Три правила спасения принцесс
Дух приключений не выдерживает гнета суровой реальности.
Все самое интересное случается в пятнадцать. После, люди меняются. Мечты теряют яркость красок. Волшебство оборачивается рутиной. Чистая дружба омрачается ненужными влюбленностями, а светлые эмоции расползаются серой жижей обыденного существования.
Я знаю, о чем говорю. Те друзья, что были на год-два старше, водили нас в походы, играли с нами в снежки и устраивали охоту за сокровищами, стали другими. В них что-то исчезло, угасло, пропало. Их будто подменили тени из Туманных пределов.
Весь сок жизни – он в пятнадцать! Если, конечно, тебя не заперли в башне, где под окном бродит громадный снежный дракон. Тогда да, тут можно поспорить.
Кстати, позвольте представиться. Меня зовут Лиссандра. Для друзей Лисса. Я заключена собственными родителями в башне на Хрустальном берегу в Белой глуши. Белая глушь – это не образное название красивого места. Это действительно глушь. Здесь ни то что принцы не ездят, здесь людей в принципе не бывает. А белая она потому, что земля вокруг похоронена под вечным слоем снега. Так-то.
Четыре месяца назад я окончила среднюю школу. Собиралась с друзьями путешествовать по бескрайним просторам Звездомиярья. А через пару лет подать документы в магическую академию. Но куда там? Мама посчитала, что во мне нет достаточного терпения, трудолюбия и таланта, чтобы освоить любую из магических специальностей. Не пришлась ей по вкусу и академия хороших манер, что на другом конце нашей империи. Слишком далеко, решила она, да и зачем оно тебе? Кем ты сможешь потом стать? Фрейлиной во дворец? Не справишься. Там надо красиво говорить, держать спину прямо и много всего знать. А ты вон, пятипрядную косу ленишься каждое утро плести. Какая из тебя фрейлина?
– Тебе нужно замуж, – в конце концов решила мама и пошла рыться в библиотеке. Откопала чудом сохранившуюся брошюрку прошлого тысячелетия, и понеслась…
Она уверяла, что хочет для меня лучшего, так что никаких договорных браков. Только по любви. Оттого-то и обратилась к древним магическим традициям. Очень древним. И вот я тут.
В башне.
С драконом.
И жду принца-спасителя.
Звонкая трель скола-раскладушки заставила вынырнуть из размышлений. Старенькая модель разрывалась противной мелодией. Магия воздушной связи работала в Глуши с перебоями, через раз, и то, при условии, что звезды на небе сошлись под правильным углом, нет магнитных бурь, а покровитель местных земель в благодушном настроении
Брать зеркальце не хотелось. Кто мог звонить кроме мамы? Друзья давно прекратили попытки выйти со мной на связь. А разговаривать с мамой – одно расстройство. Я выучила наизусть все, что она могла бы сказать. Например, сегодня, канун Великого Звездопада. Значит, она звонит, чтобы поздравить. А спустя минуту задвинет очередную уничижающую лекцию на тему «почему тебя – распустеху такую, до сих пор не пришел спасать принц». Я выслушаю про дочь ее подруги, которая дня не успела провести в башне – сразу явился могучий рыцарь, сразил дракона бочкой «Копья» (трехзвездного коньяка местного разлива) и увез в свой замок.
Потом мама спросит, почему я отказываюсь носить платья, которые она мне высылает. Мол, пора осваивать пяльцы – вышивка всегда в почете. Этикет можно изучать самостоятельно по книгам – вон какой замечательный журнал я тебе выписала. В нем еще и советов много полезных. В конце концов, я не выдержу и начну с ней ругаться. Закончится все плохо.
Я щелкнула металлической крышкой. Скол раскрылся на два миниатюрных зеркальца. Вместо слова «мама» высветилась незнакомая эмблема. Поймав свое отражение, стукнула несколько раз по стеклу.
– Да?
– Что «да»? – спросил требовательный, но вовсе не мамин голос. – На календарь давно смотрела? Мой день Рождения, Лисса! И праздник Великого Звездопада. Но последнее вторично. Где встречаемся, спрашиваю.
Я усмехнулась. Единственный, кто мог достать кого угодно и где угодно – принцесса Аурэллия, она же Рэлли – сама вежливость и тактичность. Номинальная принцесса без замка, слуг и власти. Мы три года делили с ней одну парту, после того как моя первая подруга «повзрослела.
– Нигде не встречаемся. – Вздохнула я, подходя к оконнице. – Никуда я не иду. Я под замком, – в подтверждение слов я отвела скол связи в сторону, демонстрируя каменные хоромы.
На том конце повисло недолгое молчание, после чего последовало уточнение.
– Сильно под замком?
– Лет до двадцати пяти. – Я распахнула створки. День стоял до отвращения обычный. Спокойны, морозный и пустынный. Лишь ветер на нижнем этаже завывал тоскливую мелодию.
Ледяной холод ворвался в комнату, вздымая портьеры и разбрасывая лепестки цветов из пиалы саше. Я наклонилась вперед, обжигая руку о заледеневшие камни подоконника.
– Или пока меня не спасет прекрасный принц.
– Двадцать пять лет – это почти никогда. – Заключила Аурэллия.
Она сразу вычислила наиболее вероятный исход событий. Ни один адекватный принц не попрется в такую даль. Есть места позаманчивее Белой глуши. Например, те, где нельзя получить обморожение от собственных доспехов.
– Более того, дорогая Лисса, в двадцать пять лет – это даже не мы. Это другие люди, у которых мегаважные, но абсолютно глупые заботы. Мол, что подавать на десерт, как удержать мужа или в какую акваторию отдать первенца. Лисса, в двадцать пять нас не будет. Мы погибнем раньше. Где-то к середине второго курса академии, на третьей неделе серьезной работы, на четвертый год брака. Из нас вытечет все счастье, покинут силы, а великие свершения затмит скучнейшие аудиенции у соседнего правителя и семинары о семидесяти пяти способах использования лаврового листа в бытовых целях. Так давай же уйдем сейчас, в лучах славы: разбивая сердца заблудившихся героев, очаровывая волной жизни некромантов и сбегая от стражников тайных хранилищ артефактов бессмертных!
Я вздохнула.
– Я только «за». Но, я как бы заперта в самой высокой башне мира на Хрустальном острове, посреди Лютого океана в Белой глуши. И меня охраняет снежный дракон. Так что, если у тебя нет знакомого принца, которому охота тащиться в обитель суровых ветров и при этом не получить за подвиг вознаграждения в виде руки и сердца прекрасной принцессы, вынуждена тебя разочаровать.
На том конце эфира повисло пауза. В головке речной девы всплывали правила спасения принцесс из башен.
Пункт первый: требуется принц или герой. Пункт второй: он должен одолеть дракона (а это, простите, не на бабочек с сачком охотиться). Пункт третий: забрать девицу из башни (что в силу эмансипации, феминистических движений и добровольных самозаточений принцесс-интровертов, порой сложнее, чем сразить чудовище у ворот замка). Лишь после этого спаситель имел право претендовать на помолвку и откуп родителей в виде приданного, которое, опять же, выдается не сразу по факту спасения, а после свадьбы. В моем случае не раньше, чем через три года.
– Что же ты такого натворила? – Наконец спросила подруга.
Я вздохнула. Объяснять все перипетии спора с мамой сил не было.
– Ой, да не страдай мне в глаза, весь скол запотел. Не хочешь говорить – не надо. Ближе к делу. Как ты относишься к побегам?
– Дракон, – напомнила я.
– Ммм… И никак этот вопрос не решить?
– Рэлли, речь же не о кошке, которую некого кормить в мое отсутствие. А о настоящем снежном драконе! Из тех, что приносит за собой бури. Я на него что, со скалкой наброшусь?
– Задачка, – протянула речная дева. – Этот твой дракон, он разумный или из звероящеров?
– Эээ… Относительно разумный.
– Это как?
– Разговаривает, мыслит, иронизирует, творит магию, но берлогу брал в ипотеку земного народца. А деньги, что родители платят ему за съем башни и охрану, проматывает на крысиных бегах.
– Значит, с ним можно договориться, – констатировала она.
– О чем?
– Отпустить на денек!
В словах Рэлли был смысл. Одна ночь – сущий пустяк. Все равно вернусь. Глядишь, на дне Рождения Рэлли встречу пару кандидатов на роль спасителя. Заезжих героев можно всю жизнь ждать. Да и кто даст гарантии, что среди искателей удачи попадется нормальный парень? Нынче в рыцари идут отбитые отморозки или такие же отбитые мечтатели. Подвиги – дело бесперспективное и убыточное. Принцы же, от нечего делать на драконов больше не бросаются. Опасно. Они у мам одни единственные такие, а девиц в башнях – пруд пруди. А к двадцати пяти, если я продолжу в башне чахнуть, разберут те редкие экземпляры, у которых титул идет вместе с молодостью, чувством юмор и отвагой.
– Погодь, – прошептала я, подходя к винтовой лестнице
Прислушалась. Внизу гулял сквозняк, разгоняя мертвую тишину. Дракона слышно не было. Спускаться в ледяную темноту одной было страшно. Но помереть в одиночестве было еще страшнее.
– Кажется, он спит.
– Еще лучше! Разбирайся со своим драконом, а я поищу тебе транспорт.
Скол снова отобразил мое лицо. Рэлли схлопнула зеркальце.
Я бросилась к гардеробу. Вытащила мантию, подбитую серебристым мехом. Переобулась в сапожки. Сменила надоевшее домашнее платье.
Подойдя к лестнице и облокотившись о поручень, я крикнула в звенящую пустоту зала.
– Уважаемый, уделите пленнице одну волшебную минутку своего бессмертного существования.
Никто не ответил. Я приняла это за добрый знак. Не рычат и не полыхают огнем – лучшее начало беседы с клыкасто-зубастым надзирателем.
Спуск вышел долгим. Винтовая лестница не хотела кончаться, а подошва сапог скользила по налипшей изморози. Попутно я зажигала настенные светильники. Когда последний фонарь башенной лестницы вспыхнул огнем, пламя скользнуло по стенам зала первого этажа.
Именно тут спал дракон. То есть, должен был, но не спал. Его вообще не было. Сквозняк стеклянной пыльцой гулял по опустевшему залу. На полу и стенах виднелись громадные царапины от когтей. Ворота, взмывающие до тридцатиметрового потолка, распахнуты настежь. Снаружи доносились странные хлопки.
Холодея от ужаса, я распахнула старенькую раскладушку скола. Щелкнула по стекла вызова и, дождавшись ответа, тихо выдохнула:
– Рэлли, у меня, кажется, угнали дракона.
После секундного молчания, Рэлли ответила.
– Ты что брешешь, мать? Какой дракон? Какой угнали?
– Как есть, так и говорю! Тю-тю дракон. Нет его. По своей воле он бы не ушел. Значит, угнали! Заешь, сколько такие стоят? Он же не только сторожевой дракон, он еще и ездовой.
– Хватит пороть чушь. Брать драконов в рабство – прошлый век. Сейчас у каждого из них есть покровитель. Скорее уж его под нож на органы и на черный рынок.
– Рэлли! – взвыла я. – Не шути так.
– Ладно, я не буду так шутить, а ты не будешь так тупить. Нет дракона – нет проблемы. Я почти договорилась, чтоб тебя подхвати по пути.
– Кто? – мигом оживилась я.
– Тц-ц. Увидишь.
Рэлли схлопнула скол.
Странный стук с улицы не прекращался. Я двинулась в круговую по залу, оглядывая исцарапанные стены.
Может, Рэлли права? Может, дракон с друзьями отправился праздновать? Бывают же у драконов выходные. Чего я волнуюсь? Мне же лучше. Скатаюсь на ночь к Рэлли, а утром вернусь. Если дракон не появится, позвоню маме.
Я представила, как объясняю родительнице, что потеряла дракона. Выслушиваю о том, что сама виновата. Плохо за ним ухаживала. Не заботилась. У других драконы не пропадают. Сидят на месте, большие, сытые и довольные. Только и успевают от толпы принцев отбиваться. А мой, наверное, затосковал и издох. И душа бедненького на моей совести.
Нет уж. Маме звонить не буду.
Обойдя зал и не найдя ничего путного, я высунулась наружу. Грузное небо нависало над землей свинцовыми тучами. Белоснежные холмы тянулись к самому горизонту. Было светло и красиво. Пальцы зябли в варежках.
Внезапно, прямо рядом со мной, о створку ворот ударился комок снега. Я тут же проследила за предполагаемой траекторией полета. И столкнулась взглядом с ребенком. Мальчишка в меховой шапке поверх хлопчатого платка, короткой дубленке и валенках, стоял внизу посреди белоснежного покрова. На бледном детском личике играл здоровый румянец.
Одиноки ребенок посреди бескрайнего ничего, – подвела я мысленный итог. – Со-о-все-ем не подозрительно.
– Привет! – помахал рукой тот.
– Ты еще кто? – Невежливо отозвалась я. Полгода никого, а как только пропал дракон, сразу нежданные гости. – Если от принца-спасителя, то у нас технический перерыв. Завтра приходите. А лучше после праздников.
– Меня зовут Энджелиас. – Отозвался мальчик. – И я не от принца. Я сам по себе. Местные рассказали про страшного чудовище, что стережет башню с прекрасной принцессой.
Да, мама, подсобила ты мне. Неужто рекламу в ближайшие деревушки подала? И что ты там написала? Даем скидку в десять процентов на установку противочарных окон, при условии спасения бестолковой девицы из башни?
– И чего ты пришел?
– Посмотреть.
– На чудовище или на принцессу? – уточнила я.
– Кого покажут, на того и посмотрю, – с детской непосредственностью ответил Энджелиас.
– Есть я.
Мальчишка задумчиво склонил голову и спросил:
– А ты кто: принцесса или чудище?
– Сам как думаешь?
Он пожал плечами. Стянул зубами варежку. Достал из кармана конфету. Развернул. Засунул липкую сладость в рот и аккуратно убирал фантик в карман.
– Меня учили не ценить книгу по обложке, – важно сообщил он, чавкая. Достал еще одну конфету и протянул мне. – Будешь?
– Я – принцесса. Почти. – скрестила я на груди руки, демонстрируя величественную осанку. – Принцессы после шести не едят.
– Почему? – огромные, почти кукольные голубые глаза распахнулись еще больше. – Их чудовища объедают?
– Нет. Если мы начинаем есть после шести, сами в чудищ превратимся.
Мальчишка от удивления раскрыл рот. Чуть конфета не выпала.
– Тебе лет-то сколько?
– Тринадцать. Почти.
– Ребенок, – фыркнула я. – Иди с деревенскими детишками в снежки играй.
– Ммм… – мотнул он головой. – Не-а. С ними скучно.
– А здесь ты развлечение нашел, да? Снежками в мою башню пуляться! Где твои родители?
– Дома. Мама прядет. Папа занят делами.
– И тебя что же, отпустили одного?
– Я уже взрослый!
Я фыркнула.
Вот уж кто-кто, а дети зимы взрослели самыми последними. В моей школе учились неофеи. Одна из них была моей подругой, пока ей не стукнуло одиннадцать. Как-то очень резко, за одно лето, она превратилась из пухлой девчушки в стройную красавицу. Спустя год ее стало совсем не узнать. Изменения произошли не только внешние. Она перестала играть с детворой, потом гулять со мной и Рэлли, а вскоре вовсе оборвала с нами общение, делая вид, что мы никогда не были друзьями. Мы – это дети. Те, кто не ступил в переходный возраст и не обрел дара.
Энджелиасу было далеко до неофеи. Его двенадцать лет и их двенадцать – две огромные разницы. Мальчишка с пухлыми щечками не тянула на мага с великим даром. Ему до первого пушка на лице, как мне до освобождения из башни.
– Ладно, взрослый. Как ты здесь оказался? Не вижу следов от саней. Ты ж не с неба упал?
Мальчик склонил голову и посмотрел на меня исподлобья. Серьезно так. Оценивающе.
– Не скажешь никому? – прошептал он. Я помотала головой. – Поклянись.
– Клянусь.
– Я – маг. Приказал стихии, и она перенесла меня.
– Маг? – переспросила я, давя смех. Мальчишка явно пытался впечатлить меня несуществующими способностями. – И какими же силами ты обладаешь? – подтрунила я мальчишку.
Дух приключений не выдерживает гнета суровой реальности.
Все самое интересное случается в пятнадцать. После, люди меняются. Мечты теряют яркость красок. Волшебство оборачивается рутиной. Чистая дружба омрачается ненужными влюбленностями, а светлые эмоции расползаются серой жижей обыденного существования.
Я знаю, о чем говорю. Те друзья, что были на год-два старше, водили нас в походы, играли с нами в снежки и устраивали охоту за сокровищами, стали другими. В них что-то исчезло, угасло, пропало. Их будто подменили тени из Туманных пределов.
Весь сок жизни – он в пятнадцать! Если, конечно, тебя не заперли в башне, где под окном бродит громадный снежный дракон. Тогда да, тут можно поспорить.
Кстати, позвольте представиться. Меня зовут Лиссандра. Для друзей Лисса. Я заключена собственными родителями в башне на Хрустальном берегу в Белой глуши. Белая глушь – это не образное название красивого места. Это действительно глушь. Здесь ни то что принцы не ездят, здесь людей в принципе не бывает. А белая она потому, что земля вокруг похоронена под вечным слоем снега. Так-то.
Четыре месяца назад я окончила среднюю школу. Собиралась с друзьями путешествовать по бескрайним просторам Звездомиярья. А через пару лет подать документы в магическую академию. Но куда там? Мама посчитала, что во мне нет достаточного терпения, трудолюбия и таланта, чтобы освоить любую из магических специальностей. Не пришлась ей по вкусу и академия хороших манер, что на другом конце нашей империи. Слишком далеко, решила она, да и зачем оно тебе? Кем ты сможешь потом стать? Фрейлиной во дворец? Не справишься. Там надо красиво говорить, держать спину прямо и много всего знать. А ты вон, пятипрядную косу ленишься каждое утро плести. Какая из тебя фрейлина?
– Тебе нужно замуж, – в конце концов решила мама и пошла рыться в библиотеке. Откопала чудом сохранившуюся брошюрку прошлого тысячелетия, и понеслась…
Она уверяла, что хочет для меня лучшего, так что никаких договорных браков. Только по любви. Оттого-то и обратилась к древним магическим традициям. Очень древним. И вот я тут.
В башне.
С драконом.
И жду принца-спасителя.
Звонкая трель скола-раскладушки заставила вынырнуть из размышлений. Старенькая модель разрывалась противной мелодией. Магия воздушной связи работала в Глуши с перебоями, через раз, и то, при условии, что звезды на небе сошлись под правильным углом, нет магнитных бурь, а покровитель местных земель в благодушном настроении
Брать зеркальце не хотелось. Кто мог звонить кроме мамы? Друзья давно прекратили попытки выйти со мной на связь. А разговаривать с мамой – одно расстройство. Я выучила наизусть все, что она могла бы сказать. Например, сегодня, канун Великого Звездопада. Значит, она звонит, чтобы поздравить. А спустя минуту задвинет очередную уничижающую лекцию на тему «почему тебя – распустеху такую, до сих пор не пришел спасать принц». Я выслушаю про дочь ее подруги, которая дня не успела провести в башне – сразу явился могучий рыцарь, сразил дракона бочкой «Копья» (трехзвездного коньяка местного разлива) и увез в свой замок.
Потом мама спросит, почему я отказываюсь носить платья, которые она мне высылает. Мол, пора осваивать пяльцы – вышивка всегда в почете. Этикет можно изучать самостоятельно по книгам – вон какой замечательный журнал я тебе выписала. В нем еще и советов много полезных. В конце концов, я не выдержу и начну с ней ругаться. Закончится все плохо.
Я щелкнула металлической крышкой. Скол раскрылся на два миниатюрных зеркальца. Вместо слова «мама» высветилась незнакомая эмблема. Поймав свое отражение, стукнула несколько раз по стеклу.
– Да?
– Что «да»? – спросил требовательный, но вовсе не мамин голос. – На календарь давно смотрела? Мой день Рождения, Лисса! И праздник Великого Звездопада. Но последнее вторично. Где встречаемся, спрашиваю.
Я усмехнулась. Единственный, кто мог достать кого угодно и где угодно – принцесса Аурэллия, она же Рэлли – сама вежливость и тактичность. Номинальная принцесса без замка, слуг и власти. Мы три года делили с ней одну парту, после того как моя первая подруга «повзрослела.
– Нигде не встречаемся. – Вздохнула я, подходя к оконнице. – Никуда я не иду. Я под замком, – в подтверждение слов я отвела скол связи в сторону, демонстрируя каменные хоромы.
На том конце повисло недолгое молчание, после чего последовало уточнение.
– Сильно под замком?
– Лет до двадцати пяти. – Я распахнула створки. День стоял до отвращения обычный. Спокойны, морозный и пустынный. Лишь ветер на нижнем этаже завывал тоскливую мелодию.
Ледяной холод ворвался в комнату, вздымая портьеры и разбрасывая лепестки цветов из пиалы саше. Я наклонилась вперед, обжигая руку о заледеневшие камни подоконника.
– Или пока меня не спасет прекрасный принц.
– Двадцать пять лет – это почти никогда. – Заключила Аурэллия.
Она сразу вычислила наиболее вероятный исход событий. Ни один адекватный принц не попрется в такую даль. Есть места позаманчивее Белой глуши. Например, те, где нельзя получить обморожение от собственных доспехов.
– Более того, дорогая Лисса, в двадцать пять лет – это даже не мы. Это другие люди, у которых мегаважные, но абсолютно глупые заботы. Мол, что подавать на десерт, как удержать мужа или в какую акваторию отдать первенца. Лисса, в двадцать пять нас не будет. Мы погибнем раньше. Где-то к середине второго курса академии, на третьей неделе серьезной работы, на четвертый год брака. Из нас вытечет все счастье, покинут силы, а великие свершения затмит скучнейшие аудиенции у соседнего правителя и семинары о семидесяти пяти способах использования лаврового листа в бытовых целях. Так давай же уйдем сейчас, в лучах славы: разбивая сердца заблудившихся героев, очаровывая волной жизни некромантов и сбегая от стражников тайных хранилищ артефактов бессмертных!
Я вздохнула.
– Я только «за». Но, я как бы заперта в самой высокой башне мира на Хрустальном острове, посреди Лютого океана в Белой глуши. И меня охраняет снежный дракон. Так что, если у тебя нет знакомого принца, которому охота тащиться в обитель суровых ветров и при этом не получить за подвиг вознаграждения в виде руки и сердца прекрасной принцессы, вынуждена тебя разочаровать.
На том конце эфира повисло пауза. В головке речной девы всплывали правила спасения принцесс из башен.
Пункт первый: требуется принц или герой. Пункт второй: он должен одолеть дракона (а это, простите, не на бабочек с сачком охотиться). Пункт третий: забрать девицу из башни (что в силу эмансипации, феминистических движений и добровольных самозаточений принцесс-интровертов, порой сложнее, чем сразить чудовище у ворот замка). Лишь после этого спаситель имел право претендовать на помолвку и откуп родителей в виде приданного, которое, опять же, выдается не сразу по факту спасения, а после свадьбы. В моем случае не раньше, чем через три года.
– Что же ты такого натворила? – Наконец спросила подруга.
Я вздохнула. Объяснять все перипетии спора с мамой сил не было.
– Ой, да не страдай мне в глаза, весь скол запотел. Не хочешь говорить – не надо. Ближе к делу. Как ты относишься к побегам?
– Дракон, – напомнила я.
– Ммм… И никак этот вопрос не решить?
– Рэлли, речь же не о кошке, которую некого кормить в мое отсутствие. А о настоящем снежном драконе! Из тех, что приносит за собой бури. Я на него что, со скалкой наброшусь?
– Задачка, – протянула речная дева. – Этот твой дракон, он разумный или из звероящеров?
– Эээ… Относительно разумный.
– Это как?
– Разговаривает, мыслит, иронизирует, творит магию, но берлогу брал в ипотеку земного народца. А деньги, что родители платят ему за съем башни и охрану, проматывает на крысиных бегах.
– Значит, с ним можно договориться, – констатировала она.
– О чем?
– Отпустить на денек!
В словах Рэлли был смысл. Одна ночь – сущий пустяк. Все равно вернусь. Глядишь, на дне Рождения Рэлли встречу пару кандидатов на роль спасителя. Заезжих героев можно всю жизнь ждать. Да и кто даст гарантии, что среди искателей удачи попадется нормальный парень? Нынче в рыцари идут отбитые отморозки или такие же отбитые мечтатели. Подвиги – дело бесперспективное и убыточное. Принцы же, от нечего делать на драконов больше не бросаются. Опасно. Они у мам одни единственные такие, а девиц в башнях – пруд пруди. А к двадцати пяти, если я продолжу в башне чахнуть, разберут те редкие экземпляры, у которых титул идет вместе с молодостью, чувством юмор и отвагой.
– Погодь, – прошептала я, подходя к винтовой лестнице
Прислушалась. Внизу гулял сквозняк, разгоняя мертвую тишину. Дракона слышно не было. Спускаться в ледяную темноту одной было страшно. Но помереть в одиночестве было еще страшнее.
– Кажется, он спит.
– Еще лучше! Разбирайся со своим драконом, а я поищу тебе транспорт.
Скол снова отобразил мое лицо. Рэлли схлопнула зеркальце.
Я бросилась к гардеробу. Вытащила мантию, подбитую серебристым мехом. Переобулась в сапожки. Сменила надоевшее домашнее платье.
Подойдя к лестнице и облокотившись о поручень, я крикнула в звенящую пустоту зала.
– Уважаемый, уделите пленнице одну волшебную минутку своего бессмертного существования.
Никто не ответил. Я приняла это за добрый знак. Не рычат и не полыхают огнем – лучшее начало беседы с клыкасто-зубастым надзирателем.
Спуск вышел долгим. Винтовая лестница не хотела кончаться, а подошва сапог скользила по налипшей изморози. Попутно я зажигала настенные светильники. Когда последний фонарь башенной лестницы вспыхнул огнем, пламя скользнуло по стенам зала первого этажа.
Именно тут спал дракон. То есть, должен был, но не спал. Его вообще не было. Сквозняк стеклянной пыльцой гулял по опустевшему залу. На полу и стенах виднелись громадные царапины от когтей. Ворота, взмывающие до тридцатиметрового потолка, распахнуты настежь. Снаружи доносились странные хлопки.
Холодея от ужаса, я распахнула старенькую раскладушку скола. Щелкнула по стекла вызова и, дождавшись ответа, тихо выдохнула:
– Рэлли, у меня, кажется, угнали дракона.
После секундного молчания, Рэлли ответила.
– Ты что брешешь, мать? Какой дракон? Какой угнали?
– Как есть, так и говорю! Тю-тю дракон. Нет его. По своей воле он бы не ушел. Значит, угнали! Заешь, сколько такие стоят? Он же не только сторожевой дракон, он еще и ездовой.
– Хватит пороть чушь. Брать драконов в рабство – прошлый век. Сейчас у каждого из них есть покровитель. Скорее уж его под нож на органы и на черный рынок.
– Рэлли! – взвыла я. – Не шути так.
– Ладно, я не буду так шутить, а ты не будешь так тупить. Нет дракона – нет проблемы. Я почти договорилась, чтоб тебя подхвати по пути.
– Кто? – мигом оживилась я.
– Тц-ц. Увидишь.
Рэлли схлопнула скол.
Странный стук с улицы не прекращался. Я двинулась в круговую по залу, оглядывая исцарапанные стены.
Может, Рэлли права? Может, дракон с друзьями отправился праздновать? Бывают же у драконов выходные. Чего я волнуюсь? Мне же лучше. Скатаюсь на ночь к Рэлли, а утром вернусь. Если дракон не появится, позвоню маме.
Я представила, как объясняю родительнице, что потеряла дракона. Выслушиваю о том, что сама виновата. Плохо за ним ухаживала. Не заботилась. У других драконы не пропадают. Сидят на месте, большие, сытые и довольные. Только и успевают от толпы принцев отбиваться. А мой, наверное, затосковал и издох. И душа бедненького на моей совести.
Нет уж. Маме звонить не буду.
Обойдя зал и не найдя ничего путного, я высунулась наружу. Грузное небо нависало над землей свинцовыми тучами. Белоснежные холмы тянулись к самому горизонту. Было светло и красиво. Пальцы зябли в варежках.
Внезапно, прямо рядом со мной, о створку ворот ударился комок снега. Я тут же проследила за предполагаемой траекторией полета. И столкнулась взглядом с ребенком. Мальчишка в меховой шапке поверх хлопчатого платка, короткой дубленке и валенках, стоял внизу посреди белоснежного покрова. На бледном детском личике играл здоровый румянец.
Одиноки ребенок посреди бескрайнего ничего, – подвела я мысленный итог. – Со-о-все-ем не подозрительно.
– Привет! – помахал рукой тот.
– Ты еще кто? – Невежливо отозвалась я. Полгода никого, а как только пропал дракон, сразу нежданные гости. – Если от принца-спасителя, то у нас технический перерыв. Завтра приходите. А лучше после праздников.
– Меня зовут Энджелиас. – Отозвался мальчик. – И я не от принца. Я сам по себе. Местные рассказали про страшного чудовище, что стережет башню с прекрасной принцессой.
Да, мама, подсобила ты мне. Неужто рекламу в ближайшие деревушки подала? И что ты там написала? Даем скидку в десять процентов на установку противочарных окон, при условии спасения бестолковой девицы из башни?
– И чего ты пришел?
– Посмотреть.
– На чудовище или на принцессу? – уточнила я.
– Кого покажут, на того и посмотрю, – с детской непосредственностью ответил Энджелиас.
– Есть я.
Мальчишка задумчиво склонил голову и спросил:
– А ты кто: принцесса или чудище?
– Сам как думаешь?
Он пожал плечами. Стянул зубами варежку. Достал из кармана конфету. Развернул. Засунул липкую сладость в рот и аккуратно убирал фантик в карман.
– Меня учили не ценить книгу по обложке, – важно сообщил он, чавкая. Достал еще одну конфету и протянул мне. – Будешь?
– Я – принцесса. Почти. – скрестила я на груди руки, демонстрируя величественную осанку. – Принцессы после шести не едят.
– Почему? – огромные, почти кукольные голубые глаза распахнулись еще больше. – Их чудовища объедают?
– Нет. Если мы начинаем есть после шести, сами в чудищ превратимся.
Мальчишка от удивления раскрыл рот. Чуть конфета не выпала.
– Тебе лет-то сколько?
– Тринадцать. Почти.
– Ребенок, – фыркнула я. – Иди с деревенскими детишками в снежки играй.
– Ммм… – мотнул он головой. – Не-а. С ними скучно.
– А здесь ты развлечение нашел, да? Снежками в мою башню пуляться! Где твои родители?
– Дома. Мама прядет. Папа занят делами.
– И тебя что же, отпустили одного?
– Я уже взрослый!
Я фыркнула.
Вот уж кто-кто, а дети зимы взрослели самыми последними. В моей школе учились неофеи. Одна из них была моей подругой, пока ей не стукнуло одиннадцать. Как-то очень резко, за одно лето, она превратилась из пухлой девчушки в стройную красавицу. Спустя год ее стало совсем не узнать. Изменения произошли не только внешние. Она перестала играть с детворой, потом гулять со мной и Рэлли, а вскоре вовсе оборвала с нами общение, делая вид, что мы никогда не были друзьями. Мы – это дети. Те, кто не ступил в переходный возраст и не обрел дара.
Энджелиасу было далеко до неофеи. Его двенадцать лет и их двенадцать – две огромные разницы. Мальчишка с пухлыми щечками не тянула на мага с великим даром. Ему до первого пушка на лице, как мне до освобождения из башни.
– Ладно, взрослый. Как ты здесь оказался? Не вижу следов от саней. Ты ж не с неба упал?
Мальчик склонил голову и посмотрел на меня исподлобья. Серьезно так. Оценивающе.
– Не скажешь никому? – прошептал он. Я помотала головой. – Поклянись.
– Клянусь.
– Я – маг. Приказал стихии, и она перенесла меня.
– Маг? – переспросила я, давя смех. Мальчишка явно пытался впечатлить меня несуществующими способностями. – И какими же силами ты обладаешь? – подтрунила я мальчишку.
