Темный зал советов разрезала дорожка тлеющих углей: владыка Карнак уже прошел здесь и теперь занял место во главе темного круга. Между четырьмя массивными креслами с острыми спинками в виде копий, потрескивая, горели массивные подносы свечей. Пахло гарью. Я поморщилась, Даркхан подтолкнул меня в спину.
Хозяин башни возник в центре зала бесшумно, как дым, и великодушно оставил центр для меня. И высокий, с кожей, как потухший уголь, Карнак, и меднокожий Элион изучающе вперились в меня. Даркхан остался рядом, сдерживая мои запястья.
— Владыка! — Он поклонился и дернул руки, опуская меня на колени. — Вы почтили Талгаар своим присутствием, но недобрые вести постигли Медные Копи — сама хозяйка Хрустальных Рощ была уличена за шпионажем!
— Сейра Вельгарн? — Карнак зевнул и поудобнее уселся в кресле, перебирая длинными пальцами в золотых перстнях. — Я слышал, ее постигла змеиная болезнь. И что же, она излечилась?
— Владыка, я вам показывал лишь то, что видели Очи Истины и отражали мои зеркала, — с поклоном ответил Элион. Его пепельная мантия сливалась с тьмой, лишь высокий черный воротник выдавал в нем властелина башни.
— Так пусть они покажут еще раз! — Карнак топнул и сложил руки на груди, ожидая действий Элиона.
— Они за нашими спинами, — продолжал Элион. — Они покажут, как только впитают энергию.
— Искар тоже за нашими спинами! — рявкнул Карнак. — И он показывает пламя уже почти месяц! Пока вы тут погрязли в междоусобицах, другие регионы не получают ресурсы и пьют воду с пеплом!
Я дернулась, Даркхан прижал меня к полу несколько резче, чем играючи, и произнес горячо:
— Они не сбавляют пыла даже в отсутствие своей владычицы. Мы думаем, что есть еще диверсии.
Я выгнулась и зарычала, вырываясь. Карнак захохотал:
— Вьется, как змея! Смотрите-ка! Видно, и правда яд поработил тебя, Сейра Вельгарн. — Он замолчал и потер подбородок, я замерла в ожидании, и наконец он протянул: — А это ведь и впрямь шанс уладить ваши войны. Вот что я повелеваю: будешь моей наложницей. Хрустальные Земли поделят Элион Молчаливый и Даркхан Железный Клык. Это будет проще, чем разбираться в ваших интригах.
Я почувствовала, как напрягся Даркхан за моей спиной, его кулаки на моих запястьях сжались. Но он тут же отпустил оковы, снял повязку с моих губ и отошел, не смея перечить Владыке. Мне следовало повиноваться тоже.
Холодок пробежал по коже, хрусталики в волосах задрожали: если я дойду до Карнака, на этом все закончится. Если Даркхан вздумает меня вернуть, ему придется собирать войско. На моих плечах лежал исход квартального собрания Талгаара, моя судьба и, вероятно, жизни медных копейцев.
— Вам незачем держать меня в наложницах, владыка, — сказала я твердо, расправляя плечи, и даже позволила себе осмотреться: позади в полупоклоне согнулся Даркхан, по левую руку от Карнака застыл Элион. Зеркала в зале начали мерцать. Свечи от моих слов потухли. — Разве вам приятно будет видеть, как мой хрусталик будет разбиваться при каждой встрече с подданными?
Звенящую тишину разрезал злобный хохот Карнака:
— Остроумно, Сейра Вельгарн, но против лжецов у меня есть и свои приемы. Ты мне нужна не как защитница, уж поверь.
Я спиной почувствовала жар Даркхана, но едва заметным движением плеча дала ему знак держаться. А сама выдохнула:
— Тогда наверняка вы хотите узнать обо мне всю правду, владыка.
Я встретилась глазами с Элионом и нашла в них непонимание: он словно спрашивал, действительно ли я хочу открыться? И, поджав губы, я едва заметно кивнула.
Он вышел чуть вперед, опасливо поглядывая поверх меня — боялся реакции Даркхана? Но и он приблизился. Я даже слышала его тяжелое дыхание, но не об этом следовало думать: зеркала должны показать истину. Даже если она будет мучительно болезненной.
Зеркало на щеке Элиона отразило блеск моего хрусталика, и темный зал озарился светом вспыхнувших зеркал. Только на миг я засомневалась в правильности своего решения — мимолетная слабость перед последним шагом, который определит все. Но я готова была скинуть последнюю маску, чтобы предотвратить любые необдуманные действия в дальнейшем — что свои, что Даркхана, что Карнака. Элиону это не грозило: он хранил баланс Талгаара, вымерял каждый свой ход до сантиметра и никогда не поддавался эмоциям.
Дыхание замерло, а потом что-то подскочило под грудью, когда я увидела ночной Искар — спокойный, будто спящий, но пыхтящий дымом и жаром кузен. Как тогда, в ночь нашей встречи с Даркханом.
И как тогда, сейчас мою грудь сдавило невидимыми тисками, дыхание сжалось, и холод пронзил мое тело. По коже побежали черные прожилки, как вены на белой коже. Во рту встал приторный сладкий вкус, а зеркала показали тени: в тростнике, на берегу, перед моими ногами.
— Твои… шпионы, Элион? — схватившись за горло, прошипела я и, не в силах держаться на ногах, осела на пол. — Почему зеркала не показывают их лиц?
— Потому что это твои страхи, владычица.
— Тогда что… сейчас со мной?
Хрусталик по-прежнему был направлен в зеркало на щеке Элиона: зеркала не лгали. Они просто… не показывали всей правды.
— И что я должен с этим делать, позвольте спросить?! — прогромыхал Карнак. — Вы плетете свои интриги искуснее змей, и, заметьте, никто из вас не умер!
— Но вас надо оградить от яда, владыка! — воскликнул Даркхан и, уже не заботясь о том, что скажут, накрыл меня собой.
Сейчас я не ощутила его огня. Зеркала Теневой башни словно втягивали мои силы, их холод пронизывал мое тело, сплетаясь с нитями яда под кожей. Но если такую истину показали зеркала Элиона, значит, жар Даркхана так и не смог прижечь эту сковывающую тьму?
— Это все аура! — вдруг воскликнул Элион и взмахом длинного рукава стер изображения с зеркальных поверхностей. — Ко мне приходили змеи с дарами, их аура очень ядовита. Я все обработал, но хрусталь… боюсь, что Сейра Вельгарн ослабла в темнице Медного Короля, и потому особенно восприимчива.
— Что-о?! — взревел Карнак, вскакивая и срывая с себя перстни. — Ты и меня хотел отравить?!
— О, нет, повелитель, я все почистил…
— Увести ее! Заковать! Бросить к Улдрошу! Чтобы из-за твоей ауры мы погубили Талгаар?!
Он громыхал, Элион жестом показал убираться. Даркхан свел мне локти за спиной, но ему буквально пришлось меня волочить по полу: я оставила все силы в теневом зале. Но за дверью он хлестал меня по щекам и повторял:
— Очнись, Сейра! Что с тобой? Что это было?
— Тише, Даркхан, — я скользнул ослабшей ладонью по его руке. — Теперь ты знаешь правду… во мне по-прежнему яд, и никакой медный огонь его не разрушит, потому что…
— Тебя заразила любовь, — закончил за меня Железный Клык. — Я помню, что ты сказала в нашу первую встречу.
— Зелье из Поющих Топей… оно поможет.
Я вдохнула, поймала растерянный взгляд Даркхана, и наступила темнота.
Он пришел. Невзирая на запреты и вражду, невзирая на стражу, которую выставила Лисандра, и даже на Айлу, которая лично дежурила возле моих покоев. Он обошел их всех, пробрался тайными ходами и… принес мне зелье.
— Что ты заплатил за него? — прошептала я, боясь коснуться зеленого пузырька. За время, что мы не виделись, казалось, я совсем растаяла. А подданные наверняка уже готовили церемонию коронации Лисандры. Снова.
— Неважно, владычица.
Он горько сглотнул, сводя брови. Я постаралась улыбнуться, но все мышцы лица сковал яд, хрусталик покрылся темной пленкой. Но я видела его: видела правду без своего дара. На крыше моих покоев ночной ветер трепал его косу, холодный свет луны блестел на его коже.
— Скажи… мне.
Я прохрипела, Даркхан опустился на колени возле кровати и сжал мою упавшую ладонь — так крепко, что хрустальные нити в моих волосах зазвенели. Затем зажмурился и, коснувшись лбом моих пальцев, прошептал:
— Я освободил рабынь… — Он сглотнул и поджал губы. Мое дыхание застряло где-то у горла на полувдохе. Он поднял взгляд: — И снес кузни на Искаре…
Его рука задрожала, из моих глаз вырвались слезы — горячие, медные, — и, казалось, прожгли мои щеки. Я только смогла выдохнуть его имя, а он прорычал:
— Пей! Сейчас же! — и буквально влил в меня содержимое.
Боль вспыхнула, будто разорвав меня изнутри. Тихий стон слетел с моих губ, моя грудь изогнулась, тело изошлось в конвульсиях. Даркхан сковал меня объятиями, и я впервые за полтора месяца почувствовала тепло: его тела и чарующей ночи. Мне хотелось дышать.
— Я увезу тебя на Искар, — прогнусавил Даркхан, вряд ли заметив изменения на моем теле, — чтобы ты увидела. Чтобы ты знала, что я…
Он задохнулся. Поцеловал мои влажные от слез волосы, холодные руки, убегающие черные дорожки вен — хотел меня защитить. Всю. Здесь. В покоях своего врага, под покровом ночи. И наконец я вдохнула. Силы постепенно вернулись, и я смогла сесть. Зелье помогло.
— Почему Элион… помог нам? — я спросила, вдруг осознав, что за все время с совета указ Карнака не привели в исполнение, а про ауру меднокожий наплел специально, чтобы мы ушли оба. Чтобы Даркхан смог меня спасти.
— Он твой должник, и он… вернул тебе долг. Карнак успокоился. — Даркхан поднял мне подушки и оказался рядом: со мной в одной постели. Но я знала, что он хочет меня просто… видеть.
И он рассматривал. Потускневшую кожу, спутанные волосы, впалые щеки и снова выступившие шрамы от яда, прятал свою раскаленную ладонь и обжигал дыханием. Но было это как-то… иначе. Оно не оставляло ожогов, мое тело не плавилось, я была… собой. Сейрой Вельгарн. Не королевой, не любовницей, не рабыней. Просто женщиной. С ним.
— Что дальше, Даркхан Железный Клык? — спросила я робко. — Ты излечил меня, снес копи, так что… проси что хочешь. Я вовек твоя должница.
— Только одно, — прохрипел он, не сводя глаз с моих губ, а потом, не дожидаясь вопроса, крепко поцеловал.
Тело отозвалось на его порыв, и я подалась вперед. Он крепче сжал руки на моей спине и не прекращал поцелуя — будто отдавал силы, и, заметив на его лице иней, я провела пальцем по своей щеке: на ней остался медный след. Мы… соединялись снова?
— Это не исцеление, — прошептала я, ловя новую дрожь. — Это заражение… тобой.
— Ты живая, Сейра Вельгарн, — прорычал он. — Остальное — в пекло.
Его слова жгли, как угли, но с этим я не могла спорить, и он добавил:
— Впервые, благодаря тебе, я тоже вижу будущее — не пепел, а сад, где ты смеешься без боли.
В этом саду я очутилась через неделю. На Искаре. Отправилась с первым визитом после чудесного исцеления, как говорили в народе и благословили святую Шарат.
В честь чего и устроили ритуальные купания. Как раньше. Как всегда.
На другом берегу реки расположился Даркхан в окружении свиты и так же наблюдал за купанием. Я старалась смотреть не только на него, чтобы почтить дары талгаарской богини. Иначе как объяснить, что река снова была красной?
Искар горел. Как предсказала слепая жрица. Но не от крови, а от цветов Шарат — алых, как раскаленная медь. Они проросли сквозь шлак, пробили пепел, взошли из тьмы — будто сама земля выдохнула жизнь на место Медных Копей.
Я стояла босая, словно чужая своему народу. Робкий ветер тревожил легкий подол и мои открытые щиколотки. Айла суетилась, все время спрашивая, не нужно ли чего, Лисандра держалась в стороне, жрецы-мужчины шептались. Но я молчала. Смотрела на своего врага, благодаря которому ожил Искар и… я сама. Который заплатил за мою жизнь столько, о чем, я была уверена, он никогда не скажет.
Там, на другом берегу, в оранжевом свете проснувшегося солнца, он смотрел на меня так, будто видел не королеву, не владычицу, а просто… женщину. Ту, что была до яда. До того, как Хрустальные Рощи стали моей жизнью.
Я вдохнула свежий утренний воздух и, подняв руку, коснулась своей щеки: слезы. Теплые. Живые. Как медь на моей коже.
И будущее, наконец, перестало гореть. Теперь оно цвело алыми цветами Искара.
Хозяин башни возник в центре зала бесшумно, как дым, и великодушно оставил центр для меня. И высокий, с кожей, как потухший уголь, Карнак, и меднокожий Элион изучающе вперились в меня. Даркхан остался рядом, сдерживая мои запястья.
— Владыка! — Он поклонился и дернул руки, опуская меня на колени. — Вы почтили Талгаар своим присутствием, но недобрые вести постигли Медные Копи — сама хозяйка Хрустальных Рощ была уличена за шпионажем!
— Сейра Вельгарн? — Карнак зевнул и поудобнее уселся в кресле, перебирая длинными пальцами в золотых перстнях. — Я слышал, ее постигла змеиная болезнь. И что же, она излечилась?
— Владыка, я вам показывал лишь то, что видели Очи Истины и отражали мои зеркала, — с поклоном ответил Элион. Его пепельная мантия сливалась с тьмой, лишь высокий черный воротник выдавал в нем властелина башни.
— Так пусть они покажут еще раз! — Карнак топнул и сложил руки на груди, ожидая действий Элиона.
— Они за нашими спинами, — продолжал Элион. — Они покажут, как только впитают энергию.
— Искар тоже за нашими спинами! — рявкнул Карнак. — И он показывает пламя уже почти месяц! Пока вы тут погрязли в междоусобицах, другие регионы не получают ресурсы и пьют воду с пеплом!
Я дернулась, Даркхан прижал меня к полу несколько резче, чем играючи, и произнес горячо:
— Они не сбавляют пыла даже в отсутствие своей владычицы. Мы думаем, что есть еще диверсии.
Я выгнулась и зарычала, вырываясь. Карнак захохотал:
— Вьется, как змея! Смотрите-ка! Видно, и правда яд поработил тебя, Сейра Вельгарн. — Он замолчал и потер подбородок, я замерла в ожидании, и наконец он протянул: — А это ведь и впрямь шанс уладить ваши войны. Вот что я повелеваю: будешь моей наложницей. Хрустальные Земли поделят Элион Молчаливый и Даркхан Железный Клык. Это будет проще, чем разбираться в ваших интригах.
Я почувствовала, как напрягся Даркхан за моей спиной, его кулаки на моих запястьях сжались. Но он тут же отпустил оковы, снял повязку с моих губ и отошел, не смея перечить Владыке. Мне следовало повиноваться тоже.
Холодок пробежал по коже, хрусталики в волосах задрожали: если я дойду до Карнака, на этом все закончится. Если Даркхан вздумает меня вернуть, ему придется собирать войско. На моих плечах лежал исход квартального собрания Талгаара, моя судьба и, вероятно, жизни медных копейцев.
— Вам незачем держать меня в наложницах, владыка, — сказала я твердо, расправляя плечи, и даже позволила себе осмотреться: позади в полупоклоне согнулся Даркхан, по левую руку от Карнака застыл Элион. Зеркала в зале начали мерцать. Свечи от моих слов потухли. — Разве вам приятно будет видеть, как мой хрусталик будет разбиваться при каждой встрече с подданными?
Звенящую тишину разрезал злобный хохот Карнака:
— Остроумно, Сейра Вельгарн, но против лжецов у меня есть и свои приемы. Ты мне нужна не как защитница, уж поверь.
Я спиной почувствовала жар Даркхана, но едва заметным движением плеча дала ему знак держаться. А сама выдохнула:
— Тогда наверняка вы хотите узнать обо мне всю правду, владыка.
Я встретилась глазами с Элионом и нашла в них непонимание: он словно спрашивал, действительно ли я хочу открыться? И, поджав губы, я едва заметно кивнула.
Он вышел чуть вперед, опасливо поглядывая поверх меня — боялся реакции Даркхана? Но и он приблизился. Я даже слышала его тяжелое дыхание, но не об этом следовало думать: зеркала должны показать истину. Даже если она будет мучительно болезненной.
Зеркало на щеке Элиона отразило блеск моего хрусталика, и темный зал озарился светом вспыхнувших зеркал. Только на миг я засомневалась в правильности своего решения — мимолетная слабость перед последним шагом, который определит все. Но я готова была скинуть последнюю маску, чтобы предотвратить любые необдуманные действия в дальнейшем — что свои, что Даркхана, что Карнака. Элиону это не грозило: он хранил баланс Талгаара, вымерял каждый свой ход до сантиметра и никогда не поддавался эмоциям.
Дыхание замерло, а потом что-то подскочило под грудью, когда я увидела ночной Искар — спокойный, будто спящий, но пыхтящий дымом и жаром кузен. Как тогда, в ночь нашей встречи с Даркханом.
И как тогда, сейчас мою грудь сдавило невидимыми тисками, дыхание сжалось, и холод пронзил мое тело. По коже побежали черные прожилки, как вены на белой коже. Во рту встал приторный сладкий вкус, а зеркала показали тени: в тростнике, на берегу, перед моими ногами.
— Твои… шпионы, Элион? — схватившись за горло, прошипела я и, не в силах держаться на ногах, осела на пол. — Почему зеркала не показывают их лиц?
— Потому что это твои страхи, владычица.
— Тогда что… сейчас со мной?
Хрусталик по-прежнему был направлен в зеркало на щеке Элиона: зеркала не лгали. Они просто… не показывали всей правды.
— И что я должен с этим делать, позвольте спросить?! — прогромыхал Карнак. — Вы плетете свои интриги искуснее змей, и, заметьте, никто из вас не умер!
— Но вас надо оградить от яда, владыка! — воскликнул Даркхан и, уже не заботясь о том, что скажут, накрыл меня собой.
Сейчас я не ощутила его огня. Зеркала Теневой башни словно втягивали мои силы, их холод пронизывал мое тело, сплетаясь с нитями яда под кожей. Но если такую истину показали зеркала Элиона, значит, жар Даркхана так и не смог прижечь эту сковывающую тьму?
— Это все аура! — вдруг воскликнул Элион и взмахом длинного рукава стер изображения с зеркальных поверхностей. — Ко мне приходили змеи с дарами, их аура очень ядовита. Я все обработал, но хрусталь… боюсь, что Сейра Вельгарн ослабла в темнице Медного Короля, и потому особенно восприимчива.
— Что-о?! — взревел Карнак, вскакивая и срывая с себя перстни. — Ты и меня хотел отравить?!
— О, нет, повелитель, я все почистил…
— Увести ее! Заковать! Бросить к Улдрошу! Чтобы из-за твоей ауры мы погубили Талгаар?!
Он громыхал, Элион жестом показал убираться. Даркхан свел мне локти за спиной, но ему буквально пришлось меня волочить по полу: я оставила все силы в теневом зале. Но за дверью он хлестал меня по щекам и повторял:
— Очнись, Сейра! Что с тобой? Что это было?
— Тише, Даркхан, — я скользнул ослабшей ладонью по его руке. — Теперь ты знаешь правду… во мне по-прежнему яд, и никакой медный огонь его не разрушит, потому что…
— Тебя заразила любовь, — закончил за меня Железный Клык. — Я помню, что ты сказала в нашу первую встречу.
— Зелье из Поющих Топей… оно поможет.
Я вдохнула, поймала растерянный взгляд Даркхана, и наступила темнота.
Глава 17
Он пришел. Невзирая на запреты и вражду, невзирая на стражу, которую выставила Лисандра, и даже на Айлу, которая лично дежурила возле моих покоев. Он обошел их всех, пробрался тайными ходами и… принес мне зелье.
— Что ты заплатил за него? — прошептала я, боясь коснуться зеленого пузырька. За время, что мы не виделись, казалось, я совсем растаяла. А подданные наверняка уже готовили церемонию коронации Лисандры. Снова.
— Неважно, владычица.
Он горько сглотнул, сводя брови. Я постаралась улыбнуться, но все мышцы лица сковал яд, хрусталик покрылся темной пленкой. Но я видела его: видела правду без своего дара. На крыше моих покоев ночной ветер трепал его косу, холодный свет луны блестел на его коже.
— Скажи… мне.
Я прохрипела, Даркхан опустился на колени возле кровати и сжал мою упавшую ладонь — так крепко, что хрустальные нити в моих волосах зазвенели. Затем зажмурился и, коснувшись лбом моих пальцев, прошептал:
— Я освободил рабынь… — Он сглотнул и поджал губы. Мое дыхание застряло где-то у горла на полувдохе. Он поднял взгляд: — И снес кузни на Искаре…
Его рука задрожала, из моих глаз вырвались слезы — горячие, медные, — и, казалось, прожгли мои щеки. Я только смогла выдохнуть его имя, а он прорычал:
— Пей! Сейчас же! — и буквально влил в меня содержимое.
Боль вспыхнула, будто разорвав меня изнутри. Тихий стон слетел с моих губ, моя грудь изогнулась, тело изошлось в конвульсиях. Даркхан сковал меня объятиями, и я впервые за полтора месяца почувствовала тепло: его тела и чарующей ночи. Мне хотелось дышать.
— Я увезу тебя на Искар, — прогнусавил Даркхан, вряд ли заметив изменения на моем теле, — чтобы ты увидела. Чтобы ты знала, что я…
Он задохнулся. Поцеловал мои влажные от слез волосы, холодные руки, убегающие черные дорожки вен — хотел меня защитить. Всю. Здесь. В покоях своего врага, под покровом ночи. И наконец я вдохнула. Силы постепенно вернулись, и я смогла сесть. Зелье помогло.
— Почему Элион… помог нам? — я спросила, вдруг осознав, что за все время с совета указ Карнака не привели в исполнение, а про ауру меднокожий наплел специально, чтобы мы ушли оба. Чтобы Даркхан смог меня спасти.
— Он твой должник, и он… вернул тебе долг. Карнак успокоился. — Даркхан поднял мне подушки и оказался рядом: со мной в одной постели. Но я знала, что он хочет меня просто… видеть.
И он рассматривал. Потускневшую кожу, спутанные волосы, впалые щеки и снова выступившие шрамы от яда, прятал свою раскаленную ладонь и обжигал дыханием. Но было это как-то… иначе. Оно не оставляло ожогов, мое тело не плавилось, я была… собой. Сейрой Вельгарн. Не королевой, не любовницей, не рабыней. Просто женщиной. С ним.
— Что дальше, Даркхан Железный Клык? — спросила я робко. — Ты излечил меня, снес копи, так что… проси что хочешь. Я вовек твоя должница.
— Только одно, — прохрипел он, не сводя глаз с моих губ, а потом, не дожидаясь вопроса, крепко поцеловал.
Тело отозвалось на его порыв, и я подалась вперед. Он крепче сжал руки на моей спине и не прекращал поцелуя — будто отдавал силы, и, заметив на его лице иней, я провела пальцем по своей щеке: на ней остался медный след. Мы… соединялись снова?
— Это не исцеление, — прошептала я, ловя новую дрожь. — Это заражение… тобой.
— Ты живая, Сейра Вельгарн, — прорычал он. — Остальное — в пекло.
Его слова жгли, как угли, но с этим я не могла спорить, и он добавил:
— Впервые, благодаря тебе, я тоже вижу будущее — не пепел, а сад, где ты смеешься без боли.
***
В этом саду я очутилась через неделю. На Искаре. Отправилась с первым визитом после чудесного исцеления, как говорили в народе и благословили святую Шарат.
В честь чего и устроили ритуальные купания. Как раньше. Как всегда.
На другом берегу реки расположился Даркхан в окружении свиты и так же наблюдал за купанием. Я старалась смотреть не только на него, чтобы почтить дары талгаарской богини. Иначе как объяснить, что река снова была красной?
Искар горел. Как предсказала слепая жрица. Но не от крови, а от цветов Шарат — алых, как раскаленная медь. Они проросли сквозь шлак, пробили пепел, взошли из тьмы — будто сама земля выдохнула жизнь на место Медных Копей.
Я стояла босая, словно чужая своему народу. Робкий ветер тревожил легкий подол и мои открытые щиколотки. Айла суетилась, все время спрашивая, не нужно ли чего, Лисандра держалась в стороне, жрецы-мужчины шептались. Но я молчала. Смотрела на своего врага, благодаря которому ожил Искар и… я сама. Который заплатил за мою жизнь столько, о чем, я была уверена, он никогда не скажет.
Там, на другом берегу, в оранжевом свете проснувшегося солнца, он смотрел на меня так, будто видел не королеву, не владычицу, а просто… женщину. Ту, что была до яда. До того, как Хрустальные Рощи стали моей жизнью.
Я вдохнула свежий утренний воздух и, подняв руку, коснулась своей щеки: слезы. Теплые. Живые. Как медь на моей коже.
И будущее, наконец, перестало гореть. Теперь оно цвело алыми цветами Искара.
