не знаю, за что мстили мои предшественники, — её руки невесомо прошлись по вспухшим рубцам, тревожа, но не вызывая боли. — Я предлагаю вам ответить за надругательство над женщинами. — Блуждающие пальчики недвусмысленно легли на обнажённый зад пленника.
— Я никого не насиловал! — крик души был возмущённым и искренним одновременно.
— Я верю, — спокойно согласилась девушка, не убирая тёплых ладоней. — Но… разве никогда, никто из ваших бойцов ни разу не воспользовался положением? Скажите хотя бы, что были не в курсе подобных случаев? Скажите, что не знали… и я забуду об этой затее.
Оливер угрюмо отвернулся к стене.
— Капитан, я рада, что вы честны и принимаете на себя ответственность за своих людей, как и положено командиру.
Диана восхищённо погладила сильные мышцы, тут же схватившиеся в крепкий орех. Принимать ответственность — не значит позволить. Ноготок, не спеша, прочертил границу между двух половинок, на данный момент стремившихся стать одним целым.
— Мистер Гибсон, вы же прекрасно понимаете, что сжатые ягодицы ещё никого не спасли от изнасилования. Пара ударов под дых и мышцы расслабятся. Но… кажется, между нами возникло нечто вроде взаимопонимания… Я предлагаю другой вариант.
Девушка отошла к столу. Щёлкнула крышка чемоданчика. Оливер с опаской смерил взглядом тонкую фигурку, в клетчатом платье, склонившуюся над спец. набором. Её школьные опыты и вежливое щебетание давались заключённому как-то слишком непросто.
— Узнали? — повернулась она к перекладине уже с набранным шприцем. — БР-19…
ЧАСТЬ 2
Гибсон завис, придирчиво разглядывая розоватую жидкость. Действительно БР-19. Неужели, из бумажки вычитала? Самые первые манипуляции «мстительницы» с чемоданчиком, он посчитал откровенной бравадой. Ну, пальцем потыкала, потрясла, чего-то умозаключила… Для гражданских весь этот набор — куча разноцветных склянок без опознавательных знаков. Так как? Как, чёрт возьми, девчонка безошибочно выбрала то, о чём говорит? В наборе штук пять светло-розовых ампул, отличающихся друг от друга всего на пару тонов.
— Не переживайте, препарат вполне пригоден, я бы не стала колоть просроченное средство, — по-своему расценила Диана замешательство мужчины.
— Откуда ты знаешь про БР? Откуда ты вообще, хоть что-то знаешь? — не удержавшись, рявкнул Оливер, — чувствуя холод иглы и ток лекарства в вене.
— То есть последствия укола вас не волнуют? А волнует, откуда я знаю? — добродушно усмехнулась посетительница. — Девочки рассказали, — невинно хлопнула ресницами она. — Насколько мне известно, мальчикам его вообще вводят редко. Вы поделитесь со мною ощущениями?
Заключённый выматерился сквозь зубы и бессмысленно дёрнулся в путах. Нет уж, он сильный, подготовленный и такого позора не допустит.
Экспериментаторша тем временем нашла за жаровней веник и основательно принялась за уборку, сметая с пола поломанные иглы, чужие пуговицы, принесённую на обуви пыль и поднимая закатившийся инструмент. Удовлетворившись результатом, она отряхнула платье и тщательно вымыла руки.
— Как вы, капитан?
Оливер старательно дышал, размеренно и осмысленно, как учили.
Вдох: воздух заполняет лёгкие, опускается вниз, окрашиваясь в изумрудно — зелёный.
Выдох: сокращается диафрагма, сворачивается грудная клетка, выталкивая напряжение, чёрные эмоции.
Вдох: каждая клеточка наполняется энергией, сознание перебирает, отлаживает нервные импульсы. Контроль. Гармония и контроль.
Выдох… Солдат судорожно всхлипнул, резко распахивая глаза и давясь тем самым зелёным кислородом.
По телу одна за другой покатились горячие прибойные волны, в паху тоскливо заныло. Девичья ручка, как ни в чём не бывало, соскользнула с его шеи.
— Мне ещё подождать? — уточнила Диана, преданно глядя в глаза, словно обращаясь к учителю.
Заключённый закусил губу, пытаясь справиться с ощущениями. Одно прикосновение, обычное, ничего не значащее, а его так уносит!
Гибсону как-то довелось наблюдать шпионку на допросе, врач с его разрешения вколол ей БР-19. Через пятнадцать минут суровую мученицу было не узнать. Она шумно вздыхала, извивалась, пытаясь тереться промежностью о ножку стола, натянутые верёвки, подставленную кем-то руку… Ещё через пятнадцать минут, допрашиваемая и вовсе потерялась во времени и пространстве. Для неё больше не существовало соратников, врагов, проваленного задания и даже пыточной с присутствующей в ней комиссией. Ради грубого секса прямо на столе, она готова была продать душу, а не только назвать какие-то имена и даты…
Тогда результат ему понравился, препарат был взят на заметку. Быстро, просто, действенно. Бить женщин капитан не любил, калечить тем более, а тут всё получалось как бы даже полюбовно. Но ему и в голову не приходило испробовать этот трюк на объектах своего пола. Честно говоря, Гибсону казалось, что должного эффекта не будет. Всё-таки препарат создавался с расчётом на женскую физиологию, да и вообще… Мужчины, они другие. Менее подверженные эмоциям и страстям, у них лучше с контролем и дисциплиной.
И вот теперь БР в его крови… Как же жарко и душно, а ведь в камере точно не потеплело. Проклятый наркотик. Текущие из-под волос капли пота вызывали приятную дрожь, будоражащую истому. Они сливались в дорожки и стекали по позвоночнику, по шее, груди, собирались на сосках, ставших вдруг такими чувствительными. Оливер ощущал себя сверхпроводником, на который нельзя было даже дышать, и у которого мозги всё больше зацикливались на единственном животном инстинкте.
Заключённый, что есть сил, стиснул зубы, обхватил руками холодный металл перекладины. Его так просто не возьмёшь! Он будет бороться! Капитан отряда зачистки это вам не идеалистически настроенная студентка, наспех завербованная подпольем, сунувшаяся в шпионские игры с тремя курсами музыкальной академии за душой. Нет, его натаскивали, готовили… возможно, даже к чему-то такому. Он обязательно справится, вернёт контроль. Вот прямо сейчас… или через минуту, лишь бы его не трогали… Хотя бы недолго…
Ледяной водопад. Гибсон в нём захлебнулся и забился на привязи, словно утопающий, раскачивая толстую цепь. Миллионы струек на плавящейся коже, были сравнимы разве что с хорошим разрядом электрошокера. Тело коротило и замыкало, непроизвольно выгибая дугой.
— Извините, я подумала, что вы отключились, — сконфуженно призналась Диана, ставя на пол пустое ведро. — Катетер не сильно мешает? — Она присела напротив, сжимая в руке пульсирующий орган. — Давайте, немного поправим.
Трубка зашевелилась внутри, позволяя прочувствовать целиком все её сантиметры. Практикантка беззастенчиво бередила скользкую от смазки головку, чуть больше выправляя наружу катетер.
Сиюминутно вспыхнула надежда, что боль всё же уймёт возбуждение. Вспыхнула и погасла. Мужчина взглянул вниз, на свой багровый, налитый кровью член, на тонкие пальцы, вращающие пыточный инструмент, и понял, что хочет только одного: чтобы она не останавливалась.
Мысли путались и тонули в агонии, невозможность самостоятельно приблизить финал доводила до судорог. Все жизненные стремления сузились до размеров медицинского шланга, извивающегося внутри него, давящего, распирающего и одновременно сводящего с ума. Неотвратимый оргазм ядерным грибом пронёсся, выворачивая изломанное тело как марионетку, выжигая на своём пути стыд и вопящие нормы морали. Надёргавшись до ломоты в суставах, Оливер обессилено повис в верёвках, из-под опущенных ресниц наблюдая, как остатки спермы просачиваются из канала, собираются по внешним стенкам, тягучими каплями срываются в ведро между ног. Совсем, нет… катетер ему больше не мешал.
— Я тебя не помню, — пленник тяжело сглотнул вязкую слюну. — Ни на допросах, ни в лагере, ни на одной из зачисток… С тобой это делали? Или с кем-то из родных? За кого ты мстишь?
— У вас появился интерес к беседе? — обрадовано улыбнулась Диана, жестом хирурга, отряхивая вымытые руки. — Ваше беспокойство очень льстит, но нет… Мне нечем оправдаться, — губ Оливера коснулась стеклянная кромка стакана. — Не встречалась раньше ни с вами, ни с допросными ведомствами. Просто сделала то, что хотела. В обход системы, не имея на это никаких законных прав.
Оливер жадно выцедил предложенную воду и попросил добавки, неприятно осознавая, что жидкость вскоре покинет тело весьма наглядно и без его участия. Закончив с поением, девушка убрала стакан, промаканула губы мужчины полотенцем, явно наслаждаясь тем, как под её пальцами они становятся мягче и податливей. Растёрла рифлёной тканью мокрую от пота грудь, превращая соски в тугие горошинки. Занялась растянутыми руками, тщательно разминая каждый сантиметр, восстанавливая кровообращение. Мышечная радость была восхитительна, после нескольких часов в подвешенном состоянии, нельзя и желать лучшего… если бы не наркотик. Невинные прикосновения массажистки порождали мучительную огненную лавину, тело неумолимо требовало разрядки.
— Зачем ты… зачем опять? — растерянно простонал капитан, с чего-то решивший, что одного позора «мстительнице» будет достаточно.
— Потому, что вы красивый мужчина, мистер Гибсон. Даже сейчас, с синяком на скуле и почти заплывшим глазом, — с грустной улыбкой констатировала Диана. — Кто вас так? Надеюсь, не охрана?
— Не охрана, — балансируя на краю бездны, прерывисто выдохнул пленник. — Какая разница кто? Чего ты хочешь?
— Хочу, чтоб вы расслабились, — терпеливо пояснила посетительница, — и позволили сделать с собою то, что я всё равно сделаю. Что вам мешает?
— Я офицер! — утробно прорычал Оливер. — Я не буду опущенным!
— Боже мой, капитан. Вы сидите в одиночке, срок пожизненный. Откуда у кавалера ордена алой ленты эти зековские мерила? — искренне возмутилась девушка. — Или кто-то из тюремного гарнизона вас домогался?
— Никто меня не домогался! — теряясь от такой наглости, вспылил заключённый.
— Успокойтесь, я просто спросила, — примирительно погладила она, взмыленные плечи. — Дышите медленнее, посчитайте до десяти… Видимо, уровень гормонов зашкаливает.
Гибсона и впрямь лихорадило и кидало в крайности. Из-под контроля вышло не только желание выгибаться и паскудно стонать от каждого прикосновения. Бесстрастность, железная воля, сдержанность — всё полетело к чертям. И, конечно, развязался язык…
Диана присела на скамью и принялась отвешивать лёгкие щелчки по срезу трубки. На каждый раз мужчина панически вздрагивал, поджимаясь.
— Капитан, я могу так долго развлекаться, — посетительница мельком взглянула на часы, — Оргазм за оргазмом, снова и снова… Сколько раз вы успеете кончить за три часа? С научной точки зрения мне даже любопытно…, но что от вас останется потом?
Заключённый слушал её, не открывая глаз. Темнота — это хорошо… Вот бы ещё лбом во что-нибудь упереться, во что-нибудь холодное и основательное. От невесомости уже тошнило. Безнадёжность ситуации билась в висках, как ошалевшая птица. Что ему до угроз какой-то малолетки? Ощущение собственного провала грызло Оливера гораздо сильней. Он больше не «железный командир», не солдат, не пример для своих людей… Ещё пара таких вот щелчков и он сам начнёт искать её руку, тереться обо что угодно, хоть об лавку, хоть об колено…
— Моя жена не должна об этом узнать, — Гибсон, наконец, открыл глаза и уставился на мучительницу в упор.
— Значит, не узнает.
Десяток секунд игры в «гляделки» и мужчина, приняв решение, кивнул:
— Честно говоря, мне не очень нравится ваша перекладина, — скептически оценивая положение тела, призналась Диана. — Вы устали на ней висеть, да и в горизонтали обоим было бы удобней, но… общество охраны нам сейчас нежелательно. Потерпите ещё немного, и я верну вам ноги, — подёргала она затянутые на икрах ремни.
Оливер больше не сопротивлялся. Чего уж там… Тело жаждало секса. Любого. Главное прямо сейчас и как можно больше, чаще, сильнее… Мягкие ладони развели ягодицы, промазали анус, тёплое масло потекло внутрь, за ним скользнули пальцы: один… два… три. Неглубоко, они вращались вокруг пульсирующего колечка мышц, разминали, поглаживали, слегка растягивали.
— Я не могу больше… я прямо сейчас… — каким-то чужим, срывающимся голосом предупредил мужчина, уже не понимая, специально ли она его доводит или просто подготавливает.
— Сколько угодно, капитан, — отозвалась девушка без тени издёвки.
Не прекращая своего занятия, она обхватила страдающий орган свободной рукой. Пары движений хватило для очередной мощной разрядки.
«А ведь ещё даже и не трахнули, — мрачно усмехнулся про себя Гибсон, отходя. — На трёх пальцах обкончался, пока задницу мазали».
Хотелось скатиться в гомерический хохот. Железный командир. А ведь он и, правда, считал, что может выдержать всё, что угодно…
— Давайте подберём подходящий размер, — посетительница деловито принялась осматривать лежащий на полках инструмент. — Ничего специфичного на наш случай, к сожалению, не предусмотрено, но вот, хотя бы это…
Рукоятка одной из плетей пришлась экспериментаторше по вкусу. В воздухе запахло спиртом. Деревяшку тщательно обработали и промазали вазелиновым маслом. Гибсона даже слегка развлекала её тяга к стерильности, стремление сделать всё по-взрослому, по учебнику… Сам он, впрочем, гигиеной никогда не пренебрегал, пыточные были чистыми, руки перед тем, как с ножом работать, мыл… Но, чтоб вот так, в перчатках… постоянно что-то протирать… Может, это особенность женской натуры?
Пальцы вернулись, будоража, успевшее расслабиться колечко. Внутри стало горячо и влажно от новой порции смазки. Никому на свете Оливер бы не смог рассказать, что тихо млел, стараясь не слишком явно насаживаться на маленькую ручку. Металлический набалдашник плети был уже не так желанен. Мышцы сжались вокруг инородного предмета.
— Всё хорошо, капитан. Нужно просто привыкнуть.
Мужчине ничего не оставалось, как последовать совету. Подышать, успокоиться…
Рукоятка казалась несоизмеримо большой, но раззадоренная плоть хотела большего, округлая железка приятно холодила и будоражила. Гибсон расслабился, и она медленно пошла вперёд, раздвигая его и освобождая место для гладко отполированного древка. Ощущение заполненности было странным, но не болезненным. Несколько пробных движений и ломота в паху стала невыносимой. Пленник сам подавался навстречу, стараясь усилить ощущение трения, вобрать в себя как можно больше…
— Капитан, подождите… — мягко придержали его за бёдра, останавливая хаотичные движения. — Я всё понимаю…, но вы ёрзаете, раскачиваете цепь… Попробуйте подстроиться под ритм, так будет проще…
Где-то краем не совсем уплывшего сознания хотелось оскорбиться. Никто ещё не упрекал Оливера в неловкости, спешке в постели, неумении…
Мужчина замер, позволяя своей мучительнице начать всё с начала.
