Пролог
Говорят, не повезет, если темный канцлер дорогу перейдет. Вот именно с такой фразы начались все мои злоключений. Дворянке из обнищавшего рода, выбирать не приходилось. Вот только я ни за какие деньги не была готова ехать на отбор невест и соблазнять регента кронпринца, лишь бы добиться его благосклонности. Многие говорили, что жизнь с ним настоящая сказка, но я-то знала правда. Этот садист с малых лет попортил мне немало крови. К тому же оплата по этому договору была равноценна одному золотому. Именно во столько оценили мою голову и предложили выбор: либо плаха, либо секс.
С раннего детства, я жила при дворе и знала господина регента лично. Точнее: я, он и бывший король, были ровесниками. И за исключением нас в королевском замке никого из детей не было, вот и приходилось нам коротать время втроем. Но все изменилось, когда моего отца обвинили в государственной измене, нас с матерью лишили всего и вышвырнули за порог. Плотоядную улыбку Гехерса я во веки вечные не забуду. То с каким наслаждением он и его папаша смотрели на нас и верили в то, что мы уже никогда не оправимся.
И вот спустя тринадцать лет, я получила еще один шанс. Да только, толку от этого никакого. Мой бывший друг набрался сил и поднялся с колен. Над шестнадцатилетним наследником его влияние неограниченно. А все что остается простым смертным следовать его воле и выполнять приказы. Если они не хотят загреметь в тюрьму по надуманным обвинениям. И все было бы в этой истории прекрасно и хорошо, если бы не темный канцлер. Его независимое подразделение не подчинялось никому, даже королю. Картель Малоко работал лишь для того, чтобы обеспечивать правопорядок в стране и контролировать власть имущих.
Теперь же мне в ультимативном порядке предлагали вступить в их ряды и заняться спасением этой страны. Избрать нового короля совет может лишь в том случае, если прямой потомок не может быть признан королем. И что уж греха таить, нынешний был совсем никудышным. Его и не учили толком. Жалкая игрушка в руках регента. Но что с этим делать никто не знал. А тут так удачно подвернулась я, единственная выжившая в святую ночь, когда храм Сотни божеств вспыхнул и потух за секунды, осыпаясь пеплом.
С той поры я и не покидала божественных чертогов, с гордостью нося титул святой девы и великой мученицы. Скрывая лицо за маской и говоря всем, что пожар не пощадил и меня. Что божьей дочери не нужна внешность, лишь бы было ради чего молиться за спасения душ всех, кто ищет покоя в нашем храме. Правда бредом это еще тем. После пятой реформации церковного уложения, вера окончательно утратила божественное назначение. Теперь эта система была самой коррумпированной из всех в стране. Ну, если верить летописям, так всегда и было.
Теперь хотя бы простые люди от этого не страдают. Мы раздаем еду, одежду и предоставляем кров нуждающимся. А с богатеев берем деньги за то, чтобы отпустить их грехи и одобрить грязные деяния. И то спасибо, что мне самой не пришлось во все это лезть. Настоятельница святого пристанища сама во всех этих мутных делах разбиралась. От меня требовалось только улыбаться и говорить «благословляю» или «прощаю». Ответственности с меня это не снимало, но и сильного греха не накладывало.
Я делала все, что в моих силах, чтобы сохранить социальное обеспечение для нуждающихся, а толстосумы не обеднеют от пары сотен золотых, пожертвованных обители. Но теперь передо мной стоял совершенно другой выбор. Либо я соглашаюсь стать игрушкой в руках регента, либо мое дело передают в государственные органы по борьбе с коррупцией. Смотря в глаза нагло любящемуся канцлеру, я с уверенностью могла сказать, этот свою угрозу выполнит в любом случае, и моя предыдущая жизнь мне покажется раем. И откуда этот черт на мою голову взялся?
Он же не мог знать, что я стабилизатор? Точнее, тот факт, что моя мать была попаданкой и знала о сексе много чего интересного. Хоть реформы сравняли права женщин и мужчин, все равно оставались предубеждения на этот счет, и многие не верили в то, что следует воспитывать детей в уважение к интересам друг друга. И от этого бед на мою голову сваливалось все больше и больше. А теперь еще и это. Тут ни «да» сказать, ни «нет» возразить. Любой шаг приведет к моей неминуемой смерти.
Вот угораздило же меня, попросить пару выходных для похода в город. Я же не знала, что он меня и без маски узнает. Точнее, я сама уже начала подзабывать, как без нее выгляжу. Постоянно пряча лицо от всех, начинаешь и сама в это верить. Порой бывало даже так, что я просыпалась посередине ночи со страхом в груди от того, что на лице ничего нет. А теперь самое глупое и наивное желание пройтись по вечерней ярмарке обернулось для меня боком.
Еще раз внимательно перечитав протянутые мне для ознакомления документы со списком обвинений, я тяжело вздохнула. Золотой, так золотой. Лучше быть живой святой, чем мертвой мученицей. Приняв из ухоженных пальцев дорогущую даже на вид ручку, я аккуратно поставила роспись в отмеченной строке и вернула все канцлеру. Теперь придется отыграть отведенную мне в этом спектакле роль и по возможности не проколоться ни в чем. Все же последние тринадцать лет, все что мне было нужно делать: сидеть на престоле и улыбаться. К роли любовницы, жизнь-то меня не готовила. Ну, как говорила мама: прорвемся!
Глава 1
— Прошу любить и жаловать княжна Алесандейра Равийская, светлейшая герцогиня дома Уолнерст, седьмая принцесса Амантийского царствия Еленетейра, перворожденная дама Эвалендойра и представительница лика небожителей Лунтерайменского союза семи великих родовитых семей Неланхельма, — передо мной раздались аплодисменты, — в сопровождении своей воспитательницы младшей дочери борона Шонмор.
А вот и меня объявили. Безликой тенью я скользила за яркой, словно летнее солнышко, рыжеволосой девушкой с приятной улыбкой голодного хищника. Таким оскалом только мужиков пугать. И если этому цветочку четырнадцать, то я боюсь представить, что из нее вырастит в семнадцать. Такую ночью встретишь и богу душу отдашь. Неужели канцлер не могу найти никого приличнее? Есть же куколки от которых глаз не отвести. А при взгляде на эту княжну мне хочется на край света сбежать. Даром что обе дочери попаданок. Правда я родная, а она приемная. Но к делу это особого отношения не имеет.
С тяжелым вздохом я проследовала за своей мнимой воспитанницей и постаралась не привлекать к себе особого внимания. Осталось еще три десятка невест, которых должны объявить. Так что можно сказать нам повезло, мы были практически в конце трехсот невест, обязательных к сегодняшнему упоминанию. А общее число страждущих побороться за внимание наследника престола перевалило за полторы тысячи. Содрогнувшись от такой заоблачной суммы, я тихо вздохнула и по привычку расправила помятую юбку княжеской девицы.
Хотелось побиться головой о стену и сбежать отсюда, но было нельзя. Несовершеннолетние невесты шестнадцатилетнего принца, обязаны были прибывать в замок на массовые мероприятия со своими воспитательницами или няньками. Господи, брачный возраст – семнадцать. За год они бы могли без спеха найти ту единственную, зачем вообще устраивать весь этот цирк. Курам же на смех. Честное слово, идиотизм, какого поискать. Но нет… Я была вынуждена участвовать во всем этом, лишь бы не попасть под прицел уголовного розыска. После этого на мне можно будет ставить крест и отправлять на пожизненное.
С тяжелым вздохом, я попыталась потрясти головой и выгнать из нее все мысли, но явление очередной конкурсантки, заставило меня подавиться очередным вздохом. Наверное, не только меня это удивило, потому что стоящая чуть впереди принцесса тут же поймала мою руку и до боли стиснула ладонь в своих пальцах, не давая мне завопить на весь зал от пережитого шока. Такого номера я точно не ожидала, точнее своего собственного явления на это мероприятие. Ногой бы я сюда не ступала, если бы не грозящая уголовка.
— Светлейшая дева Святого престола и пророк посланный богами на наши земли, дабы нести глас божий помогая всем страждущим в смертельный час, несравненная и таинственная богиня небожителей Олнерина Шалк, урожденная святая мученица из милостивой церкви верховного божества Гуольна и олицетворение всего божественного на земле, скрывая свой лик, входит сюда в сопровождении старшей монахини божественных райских кущ, священной обители первого порядка дома Кары семи вер и настоятельницы самого главного храма Верующих в божественную длань Нургоро девы крестившей лик святой Нарусильки Почертен, — дочитав до конца фразу с официальными титулами святой и настоятельницы, несчастный пацан тихо застонал от натуги.
Зал притих и склонил головы в уважительном поклоне. Вот только сейчас перед ними стояли вообще совершенно другие люди. И если меня они еще как-то подобрали по схожести, хотя бы цветом волос и глаз, то настоятельница вообще ни разу не походила на Нарусю. Это на людях ей так хорошо к шестому десятку, на деле же, мы были практически ровесницами. Мне тридцать восемь, ей сорок один. И стоявшая позади моей фальшивки старушенция ну никак не походила на нее.
Этой дай волю, без рясы и покрытой головы, она могла дать фору любой куртизанки, туманя головы и сводя мужчин с ума. На утро же каждый из них пытался поймать неуловимый образ, который рассыпался прахом забвения и нежеланием подружки искать себе спутника жизни. Да и зачем он нам. Все что нужно мы и так имели, а влезать в брачные клятвы… Скольким они счастья принесли? Особенно сейчас, когда мир едва ли не лихорадит от очередного витка изменений. Союз дев Пограничья, разросшийся практически на весь континент. Грозил положить конец всему, что только было в этом мире. Но пока старые устои еще держались, и их ломка приводила к новым и новым бунтам, восстаниям и проблемам.
Но сейчас ситуация, разворачивающаяся перед моими глазами уже, не тянет на дурную шутку, это настоящая катастрофа. Святая на отборе невест – бред! Такого вообще не должны были допустить. Но почему-то я воочию видела девушку, загримированную под меня. И это не только мне казалось, если судить по реакции моей мнимой подопечной, ее это тоже настораживало. Кажется, кто-то еще пожелал вмешаться в нашу игру на четверых, в которой главным призом была корона этой страны. И вот чует моя жопонька, что не к добру.
Если так подумать, то вроде бы ничего страшного не произошло. Достаточно будет написать письмо с изложением сути проблемы, чтобы настоящая глава прилетела сюда и устроила разнос. Но перед этим неплохо было бы понять, с чем мы вообще имеем дело. Так просто выставлять напоказ святую запрещено законом. Она должна быть чиста и непорочна до конца своего срока правления. Ну точнее, никаких слухов о ее похождениях в прессе появляться не может. Опять же, по этой причине на всех мессах своего лица я не показываю. Скрывая его за маской и вуалью.
Искусная подделка же, обходилась лишь вуалью. По причине того, что достать маски, которые для меня изготавливал церковный ювелир они не могли. Все восемь штук имели свои номера, отличительные особенности и хранились в центре обители за семью замками в моей спальни. Для того, чтобы туда попасть надо было не просто войти в церковь, но и миновать семь десятков различных магических охранных контуров. Даже воры экстра-класса не залазят в наши сокровищницы, дабы не остаться без головы.
Так что вопрос все еще оставался нерешенным. Признаться честно, как только гнев немного улегся и в голове прояснилось, мне захотелось узнать, где они смогли откопать эту дурочку и почему темный канцлер пропустил ее на отбор, понимая, что перед ним ловкая мистификация, а не настоящая святая. Мне-то он пожизненным угрожал, если не смертной казнью. Не, я понимала, что скорее всего это было для острастки, народ бы в обиду не дал, но проверять данную теорию на собственной шкуре, желания у меня не возникло.
Успокоившись, я аккуратно погладила большим пальцем внешнюю сторону чужой ладони, тем самым давая понять, что со мной все хорошо. Нервничать и переживать из-за такого пустяка точно не следует. Разоблачить эту мерзавку смогут в любой момент. Ведь канцлер и регент знают, что святая никогда не покидает обители без нательного медальона, который символизирует ее веру в господа бога и весь пантеон, отвечающий за духовенство. Даже во время простых отлучек, я могла снять маску, но не его, и сейчас он был на мне, следовательно, в крайнем случае, обвинителем может выступать уже настоящая святая.
Немного расслабившись, рыжеволосая красотка с хищным взглядом бездонных серых глаз вернула все свое внимание входящим в комнату невестам. Осталось еще немного, штук пять не больше, а значит, кого-то ждут, раз так тянут время. Теперь нужно было понять, кем же будет являться та последняя, кто войдет в эти двери и продемонстрирует всем величие своей семьи. От этого будет зависеть весь план дальнейших действий. Сейчас княжна Алесандейра является само й титулованной и знатной среди присутствующих.
Ее титул превышает даже звание святой, но нас последними не пустили, следовательно, должен быть кто-то еще. Но копаясь в собственной памяти, я так и не нашла ту, которая может затмить всех на этом светском рауте. Единственным вариантом помимо девы из святой обители, была дочь вдовствующей герцогини Ролейн. Да, вот проблема-то была в том, что это тоже была я! Матушка, попавшая в этот мир из-за завесы, быстро построила индустрию красоты, создала собственные духи, косметику, открыла салоны красоты и модные дома. Тем самым через пять лет купив себе титул и заполучив в мужья сильнейшего мага королевства и бывшего советника короля.
Но после того, как отца подставили. Все деньги, акции и земли у нас отняли. Мать отравили, и она скончалась через несколько месяцев, так и не отомстив за смерть любимого. А мне же пришлось бежать и скрываться. Все что у меня осталось: ее дневник и тонкая карта-ключ, от сейфа в центральном банке. Правда набраться смелости и открыть его я так и не смогла. Так что новую герцогиню Ролейн я не видела, кому все перешло не знали и признаться честно спокойно бы жила дальше в этом блаженном неведение. Но чудится мне, что сейчас я познакомлюсь с той, кто занял мое место. Точнее с ее ребенком…
Внимательно осмотревшись по сторонам, не заметила ничего необычного и со спокойной совестью повернулась обратно к дверям. Ну жизнь, какие еще ты сюрпризы мне готовишь? Надеюсь, в этот раз я хотя бы не пострадаю? После святого очищения в том храме, я действительно едва не умерла от обширных ожогов по всему телу. Так что маску первые три года я носила из-за собственного уродства, но постепенно даже самые глубокие раны на моем теле затянулись. Остались лишь те, которые будут кровоточить до конца моих дней. Ведь на душе нет плоти, и она не зарастет.
— Встречайте несравненную и потрясающую наследницу великой герцогской семьи, самую богатейшую леди страны и первую красавицу высшего света, дебютантку этого мероприятия Шаленье Ролейн, в сопровождении королевского секретаря бывшей королевы Антумелы Щарссаль, — провозгласил порядком охрипший глашатай.
А вот теперь я окончательно поверила в то, что этот мир, кажется, сошел с ума. Ну кто в здравом уме и трезвой памяти позволит ей участвовать? Это же дочь регента! Ее к отбору на пушечный выстрел не должны были выпускать.
