Пролог (пилотная серия). Как-то раз под Новый год...
Встретил Васенька блондинку. У блондинки глазки-огоньки, пышные усы и хвост на зависть павлину. Коготки - цок-цок-цок - мимо.
Васенька ей джутовый мячик - не берёт. Букетик кошачьей мяты - лапкой дрыгает. Рыбку белую, рыбку красную... "Фырр! - кривится. - Гадость".
Тогда Васенька догадался: пригласил зазнобу на каток. Накинула красавица павловопосадский платок с маками и пошла плясать - снег из-под коньков так и летит. Запыхалась, раскраснелась, кричит: "Стреляй, Генрих, стреляй!"
Ой, простите... что это я?
В общем, не кричит, а говорит, этак с придыханием: "Вася, я ваша навеки!" Потом, правда, мороженого лизнула - остыла, слова пылкие назад забрала. Но позволила чмокнуть себя в мохнатую щёчку и до дому проводить.
На балкончик выглянула - тут ли ухажёр. Васенька - хвост трубой, хвать балалайку из сугроба и запел: "Моя Марусечка, моя ты куколка..." Она, сверху: "Не Марусечка, а Мусечка!" - и с прощальным "мяу" уронила ему в лапы платок. Не павловопосадский - батистовый, с кружавчиками.
Ночью Васеньке снились букеты из маков и кошачьей мяты, присыпанные то ли снегом, то ли сахарной пудрой, усатые Мусечкины щёчки и глазки-огоньки. Мимо под звуки фокстрота проплывали рыбки белые, рыбки красные, но Васенька ни одну не тронул - ему и так было хорошо.
Глава (серия) 1. Как-то раз субботним вечерком...
Сел Васенька сам с собой чаёвничать. Думаете, скучно ему было плюшки да ватрушки в одиночку уплетать? А ни чуточки! Потому как парил Васенька в мечтах, витал в эмпиреях и прочих сферах небесных, а проще говоря, сидел и вспоминал, как они с Мусечкой знакомство свели.
Васенька в тот день на почту пошёл, и не просто так, а по делу. Хотел журнал о рыбалке выписать и ноты какие-нибудь "Книга-Почтой" заказать. Но как увидал на крыльце небесное создание в шубке белой, снегам окрестным под стать, враз обо всех делах позабыл.
Стройна, легка, полувоздушна и к Васеньке неравнодушна... То есть Васеньку она покамест знать не знала и даже в его сторону не глядела. Ну так сейчас поглядит!
Подлетел Вася к девушке аки лёгкий птах, хвост трубой, усы веером, лапу к сердцу приложил.
- Я вас узнал! - кричит. - Не отпирайтесь: вы знаменитая балерина!
Удивилась красавица, ресничками - хлоп-хлоп:
- С чего это вы взяли? Вовсе нет.
- Тогда, должно быть, кинозвезда.
Попятилась чаровница:
- Что за шутки!
- Ну, не знаю, - Васенька глаза закатил, будто припоминая. - Точно! Вы диктор с телевидения!
Вообще-то своего телевидения в Зверинске не водилось. Вот в Мухобойске - да. И телецентр был, и вышка, и дикторши хорошенькие. Васенька всех наперечёт знал и хвост мог дать на отсечение: белокурая незнакомка в десять раз краше.
- Да вы смеётесь, что ли? - блондинка сумку толстую на ремне Васе под нос сунула. - Письмоносица я.
- Не может быть, - сказал Вася. - Как же так вышло, что вы мне ни разу письмеца или посылочки не принесли? Да и от перевода я бы не отказался. Или, скажем, от извещения о наследстве.
Не хотела красавица, а улыбнулась.
- Вы на какой улице живёте? - спрашивает.
- На Заречной.
- А я на Запольную ношу.
Вася чуть не заплакал от такой несправедливости. У них-то, на Заречной, почтальонкой тётя Фрося. Поступь у неё тяжелая, шуба драная, облезлая, хвост куцый, голос зычный. Не то что у новой знакомицы - колокольчик хрустальный. А глазки какие! А хвост! А лапочки!
Тут Васе в голову и стукнуло:
- Так вы на Запольную пешком ходите? Этими вот лапками?
- А какими ещё? - смеётся красавица. - Чай, не княгиня. Лимузин не полагается.
Ахнул Вася:
- Так это ж какая даль! А давайте я вам помогу - сумку понесу.
От чистого сердца предложил. Нельзя же, чтобы этакая нимфа тяжесть неподъёмную на себе таскала! А она - улыбку прочь:
- Что вы. Там письма, я за них отвечаю.
- Так и отвечайте на здоровьице. Я под вашим присмотром понесу. Вы будете отвечать, а я нести.
- Не положено, - застрожилась девица.
- Ну, раз не положено, оставьте свою сумку себе. А я тогда вас понесу.
С этими словами подхватил Вася Мусечку на лапы - у всего честного народа на глазах. То есть он тогда не знал ещё, что её Мусечкой звать. Но мы-то знаем.
Красавица с испугу в крик:
- Поставьте меня на место! Сейчас же!
Вася в ответ:
- А не поставлю!
И пошёл, и пошёл гоголем, почти что полетел. Не кот, а сокол ясный! И поплыл, и поплыл - ветер в паруса. Не кот, а баркентина морская. Стремится вперёд горделивой поступью, будто и не тяжело ему вовсе. Не видит за своей прекрасной ношей, что мягкий снег под лапами кончился, а начался скользкий ледок.
Муся ему:
- Пустите меня!
Вася ей:
- Не пущу!
- Ах так, - рассердилась красавица и сумкой почтовой его по темени - хрясь!
Оступился Васенька, поскользнулся и - ой, мама! - полетел вверх тормашками. Темечком приложился, аж свет перед глазами померк. Стал из гоголя гоголь-моголь. Одна мысль на уме: как бы Мусю не уронить.
Удержал! Справился!
Только сумка почтовая у неё из лап выпала, письма разлетелись, будто голуби - по дорожке, по сугробам. Рядом детвора играла, все гурьбой набежали, стали конверты да открытки поднимать, в лапах вертеть, обнюхивать и друг дружке передавать. Интересно же!
Увидала Мусечка, что творится - и так бела, а тут и вовсе белей пороши свежей стала. Кинулась письма у ребят отнимать да из сугробов выуживать. Вася - следом:
- Не бойтесь, я соберу!
Лохматый, весь в снегу, на темени шишка.
Муся на него лапками замахала:
- Уйди, непутёвый! Не мешай!
Почту Вася, понятное дело, собрал. Не такой он мужчина, чтобы даму в беде оставить, даже если гонят его поганой метлой. А и гнали же, ох как гнали! Не желала Муся горе-помощника ни знать, ни видеть. "Спасибо" и то не сказала. Пришлось Васеньке тащиться на свою Заречную, поджав хвост.
Вот так.
А дальше вы знаете. Долго Вася ходил, прощения просил и всячески Мусю задабривал, пока до катка не додумался. А после катка поутру заявился к почте с санками:
- Как хотите, Муся, а всё ж таки вы княгиня, потому как вот он, ваш лимузин. Прошу, садитесь. Доставлю в целости.
И что вы думаете?
Села.
Вася её на санках через весь Зверинск провёз - у прохожих на виду. И нигде не упал, и писем никаких не рассыпал. А вы говорите: непутёвый.
Глава (серия) 2. Как-то раз в ясный зимний день...
Повёл Васенька Мусю на прогулку в парк. Снег под лапами хрустит, небо синее, деревья белые, иней на солнце искрится - красота!
Только гуляющих кругом многовато. Ребятня вон посреди народа в снежки играть затеяла. Детишки-шалунишки, пушистые хвостишки...
Вася Мусечку собой заслонил, и крепко сбитый снежный комок угодил ему промеж глаз. От удара в голове случились гром и молния, а от молнии вспыхнула ярость.
Кинулся Васенька на пострелят: "Вот я вас, щенки!.."
Щенки - бежать, Васенька за ними, Мусечка следом: "Вася, куда вы? Ну их!" Видит, толку нет. "Стойте сейчас же! - кричит. - Не то я уйду и вы больше никогда меня не увидите!"
Какой там. Вася удила закусил - даром, что кот, а не конь. Мчится во всю мочь, кулаками машет, словно берсеркер из чужеземных саг.
Вдруг перед ним - ой, спасите! - пасть клыкастая.
Это шалунам на выручку папа подоспел. Матёрый, лобастый, рост в холке полтора аршина, Волкодавычем кличут.
Ничего он обидчику деток своих не сказал, только зубищами перед носом - клац! Вмиг слетело с Васеньки боевое безумие, взвился он на берёзу. Глянул: по тропинке Мусечка прочь идёт - платочек маками горит, хвост белым опахалом колышется, а лапки-то, лапки как изящно ступают!
Защемило у Васеньки сердце. Потянулся он за Мусей всей душой, на сучок тоненький ступил, а сучок под лапой возьми и обломись.
Полетел Васенька с берёзы, круша ветки и вопя истошным воем. На загривок Волкодавычу бухнулся, когти вонзил - не поймёт с испугу, где он и что с ним.
А и Волкодавыч от сюрприза такого ум потерял. Что за бомба? Что за картечь? Кто там уши рвёт да в глаза метит? Заметался туда-сюда, башкой тряхнул - вроде отпустило.
Мальцы - к нему со всех лапок. "Папа! Папа!" - скулят. Не стал Волкодавыч при детях смертоубийство учинять. Рыкнул непечатно, личину исцарапанную снегом отёр, собрал щенят и чин чином удалился. А зеваки сошлись на том, что задал Васенька здоровяку жару.
Достали храбреца из сугроба, в нежные Мусечкины лапки отдали. Она-то как шум да вой заслышала, сразу назад воротилась. Снег с Васиной шубы отряхнула, ссадины язычком вылизала - чтобы зажило всё, как на кошке. Домой отвела, - а дом её как раз поблизости, - мятным чаем напоила, пирожками с сёмгой накормила, на диванчик уложила. Сама рядышком села, за лапу держит и вздыхает.
Вася застонал во сне, будто от пережитых мук, а внутри себя так и тает, так и блаженствует. Это ж какое счастье - он на Мусечкином диване, шкурка его, хоть и драная, вылизана её язычком, будто они друг другу совсем родные. А раны что? Раны заживут!
Вот так страшное происшествие обернулось Васеньке на радость.
Глава (серия) 3. Как-то раз к вечерочку...
Васенька наконец пригласил Мусю в гости. Давно намерение имел, да стеснялся. Дом у него старенький, неухоженный, от бабушки в наследство достался. Хлама всякого - разбирать да выбрасывать месяц, а то и два. После ещё - ремонт, от фундамента до крыши... Когда до всего этого лапы дойдут? Решил Васенька наскоро уборку сделать и сказать Мусе, что переехал совсем недавно.
Стал из-за печки сор выгребать, а с сором - бряк-бряк! - выкатился старинный бронзовый ключ с насечкой, как на ручках шкафа в дальней комнате. Васе давно хотелось туда заглянуть, но шкаф был заперт, а ключ незнамо где. И вдруг такая удача! Пойду, решил Васенька, одним глазком посмотрю и сразу - за работу. Любопытно же.
Распахнул дверцы, а там - как сверкнёт, как полыхнёт! Будто вспышка магниевая у фотографа. Васенька отшатнулся, зажмурился. Глаза протёр - над головой птички кружат, бабочки порхают, хоть на дворе по-прежнему зима. А в шкафу-то, в шкафу... Тью! Огроменный чёрный ящик и всякого барахла битком набито. Только и всего.
Попробовал Васенька дверцы затворить, а не получается: ящик из шкафа непонятным образом на два вершка наружу выехал. Стал Васенька его обратно заталкивать. Поднатужился, вроде сдвинул - тут весь хлам из шкафа и посыпался. "Караул! - кричит Вася. - Замуровали!" То есть: "Завалили!" Да кто ж услышит? Пришлось самому выбираться.
Только голову приподнял, а напротив, нос в нос, кто-то чумазый, в чалме набекрень, щурит жёлтые глазищи, носом шмыгает. Васенька цап его за усы: "Ах ты, вор!" Да не ухватил, только когтями по стеклу - взззррржжж... вжикнул, словом.
Погоди, брат, это же зеркало! Да такое хитрое, что сразу и не поймёшь. Сдернул Вася с уха дурацкую чалму, не глядя за спину швырнул. За спиной сей же миг хлопнуло, дым красный повалил. Потом оранжевый. Потом жёлтый, зелёный... В общем, всех цветов радуги поочерёдно. Чихнул Васенька, схватился лапой за расписной коробок, а оттуда - ах! - хук правой. Спасибо, увернулся... И следом хохот - глумливый такой.
Осерчал Васенька. Плечи расправил, встал в полный рост и пошёл всё вокруг громить, валять и разбрасывать.
Что тут началось! Искры искрят, вспышки вспыхивают, дымы дымят, громы громыхают, шумы шумят, голоса голосят. Музыка бравурная играет, птички верещат как резаные. Что-то в дымах движется, что-то клубится. В воздухе летают бабочки, зайчики, воздушные шары, бумажные цветы, игральные карты, жонглёрские булавы, цветные мячики…
- Вася, вы дома?
И как только Васенька сквозь этакую катавасию Мусечкин голосок расслышал? Дверь-то он незапертой оставил, мусор готовился выносить. Вот гостья сама и вошла.
Схватился Васенька за голову. В доме бардак, чайник не кипячён, пирог не испечён. Стыд и срам с позором пополам! Глянул в зеркало: сам-то хорош. Усы растрёпаны, шерсть дыбом, вся в пыли, паутине и разноцветных пятнах от злодейских дымов, на ушах мишура и ленты цветные висят, хвост новогодним конфетти обсыпан.
Ясно, что в таком виде Мусечке показываться нельзя. А она, лапушка, близко совсем, вон уж цокот коготков слышен…
Вася сам не понял, как нырнул внутрь чёрного ящика и крышку за собой захлопнул.
А что дальше с ним приключилось, того ни понять, ни описать! Заурчала тьма, заскрежетала, незваного гостя в спину толкнула, в бок пихнула, лапу сдавила, хвост защемила. А потом вдруг - аааа! - пол провалился, и полетел Вася в незнаемую чёрную бездну…
Открывает глаза: Мусечка! Голову его лапками обнимает, в глазках-огоньках тревога:
- Что с вами, Вася?
И правда - что? Огляделся Васенька: лежит он навзничь на куче непонятно чего, голова и плечи - снаружи, хвост и прочее - в распроклятом шкафу. А ящик злокозненный посреди комнаты стоит, будто ни при чём. И как это он из шкафа выбрался?
Тарарам кругом утих, птички и зайчики попрятались, дымы рассеялись, музыка смолкла.
- Да я тут... уборку делал, - только и смог вымолвить Вася.
Мусечка наклонилась, выудила из груды вещей альбом:
- Ой, фотографии старинные! Вот этот рыжий, в плаще со звёздами, на вас, Вася, похож. Ну-ка, что тут написано... "Великий Муррчини". Надо же!
- Так это мой дед! - Васенька хлопнул себя по лбу. - Он был цирковым факиром. Мне бабушка в детстве рассказывала. А я, балбес, позабыл.
- И что с ним сталось?
- Погиб. Плыл с гастролями в Индию, но случился шторм, и вся труппа утонула в Индийском океане.
- И вы решили продолжить его дело? - Муся благоговейно прижала лапки к груди. - Вы ведь артист?
- Ну, в некотором роде, - Васенька замялся. - Я на свадьбах на баяне играю. И на балалайке.
- Как здорово! А я после работы в народном ансамбле танцую, - Мусечка застенчиво потупилась.
Васин взгляд упал на толстую книгу "Секреты фокусов. Учебник", и сердце у него ёкнуло. Здорово было бы весь этот ералаш к послушанию привести!
- А и правда, Муся, - сказал Васенька. - Брошу я, пожалуй, балалайку. Стану факиром, как дед!
На свадьбы-то нынче всё равно больше диджеев заказывают. Но этого Вася говорить не стал.
Мусечка наклонилась, за хвост вытащила из шляпы-цилиндра жирненького мышонка:
- Какая прелесть!
И облизнулась.
- Муся, - вдохновенно воскликнул Васенька, - вы пойдёте ко мне помощницей?
Это прозвучало, как предложение руки и сердца.
- С удовольствием! - даже сквозь густую шёрстку был виден румянец, заливший её щёчки.
- Значит, решено!
Вася отряхнулся, причесался, нацепил на шею кис-кис, подхватил Мусечку под локоток и повёл ужинать в кафе. Потом они допоздна гуляли по парку и строили совместные творческие планы.
Хорошо всё-таки, что ключ от шкафа попался Васеньке на глаза именно сегодня.
Глава (серия) четвёртая. Как-то раз поутру...
Пошёл Васенька на рыбалку. Лунку просверлил, в тулуп закутался, остограмился настойкой валерианы - для сугреву. Сидит, клёва ждёт и думу думает. Нелегка жизнь женатого мужчины. То есть он, Вася, не женатый пока, только собирается. Но на свадебку широкую, на ремонт европейский и на жизнь семейную одной балалайкой не заработаешь. Вот и пришла мысль: утром - рыбку ловить, на базар относить, днём ребятню на детских праздниках фокусами тешить, а вечером - привычное дело - играть и петь на торжествах всяких.
