Добро пожаловать в столичную Академию Магии. Я — Бериальдия Вашердис, троюродная внучка Всевышнего и по совместительству действующая богиня Земледелия. Все удивлялись, как так у простых людей даже без божественной искры родилась целая богиня? И слава Всевышнему, после рождения меня забрали в центральный дворец, где и воспитали. Теперь же, я выпускница главной Магической Академии столицы.
Завтра начинается самый главный конкурс в жизни всех студенток нашей Академии. Зимние выборы Королевы. Нас десять конкурсанток, но вряд ли у нынешних девушек есть хоть маленький шанс против меня. Это уже некая традиция, на протяжении последних ста лет в конкурсе побеждали исключительно председательницы студенческого совета. Именно этот пост я и занимала вот уже год, после ухода моей предшественницы.
Для любой девушки, независимо от её статуса, выиграть титул Королевы — значит получить билет в светлое будущее, ценится он не в пример выше диплома с отличием.
Я не должна упасть в грязь лицом и упустить свой шанс доказать, что я не просто так богиня. В небе светили далёкие звёзды, а из соседнего окна раздавался пронзительный смех, перешедший в громкие стоны. Вот даже боги не представляют, как сильно я ненавижу своего соседа по общежитию. Даже жалобы тёткам не сильно помогли в сложившейся ситуации. Единственное, что я услышала от двух леди Овалир: «Прости, но он не последний олух в Академии». И вот, в столь важную ночь я слушаю, как за стеной стонет очередная идиотка, позарившаяся на Эдаргара Вальту. Что такого было в этом наглеце — я не знала. Но факт оставался фактом — он имел божественное происхождение и носил имя божества, какого, правда, не в курсе.
Не выдержав, я всё-таки запустила в открытое окно шаровую молнию. Не прошло и минуты, как девчонка завизжала, будто резаная, а сосед начал чертыхаться.
— Вашердис, я тебя прибью! — заорали мне.
— Прям бегу и извиняюсь, — ехидно ответила я, — ты сперва с магией научись управляться, а потом угрожай.
Дверь резко ударилась о стену, и в мою спальню влетел разъярённый брюнет. Ну хоть трусы надел, и на том спасибо. Серые глаза ярко сверкнули, и в меня полетел снежок. Развеять его не составило труда, и, издевательски прищурив глаза, я взмахом руки отправила его в небытие. Лицо парня перекосилось ещё сильнее, и в серых глазах повисла снежная пелена. И мне стало не до смеха, было непонятно, то ли снег, идущий за окном, отражается в расширенных зрачках, то ли это его магия решила опять вырваться из-под контроля. Сколько помню, мы всегда были соседями, и ещё в самом начале обучения я смогла угомонить вырвавшеюся из-под контроля силу своего соседа, и с тех самых пор, мы свято ненавидим друг друга. Вот и сейчас я радостно хихикала, ведь мне удалось в очередной раз обломать этому великовозрастному дураку секс.
Мои белоснежные волосы трепал зимний мороз за настежь распахнутыми окнами. Благодаря божественной силе, я практически не ощущала влияния мороза за окном, и именно из-за этого сила Эдаргара на меня не действовала, я сама по себе была землёй и приносила пользу. Как и земли, я застывала, но никогда не замерзала окончательно. Этим и бесила до беспамятства всех, и в основном его.
Он приблизился почти вплотную, встал между моих ног и упёрся руками в подоконник по сторонам от меня.
— Ты не представляешь, как у меня чешутся руки отправить тебя в полёт с этого подоконника, — прошептал мне почти в самые губы.
— Как бы ты об этом не мечтал, — я закинула руки на его шею, — но тебя убьют в тот же миг, как посмеешь ко мне прикоснуться. Я — богиня, а ты простой смертный с божественным даром, так что не обольщайся.
— Ты сильно пожалеешь о своём языке, который не знает места, только подожди до конца года, — сильная рука намотала мои локоны на кулак.
— В конце года меня ждёт великолепная свадьба с богом севера, — я вцепилась в тёмные пряди, — а тебя, увы, поиски работы и не шибко перспективные возможности. Я племянница профессоров Овалир, они тебе дадут замечательные рекомендации.
— Только и можешь прикрываться своими тётками, подумаешь, два декана, даже они не испортят моих характеристик. Так что помолчи, и заруби на своём носу, ещё одна твоя выходка, и до свадьбы ты не доживешь.
— Ой, посмотрите на него, какие мы сердитые, прям умиление вызываешь, — я прошлась ногтями по его скуле, — прям как тот щенок, в кабинете ректора.
— Нарываешься, — прорычали мне в лицо.
— Ой, ли, — только и смогла рассмеяться ему в небритое лицо.
— Зараза, — и в следующий момент я едва сама не свалилась с подоконника, когда жаркие губы накрыли мои замёрзшие.
Поцелуй не напоминал ничего из нежного и потрясающего. Он был жёсткий и голодный. Он словно пытался доказать мне, что я в любое мгновение упаду ему в руки и сама начну умолять взять меня и не отпускать всю ночь.
От необычных ощущений началась кружиться голова и перехватывать дыхание. Я не успевала делать вдохи между голодными поцелуями. Сколько времени прошло, я не знаю, но снизу послышались крики паники и магические вспышки. И только когда грозный окрик Аурестии и Валдестии наполнил мою комнату, я наконец-то смогла нормально понять, что, собственно, происходит. Всё дело происходило на широком подоконнике, на котором я лежала уже полностью, обнимая брюнета ногами поперёк голого торса. А вот, начиная с середины лопаток, голова фактически висела в воздухе, удерживаясь только на его шее.
Ветер трепал и переплетал длинные белые и чёрные волосы. Никогда раньше я и представить себе не могла, что тётки застукают меня в собственной комнате в обнимку и целующуюся со своим злейшим врагом. Но нет, всё происходило на самом деле. Мы переполошили половину общежития и моих тёток, которые с ехидными ухмылками смотрели на нас.
— Вы хоть предохраняйтесь, — они, не стесняясь, мотнули на кровать. — Ещё одна выходка и я обещаю, ваш дед, студент Вальту, узнает, чем вы занимаетесь в свободное от учёбы время. В следующий раз осмотрительнее выбирайте место для занятий гимнастическими упражнениями.
— Как скажете, декан Овалир, — меня резко сдёрнули с подоконника.
— Тёти, это не я, — пискнула я, — он сам пришёл.
— Да мы видим, как не ты, — Валдестия с усмешкой посмотрела на стоящий колом член. — Совсем не ты.
— Ладно, детки, развлекайтесь дальше, — Аурестия схватила сестру за руку.
— Аури, но... — не успела договорить одна из первобогинь.
— Давай я тебе сейчас не буду напоминать, как ты развлекалась с ректором в свои студенческие годы?
— Тётя? — у меня аж челюсть отвисла. — Я думала, это просто сплетни.
— Где же там, — махнули на меня рукой, — пойду я своего монстра успокаивать.
— Только к окнам не подходите, — и тётушки удалились, посмеиваясь над нашими ошарашенными лицами.
— И что это сейчас было? — на лицо парня жалко было смотреть.
— Да половина курсов уже давно совершеннолетние, так что не удивительно, — пожала я плечами и отвернулась к окну.
— Я не про это, — он приблизился ко мне, — с какого перепуга меня благословили на твоё совращение? Я же твой злейший враг.
— Пф, — только и смогла фыркнуть в ответ на такое громкое заявление. — Поверь, ты мне за эти годы родным стал, не говоря уж и о мифическом женихе. Так что тётки рассудили, что лучше ты, чем он.
— Хочешь мне сказать, — руки упёрлись в злосчастный подоконник, захватывая меня в кольцо, — ты готова отдаться мне добровольно, лишь бы насолить мифическому жениху?
— Да причем тут моя невинность? — не поняла я. — В моём контракте вообще написано хоть трупом, хоть монашкой, хоть чёртом рогатым, но невестой. И я всё ещё надеюсь, как и профессор Лера, пробиться в магистратуру и аспирантуру и отсрочить брак ещё лет на двести. А там, глядишь, и первых студентов дадут под конец, и это ещё время до их выпуска. И ещё придумаю чего-нибудь, и лет на пятьсот останусь полностью свободной. Не тянет меня в брак. Боги несчастливы в них, даже за примером далеко ходить не надо, мои тётки, брак не принес им счастья.
— И ты все проблемы мира примеряешь на себя? — тёплые губы прошлись по моей шее, заставляя вздрогнуть от неожиданности.
— Я не дура и вижу, что происходит вокруг меня, — спокойно пожала плечами, — и даже Всевышний до сих пор один. И не надо мне про его первую жену, от которой Леди Смерть и Мать Прародительница. Она давно живёт отдельно и не заморачивается по поводу очередной в его постели.
— Вот именно, вроде на неё не похожа, а несёшь всякую ересь, — меня вновь поцеловали, на этот раз за ушком. — Будь добра, выиграй корону, чтобы я мог всем и каждому говорить, как интересно развлекаться с Королевой Академии.
— Королева Академии всю ночь будет составлять компанию только одному мужчине, и это, увы, не ты.
— Посмотрим, моя хорошая, посмотрим, — меня резко развернули и усадили на всё тот же подоконник.
— Ты что творишь? — то ли удивлённо, то ли истерично вопросила я, когда тонкое кружево поползло вниз по моим ногам.
— Совсем не догадываешься? — тёплые губы создавали безумный контраст на оголённой коже ног, которая успела похолодеть на зимней прохладе.
— Догадываюсь, что ты дурак, — попыталась руками отпихнуть черноволосую голову.
— Не стоит, — ещё мгновение, и нога взлетает на тёплое плечо.
— Эдаргар, прекрати, — и словно наказание за дерзость — несильный укус за внутреннюю сторону бедра.
И словно не слыша моих слов, парень всё продолжал свои действия. Не знаю почему, но швыряться магией категорически не хотелось. Я просто плавилась на этом несчастном подоконнике, всё сильнее распаляясь, всё сильнее с каждым движением огненного языка на моих бедрах. И как он только не мёрз в одних трусах? Но почти тут же я потеряла и эту спасительную мысль. Язык широким движением прошёлся по выпирающим косточкам бёдер, спускаясь по лобку до самой горошинки, от которой начинала расходиться пульсация.
Я жалостливо всхлипнула и вцепилась пальцами в тёмные вихри, стоило Эдаргару неспешно, словно смакуя, посасывать и вылизывать меня в самых сокровенных местах. От неожиданных ласк я уже не могла отказаться, притягивая его голову ещё ближе. И если бы он не держал мои ноги, я уже давно бы сжимала его голову, не давая отстраниться. Но нет, меня надёжно держали сильные руки, открывая доступ к лону для шаловливого розового проказника. Язык уже не только кружил по комочку моих нервов, но и прогуливался по складочкам, едва их раздвигая и дразня нежную кожу. Я подавилась очередным стоном, когда ощутила что-то новое.
Вторая нога оказалась зафиксирована в тонкой плёнке льда, не позволяя сдвинуться и на миллиметр: лёд не обжигал, но дарил тёмные, порочные ощущения беспомощности. Я знала, что могу развеять эти путы единственным движением руки, но от столь неожиданных ласк отказываться не хотелось.
И вот, словно очерчивая каждый изгиб моего горящего неведанным огнём тела обрисовывают пальцы. Вальту, словно скульптор, самыми кончиками проходится по всем изгибам, проверяя мягкость моего тела, вылепливая из меня податливую и не осознающую происходящего вещь. Я уже сама готова умолять о большем, но нет, каждый мой вздох контролируют и пресекают любые слова.
Язык вернулся к горящему клитору, а вот длинные ухоженные пальцы снежного мага пробрались к самым заветным изгибам. Раздвигая складочки, они осторожно меня поглаживали, заставляя прогибаться в спине и стараться поймать каждое удивительное мгновение.
Жар всё сильнее скручивался внизу живота, заставляя громче и громче с каждым новым рывком воздуха стонать, доказывая, что я теряю связь с реальностью. Кислорода катастрофически не хватало. Я могла только стонать, на полноценный вздох меня не хватало, и от этого голова кружилась ещё сильнее.
Уже не понимая, где язык, а где ловкие пальцы, я всё сильнее дёргала за тёмные пряди, что легонько щекотали ноги, и ещё невероятным чудом чуть не свалилась в распахнутое настежь окно.
— Пообещай, что в ночь коронации отдашься мне, — язык и губы пропали, оставляя меня в одиночестве холодного подоконника и тёплых пальцев, замерших внутри.
— Ум-м, — я попыталась отстраниться, но всё тело будто не моё, оно тянулось к этому нахалу.
— Ты будешь моей, — лёгкое движение пальцев, — и я буду первым, кто войдёт в тебя. На твоих волосах будет корона, вот только перед этим я намотаю их на свой кулак. Заставляя тебя прогнуться в пояснице и умолять взять тебя. Резко, до развратных стонов вбивать тебя в этот подоконник, чтобы каждый слышал, какая им досталась распущенная Королева.
— Да пошёл ты, — через силу смогла выдавить слова, больше похожие на всхлип.
— Как скажешь, милая, — и этот ирод действительно отошёл.
Ой, да и демон с ним. Демонстративно откидываю голову, и ветер мгновенно подхватывает белокурые пряди, развивая их плащом за моей спиной. Свободную ногу поднимаю на подоконник, ещё больше разворачивая бедра, делая обзор поистине шикарным. Плавно, не торопясь, скольжу руками по тонкому шёлку короткой пижамки, задевая напряжённые соски, но не задерживаясь на них долго. Только давая понять, что они призывно торчат сквозь ткань. В комнате повисла тишина, разбавляемая только нашим тяжёлым дыханием.
Я вела руку всё ниже и ниже, зацепив край короткого подола, совсем оголила бедра, закидывая его назад. Я с упоением наблюдала, как серые глаза темнеют и жадно наблюдают за движением моих пальцев.
Медленно смакуя, я провела по мокрым от возбуждения и языка складочкам, разводя их в стороны двумя пальцами, демонстрируя Эдаргару от чего он ушёл, пытаясь вырвать с моих губ признание или просьбу, кто его поймет. Неспешно, уже проверяя его терпение на прочность, я потирала возбужденную плоть, тихо постанывая в такт движения пальчиков. Слегка ускорившись, призывно прогнулась в спине и вскинула бёдра вверх.
Не выдержав, он резко сорвался ко мне, обхватывая за шею и жёстко целуя в губы. Сейчас он не был нежным или деликатным, сейчас в поцелуе была только дикая животная страсть. Меня до хруста вжимали в обжигающе горячее тело. Куда и когда пропали трусы, я и под страхом смерти не скажу. Только налившийся член прижимался к моей и без того мокрой киске.
Парень всё ещё целовал меня, когда я вскрикнула от боли. Горошенка соска оказалась в плену его пальцев. Перекатывая и дразня, он играл ею. То сжимая до острой вспышки возбуждающей боли, то нежно перекатывая под тканью, создавая трение.
Извиваясь, я сама подалась бёдрами к нему. Сильнее прижимаясь к его стволу, двигаясь, я растирала собственные следы возбуждения по желанному сейчас органу. До дикого необъяснимого желания я хотела, чтобы он выполнил обещание. Но нет, он не позволял даже раздвинуть складочки, чтобы полнее почувствовать его член.
Мне хватило ещё пары движений, и я уже лечу, хорошо хоть не с подоконника, а в объятия обрушившегося на меня наслаждения. Мелко дрожа, буквально вжалась напряжённой грудью в твёрдые, так же напряженные мышцы.
Чей стон раздался на всю комнату, не знаю, но его, похоже, слышал весь этаж. Ещё раз вскинув бёдра, я обхватила парня за шею и нырнула ещё раз в сокрушающее наслаждение. По содранному платью, лобку и ногам разливалась тёплая жидкость, мне на ухо тяжело и протяжно стонал этот нахальный и самоуверенный паршивец, которого с одинаковой силой я ненавидела и хотела одновременно.
— Какая же ты гадина, — мою голову оттянули за волосы и впились поцелуем в шею.
Завтра начинается самый главный конкурс в жизни всех студенток нашей Академии. Зимние выборы Королевы. Нас десять конкурсанток, но вряд ли у нынешних девушек есть хоть маленький шанс против меня. Это уже некая традиция, на протяжении последних ста лет в конкурсе побеждали исключительно председательницы студенческого совета. Именно этот пост я и занимала вот уже год, после ухода моей предшественницы.
Для любой девушки, независимо от её статуса, выиграть титул Королевы — значит получить билет в светлое будущее, ценится он не в пример выше диплома с отличием.
Я не должна упасть в грязь лицом и упустить свой шанс доказать, что я не просто так богиня. В небе светили далёкие звёзды, а из соседнего окна раздавался пронзительный смех, перешедший в громкие стоны. Вот даже боги не представляют, как сильно я ненавижу своего соседа по общежитию. Даже жалобы тёткам не сильно помогли в сложившейся ситуации. Единственное, что я услышала от двух леди Овалир: «Прости, но он не последний олух в Академии». И вот, в столь важную ночь я слушаю, как за стеной стонет очередная идиотка, позарившаяся на Эдаргара Вальту. Что такого было в этом наглеце — я не знала. Но факт оставался фактом — он имел божественное происхождение и носил имя божества, какого, правда, не в курсе.
Не выдержав, я всё-таки запустила в открытое окно шаровую молнию. Не прошло и минуты, как девчонка завизжала, будто резаная, а сосед начал чертыхаться.
— Вашердис, я тебя прибью! — заорали мне.
— Прям бегу и извиняюсь, — ехидно ответила я, — ты сперва с магией научись управляться, а потом угрожай.
Дверь резко ударилась о стену, и в мою спальню влетел разъярённый брюнет. Ну хоть трусы надел, и на том спасибо. Серые глаза ярко сверкнули, и в меня полетел снежок. Развеять его не составило труда, и, издевательски прищурив глаза, я взмахом руки отправила его в небытие. Лицо парня перекосилось ещё сильнее, и в серых глазах повисла снежная пелена. И мне стало не до смеха, было непонятно, то ли снег, идущий за окном, отражается в расширенных зрачках, то ли это его магия решила опять вырваться из-под контроля. Сколько помню, мы всегда были соседями, и ещё в самом начале обучения я смогла угомонить вырвавшеюся из-под контроля силу своего соседа, и с тех самых пор, мы свято ненавидим друг друга. Вот и сейчас я радостно хихикала, ведь мне удалось в очередной раз обломать этому великовозрастному дураку секс.
Мои белоснежные волосы трепал зимний мороз за настежь распахнутыми окнами. Благодаря божественной силе, я практически не ощущала влияния мороза за окном, и именно из-за этого сила Эдаргара на меня не действовала, я сама по себе была землёй и приносила пользу. Как и земли, я застывала, но никогда не замерзала окончательно. Этим и бесила до беспамятства всех, и в основном его.
Он приблизился почти вплотную, встал между моих ног и упёрся руками в подоконник по сторонам от меня.
— Ты не представляешь, как у меня чешутся руки отправить тебя в полёт с этого подоконника, — прошептал мне почти в самые губы.
— Как бы ты об этом не мечтал, — я закинула руки на его шею, — но тебя убьют в тот же миг, как посмеешь ко мне прикоснуться. Я — богиня, а ты простой смертный с божественным даром, так что не обольщайся.
— Ты сильно пожалеешь о своём языке, который не знает места, только подожди до конца года, — сильная рука намотала мои локоны на кулак.
— В конце года меня ждёт великолепная свадьба с богом севера, — я вцепилась в тёмные пряди, — а тебя, увы, поиски работы и не шибко перспективные возможности. Я племянница профессоров Овалир, они тебе дадут замечательные рекомендации.
— Только и можешь прикрываться своими тётками, подумаешь, два декана, даже они не испортят моих характеристик. Так что помолчи, и заруби на своём носу, ещё одна твоя выходка, и до свадьбы ты не доживешь.
— Ой, посмотрите на него, какие мы сердитые, прям умиление вызываешь, — я прошлась ногтями по его скуле, — прям как тот щенок, в кабинете ректора.
— Нарываешься, — прорычали мне в лицо.
— Ой, ли, — только и смогла рассмеяться ему в небритое лицо.
— Зараза, — и в следующий момент я едва сама не свалилась с подоконника, когда жаркие губы накрыли мои замёрзшие.
Поцелуй не напоминал ничего из нежного и потрясающего. Он был жёсткий и голодный. Он словно пытался доказать мне, что я в любое мгновение упаду ему в руки и сама начну умолять взять меня и не отпускать всю ночь.
От необычных ощущений началась кружиться голова и перехватывать дыхание. Я не успевала делать вдохи между голодными поцелуями. Сколько времени прошло, я не знаю, но снизу послышались крики паники и магические вспышки. И только когда грозный окрик Аурестии и Валдестии наполнил мою комнату, я наконец-то смогла нормально понять, что, собственно, происходит. Всё дело происходило на широком подоконнике, на котором я лежала уже полностью, обнимая брюнета ногами поперёк голого торса. А вот, начиная с середины лопаток, голова фактически висела в воздухе, удерживаясь только на его шее.
Ветер трепал и переплетал длинные белые и чёрные волосы. Никогда раньше я и представить себе не могла, что тётки застукают меня в собственной комнате в обнимку и целующуюся со своим злейшим врагом. Но нет, всё происходило на самом деле. Мы переполошили половину общежития и моих тёток, которые с ехидными ухмылками смотрели на нас.
— Вы хоть предохраняйтесь, — они, не стесняясь, мотнули на кровать. — Ещё одна выходка и я обещаю, ваш дед, студент Вальту, узнает, чем вы занимаетесь в свободное от учёбы время. В следующий раз осмотрительнее выбирайте место для занятий гимнастическими упражнениями.
— Как скажете, декан Овалир, — меня резко сдёрнули с подоконника.
— Тёти, это не я, — пискнула я, — он сам пришёл.
— Да мы видим, как не ты, — Валдестия с усмешкой посмотрела на стоящий колом член. — Совсем не ты.
— Ладно, детки, развлекайтесь дальше, — Аурестия схватила сестру за руку.
— Аури, но... — не успела договорить одна из первобогинь.
— Давай я тебе сейчас не буду напоминать, как ты развлекалась с ректором в свои студенческие годы?
— Тётя? — у меня аж челюсть отвисла. — Я думала, это просто сплетни.
— Где же там, — махнули на меня рукой, — пойду я своего монстра успокаивать.
— Только к окнам не подходите, — и тётушки удалились, посмеиваясь над нашими ошарашенными лицами.
— И что это сейчас было? — на лицо парня жалко было смотреть.
— Да половина курсов уже давно совершеннолетние, так что не удивительно, — пожала я плечами и отвернулась к окну.
— Я не про это, — он приблизился ко мне, — с какого перепуга меня благословили на твоё совращение? Я же твой злейший враг.
— Пф, — только и смогла фыркнуть в ответ на такое громкое заявление. — Поверь, ты мне за эти годы родным стал, не говоря уж и о мифическом женихе. Так что тётки рассудили, что лучше ты, чем он.
— Хочешь мне сказать, — руки упёрлись в злосчастный подоконник, захватывая меня в кольцо, — ты готова отдаться мне добровольно, лишь бы насолить мифическому жениху?
— Да причем тут моя невинность? — не поняла я. — В моём контракте вообще написано хоть трупом, хоть монашкой, хоть чёртом рогатым, но невестой. И я всё ещё надеюсь, как и профессор Лера, пробиться в магистратуру и аспирантуру и отсрочить брак ещё лет на двести. А там, глядишь, и первых студентов дадут под конец, и это ещё время до их выпуска. И ещё придумаю чего-нибудь, и лет на пятьсот останусь полностью свободной. Не тянет меня в брак. Боги несчастливы в них, даже за примером далеко ходить не надо, мои тётки, брак не принес им счастья.
— И ты все проблемы мира примеряешь на себя? — тёплые губы прошлись по моей шее, заставляя вздрогнуть от неожиданности.
— Я не дура и вижу, что происходит вокруг меня, — спокойно пожала плечами, — и даже Всевышний до сих пор один. И не надо мне про его первую жену, от которой Леди Смерть и Мать Прародительница. Она давно живёт отдельно и не заморачивается по поводу очередной в его постели.
— Вот именно, вроде на неё не похожа, а несёшь всякую ересь, — меня вновь поцеловали, на этот раз за ушком. — Будь добра, выиграй корону, чтобы я мог всем и каждому говорить, как интересно развлекаться с Королевой Академии.
— Королева Академии всю ночь будет составлять компанию только одному мужчине, и это, увы, не ты.
— Посмотрим, моя хорошая, посмотрим, — меня резко развернули и усадили на всё тот же подоконник.
— Ты что творишь? — то ли удивлённо, то ли истерично вопросила я, когда тонкое кружево поползло вниз по моим ногам.
— Совсем не догадываешься? — тёплые губы создавали безумный контраст на оголённой коже ног, которая успела похолодеть на зимней прохладе.
— Догадываюсь, что ты дурак, — попыталась руками отпихнуть черноволосую голову.
— Не стоит, — ещё мгновение, и нога взлетает на тёплое плечо.
— Эдаргар, прекрати, — и словно наказание за дерзость — несильный укус за внутреннюю сторону бедра.
И словно не слыша моих слов, парень всё продолжал свои действия. Не знаю почему, но швыряться магией категорически не хотелось. Я просто плавилась на этом несчастном подоконнике, всё сильнее распаляясь, всё сильнее с каждым движением огненного языка на моих бедрах. И как он только не мёрз в одних трусах? Но почти тут же я потеряла и эту спасительную мысль. Язык широким движением прошёлся по выпирающим косточкам бёдер, спускаясь по лобку до самой горошинки, от которой начинала расходиться пульсация.
Я жалостливо всхлипнула и вцепилась пальцами в тёмные вихри, стоило Эдаргару неспешно, словно смакуя, посасывать и вылизывать меня в самых сокровенных местах. От неожиданных ласк я уже не могла отказаться, притягивая его голову ещё ближе. И если бы он не держал мои ноги, я уже давно бы сжимала его голову, не давая отстраниться. Но нет, меня надёжно держали сильные руки, открывая доступ к лону для шаловливого розового проказника. Язык уже не только кружил по комочку моих нервов, но и прогуливался по складочкам, едва их раздвигая и дразня нежную кожу. Я подавилась очередным стоном, когда ощутила что-то новое.
Вторая нога оказалась зафиксирована в тонкой плёнке льда, не позволяя сдвинуться и на миллиметр: лёд не обжигал, но дарил тёмные, порочные ощущения беспомощности. Я знала, что могу развеять эти путы единственным движением руки, но от столь неожиданных ласк отказываться не хотелось.
И вот, словно очерчивая каждый изгиб моего горящего неведанным огнём тела обрисовывают пальцы. Вальту, словно скульптор, самыми кончиками проходится по всем изгибам, проверяя мягкость моего тела, вылепливая из меня податливую и не осознающую происходящего вещь. Я уже сама готова умолять о большем, но нет, каждый мой вздох контролируют и пресекают любые слова.
Язык вернулся к горящему клитору, а вот длинные ухоженные пальцы снежного мага пробрались к самым заветным изгибам. Раздвигая складочки, они осторожно меня поглаживали, заставляя прогибаться в спине и стараться поймать каждое удивительное мгновение.
Жар всё сильнее скручивался внизу живота, заставляя громче и громче с каждым новым рывком воздуха стонать, доказывая, что я теряю связь с реальностью. Кислорода катастрофически не хватало. Я могла только стонать, на полноценный вздох меня не хватало, и от этого голова кружилась ещё сильнее.
Уже не понимая, где язык, а где ловкие пальцы, я всё сильнее дёргала за тёмные пряди, что легонько щекотали ноги, и ещё невероятным чудом чуть не свалилась в распахнутое настежь окно.
— Пообещай, что в ночь коронации отдашься мне, — язык и губы пропали, оставляя меня в одиночестве холодного подоконника и тёплых пальцев, замерших внутри.
— Ум-м, — я попыталась отстраниться, но всё тело будто не моё, оно тянулось к этому нахалу.
— Ты будешь моей, — лёгкое движение пальцев, — и я буду первым, кто войдёт в тебя. На твоих волосах будет корона, вот только перед этим я намотаю их на свой кулак. Заставляя тебя прогнуться в пояснице и умолять взять тебя. Резко, до развратных стонов вбивать тебя в этот подоконник, чтобы каждый слышал, какая им досталась распущенная Королева.
— Да пошёл ты, — через силу смогла выдавить слова, больше похожие на всхлип.
— Как скажешь, милая, — и этот ирод действительно отошёл.
Ой, да и демон с ним. Демонстративно откидываю голову, и ветер мгновенно подхватывает белокурые пряди, развивая их плащом за моей спиной. Свободную ногу поднимаю на подоконник, ещё больше разворачивая бедра, делая обзор поистине шикарным. Плавно, не торопясь, скольжу руками по тонкому шёлку короткой пижамки, задевая напряжённые соски, но не задерживаясь на них долго. Только давая понять, что они призывно торчат сквозь ткань. В комнате повисла тишина, разбавляемая только нашим тяжёлым дыханием.
Я вела руку всё ниже и ниже, зацепив край короткого подола, совсем оголила бедра, закидывая его назад. Я с упоением наблюдала, как серые глаза темнеют и жадно наблюдают за движением моих пальцев.
Медленно смакуя, я провела по мокрым от возбуждения и языка складочкам, разводя их в стороны двумя пальцами, демонстрируя Эдаргару от чего он ушёл, пытаясь вырвать с моих губ признание или просьбу, кто его поймет. Неспешно, уже проверяя его терпение на прочность, я потирала возбужденную плоть, тихо постанывая в такт движения пальчиков. Слегка ускорившись, призывно прогнулась в спине и вскинула бёдра вверх.
Не выдержав, он резко сорвался ко мне, обхватывая за шею и жёстко целуя в губы. Сейчас он не был нежным или деликатным, сейчас в поцелуе была только дикая животная страсть. Меня до хруста вжимали в обжигающе горячее тело. Куда и когда пропали трусы, я и под страхом смерти не скажу. Только налившийся член прижимался к моей и без того мокрой киске.
Парень всё ещё целовал меня, когда я вскрикнула от боли. Горошенка соска оказалась в плену его пальцев. Перекатывая и дразня, он играл ею. То сжимая до острой вспышки возбуждающей боли, то нежно перекатывая под тканью, создавая трение.
Извиваясь, я сама подалась бёдрами к нему. Сильнее прижимаясь к его стволу, двигаясь, я растирала собственные следы возбуждения по желанному сейчас органу. До дикого необъяснимого желания я хотела, чтобы он выполнил обещание. Но нет, он не позволял даже раздвинуть складочки, чтобы полнее почувствовать его член.
Мне хватило ещё пары движений, и я уже лечу, хорошо хоть не с подоконника, а в объятия обрушившегося на меня наслаждения. Мелко дрожа, буквально вжалась напряжённой грудью в твёрдые, так же напряженные мышцы.
Чей стон раздался на всю комнату, не знаю, но его, похоже, слышал весь этаж. Ещё раз вскинув бёдра, я обхватила парня за шею и нырнула ещё раз в сокрушающее наслаждение. По содранному платью, лобку и ногам разливалась тёплая жидкость, мне на ухо тяжело и протяжно стонал этот нахальный и самоуверенный паршивец, которого с одинаковой силой я ненавидела и хотела одновременно.
— Какая же ты гадина, — мою голову оттянули за волосы и впились поцелуем в шею.
