ПРОЛОГ
Мои каблуки гулко перестукивали в пустом коридоре ночного офиса. Зачем я понадобилась директору в столь поздний час, не могла даже представить. Нет, конечно, тот факт, что я трудоголик, знал весь офис, и ничего странного в поздних вызовах в кабинет непосредственного начальства не было. Настораживал только день недели: по средам, Элеонора обычно предпочитала ужинать со своим третьим мужем, вспоминая прошлое.
И вот, зачем-то, в столь сложный день, я потребовалась ей. Шефу не отказывают, и я, спокойно оторвав своё мягкое место от рабочего кресла главного редактора, потопала на два этажа выше, в главный офис. Всё более-менее высокое начальство уже давно отчалило домой, и, как всегда, остались только мы — глубоко разведённые дамы за тридцать. Ну ладно, мне пока двадцать девять, но это не мешало мне в прошлом месяце пятый раз подать на развод.
В этом плане, мы с Элеонорой замечательно друг друга понимали. Только, в отличие от неё, я не устраивала вечера памяти с прошлыми супругами, а просто вычеркивала их из жизни. Свет предательски моргнул, и я едва не запнулась о высокий ворс ковра. Как-то не понравился мне такой знак свыше. Наверное, не стоило идти в такой день. Явно свидание у директора в этот раз не заладилось с самого начала, и теперь меня ждет монстр за высокими дверьми.
Бежать было поздно, да и глупо. На Элеонору я работаю с семнадцати, когда очередной ухажер матери попытался распустить руки. Собрав вещи, я ушла из квартиры, оставленной мне отцом после развода родителей. Узнав о моём уходе, папа смог только снять мне квартиру на год и пристроить к своей подруге по университету.
Да, было нелегко, с меня требовали не меньше, чем с остальных. Наверное, даже больше. Но я была благодарна за это и отцу, и директору. Все трудности и проблемы смогли сделать из меня настоящую акулу пера. Моя работа уже не раз и не два награждалась и признавалась деятелями журналистики. У меня даже международные награды в копилке были.
Двери кабинета директора нашего журнала появились перед моим носом как-то неожиданно, я даже вздрогнула от неприятного ощущения и предчувствия. Вежливо постучав, толкнула створку и прошла до тёмно-красного кресла, что располагалось напротив широкого стеклянного стола. Элеонора, как, впрочем, и всегда, была предельно собрана и идеально правильна.
— Добрый вечер, — она оторвалась от верстки очередной статьи.
— Скорее ночь, — я посмотрела на огромный циферблат по правую руку.
— Половина двенадцатого, — она констатировала факт.
— Что-то срочное? — мне хотелось сбежать из этого кабинета.
— Да, — женщина сняла очки и отложила их в сторону. — Мне следовало раньше с тобой поговорить, но времени постоянно не было.
— Я слушаю, — понимающе кивнула. Время в нашей профессии — роскошь.
— Ты слышала про грядущую свадьбу? — она устало потёрла переносицу.
— Кого конкретно из звёзд? — достала собственный мобильный.
— Нет, не звёзд, — отмахнулась от меня директор. — Я про нашего редактора «Стиль и Шик».
— Кого? — повернула голову набок.
— С третьей по девятую страницы, — и я почти сразу вспомнила невысокого и пузатого мужичка.
— Да? — я почти не интересовалась коллегами из других отделов.
— Он увольняется, — печально проговорила Элеонора.
— У меня на примете есть редактор из «ФэшнВик», — моя давняя соперница по перу знала толк в моде и с радостью взялась бы за работу.
— К сожалению, — покачала головой непосредственный начальник, — акционеры решили, что одна статья не сможет сильно навредить скандальным хроникам, и эту рубрику переводят вместе со всем персоналом под твоё руководство.
— Сколько оклад и премия? — приподняла аккуратно очерченную бровь.
— Они не изменятся, — чувствую, именно этот момент и волновал Элеонору.
— Я не соглашусь, — покачала головой.
— Придётся, — она не выглядела радостной. — Акционеры уже всё решили.
— Что же, тогда я готова подписать заявление об уходе, — скрестила руки на груди.
— Не стоит торопиться, — замахала руками моя бывшая наставница.
— Наставница, — я подняла на нее глаза, — вы сами учили меня, что время — это наше всё, и каждое действие, совершённое нами, должно быть соизмеримо награждено.
— Я понимаю, — женщина тоже устало прикрыла глаза, — но эти зазнавшиеся мужики думают, что мы можем пахать и пахать. Им все равно. На твое место, они найдут молоденькую любовницу, и наш журнал просто развалится.
— Меня это не волнует, — скрестила руки на груди. — Моя совесть умерла ещё в далекие восемнадцать и воскрешению не подлежит.
— Две недели отработаешь, — махнула на меня рукой Элеонора.
— Но не ждите сенсаций, — поднялась. — Их я оставлю для других.
— Удачи тебе, девочка, — на прощание махнула рукой подруга отца.
— И вам всего хорошего, — я поклонилась. — Спасибо за всё, что вы для меня сделали. Я никогда не забуду десять правил.
— Следуй им, — улыбнулась Элеонора, — и однажды ты найдешь своё счастье.
— Прощай, Элеонора, — и я вышла из кабинета женщины.
По пустому офису двигалась медленно и неуверенно. Решение не казалось мне поспешным и неправильным. Я знаю, что поступаю верно: брать на себя еще один отдел и не получать взамен ни копейки — это верх глупости. Я должна ценить в первую очередь себя. Меня с руками оторвут во всех топовых журналах. Найти работу — не проблема. Уже к концу завтрашнего дня, я буду обладательницей новой работы.
Поняв, что сегодня мне уже не до верстки, я подхватила сумочку и поспешила на парковку. Моя машина сиротливо стояла в окружение фонарей. Все нормальные уже давно с детьми дома, а я только выхожу с работы. И то, только по причине скандала с акционерами. Могла и дальше сидеть за макетами, не замечая времени.
Ночная столица была пустой и безлюдной. Такой я её обычно и видела. Педаль газа, и машина уносит меня в пыльную даль дорог. Лёгкая музыка позволяет расслабиться и хоть на пару минут забыть обо всем произошедшем. Пустые дороги не нервировали меня и не заставляли постоянно дергаться в пробках. Было легко и просто. Я даже не думала, что меня ждёт пустая квартира и круглосуточная доставка еды.
Я только хотела набрать номер постоянного места, как слева раздался ужасный визг тормозов. Рефлекторно вдавила педаль в пол, уходя от прямого столкновения. Только мне не хватило нескольких секунд. Удар в заднее крыло закручивает машину, и перед глазами мелькают полосы разметки и бортики отбойников. Пытаюсь удержать руль, но в последнее мгновение чувствую, как резкий удар сминает всё тело, и перед глазами всё меркнет. Кажется, это мой конец.
ЧАСТЬ 1. Я вам не кукла.
ГЛАВА 1. Правило 1. Цени и отстаивай свою независимость
Яркий свет резал глаза даже сквозь закрытые веки. Голова гудела, а каждая косточка моего тела ныла ужасной болью. В мозгу всплыли подробности аварии, как меня закрутило и выкинуло в дорожное ограждение. Кажется, у меня пострадали ноги и было что-то пробито. Наверное, сейчас я нахожусь в госпитале? Неужели меня смогли спасти? Если это правда, надо будет в церковь сходить.
Попыталась приподнять свинцовое от тяжести веко. Ничего из этого не вышло, только голова наполнилась ужасной болью и захотелось умереть по-настоящему. Где-то рядом слух уловил движение, и я постаралась постучать пальцем… На чём я там лежу? Хотя, не важно, главное привлечь к себе внимание. Ничего не произошло — конечности словно и не существовали.
Мозг прошибли искорки холодного осознания: меня спасли, но, похоже, не всю. Стало обидно от осознания, что отныне я не смогу писать и работать журналистом. Ну, ничего, не в этом счастье. Я жива, а значит, передо мной открыты все двери мира. Найду себе девочку-студентку с журфака и начну сочинять мемуары: «Как жить после аварии», «Сто причин не сдаваться», «Почему я стала писателем, потеряв всё», «Исповедь главного редактора. Путь после». Даже сейчас, в собственной голове, я могла придумать ещё пару сотен броских названий для будущего бестселлера всех времен и народов, за которым очереди и днем и ночью стоять будут.
Нервный смешок вырвался сам собой, и на этот раз топот ног оповестил меня, что похоже, моя светлость, будущий знаменитый писатель, удостоен внимания. Вокруг что-то задвигалось, зашуршало, и начались непонятные перешёптывания. Всё словно на мгновение окунулось в панику.
— Кажется, она в порядке, — резковатый женский голос мне не понравился.
— Кажется? — а вот этот, властный, принадлежал мужчине. — Тебе кажется?
— Простите, Владыка, — э, стоп, что за фантазия у меня странная? — Девушка в полном порядке, правда, немного подвержена последствиям перемещения сквозь три мира.
— К завтрашнему дню, она должна быть на ногах, — об пол что-то ударилось.
— Это невозможно, — яростно зашипела женщина. — Отложите на неделю. Раньше, поднимать бедняжку просто опасно. Она умрёт, и трёх шагов не сделав.
— Тебе жить надоело? — хмыкнул ещё один мужской голос, уже более грубый и принадлежащий явно толстому человеку. — Так я быстро твои похороны организую.
— Убивай, — ехидно так протянула… А кто протянула, собственно? — Девка от этого быстрее не оклемается, а помереть — так хоть сейчас.
— Борвир, — спокойно так, без нажима, сказал первый, — пасть захлопни.
— Простите, Владыка, — стушевался злющий боров*.
— Почему она раньше не встанет? — спросил у женщины этот загадочный персонаж.
— Её с того света тащили, — пояснила спасительница. — Не успели — она уже там помирала. Надо было раньше на час или два действовать. Вы же не соизволили явиться раньше, вот теперь и ждите, пока тело вновь оживет и начнет двигаться. Душе-то много не нужно — она в сознании, а вот телу придётся неделю восстанавливать все функции.
— Раньше, — рыкнул тот, который боров, — или на корм пойдешь, старуха.
— Мой век к концу подходит, — усмехнулась та. — А ты-то не боишься меня злить?
— Чур меня, нечистая, — металлический скрежет неприятно резанул по ушам.
— Я пришлю за ней через неделю, — и мужчины покинули небольшую комнатку.
— Открывай глаза, дурёха, — постучали мне по лбу костлявым пальцем.
— Пить… — единственное, что смогла прошептать.
— Прости, милка, — развела руками высокая чернявая девушка. — Пока тело не очнётся, нельзя тебе ни еды, ни воды, ничего нельзя.
— Я за неделю с голоду помру, — обиженно проскрипела в порыве чувств.
— Это пусть охламоны эти думают, — махнула она на дверь. — Тебе еще час-два от силы лежать.
— Тогда почему вы им солгали? — в бескорыстную доброту я не верила.
— Понимаешь, какая штука, — табурет пролетел по воздуху. — Я, милка, уже стара, седьмое столетие на днях разменяла. На покой мне не уйти, пока преемницей не обзаведусь. А эти ироды рогатые, всех ведьм повырезали. Я вот, последняя и осталась, да это покамест. Век мой, на самом деле, не долог, еще десяток годков, и всё, поминай, как звали. Только пока я не загнусь, жениться Владыке несподручно. Вот ток, беда у него случилась, дочка, не стоит у него. Расстался он с силою мужицкой до тех страшных пор, пока все обычаи не соблюдёт.
— И что он такого нарушил? — смешок опять сорвался с моих губ.
— Да жинка его несостоявшаяся, мозг ему выклевала, и все кольца требует и свадебки пышной, — засмеялась девушка семисот лет отроду. — А он — Владыка цельный. Вот и требуется ему для столь ответственного шага отбор провести. Сотня красавиц должна под аркой пройти, из которых десятку и отберёт сам темный Прародитель Демон — Акий. Вроде вся сотня и прошлась, только десятую так и не отобрал противный бог. Затребовал он равенства для всех, и тогда же потерял свою силушку Владыка. Пока не исправит он несправедливость, не быть ему мужиком.
— И где он так нагрешить успел? — лицевые мышцы уже мне поддавались.
— Так населяет наш мир ровно сто различных рас, — пожала плечами девушка. Назвать её по-другому — язык не поворачивался. — А через арку, прошли только девяносто девять разных прекрасных представительниц. И получил он за жульничество.
— И сотой непрошедшей, была человек обыкновенный? — теперь, говорить мне не хотелось.
— Что ты, красавица, — усмехнулась женщина. — Такого — у нас куда не плюнь. Говорю же тебе, ведьм всех вырезали подчистую, последняя перед тобой сидит. А какая я невеста для владыки, когда еще с его дедом в карты на раздевание в Академии играла? Найти же подходящую в нашем мире, не имелось возможности. По приказу этого дурня, их в колыбели убивают. Тут же вот все как вывернулось: и убить меня не может, и жениться не может. Пришлось ему на компромисс со мной идти и искать идеальную девушку, что и в невесты сгодилась, и мне в наследницы. Сколько мы перебрали, ты даже себе не представляешь. Остановились на тебе.
— С чего такая честь? — смогла повернуть наконец-то шею и посмотреть на обстановку крошечной комнатки. Ничего лишнего — чисто спартанская обстановка.
Стол, на котором я лежала, был широким и явно старым. Это я видела в замыленном зеркале, висящем на такой же деревянной, грубо сколоченной стене. Стул, на котором сидела моя собеседница, и жесткая металлическая кровать с тонким покрывалом на голых пружинах. Вот и всё, что там было.
Одним словом: то ли ведьма жила так бедно, то ли Владыка ужасный скряга и не выделил достаточный бюджет на мое содержание. И ответа, я пока не знала на этот вопрос. Надеюсь, всё же, на первый вариант. Возвращать в родной мир меня не хотели — я это чувствовала на интуитивном уровне.
— Как бы так объяснить, — нахмурилась она. — Он на твою жизнь посмотрел, и решил, что ты самая кроткая и тихая из них. Я-то понимала, что это он так и дальше может думать. Но кто ему объяснит, что девушка из другого мира — это не наши кроткие кумушки, которые лишнего слова сказать боятся? Ведьма, самая страшная ведьма — это девушка, выросшая на свободе. Твои десять правил пришлись мне по душе, а задурить голову этому выскочке не составило труда. Так что, детка, не подведи меня, и устрой им там веселую жизнь, чтобы запомнили.
— Вы про что? — я широко распахнула глаза.
— У тебя неделя, чтобы свыкнуться с этим миром, — девушка засветилась туманным светом. — А мне, наконец-то, пора на покой. Прости, дитя чужого мира, тебе придётся разбираться с проблемами этого. Я не хотела, но лучше ты, чем какая-то бесхребетная девица, что откажется от мести. Прости меня, девочка, но ты должна отомстить этим самовлюбленным павлинам и показать, что любая девушка может стать ведьмой, стоит только довести её до нужного состояния.
— Постойте, — попыталась подняться, но тело еще не слушалось.
— Мое время пришло, — туман окончательно развеялся.
По комнате закружили искры белоснежно-голубого цвета. Они, словно заведенные снежинки, разлетались по всей крохотной комнатёнке, заполняя своим свечением всё доступное пространство. Настолько потрясающим был этот момент, что я даже не сразу начала осознавать один странный факт: всё это великолепие начало потихоньку оседать на меня и прилипать намертво. Такое чувство, словно с каждым новым вздохом, я превращалась в огромную светящуюся гусеницу.
Так много этих снежинок кружило вокруг, что я даже начала испытывать первые признаки страха и неудобства. Словно на подкорке головного мозга что-то неприятное щекотало и не давало сосредоточиться на происходящем. С каждым новым ударом сердца, становилось сложнее дышать. Эти крохотные частички давили на грудь, и не давали воздуху поступать в легкие.
