ПРОЛОГ
Я шел по осколкам старинной истории. Я тот, кто в будущем станет творцом новой истории. Для меня разрушенный Париж казался совершенно очаровательным зрелищем. Мы — те, кого называют Святой инквизицией. И даже несмотря на то, что на дворе две тысячи двести девятый год, ведьмы продолжают появляться. Уродливые и совершенно отвратительные они превращают жизнь простых граждан в нечто неописуемо отвратное, и наша задача истреблять их.
Сегодняшний рейд по развалинам старой столицы ничего не дал. Я только зря блуждал по этим захламленным улочкам. Только бесценное время было упущено. Не зря же меня называют разящим клинком правосудия. Мой отряд всегда находил даже хорошо замаскированных и спрятавшихся от правосудия мерзавок.
Чуткий слух уловил стон где-то слева. Обнажив вспыхнувший очищающим пламенем правосудия меч, я поспешил в том направлении. Там скрывались некогда богатые магазины, в которых под ногами до сих пор хрустят бриллианты. Только никто не решается трогать проклятые вещи. В местах, где живут ведьмы, не может быть ничего хорошего. У них только одна цель — опорочить все своим грязным и мерзким существованием. Для этого их создала природа, и поэтому нужны мы — Святая инквизиция, что охотится на них.
Острый слух уловил очередное движение, и я рванул в ближайший магазин. Открывшаяся мне картина, ужаснула даже меня, святого рыцаря, что уже десяток лет служит инквизиции. Ведьма, мерзкая и гнусная, с бородавкой и отвратительными желтыми зубами, кривым ножом вырезала на живой девушке метки. Несчастная уже едва могла стонать и издавать хоть какие-то звуки. Все ее тело было покрыто уродливыми рваными ранами, а на груди, в области сердца, красовался ведьмовской знак смерти. Именно о таких нам и рассказывали старейшие рыцари.
Я больше не колебался ни секунды, со всего размаху снося голову мерзкому отродью людскому. Ничего от нее не убудет, все равно суд приговорил бы к казни. А так, я мог наблюдать, как из скрюченного тела вытекает алая жидкость, огромным фонтаном бьет в потолок, а потом и заливает собой нагое измученное тело. Ничего, теперь ты отомщена, красотка.
А ведь на самом деле девчонка была совсем молоденькая. Небось, и мужчины не знавшая, раз ведьма решила провести над ней ритуал. Темные волосы с выгоревшими на концах кудрями. Ладная фигурка. Аппетитная грудь тяжело вздымалась, открывая моему взору торчащие вверх соски, в которых блестели рабские колечки. Так она еще и рабыня чья-то. Тогда надо показать ее суду. Если убью рабу без разбора, то могу и сам поплатиться головой. Мало ли, кто с ней играть любил.
Осторожно стягиваю перчатку и подхожу к стонущей девушке. Приподнимаю лицо и вижу карие затуманенные дурманом глаза. Получается, не из простых она, раз личико чистое. Обычно на шлюхах и бордельных ставят клейма, а тут — идеальная кожа. Интересно, чья же она? Присаживаюсь на корточки и отвожу висящую ногу в сторону, осматривая чисто выбритый лобок. Тоже нет клейма дома. Странно. Не может рабыня быть без клейма.
Закидываю ногу себе на плечо и развожу в стороны половые губы. Даже один палец с трудом помещается в узкое и тугое лоно. До упора вставляю в узкое отверстие палец и нащупываю преграду. Так, значит, девчонка на самом деле не тронута. Тогда как же она стала рабыней? Может, продажная, с аукциона сбежала? Но я не слышал, чтобы за последний год сбегали девки.
Поднимаюсь с корточек и одним ударом перерубаю веревки, что удерживали ее навесу, выворачивая плечевые суставы. От резкого падения она только захрипела. Надо будет ее перед судом показать лекарям. Вдруг чего обнаружат.
Поднимаю легкое тело и закидываю себе на плечо. А задница у нее аппетитная, такую приятно мять в руках и оставлять на ней синяки, натягивая на член до самых яиц. А это идея. Удерживая девку на плече, отвожу в сторону одну из сочных половинок и провожу по мышцам. Вот и ответ, почему она девственница. Я без особого труда вставил в нее сразу два пальца. Так, ее хозяин любит трахать рабынь в задницу. Круг подозреваемых сузился всего до пары-тройки человек. Надо все равно ее сперва лекарям показать, вдруг повредили игрушку. Все же те трое, что увлекаются именно таким, состоят в верхушке правления. Один министр, другой президент соседней страны, а третий глава инквизиции.
С оттяжкой шлепнул по аппетитной заднице и упаковав голову ведьмы в мешок, насвистывая себе под нос веселый мотивчик, я покинул развалины магазина. Вот только меня все еще волновала мысль, почему я не нашел рабского клейма с домом и номером?
Даже в самом страшном сне я не мог представить, что такая ошибка приведет меня едва ли не на виселицу. Но об этом я узнаю уже позже, а сейчас продолжал неспешно идти по заброшенному Парижу, наслаждаясь удачной охотой. И совершенно не замечая, как болтающаяся за моей спиной девушка довольно улыбается.
Стоило мне отойти на приемлемое расстояние, как на улице раздался оглушительный взрыв, и тот самый магазин утонул в клубах гари и осколках богатого прошлого. Как же вовремя я оттуда убрался и как некстати пропустил несколько пассов, что сделала бессознательная девушка. Возможно, тогда этой истории вообще не случилось бы.
ГЛАВА 1. Спасая деву…
Я сидел в трактире и медленно потягивал местную бормотуху. Эх, еще три месяца мне тут сидеть. Командировочные по приказу главного инквизитора это не шутки. Если завалю, то не смогу в следующем году получить золотую нашивку командира подразделения Святых рыцарей. А это, считай прямой, путь к ангелам кары святой. С моим послужным списком, а теперь и спасенной рабой кого-то из влиятельных мира сего, мне точно гарантировано место в тринадцати ангелах.
Забегаловка наполнялась местными жителями, а я продолжал и дальше размышлять о странной девице. Все же неклейменая рабыня — это почти фантастика в наших современных реалиях. Раньше это еще можно было представить, но сейчас это уже нереально. Столько скандалов было, поэтому всех рабов стали клеймить, дабы избежать войны между знатными и благородными.
С тех пор все и имеют отметины либо на лицах, либо на бедрах. Первые относятся к обычной челяди и ничем не отличаются от прислуги. Вторые же имеют более высокий статус и служат при господах личными игрушками. Именно они развлекают гостей и принимают участие в оргиях. Такими не стыдно и расплатиться, и в город вывести, и друзьям подарить. Идеальные игрушки, которым позволено намного больше, чем обычным горожанам даже.
Но век такого раба не долог. Лет пять от силы восемь, и они приходят в негодность. На их место есть множество желающих, которые хотят урвать кусочек счастливой, сытой и богатой жизни. Наверное, и эта только продала себя, вот и не успела получить клеймо. Хотя обычно такие ставили во время первого секса с рабом. А тут ее явно долго и активно трахали, но так и не поставили оттиск принадлежности к тому или иному знатному роду.
Не мог не признать выбор. Она на самом деле была красива и вполне молода, думаю, не больше двадцати. И смогла так сохраниться. Что совсем уж удивительно. Обычно, даже дворянки к шестнадцати годам уже обучены в борделях и умеют доставлять своим мужьям удовольствие и ублажать их взор молодыми и ловкими телесами.
Окончания осмотра мне тут еще около часа ждать. Все же девица прошла через непонятный ритуал и теперь вряд ли может считаться полноценной. Но она раба, и только это останавливало меня от мгновенного расчленения ее на две не очень равные половины. Если бы не колечки в сосках полных грудей, то не стал бы даже думать, мгновенно разрубил бы ее пополам и забыл бы. Теперь же мне предстояло возиться с ней и думать, как лучше поступить.
Пока я размышлял над этими вопросами, на мое плечо легла чья-то рука. Что за наглость такая? Трогать святого рыцаря не позволено никому, кроме братьев по оружию и главы Святой инквизиции. Медленно поворачиваю в сторону наглеца голову и вижу немолодую уже девицу. Похоже, та самая из выкинутых рабынь. Слишком хорошенькая для простой горожанки.
Копна мытых золотистых волос распадалась по плечам, усеянным кровоподтеками от сильных пальцев. Огромные карамельные глаза, смотрели на меня с мастерством заправской бляди. И нежные губы складывались в привлекательную улыбку. Милашка явно искала, кто подкинет ей лишний серебряный на сытую жизнь.
Стряхнул ее тонкую руку со своего плеча. Нечего тут и дальше строить глазки. Я на работе и не должен отвлекаться на всяких проституток, торгующих собой. Но, похоже, девку такой расклад не очень устроил, и она попыталась втиснуться между мной и стойкой, возвращая свою ладонь мне на плечо. Какая же на мое горе тупая особь мне попалась.
— Пошла прочь! — рыкнул на нее и попытался отстранить ее в сторону.
— Да будет тебе, красавчик, — разулыбалась она пуще прежнего, — я все могу. Вы же, рыцари, любите, чтобы вам по самые гланды заглатывали, я так умею и люблю, когда меня душат. А хочешь, я тебе прямо тут отсосу или на член сразу сяду? Не бойся, я с местными не сплю, только с рыцарями. Если захочешь, то можешь меня и раком нагнуть, я вся растянутая. Могу и сразу вся тебе отдаться, но за двойную плату. Я не брезгую ничем.
— Пошла отсюда, — дослушав этот бред, все же решил не вестись на сладкие речи.
— Ну, милый, не будь таким, — она нахально попыталась положить руку мне на ширинку.
— Дура, — не смотря ни на кого в трактире, отвесил ей пощечину.
— Я и против такого не против, — по пухлым губам потекла струйка крови, — главное, не убей, а так я могу и глотать, и тебя вылизывать, и можешь пинать меня, и за волосы дергать, и попку мне рвать. И спермой накачивать, заставляя ее потом вылизывать. Все могу.
Дальше разговаривать с глупой девицей я не стал. Просто схватил ее руку, что она все так же пыталась примостить на моем члене и сломал. Хруст костей музыкой разнесся по таверне. Сперва вывернул запястье, вырывая его, а затем и выбил ей локоть. Оставался один последний штрих. Резкий рывок, и переломанная рука повисает плетью вдоль стройного тела. И чтобы до нее окончательно дошло, хватаю копну волос и прикладываю миловидное личико о барную стойку. Нос наглой идиотки разлетается на кусочки, заливая лицо и дерево кровью.
Мужики одобрительно загоготали, а другие проститутки захихикали, радуясь, что отныне их более удачливая конкурентка не сможет работать. Трактирщик равнодушно стирает ошметки девки серой, давно нестиранной тряпкой и выставляет передо мной новый бокал с бормотухой. Никто даже не пошевелился, чтобы поднять с пола окровавленный кусок мяса, что посмел вешаться на святого рыцаря инквизиции. Не все из нас охочие до дармового секса с проститутками в забегаловках.
Дура лежала под нашими ногами и скулила сквозь кровь, заливающую ее пухлые губки. Даже красиво смотрится, ей явно идет быть в крови. Так и без того соблазнительный ротик приобретает незабываемые черты. Эх, жаль, что я сейчас на задании и нельзя оторваться хоть на десять минут.
Среди рыцарей инквизиции встречались и те, которые без разбору трахали все, что на них вешалось. Но в этом случае они редко получали три, а то и две нашивки на рукав. У меня же их было четыре, почти высших ранга. Дальше только пятая командирская и уже золотая. Это также останавливало меня сейчас от действий. А так, очень даже хорошо можно было развлечься бы. Девица и так в полубессознательном состоянии, и была бы не прочь продолжить наши игры.
Хоть я и не любил особо оральные ласки, но если влажный рот наполнен моей спермой, и член входит по самые яйца, то это даже весело. Особенно, когда они начинают задыхаться и умоляюще смотреть. Даже не пытаются оттолкнуть, понимая, что я переломлю им шею одним движением. То с какой жадностью они пытаются вдохнуть, и как сильно сжимается узкое горло вокруг «ствола» . С каким наслаждением они делают спасительный глоток воздуха перед тем, как я вновь загоняю свой «ствол» на всю длину, пока яйца с хлопком не ударятся о подбородок.
Эх, мечты, мечты. Сейчас я должен просто сидеть и ждать, когда мне сообщат о состоянии найденной мною постельной грелки. Только эти мысли у меня должны быть на первом месте. А не мягкий рот с выбитыми зубами и залитое кровью лицо. Вот, когда получу золотую нашивку на рукав, тогда и смогу вот таких вот сук насиловать и не заботиться о их сохранности. Перед ангелами преклоняются, на них молятся и перед ними содрогаются все. Не только грязные и уродливые ведьмы, но и простое ворье и проститутки. Они могут карать сами без суда и следствия. Идеальная сила, сосредоточенная в руках тринадцати человек. Такая власть опьяняет и кружит голову.
Именно к этому я и стремился все эти десять лет, убивая и принося головы ведьм. Только все это было слишком долго. Но и ложиться в постель к главе я не собирался. В отличие от первого ангела Русарда я не собираюсь стонать и подмахивать задницей старикашке. Этот смазливый урод уже давно получил титул ангела, хоть и младше меня на три года. Но я не собирался сбиваться с пути, мне всего двадцать пять, и через год я добьюсь своей цели. Стану ангелом за заслуги и собранные головы, а не за вовремя раздвинутые ноги и минет во время праздничного собрания.
Именно из-за этой белобрысой проститутки ангелы разделились на два лагеря: те, кто потом и кровью пробили себе путь к этому титулу, положив сотни голов мерзких ведьм на стол правосудия; и тех, кто готов трахаться каждый божий день со всеми желающими или с теми, на кого укажет глава. Главный инквизитор тоже не дурак и не делает из ангелов свой личный гарем, ему достаточно и четверых смазливых юнцов, которые послушно подставляют задницы под его член. И лижут все, на что он укажет своим повелительным перстом. Мерзкие отродья, ничем не лучше ведьмовского выродка.
Но не мне решать кому жить, единственные, чьи души в моей власти — это ведьмы. А если эти сопляки радуются положению рабов при главе, то это их выбор. Я отказался ложиться в его койку и не встретил не одного барьера в своей деятельности. Даже, наоборот, глава похвалил меня за смелость и приказал усердно трудиться на благо нашего мира. И вот с того момента прошло три года, и я уже почти получил пятую нашивку. Для любого рыцаря — это фантастический результат. Без поддержки знатных родителей и не через постель таким могли похвастаться единицы. Такие, как те самые восемь оставшихся ангелов. Именно на них я и равняюсь, стремясь получить золотую полоску и получу ее, чего мне это не стоило. Пройду огонь, воду, кровь и саму смерть.
Опрокинув в себя половину кружки, перевел взгляд на вошедших в таверну людей. Как не странно, но это были местные из отряда Святых рыцарей. В отличие от меня они не вызывали ни трепета, ни ужаса, словно обычная шелупонь. И почему таких стали к нам набирать? Ума не приложу. Неужто у нас нормальные кадры закончились?
— Где наша сладкая девочка? — заголосили эти опарыши. — Почему она нас не встречает своим сладким ротиком? Эмануэль, кошечка наша, ты где?
— Теперь можете так ее трахать, — раздался глумливый смех проституток, — денег она больше не берет. Заслужила сучка, наконец-то, ее настигла участь подстилки.
— Что вы сказали, шлюхи? — кто-то из старших повернулся в сторону стайки девиц.
— Вот ваш мусор, господа, — трактирщик пинком отправил тело девицы от стойки к ним.
