– Было это, иль не было, а в далекие, и даже стариками мало помнящие времена, жил был царь. Государством он правил небольшим, но ладным и складным. Поля у него в царстве колосились, и скот большой и малый в довольстве был. И птицы полно было, и всего было вдоволь. И народ у него был круглолицый да румяный. Вот только объезжая как то свои угодья заметил он хмурые женские лица. Подивился Царь такому. Послал лакея узнать, в чем дело. Вернулся лакей не с чем. Бабы отказались ему говорить причину своей грусти. Тогда Царь лично обратился к своим подданным.
– Скажите бабоньки, от чего вы такие грустные? – спросил у них Царь напрямую, выйдя из кареты. Помялись бабы, стоя перед царем, да и выперли к нему, самую старшую из них. Растерялась, бабёнка, зарделась, перед царем стоит подол платья, мнёт, глаза прячет…
– Ха, ха, ха, – рассмеялся Илья, глядя на Олега Дубня дровяного, кликуха у него такая была. – Брось заливать.
– Да говорю, вам легенда это старая, – уперся руками в бока Дубня. – Мне дед её недавно рассказал.
– Погоди Илюха, – перебил его Лёхан клевый пацан, так его в их весёлой компашке подкалывали. – Давай, Дубянь, балакай дальше, интересно же.
– Стоит бабёнка, перед царем глаза прячет, подол платья руками теребит, а у самой грудаха, вот такая, – показал он руками перед собой. – От её дыхания волнами колышется, того и гляди из сарафана вывалится.
– Смелее, – потребовал ласково царь, подходя к ней ближе. – Расскажи мне милая, чего тебе для счастья не хватает? Всё в нашем царстве есть, закрома полны, терема у вас исправные, мужья работящие да не пьющие, дети сытые и довольные. Так чего ж вы бабоньки лицами грустные.
– Ой, Царь батюшка, – не смело отвечает ему бабёнка, чуть наклоняясь перед ним, и грудь её лишь чудом каким-то в узде сарафановой осталась, едва не вывалившись. – Прав ты, всё-то у нас хорошо, и ладно, да только есть одна проблема у нас нерешаемая, – заскулила она, и бабы вторя ей, носами шмыгали.
– Да что же вам надо то. Говорите смело! Я ваш Царь, и всё сделаю, чтоб мой народ был весел и доволен, – нахмурив брови, потребовал он. – Смелее говорите.
– Мужья наши, бравы молодцы, не голубят нас, не ласкают, – осмелев, тихо произнесла стоящая перед царем дева.
– Как это не голубят? – опешил Царь, уставившись на неё. – У вас вон детишек полные дворы бегают, и мужья по ночам дома спят кроме сенокосов конечно, да и на сенокосах, – он хитро ухмыльнулся подмигнув. – По ночам в полях не совы постанывают.
– Всё правда Царь батюшка, и дети, и стоны, всё это есть, – поспешила заверить его стоящая перед ним дева, глаза, пряча. – Да только, ласку то мужья наши поучили по-быстрому, отвернулись, и тут же спать, а мы лежим в соломе на звёзды смотрим, да на спины их широкие любуемся, – её слова потонули в женских всхлипах.
– Воооон оооонооо что, – протяжно произнёс Царь, осматривая склонившуюся перед ним бабёнку, задумчиво поглаживая себя по подбородку, а другой рукой он погладил её по голове, плечам, и рука его, словно случайно, скользнула ниже, едва прошлась по шее и на грудь, пальчиком зацепившись, за край сарафана. И едва удерживающаяся сарафаном грудь тут же вывалилась в руку Царя.
– Ох, – тут же вырвалось из груди бабёнки, и она зарделась, заливаясь краской.
– Нельзя, чтоб в моём царстве государстве народ был грустный и неудовлетворенный, играя пальчиками по ее соску, – гласил Царь, подзывая к себе лакея. – Пиши мой указ! – приказал он, сжимая между пальцами возбужденный сосок. Лакей тут же развернул свиток, к нему подбежал еще один лакей, держа в руках чернильницу протянув ему уже обмакнутое в чернила перо. – Приказываю, сегодня, месяца и года, – начал диктовать царь, поигрывая торчащим соском. – Все бабы в моем царстве государстве достигшие половой зрелости и желающие ласки, должны быть, удовлетворены так, как им этого хочется и то время когда им хочется. Все кто не получает достаточно ласки и удовлетворения приглашаются в мой дворец для получения компенсации и нужного им удовлетворения. Дата и Подпись, – надиктовав это, Царь сжал в руке вздымающуюся от прерывистого дыхания грудь, аккуратно заправил её в сарафан, погладив бабёнку по плечу. – Все милые мои бабоньки, – улыбаясь, осмотрел он всех. – Глашатай, огласи всем мою волю! – приказал он, возвращаясь в карету.
– Ха, ха, ха, – громкий хохот разразился по поляне. – Ну, Дубня ты и загнул. Царь приказал баб удовлетворять. – Вот это небыль, – гоготали сидящие у горящего костра друзья. – Ну и чего там, дальше то было?
– А дальше было вот что…
В костре весело трещали подкинутые дровишки, разбрызгивая яркие искорки. Дров специально подкинули побольше, не желая так быстро расходиться.
Весёлая компания друзей, сидящая на берегу реки у костра, подшучивая над рассказчиком, с большим интересом, слушала байку, о том, как мудрый царь одним своим приказом осчастливил всех женщин в этом царстве.
–А, что женщине для счастья надо? Любимый мужчина, теплота и ласка, – Дубня подмигнул сидящей рядом с ним подруге. – Вот так-то друзья, – ухмыльнулся он, завершая свой рассказ, и заливая угли в костре. – Светает, пошлите все спать уже.
– Скажите бабоньки, от чего вы такие грустные? – спросил у них Царь напрямую, выйдя из кареты. Помялись бабы, стоя перед царем, да и выперли к нему, самую старшую из них. Растерялась, бабёнка, зарделась, перед царем стоит подол платья, мнёт, глаза прячет…
– Ха, ха, ха, – рассмеялся Илья, глядя на Олега Дубня дровяного, кликуха у него такая была. – Брось заливать.
– Да говорю, вам легенда это старая, – уперся руками в бока Дубня. – Мне дед её недавно рассказал.
– Погоди Илюха, – перебил его Лёхан клевый пацан, так его в их весёлой компашке подкалывали. – Давай, Дубянь, балакай дальше, интересно же.
– Стоит бабёнка, перед царем глаза прячет, подол платья руками теребит, а у самой грудаха, вот такая, – показал он руками перед собой. – От её дыхания волнами колышется, того и гляди из сарафана вывалится.
– Смелее, – потребовал ласково царь, подходя к ней ближе. – Расскажи мне милая, чего тебе для счастья не хватает? Всё в нашем царстве есть, закрома полны, терема у вас исправные, мужья работящие да не пьющие, дети сытые и довольные. Так чего ж вы бабоньки лицами грустные.
– Ой, Царь батюшка, – не смело отвечает ему бабёнка, чуть наклоняясь перед ним, и грудь её лишь чудом каким-то в узде сарафановой осталась, едва не вывалившись. – Прав ты, всё-то у нас хорошо, и ладно, да только есть одна проблема у нас нерешаемая, – заскулила она, и бабы вторя ей, носами шмыгали.
– Да что же вам надо то. Говорите смело! Я ваш Царь, и всё сделаю, чтоб мой народ был весел и доволен, – нахмурив брови, потребовал он. – Смелее говорите.
– Мужья наши, бравы молодцы, не голубят нас, не ласкают, – осмелев, тихо произнесла стоящая перед царем дева.
– Как это не голубят? – опешил Царь, уставившись на неё. – У вас вон детишек полные дворы бегают, и мужья по ночам дома спят кроме сенокосов конечно, да и на сенокосах, – он хитро ухмыльнулся подмигнув. – По ночам в полях не совы постанывают.
– Всё правда Царь батюшка, и дети, и стоны, всё это есть, – поспешила заверить его стоящая перед ним дева, глаза, пряча. – Да только, ласку то мужья наши поучили по-быстрому, отвернулись, и тут же спать, а мы лежим в соломе на звёзды смотрим, да на спины их широкие любуемся, – её слова потонули в женских всхлипах.
– Воооон оооонооо что, – протяжно произнёс Царь, осматривая склонившуюся перед ним бабёнку, задумчиво поглаживая себя по подбородку, а другой рукой он погладил её по голове, плечам, и рука его, словно случайно, скользнула ниже, едва прошлась по шее и на грудь, пальчиком зацепившись, за край сарафана. И едва удерживающаяся сарафаном грудь тут же вывалилась в руку Царя.
– Ох, – тут же вырвалось из груди бабёнки, и она зарделась, заливаясь краской.
– Нельзя, чтоб в моём царстве государстве народ был грустный и неудовлетворенный, играя пальчиками по ее соску, – гласил Царь, подзывая к себе лакея. – Пиши мой указ! – приказал он, сжимая между пальцами возбужденный сосок. Лакей тут же развернул свиток, к нему подбежал еще один лакей, держа в руках чернильницу протянув ему уже обмакнутое в чернила перо. – Приказываю, сегодня, месяца и года, – начал диктовать царь, поигрывая торчащим соском. – Все бабы в моем царстве государстве достигшие половой зрелости и желающие ласки, должны быть, удовлетворены так, как им этого хочется и то время когда им хочется. Все кто не получает достаточно ласки и удовлетворения приглашаются в мой дворец для получения компенсации и нужного им удовлетворения. Дата и Подпись, – надиктовав это, Царь сжал в руке вздымающуюся от прерывистого дыхания грудь, аккуратно заправил её в сарафан, погладив бабёнку по плечу. – Все милые мои бабоньки, – улыбаясь, осмотрел он всех. – Глашатай, огласи всем мою волю! – приказал он, возвращаясь в карету.
– Ха, ха, ха, – громкий хохот разразился по поляне. – Ну, Дубня ты и загнул. Царь приказал баб удовлетворять. – Вот это небыль, – гоготали сидящие у горящего костра друзья. – Ну и чего там, дальше то было?
– А дальше было вот что…
В костре весело трещали подкинутые дровишки, разбрызгивая яркие искорки. Дров специально подкинули побольше, не желая так быстро расходиться.
Весёлая компания друзей, сидящая на берегу реки у костра, подшучивая над рассказчиком, с большим интересом, слушала байку, о том, как мудрый царь одним своим приказом осчастливил всех женщин в этом царстве.
–А, что женщине для счастья надо? Любимый мужчина, теплота и ласка, – Дубня подмигнул сидящей рядом с ним подруге. – Вот так-то друзья, – ухмыльнулся он, завершая свой рассказ, и заливая угли в костре. – Светает, пошлите все спать уже.
