Укротить Чудовище. Пробуждение

16.08.2019, 18:43 Автор: Кириллова Наталья

Закрыть настройки

Показано 1 из 40 страниц

1 2 3 4 ... 39 40


Глава 1


       
       Дезире
       – Берёте ли вы, милорд Клем Лавель, в жёны леди Дезире Аделли? Клянётесь ли даровать леди ваше имя, покровительство и защиту вашего дома, клянётесь ли пройти вместе все испытания, что ниспошлют вам боги, отныне и до последнего часа одного из вас или обоих, ежели будет угодно то богам?
       Э-э, может, не надо меня никуда брать?
       – Беру, – каждое слово то ли приказ, то ли презрительный плевок сквозь зубы. – Клянусь.
       Чтоб тебя! Берёт он, видишь ли! Приданое моё и тело в качестве инкубатора для будущих наследников!
       – Берёте ли вы, миледи Дезире Аделли, в мужья лорда Клема Лавеля? Клянётесь ли даровать лорду вашу честь, верность и поддержку его роду, клянётесь ли пройти вместе все испытания, что ниспошлют вам боги, отныне и до последнего часа одного из вас или обоих, ежели будет угодно то богам?
       Нет, не беру! Даже если приплатит за сомнительную честь величать эту морду постную моим законным супругом. И вообще, почему от меня требуют верности, а от лорда нет?
       Взгляд жреца, лысого старичка в фиолетовой с серебряным шитьём сутане, стал нетерпеливым. И тишина вокруг такая, что, кажется, слышно, как выжидающе сопят гости в задних рядах. А чего все ждут?
       Я неуверенно обернулась к родным, стоящим слева. Справа имелся без пяти секунд муж, и глядеть на него лишний раз не хотелось совершенно. Мама смотрела сочувственно, папа предостерегающе, Матильда с тоской и старательно скрываемой смесью зависти и облегчения – с одной стороны, младшая сестричка успела вперёд старшей к брачному алтарю проскочить, но с другой, такой супруг отнюдь не предмет девичьих мечтаний и Матильда до последнего боялась, что папа предложит лорду её, а так, можно сказать, боги миловали. Тео давил зевок ладошкой. Ну, мелкому-то что, не его ведь замуж сдают.
       – Берёте ли вы, миледи Дезире Аделли, в мужья лорда Клема Лавеля? – повторил божий служитель погромче и с нажимом. – Клянётесь ли даровать лорду вашу честь, верность и поддержку его роду, клянётесь ли пройти вместе все испытания, что ниспошлют вам боги, отныне и до последнего часа одного из вас или обоих, ежели будет угодно то богам?
       Франческо, спаси меня, пожалуйста! Я не хочу замуж за этого напыщенного индюка, который старше меня на тридцать лет!
       – Леди Дезире? – требовательно вопросил жрец.
       – Я…
       Платье, белое с золотым шитьём и завышенной талией, неудобное, тяжёлое, стесняло движения. Волосы, убранные под украшенную жемчугом сетку, стянуты так туго, что болела голова.
       И воздух… Почему не хватает воздуха?
       – Я…
       Люблю другого.
       Того, кто молод, красив и любит меня.
       Внезапно мой почти что супруг и повелитель придвинулся ко мне.
       – Ваш долг, миледи, – еле слышно произнёс мужчина, всколыхнув дыханием тонкую фату, и сразу отстранился.
       Мой долг.
       Ненавижу его. Ненавижу! И Клема тоже ненавижу! За то, что согласился на папино предложение, за то, что стоит сейчас здесь, холодный и равнодушный, словно мраморная статуя, за то, что разлучил меня с любимым.
       За то, что посмел напомнить о моём долге, будто я могу забыть о нём!
       – Беру, – прошептала я. – Клянусь
       Губы лорда дрогнули в удовлетворённой усмешке.
       – Сим нарекаю этого благородного лорда и эту благородную леди мужем и женой и да снизойдёт на них милость богов наших! – с откровенным облегчением завершил церемонию служитель.
       Муж… теперь уже точно муж взял меня за локоть, повернул лицом к себе и рывком поднял фату.
       Не могу смотреть на него. Не хочу и не буду.
       Жёсткие пальцы в перчатке больно ухватили за подбородок, подняли моё лицо. А я всё равно не буду смотреть – опустила ресницы, глядя на звенья золотой цепи на чёрном бархате камзола. Хотя, похоже, Клему моё внимание не нужно, мужчина только повернул моё лицо в одну сторону, в другую. Зубы ещё проверил бы, старый козёл! Потом отпустил и пошёл прочь. Я обречённо двинулась следом, затем потянулись моя семья и гости.
       Высокая двустворчатая дверь храма распахнулась, по глазам ударило яркое солнце. Клем остановился на пороге, подождал, пока я поравняюсь с ним, и из божьей обители мы вышли вместе, как положено молодожёнам. Собравшиеся на площади жители нашего славного города Виса приветствовали нас криками радости, пожеланиями семейного благополучия, плодородия и цветами, щедро бросаемыми под ноги новобрачным. От слепящих лучей слезились глаза… а может, от боли, отчаяния и безнадёжности. Где Франческо? Ничего не вижу…
       Пальцы впились в локоть, и меня практически стащили по ступеням храма к карете, смутно, будто из туманной пелены, выступившей из белого света вокруг. Демоны побери, да она открытая! Ну да, народ же должен посмотреть, как дочь градоправителя везут на заклание. Пажи услужливо помогли мне подняться в экипаж, рядом на сиденье опустился мой муж. Хлопок закрытой дверцы едва пробился сквозь одобрительный гул голосов, подковы лошадей застучали по брусчатке.
       – Помнится, милорд Аделли уверял, что вы с сестрой получили лучшее образование, какое только возможно.
       Да обычное у нас образование, точно такое же, как у большинства высокородных леди в Этерии.
       – Однако, миледи, я начинаю сомневаться, что вы исправно посещали уроки этикета.
       А ещё уроки домоводства, вышивки, эпистолярного искусства и… в общем, список можно продолжить.
       – И всё-таки, ради вашей семьи, сделайте над собой усилие и улыбнитесь горожанам.
       Действительно, а ну как кто-то присмотрится и заметит слёзы, покрасневший нос и ужас в глазах юной невесты? Или милорд предполагает наивно, будто народ не знает, что Вис вместе с доброй третью Этерии не стал частью Имперского союза только благодаря войскам и наёмникам Лавеля? Что отец, поняв, что наш король готов откупиться от притязаний императора малой кровью, сдав тому приграничные территории, и, соответственно, на королевскую милость и защиту рассчитывать не стоит, пал в ноги Клему, моля о помощи? И не просто попросил, но предложил поддержку в случае, если Лавель надумает подвинуть короля с трона, и меня, девицу благородного происхождения, с солидным приданым на пару? Всё люди прекрасно знают. Только им всё равно. И радуются они сейчас не моему гипотетическому счастью, а тому, что легко отделались, и продолжат безмятежно улыбаться, даже если я при всём честном народе буду кричать и биться в истерике. Вон, было между Этерией и Империей королевство. Пару лет назад тамошний король подписал бумаги о вступлении в союз. И всё, нет ныне ни королевства, земли которого отошли Империи, ни короля, и заправляет там всем высокий имперский лорд-наместник.
       А что за Лавелем мрачной тенью тянется печально известный на юге Чёрный орден, в годы моего раннего детства озаривший одну только Алданию и юг Вальсии отблесками костров и криками сжигаемых ведьм, так это так, мелочи жизни. Кто не без греха под солнцем нашего мира?
       Слепящий белый свет наконец стал слабее, и я смогла различить дома по обеим сторонам улицы, толпящихся людей и городскую стражу, сдерживающую особо бурно радующихся за молодожёнов. Лица, правда, по-прежнему сливались в мутные серые пятна, но разглядывать их я всё равно не собиралась. Клем с благодушной полуулыбкой любящего отца махал поднятой рукой, кивал в ответ на очередное пожелание плодиться и размножаться в оптовых масштабах. Я посмотрела на крупный нос с горбинкой, прорезанный морщинами высокий лоб, короткие, зачёсанные назад каштановые волосы, обрамляющие немаленькую уже залысину, холодные карие глаза.
       – Прискорбно видеть столь вопиющие пробелы в вашем воспитании, – не глядя на меня, заметил мужчина.
       Это он ещё мало видел!
       Я отвернулась от Клема. На улице куда жарче, чем под прохладным сводом храма – там хоть солнце не палило так нещадно. И душно, раскалённый воздух при каждом вдохе царапал лёгкие сотнями незримых песчинок. Я осторожно провела кончиками пальцев по своему вспотевшему горячему лицу.
       – Миледи, постарайтесь воздержаться от патетических обмороков на публике, – неожиданно сухо заявил Лавель.
       И ничего, что мне действительно нехорошо?!
       Я вцепилась в бархатную обивку сиденья, прикрыла глаза, стараясь дышать глубоко и ровно. Да когда ж эта телега соизволит дотащиться до дома?!
       Дом, наш милый городской дом. Песочного оттенка стены, белая лепнина, голуби на терракотовой крыше, тенистый внутренний дворик, что всегда пел мне то задорным смехом ветра в листве, то нежной колыбельной маленького фонтана, то вкрадчивым шёпотом ночи, то протяжными вздохами полудня. Завтра мне придётся покинуть тебя, чтобы уехать вместе с супругом в его недавно приобретённый замок в приграничье. Не будет больше песен, смеха и книг, беззаботного веселья и надежд безмятежной юности, игр с Тео и споров с Матильдой. И любимого в моей жизни тоже не будет.
       А о том, что будет, думать не хотелось.
       Из экипажа я выползла едва ли не на четвереньках, однако помощи от мужа не дождалась. И не надо. Вот умру здесь, и станет высокочтимый милорд трижды вдовцом. Не смертельно, разумеется, но репутацию ему моя скоропостижная трагическая кончина точно подпортит! О-ох!
       – Леди Аделли, – сильная надёжная рука поддержала меня в процессе вываливания из кареты, выровняла, позволяя принять более приличествующее высокородной даме положение.
       И ещё от этого простого прикосновения даже через плотную ткань платья по коже побежали мурашки.
       Я подняла глаза на Франческо, выдавила жалкую грустную улыбку.
       – Теперь леди Лавель, – шёпотом поправила я.
       Следом подъехал экипаж с моими родными, и отец, заметив меня в недопустимом обществе, выскочил из кареты практически на ходу и с впечатляющей в папином почтенном возрасте прытью.
       – Милорд, – прошипел папа и, подойдя к нам, понизил голос: – Кажется, я настоятельно просил вас не приближаться к моей семье и, особенно, к моей младшей дочери.
       – Прошу меня простить, лорд Аделли, но вашей дочери стало плохо, и я…
       – О Дезире отныне заботится её супруг, – зло перебил папа. – А вас я попрошу немедленно покинуть мой дом.
       – И где он, наш благодетель, чьи следы в пыли нам надлежит с трепетом целовать? Освежается после прогулки по солнцепёку, а его жена тем временем вот-вот упадёт в обморок? – язвительно поинтересовался Франческо. – И смею заметить, мы пока находимся перед вашим домом, а не в нём.
       Кажется, у папы сейчас пар из ушей повалит.
       – Слушай, ты, зарвавшийся щенок…
       – Возможно, я ещё щенок. Возможно, иногда я действительно зарываюсь, – негромко и спокойно ответил Франческо и вдруг подхватил меня на руки. За папиной спиной дружно ахнули вышедшие из кареты мама и Матильда. – Но не я привёл в этот город чёрного лорда. И не я продал ему собственную дочь.
       Мир вокруг вновь поплыл, и лишь ощущение рук любимого удерживало от шага в бездну забытья. Наверное, я и впрямь перегрелась на солнце…
       Откуда-то издалека доносились голоса, звон бокалов и стук посуды, звуки шагов и шорохи одежды. Столы накрыли в большом зале, а позже во дворе, когда сумерки принесут освежающую прохладу, начнутся танцы…
       Люблю танцы… только танцев теперь тоже не будет… сомневаюсь, что Лавель хороший танцор… и что в этом ордене вообще танцоры водятся…
       – Дезире, – на лоб легла ладонь, – ты вся горишь.
       Может, я всё-таки умираю? Во всяком случае, ощущения примерно такие, какие должны быть у человека при смерти. По крайней мере, по моим представлениям. Сердце стучало у самого горла, воздуха не хватало, в голове туман, собственные ладони горячие, что раскалённая сковорода.
       – Лорд Демарро, вы перешли все допустимые границы.
       Мама.
       Я повернула голову. Моя спальня, и лежала я в своей постели, поверх вышитого покрывала. Рядом с кроватью Франческо, мама замерла на пороге, не иначе как высланная вперёд с дипломатической миссией. Терзающий тело жар внезапно схлынул, словно волна, оставив странное чувство пустоты.
       – Леди Аделли, у Дезире жар, ей нужен доктор.
       – Франческо, – устало вздохнула мама, – бумаги подписаны, клятвы произнесены пред свидетелями и ликами богов, брак заключён и фактически завершён. Отныне Дезире леди Лавель и поделать что-либо с этим вы не можете. Вам лучше уйти, пока вас не вывела отсюда городская стража.
       Я села. Голова почти не кружилась.
       – Дезире, – любимый мгновенно склонился ко мне.
       – Всё в порядке, – я посмотрела в полные тревоги зелёные глаза. Нет-нет-нет! – Мама права, тебе… лучше уйти.
       Потому что если Франческо пробудет здесь хотя бы ещё минуту, я не выдержу, вцеплюсь в него руками и ногами, и пусть попробуют нас разделить!
       Франческо медлил, вглядываясь в моё лицо в поисках честного ответа. Что же, значит, тогда уйду я.
       Молодой человек потянулся было поддержать меня, но я оттолкнула его руки и встала самостоятельно.
       Так, стоим? Стоим и практически не качаемся. Идти можем? Можем, а что не шибко быстро получается, так не страшно, я никуда не тороплюсь.
       Мама шагнула навстречу, аккуратно взяла меня под локоть и, бросив предостерегающий взгляд на Франческо, вывела из комнаты. Папа ждал нас в конце коридора. Внимательно посмотрел на мою наверняка бледную и донельзя несчастную физиономию.
       – Тебе лучше? – и в несложном вопросе прозвучал груз неизбывной вины.
       – Да, папа, всё хорошо.
       – Уверена?
       Я кивнула.
       – Мне бы не хотелось думать, будто ты действительно считаешь, что я тебя продал, словно вещь или бессловесный скот, – нерешительно начал отец.
       – Я так не думаю, правда. Ты хотел спасти наш город и его жителей.
       И, в конце концов, девушки моего положения именно так замуж и выходят – за незнакомца по договорённости, за того, кого выберут родители или опекуны, и редко какой юной леди приходит в голову мысль возражать.
       – Надеюсь, через несколько лет ты не будешь меня проклинать, – папа обнял меня, поцеловал в лоб.
       Надеюсь. А в данный момент не хочу, чтобы родители волновались ещё больше.
       Мы вышли к парадной лестнице, спустились по широким, покрытым ковровой дорожкой ступенькам. Вот и мой долг стоит у подножия суровым чёрным изваянием. Окинул быстрым оценивающим взглядом, подал руку.
       – Надеюсь, миледи стало лучше? – далёким от настоящей заботы тоном осведомился Клем.
       Да чтоб тебе в другой мир провалиться!
       – Да, дочь всего лишь немного перегрелась на солнце, – заверил папа преувеличенно бодро. – В последнюю неделю стоит такая жара!
       Я приняла затянутую в чёрную перчатку руку и в сопровождении супруга направилась в большой зал, где уже собрались гости. И снова поздравления, пожелания, льстивые комплименты. Лебезят, норовят умаслить заранее, расстилаются, будто дверные коврики с алданских рынков, перед тем, кто, возможно, станет следующим правителем Этерии, а пока и без королевского венца внушает всем панический ужас. Ждут ли Вис нашествие чёрных орденоносцев, охота на ведьм, допросы, доносы и костры, бессмысленные смерти и тирания? В Этерии нет ведунского корпуса, маги и ведьмы вне закона и любой приезжий ведун не должен расставаться с документами, подтверждающими его принадлежность к корпусу другого государства, и официально заверенным разрешением на нахождение на территории нашего королевства.
       Мы заняли почётные места за главным столом, и время резко замедлило ход. Оно тянулось и тянулось, бесконечное, тягостное, как при исполнении всякой докучливой обязанности. Праздничный обед со скрипом перетёк в ужин, одна перемена уступала другой, блюда появлялись и исчезали, приносимые и уносимые слугами, бесшумными и невозмутимыми.

Показано 1 из 40 страниц

1 2 3 4 ... 39 40