ПРОЛОГ
Эта история берет свое начало в далеких землях Северной Америки. Неизвестный вирус, найденный археологами, послужил причиной мировой катастрофы. Никто из ученых не смог придумать достойного решения, и постепенно планета погрузилась в хаос. Две тысячи тридцать пятый год стал переломной точкой. Российские ученые нашли ген, способный бороться с заразой, но было уже поздно. За шесть лет непрекращающихся войн и катаклизмов мир впал в пучину отчаяния.
Спустя три года ситуация постепенно стабилизировалась, и состояние общества пришло в норму. Но территорий, пригодных для жизни, было слишком мало, а людей, способных существовать в нестабильных условиях, еще меньше. Неизвестно, кто и когда принял такое решение, но территорию России накрыл непроницаемый купол. «Железный занавес» со страниц учебников по истории неожиданно приобрел новое воплощение. В этот раз только это спасло целую страну от разорения и нового витка военных действий. И вот презираемая многими страна стала оплотом выжившего человечества.
Дни медленно летели с календаря, и события продолжали развиваться по собственному сценарию. Все менялось и совершенствовалось, продолжая стремительно перестраивать обстановку в современной геополитической реальности. Российская империя вновь воскресла, словно феникс, гордо пропела, возрождаясь из пепла. Такая прекрасная и пугающая до дрожи. В сотый раз доказывая всем, что предсказания великих – это не насмешка над человечеством. Пусть и откатившись в развитие на пару десятилетий, но она стала единственной, кто не потерял своих граждан и территорий в этой войне и мировых катастрофах, гордо шагая по искореженным судьбам целого мира.
«Занавес» помог избежать болезней и голода, но не смог избавить от демографических проблем. Отсутствие новых людей и генные мутации заставили сдвинуться гендерное равенство. С каждым годом рождаемость девочек падала, пока к две тысячи сорок четвертому не достигла критического показателя для такой обширной страны. На каждых десятерых детей приходилось восемь мальчиков. Браки стали слишком опасным явлением, супруг мог нести бракованные гены или просто иметь в крови неправильные элементы. Что зачастую приводило к смерти женщины или нерожденных девочек. Беда пришла, откуда не ждали.
В обществе вновь повис вопрос: что же делать и как решать проблемы. Когда министр здравоохранения впервые предложил ограничить институт брака и начать регулировать рождаемость, то по стране прокатились митинги, и толпы недовольных вышли на улицы. Но спустя год закон вступил в силу и стал спасением для всей нации. Отныне женщинам при рождении вкалывали вакцину, которая не позволяла забеременеть, а любое вступление в брак и ограничение в деторождении оказались под запретом. Единственный оставшийся у влюбленных вариант стал штрих-код принадлежности, который наносился на поясницу и сигнализировал о том, что права на эту девушку выкуплены у государства. Дикий и невероятно жестокий способ, но именно ему народ оказался обязан своим существованием.
Постепенно все изменения начали приживаться, и к третьей смене поколения настала полная идиллия. Все женщины с рождения вставали на учет и принадлежали правительству. О них заботились, ухаживали и подыскивали идеальных кандидатов в отцы их детям. До восемнадцати лет никто не имел права даже прикасаться к ним, за такое нарушение можно было поплатиться головой. Смертная казнь за прикосновение к девушкам работала исправно и карала даже сильных мира сего, не взирая на чины и погоны. Сокровище нации было под охраной специального сектора по борьбе с незаконным присвоением женщин. Все вновь вошло в привычное русло.
Запрета на передвижение и работу никто из прекрасной половины человечества не имел. Напротив, теперь будучи под охраной, женщины могли реализовывать себя во всех отраслях: от искусства и науки, до политики и военного мастерства. Равенство, которого так добивались их предшественницы, неожиданно свалилось в руки фактически с неба. Про штрих-коды вспоминали редко, и желательно под покровом тайны. Все же свобода многим была дороже любви. Но даже спустя столько лет находились отчаянные красотки, которые готовы были рискнуть всем ради любви.
Но даже в таком совершенном, по сути, обществе не могла потухнуть искорка исконно русского менталитета. Бандиты и ушлые мошенники нашлись даже в такое время. Те, кто загребал лопатой миллиарды и жил на широкую ногу. Они были и во власти, и среди криминала, и даже простые смертные иногда оказывались на проверку не такими белыми и пушистыми. Короче ничего так и не поменялось в сознание людей. Могут пройти еще столетия и многие катастрофы, но как были три класса в обществе так они и остались. Для их устранения нужно полностью стереть все человечество и выполнить перезагрузку всей планеты. Свежо придание да верится с трудом!
На дворе декабрь две тысячи сорок девятого, через две недели наступит Новый год, отмерив половину столетия. Все звезды и артисты уже расписаны, а в кабаре «Ночь» не осталось свободных дней. Корпоративы и праздники – главный доход этого месяца. И как же девочки счастливы, что этот год они проведут, заработав себе полугодовую зарплату. Такая удача попасть в самое престижное место Москвы. Больше из танцовщиц никто не зарабатывает, даже балерины в Большом театре.
ГЛАВА 1
Кабаре не был тем местом, куда люди ходили постоянно, словно на работу. Но для меня это место стало не просто способом для заработка, а настоящим домом. Тут меня всегда ждали и любили, тут я могла быть собой, забыв о семье и всех неурядицах. Однажды мне показали, что это место на самом деле стало для меня новой обителью, такой надежной и скрывающей ото всех. Никто из клиентов не имел права трогать танцовщицу, даже непристойный выкрик мгновенно лишал неудачника доступа в самое престижное заведение столицы. Но все равно иногда захаживали сюда клиенты, для которых «Ночь» не была развлечением. Для них это место на самом деле стало отдушиной, куда раз в неделю ноги как-то сами приносили их, но они все равно не считали, что появляются здесь часто.
Сегодня был один из таких дней. Пятница, единственный день, когда в кабаре пускали только тех, кто имел высокий чин и мог позволить себе недешевое удовольствие наблюдать за почти полностью обнаженными женщинами. Чаевые с этой ночи поднимались отменные, больше нам сулило только завтра на закрытом банкете. По собственному опыту я могла сказать, что лучше целый год по пятницам плясать, чем на банкетах. Народу больше, а благодарной публики кот наплакал.
Почему-то многие считают нас не просто работницами кабаре, а актрисами эротического жанра, которые с удовольствием раскинутся на столике перед клиентом. Нет, наша хозяйка строго следила за порядком. Госпожа Аника была матерью нынешнего министра экономического развития и пользовалась авторитетом в обществе. Сын настолько сильно любил свою маму, что даже отцу, с которым та поругалась еще далекие тридцать пять лет назад, не давал спуску. Так что, работать в ее заведении мечтали многие, а еще больше хотели посмотреть, каков он, уровень для правительства.
Клиенты были уже настолько пьяны, что даже танцы девушек, сменявшихся одна за другой, не казались такими уж постыдными и провокационными. Поэтому они наблюдали без всякого интереса, но и без смущения, просто по факту. Пока на сцене не появилась я. Сначала они увидели туфли. Черные, с ярко-зеленой лакированной подошвой, со шпильками, которые обвивали серебряные змейки с прозрачными камушками зеленых глазок. Только от этого потрясающего вида у многих перехватило дыхание, ведь единицы могли позволить себе настолько дорогой гардероб. Я могла и пользовалась этим по полной, доводя клиентов до экстаза просто красивой упаковкой. Редчайшая представительница женского рода, которую мечтают встретить все, без исключения, мужчины. Стопроцентная блондинка с огромными светло-карими глазами с приятным ореховым отливом. Редчайшая девочка с практически чистыми генами – одна на пару тысяч.
И вот в мгновение ока протрезвевшие взгляды скользнули по моим ногам вверх. У обладательницы змеиных туфель все должно быть по высшему разряду, они это и так знали, и заранее грезили. Стройные ноги в черных чулках с тончайшей кружевной резинкой на столь невесомом поясе и подтяжках, словно они были нарисованы на коже. Я знала, что они не станут задерживаться взглядом на бедрах или груди танцовщицы. Клиенты синхронно поднимут головы, чтобы с восхищением рассмотреть мое лицо и облако нереально белых в мелкой пыли блесток локонов. Как раз именно в этот момент я оказалась в аккурат напротив самого яркого прожектора, который укутывал всю меня в тончайшую пелену кристально-белого света, от которого слепило глаза. То, что они увидели, заставило их поперхнуться собственным желанием и страстью в затуманенном, алкоголем и дорогой атмосферой, разуме.
– Лилит, – откуда-то сбоку раздался приглушенный стон.
Теперь-то они смогли собрать воедино весь образ и понять, что стоящая перед ними танцовщица – это на самом деле нереальная мечта каждого. И эта самая нереальная сказка – никто иная, как номер один кабаре «Ночь». Я так редко выходила по пятницам, что не все завсегдатаи могли похвастаться встречей со мной. Но сегодня я была на сцене, стояла в ярких лучах прожекторов и наслаждалась их пылкими взглядами, которые блуждали по обхоженной коже. Это так будоражило и возбуждало, что от адреналина в крови кружилась голова похлеще, чем от самого дорогого виски. Мне нравилось это даже больше денег, ведь внимание и страсть были моим личным наркотиком. Их затаенное понимание, что я никогда не буду принадлежать таким, как они. Меня невозможно выкупить, контракт со мной нельзя получить, на меня разрешено только смотреть и представлять в самых позорных и мокрых мечтах.
– Да, – лукаво улыбаясь, пропела я, присев так, что зрителям пришлось отвести взгляд и покраснеть, лишь бы не смотреть на мою промежность. – Не ожидали увидеть меня сегодня здесь? Мои драгоценные, я так по вам соскучилась. Вы же не прогоните меня и позволите станцевать для вас?
– Что ты тут делаешь? – послышалось недовольное бурчание какого-то министерского работника из ложа. Ну, не досталась я ему, похоже, обиделся.
– Пришла развлечь тебя. Тебе ведь скучно? Не волнуйся, кроме тебя, меня никто не увидит, – тихим шепотом я, медленно растягивая слова, вещала со сцены.
Каждый из зрителей машинально вжался в кресло, напрочь позабыв о том, что может просто уйти с этого шоу разврата и непристойности. Пятница всегда была жаркой, она открывала все грани чувственности, граничащей почти с полной и запрещенной сейчас порнографией. Каждый из мужчин в зале чувствовал все настолько тонко, словно мы были тут только вдвоем. Такая удивительная иллюзия обмана и приватности. Сколько сил мы вложили в создание этого чуда, и теперь я с радостью пользовалась всеми дарами. Туман прекрасной нимфы – такое поэтичное название Аника дала этой порочной связи дурманящего аромата и крепкого алкоголя.
– Не будь таким зажатым, милый, – ухмыльнулась я и также легко покинула край сцены.
К зрителям в этот же миг вернулась способность дышать и хоть немного шевелить мозгами. Я же медленно и плавно, словно огромная дикая, но изящная кошка, прошлась по сцене, демонстративно покачивая бедрами, и скрылась за алой шелковой занавеской. Однако через миг из-за кулисы показалась тонкая рука в блестящей изумрудной перчатке до локтя и призывно поманила за собой в мир наслаждения и непристойного поведения. Гулкий вдох наполнил пространство зрительного зала, каждый из посетителей сглотнул подступивший к горлу ком, но с места не сдвинулся. Такие послушные мальчики и так хорошо себя ведут. Они знают правила, и они понимают все грани этой тонкой и такой возбуждающей игры.
Они не понимали, что я тут делаю, почему одета, как все эти бесстыдные девушки вокруг, и что подразумевает под фразой: «Пришла развлечь тебя». Но с таким количеством алкоголя в крови, как у них сейчас, размышлять о таких трудных вопросах было тяжеловато. Перед глазами оставалось только прекрасная мечта в изумрудной упаковке. Красивая и столь недоступная, что от этого почти трясло. И потому вместо того, чтобы напрягать разум, они решили напрямую спросить виновника всех этих вопросов и попытались хоть что-то возразить. Мадам Аника была в этом бизнесе достаточно давно, чтобы мгновенно исправить ситуацию и повернуть все в лучшую из возможных сторон. Занавеска медленно, дразня любопытство, отъехала в сторону, открывая вид на небольшое помещение с металлическим шестом посередине, диванчиком, стоящим у стены, и столиком перед ним. Я вальяжно лежала на алом бархате, сама дурея от всего происходящего.
Зрителям, наконец-то, удалось хорошенько рассмотреть мой незамысловатый костюм. Помимо уже хорошо запомнившихся туфель, чулок, перчаток и того, что любой нормальный человек постеснялся бы назвать нижним бельем, на мне был еще и ошейник из зеленой кожи с золотыми заклепками. А белокурый каскад волос украшало некое подобие диадемы, тоже золотое с изогнутыми рогами, которые были прямо как на картинах древности в скандинавских викингов, только раз в пять короче. И, в общем, на этом то и заканчивался список того, что было надето на самой желанной девочке кабаре «Ночь».
Пока зрители переваривали увиденное, я подала знак официанткам. Плавно и тягуче собрав себя с диванчика, взяла со стола бутылку с ядовито-зеленым напитком и наполнила единственную стоящую на сцене рюмку. Затем, словно в шальном сне, поднимаю ее к губам и бесстыдно провожу от основания точеной ножки до самой границы стекла. Пока я играю со стаканом, девочки незаметно предлагают гостям отведать совершенно новый напиток, который был восстановлен из записей наших предков еще аж с довоенного времени.
И если у меня в бокале подкрашенная вода, то им преподносили вполне пригодный для питья абсент. Не представляю, где мадам откопала рецепт, но на дегустации нам с девочками хватило по одной рюмке, чтобы не встать с диванов. Те послушно кивали и кидали на стол карты, обменивая их на стаканы элитного и такого манящего напитка. Недоверчиво посмотрев на мутно-зеленую жидкость, они все же следуют моему примеру, опрокидывая шот. Напиток не вызывал доверия и имел сухой горьковато-хвойный аромат, но приятно растекался по горлу и почти мгновенно дурманил голову, требуя продолжения. Убойная смесь на самом деле, но весьма полезная в нашем деле.
– Что за отрава? – фыркнул кто-то, поморщившись от ударившего в нос резкого запаха полыни и приятного травяного послевкусия.
– Люди называют этот напиток «Зеленой феей» или «Абсентом», – отозвалась я, задумчиво глядя на бутылку и покачивая в такт ногой. – Мне нравится, что он не такой, как все. Выпей, не пожалеешь. Он всегда напомнит обо мне: такой недоступный, безумно редкий и столь ценный, что только избранные могут его себе позволить. Не находишь, дорогой, что он идеально тебе подходит?
Мало кто решился бы сейчас доверять мне на слово, особенно, узрев, как в глазах так и сиял хитрый огонек предвкушения и азарта. Но как можно отказать, когда эти глаза смотрят прямо тебе в душу или сквозь тебя, или тебе под одежду… Выдохнув, казалось, весь воздух, который был в легких, я осушила стакан одним махом.
