Глава 1
Дезире
Время близилось к полуночи. Пассажиры воздушного корабля давно разбрелись по своим каютам и потому в наполнившей нутро ладьи тишине осторожные шаги по коридору были слышны особенно хорошо.
Тем более когда крадутся мимо твоей опочивальни, стараясь двигаться по возможности бесшумно, но всё равно нет-нет да выдавая себя предательским скрипом случайной половицы.
Я со вздохом перевернула страницу и мысленно возблагодарила князя Александра за отсутствие чрезмерной скупости в отношении внутренней планировки корабля и желания собирать возле себя кучу народу, обойтись без которого ну никак нельзя. Не секрет, что некоторые правители в стремлении впихнуть в одну ладью как можно больше свиты и приближённых к монаршему телу урезали стандартные каюты, делали их двухместными и лишёнными даже намёка на удобства. И чем ниже статус пассажира, тем в более сомнительных условиях ему приходилось лететь. К счастью, Александр не стал уменьшать каюты и добавлять в них вторую кровать в попытке размножить койкоместа, так что каждый из нас занял отдельное помещение, которое не надо делить с соседом.
Это несомненный плюс, да.
А неоспоримый минус – тонкие перегородки.
Шаги прошелестели мимо моей двери и стихли перед соседней. Условный вкрадчивый стук в дверь.
Два. Пауза. Три. Пауза. И снова два заключительным аккордом.
Щелчок отодвигаемой щеколды с внутренней стороны. Дверь открылась, пропуская полуночного гостя, и закрылась. Я этого, конечно, не видела, но представила, как визитёр, воровато оглядев пустой узкий коридор, освещённый единственным приглушённым кристаллом, торопливо переступает порог, и моя соседка слева прикрывает за ним створку.
Повторный щелчок.
Смежная стена ощутимо дрогнула. Кажется, гость, не мудрствуя лукаво, рывком прижал соседку к оной ненадёжной поверхности.
Я честно попыталась сосредоточиться на написанном, что, как и во все предыдущие ночи, оказалось делом непростым. Кровать-то придвинута изголовьем именно к этой стене и перестановку не сделаешь: мебель на воздушных кораблях крепилась к полу, дабы в случае экстремальной ситуации не травмировать пассажира дополнительно.
Минута, другая.
Целуются, наверное.
Третья…
Так соскучились, что ли? Видятся ведь каждый день, большую часть времени проводят исключительно друг с другом, уделяя преступно мало внимания ближним своим. И если лично мне было как-то всё равно, то в глазах других пассажиров столь возмутительное поведение смотрелось, по меньшей мере, подозрительным, чересчур уж двусмысленным и вызывающим местами. Сама счастливая парочка, похоже, не считала, что поступает предосудительно и вообще не вполне хорошо в складывающейся ситуации.
Я сползла вниз по подушке, подняла книгу повыше. Прежде чем в романе главный герой-детектив обнаружил новую улику, способную вывести его на личность убийцы, из-за стены донеслось постанывание. Поначалу тихое, еле уловимое, постепенно оно становилось всё громче, отчётливее, превращаясь в стоны. Удивляюсь, как его ещё не слышно по всему кораблю? Впрочем, Саффрон занимала каюту справа от меня, напротив неё обосновалась Катерина – отношения между сёстрами и по сей день не отличались теплом и взаимопониманием. Рядом со старшей Ренье поселили горничную Ларису, а мужчины устроились на другой половине жилой палубы, и никто не мешал счастливой паре голубков ворковать в своё удовольствие.
Демоны побери!
Раздражённо захлопнув книгу, я отложила роман на откидной столик возле кровати, движением руки погасила световой кристалл. Вытянула из-под головы подушку, шлёпнула её себе на ухо и закрыла глаза, надеясь, что сон всё-таки сморит меня раньше, чем за стеной перейдут ко второй части бесплатного порно. И если подумать, то чего я только не слышала во времена жизни в общежитии при учебном корпусе, и подневольным свидетелем бурного интима за стеной была не раз, но нынче необходимость возвращаться в те славные годы отчего-то раздражала сверх меры.
Полёт над Брийским княжеством и пересечение границы с Лидией обошлись без накладок. Корабль неспешно миновал небольшую часть континентальных территорий Лидии, обходя по дуге границу с Имперским союзом, и вошёл в воздушное пространство Лиры. Отрезок пути от севера до юга королевства оказался самым длинным и монотонным, к тому же по моей просьбе Фабиан сделал лишний крюк, дабы я могла навестить бабушку с дедушкой в родовом гнезде Грейнов. Визит в поместье ничего не дал, кроме встречи с родными и возможности их обнять, лорд и леди Грейн знали ещё меньше моего и сильно удивились, когда я показала им письмо из Этерии. Последнюю весточку от дочери они получили три месяца назад, и в коротком лаконичном послании не было ни единого намёка на вероятные проблемы у кого-то из членов семьи или интерес Лавеля к Аделли вообще и ко мне в частности. Разумеется, отсутствие упоминаний или хотя бы намёков ни о чём не говорило, письма родителям мама отправляла обычной почтой, которая вполне могла прочитываться прежде, чем покинуть пределы страны. О происходящем в Этерии дедушке было известно фактически столько же, сколько и Дену, то есть лишь о недавнем ужесточении с выездом и въездом на территорию королевства. Задерживаться в поместье Грейн я не стала, торопясь вернуться на корабль и к прерванному путешествию. С Морган и Деном лично не встречалась, ограничившись переговорами через зеркало. Друзья пытались меня предостеречь, однако я не считала, что действительно лезу в пекло и прямо так уж страшно рискую. Клем вряд ли намерен продать меня в другой мир, да и для повторной женитьбы на презренной ведунье он уже не созреет. Этерию он заполучил без меня и папиного содействия, а коли возникла нужда в наследниках, так для дела сего я старовата и передачи дара по моей линии никто не отменял. Проще найти молоденькую знатную девицу на выданье из семьи не шибко состоятельной и потому куда менее придирчивой в вопросах происхождения жениха, нежели со мной возиться. Хотел бы убить – убил бы давно, не размениваясь на официальные приглашения. Поэтому не думаю, что риск столь уж велик. Проделана лишь половина пути, впереди остановка во Флорансии и высадка семейства Ренье и Мортона в Вальсии, где, как я надеялась, можно узнать больше. А если и нет, то следующая остановка после Вальсии – погранпост Этерии.
Дом, милый, милый дом.
Говоря откровенно, не чаяла однажды полететь на родину. Уж всяко не при таких обстоятельствах.
Не представляю, что ждёт меня в Висе. И княжескую ладью с Фабианом на пару придётся оставить на границе, мне-то разрешение выдать должны, а вот другому ведуну вряд ли. В качестве сопровождения и группы поддержки со мной обещал остаться только Ром, уверявший, что раз он не ведун, то при соблюдении всех правил никто не может запретить ему въехать в Этерию. С технической точки зрения Ром прав, он не одарённый, он представитель другой расы, а о запрете на посещение страны другими расами в законах наверняка нет ни слова. В случае необходимости Ром сможет переместить меня из Этерии и не надо думать, как я буду выбираться из объятий родины, если вдруг они окажутся слишком крепкими. Правда, немного неловко пользоваться добрым отношением горгула ко мне и его способностями в собственных корыстных целях…
В отличие от сладкой парочки за стеной, мы с Ромом время вместе проводили более дозировано, спокойно и интеллигентно. Встречались за коллективными трапезами, бродили по ладье, сидели на верхней палубе, любуясь окрестностями, когда позволяла погода и высота, беседовали. Ром рассказывал о себе и своём народе, об учёбе в академии и обо всех физических мирах, где побывал, по долгу службы и просто из интереса, пользуясь тем, что для горгулий нет настоящих границ. Я тоже говорила и о себе, и о детстве и юности в Висе, и об учёбе – куда ж без историй из жизни адептов, не суть важно ведунского корпуса или академии, – и о занятиях после выпуска, не отличавшихся особым разнообразием. Обсуждали некогда прочитанные книги, сравнивали методы обучения в ведунских корпусах и Департаменте и смеялись, повторяя шутки друзей. Большую часть времени Ром был сдержан, невозмутим, не позволял себе ничего лишнего в отношении меня – мы даже целовались не так часто и страстно, как хотелось бы, – ни на чём не настаивал и не упоминал, видит ли будущее этого почти что идеального платонического романа дальше полёта в Этерию. Я тоже молчала, не желая нарушать безмятежную радость нашего общения вопросами, ответы на которые не то чтобы хотелось знать. За Ромом не приходилось следить бдительно, как за адептами в корпусе – а ну как решит перейти черту, вообразив, что раз ты с ним болтаешь дольше десяти минут, то уже на всё согласная. Я не ждала от него подвоха, не искала в его словах второе дно и намёки глобального матримониального характера, как бывало в обществе Александра, и не изображала строгую леди, без маски которой не выходила в свет. С Ромом было удивительно легко, просто и беззаботно, почти как с Фабианом, разве что горгул мне не приятель, не друг и не однокурсник.
То ли ухажёр, то ли возлюбленный, то ли потенциальный кандидат в любовники, поскольку совсем не думать о сексе не получалось. Да и как, когда такие концерты за стеной закатывали регулярно? Хочешь не хочешь, а мысли развратные будут в голову лезть.
С женской половиной пассажиров ладьи Ром всегда вежлив, какие бы гримасы ни строили украдкой Катерина и Саффрон и как бы ни робела в его присутствии Лариса. С Фабианом у них установилось ровное общение коллег, связанных местом работы и не более, приятель не лез с комментариями к нам с Ромом, я не делала замечаний по поводу его тайных и явных встреч с Фреа. Мортон же горгула старательно избегал, а если разойтись не получалось, то некромант либо демонстративно игнорировал агента ДГИ, либо отделывался короткими суховатыми фразами.
Так наша жизнь и текла, размеренная и неспешная, словно ход воздушного корабля.
Надолго ли?
Едва ли.
– – –
Фреа
Не могу заснуть. Фабиан за моей спиной затихает, я слышу, как он начинает посапывать во сне, в то время как я всё лежу и лежу, глядя невидящим взором в окутавший каюту полумрак. Хочу и провалиться поскорее в мир сновидений, забыться хотя бы ненадолго, и броситься вон из каюты, подняться на верхнюю палубу и спрыгнуть в пустоту, расстилающуюся под брюхом ладьи. Не убить себя, вовсе нет, но повторить то восхитительное чувство полёта, пережитое когда-то в объятиях горгула, ощутить себя свободной, не связанной ничем и никем, не отвечающей ни чужим ожиданиям, ни требованиям.
Во имя Девы моря, зачем я это начала?
Зачем позволила?
Едва княжеская ладья оторвалась от земли, как я сама пошла к Фабиану в рулевую рубку, наблюдать, как ведун управляет объединённой системой кристаллов, сердцем и мозгом любого воздушного корабля. Мне всё интересно, я хочу узнать как можно больше, хочу увидеть хоть что-то своими глазами, пока есть возможность, пока в мою жизнь вновь не вмешались папины решения, тайны нашего рода и призраки. И когда вечером того же дня перед моим уходом из рубки Фабиан поцеловал меня, я не стала возражать, гневаться и пытаться обозначить границы, приемлемые для нас обоих.
О чём я только думала?
Ни о чём, наверное.
Или о том, что мне нравится, как Фабиан целуется, что на самом деле я не против, когда он вот так порывисто меня обнимает и впивается в мои губы.
Быть может, на том следовало остановиться. Поцелуи, как бы они ни кружили голову, ни будоражили кровь, остаются поцелуями, страстными, сладкими, но всё же относительно безопасными, почти невинными, и после необязательно переходить к чему-то большему.
Мы перешли.
Я перешла.
Какой это был день? Второй?
Или третий?
Фабиан рассказывал подробно об объединённой системе, пояснял, какая часть кристаллов за что отвечает, как генерируемая ими энергия поднимает и удерживает корабль в воздухе. Ведун за моей спиной, я ощущала его дыхание то на своей щеке, то возле шеи. Рука легла на талию словно невзначай и я, увлечённая импровизированной лекцией, не придала тому ни малейшего значения. Затем она опустилась на бедро, перебирая складки юбки, неспешно, осторожно подтягивая их всё выше и выше.
Ещё можно было остановиться. В тот момент, когда намерения Фабиана стали более чем очевидны, когда я поняла, что он не готов удовольствоваться моим отказом перед балом.
Я не остановилась.
И позволила случиться тому, что случилось.
Разумеется, ничего столь уж страшного не произошло, Фабиан не взял меня силой. Да и о каком принуждении может идти речь, если я охотно шла навстречу, таяла в его руках и стонала бесстыдно, не стесняясь? Мы не пересекли последнюю черту, дело ограничилось лишь поцелуями да ласками, пусть и чересчур откровенными, едва ли не на грани запретного. Однако я знала, что подобное дозволяют себе многие молодые незамужние леди при дворе Вальсии, не видя ничего дурного в получении своей доли удовольствия без лишения девственности. И когда волна наслаждения отступила, и я смогла мыслить более ясно, здраво, именно примером своих подруг и знакомых по придворной жизни я оправдывала собственные действия, именно на них равнялась, ища объяснение произошедшему. Что тут такого, говорили они, что плохого в маленьких невинных шалостях? Главное – сохранить целомудрие и в случае необходимости прикинуться совсем уж несведущей в постельных утехах, а так можно почти всё, только осторожно.
Фабиан этого хотел.
Я хотела.
И всего-то раз… оно же не считается?
Куда хуже оказалось, что остановиться на одном разе мы и не подумали.
Фабиан пришёл поздним вечером в мою каюту, будто я его приглашала, и всё повторилось.
Дольше, ярче, откровеннее, потому что теперь мы не в рубке, куда мог зайти любой, где нас могли запросто застать. Слоёв одежды меньше, она больше не досадная преграда, но хрупкая ненадёжная защита, удерживающая от того самого, последнего шага, за которым разверзлось тёмное забытьё страсти. И я вновь позволила то, чего не следовало, мне показалось неправильным, что всё удовольствие достаётся лишь мне, что Фабиан целует и ласкает меня, удерживая себя в узде, не получая ничего взамен. После я кляла себя за демонстрацию чрезмерной этой просвещённости, за желание прикоснуться самой, изучить мужское тело.
С той ночи мы не можем остановиться.
Мы вместе днями напролёт, обсуждаем кристаллы, воздушные корабли, призывы стихий и силу. Фабиан показывает, как управлять ладьёй и «звездой», расспрашивает меня о прочитанных книгах по кристаллам.
Целуемся украдкой, словно юные влюблённые.
Проводим вдвоём ночи, засыпаем и просыпаемся в объятиях друг друга.
Делаем вид, будто не замечаем чужих осуждающих взглядов.
Ладья слишком мала, чтобы, находясь на ней, можно было скрыть тайный роман. Естественно, все всё видят, все всё знают, а кто нет, тот догадывается. К счастью, Дезире, Саффрон и господину Строму Гивенсу нет большого дела до того, чем мы занимаемся. Лорд Данмар по-прежнему не обращает на меня внимания, в лучшем случае я для него неожиданный, занятный объект для изучения, не более. Лариса всё же горничная, что бы она ни думала, она не станет читать мне нотации, обвинять и напоминать, как низко я пала, как опозорила себя и имя Ренье. Как ни странно, Катерина и Элан тоже ничего не говорят, но, знаю, осуждают и они, и Лариса.
