Исповедь самоубийцы.
– Выбор оставался всё тем же, даже после того, как я осознал всю тяжесть возможных последствий….
Ледяной ливень сдирал остатки обгоревшей одежды, отрывая истлевшую материю, слизывал сажу, словно девушка в порыве страсти сливки с тела; скользил по опалённым волосам, ниспадая на ожоги – боль не ощущалась, лишь холод, обжигающий мороз прикосновений пламени….
Руки кровоточили, испуская обильные кровавые потоки, ранее, кулаками штурмуя раскалённое стекло, в попытке пробраться внутрь того горящего здания, ставшего…силы небесные….
Я вышел на вечернюю пробежку, включив плеер, захлёбываясь мелодией, вдыхая свежий воздух одолённых сумерками городских улиц, минуя счастливые пары молодых людей, встреченных в пути, и юношей с девушками, которые коротали часы на уютных лавочках. Проносясь вместе с ветром под кронами гигантских деревьев, я с улыбкой глядел на испугавшихся подростков, целующихся в укромной тени кустарника и цветущей сирени – двадцать шестое мая две тысячи семнадцатого года….
Меня трясло, зубы скалывали эмаль от вибрации и озноба, хладная мощь из губки туч силилась остудить жар адского пламени, обласкавшего тело подобно любимой женщине, а водоворот мыслей крутил в объятиях маленькую девочку, заползшую в ванную и….
Преодолев линию, начертанную специально для спортсменов, уже в третий раз, я отчётливо уловил запах тлеющей одёжи, пластмассы, нестерпимый порыв гари, которая окутала каждый листок городского парка. Даже сквозь наушники, мне послышался треск пламени, жующего чью-то собственность, уносящего труды людей, их быт – жизнь.
На секунду остановившись, я выключил плеер и внял тревоге, посеянной вокруг. В мгновение ока, радостная безмятежность сменилась беспокойством, а в паре километрах от парка, выплясывая на костях строения, танцевало огненное зарево, оглушающий гул которого, с лёгкостью преодолевал расстояние и впивался вслух, точно нож в мягкое масло….
Незначительное время, полное отсутствие отдышки, адреналин, жажда спасти невидимые жизни….
Я оказался в толпе голосящего люда, вскинувшего смартфоны на красочную и контрастную инсталляцию, нарисованную на ветхом здании прошлого века, которое ёжилось снизу, извивалось, будто брошенная в костёр упаковочная бумага….
- Вы вызвали пожарных? Снимаете тут! – девчонка лет пятнадцати вынула гаджет и активировала камеру.
- Еще бы! Мы с Максом первые сюда рванули! Ща, уже скоро! – паренёк с интересом пялился в телефон.
- Круто! Можно в Инсту запостить! Офигеют все! – подружка первой, громко чавкала жвачкой.
- Да тут никто не живёт! Этот хлам снести собираются, просто кто-то решил поторопить процесс…. Вашу мать! Там кто-то есть…ребёнок! – Макс навёл объектив на перемещающееся внутри здания пятно.
- Макс! Паха! Сделайте что-нибудь!
- Не, не варик, у меня астма, задохнусь же сам и не спасу никого….
- Да вы чё, я колено вывихнул…. Эй, куда он?
Я освободился от пучка проводов и выкинул плеер, отрывая низ футболки и заматывая лицо….
Дверь уже пылала полымем из преисподней, безучастные зеваки критиковали безрассудность ещё не сделанного поступка, а мои руки, жадно впивались в раскалённое стекло первого этажа, дабы попытать счастья вынести беспомощного человека.
Миновав основную на пути преграду, я пробрался в узкую комнату, затянутую паутиной осязаемого дыма. Загробный гул всепожирающего пламени, адская жара съедающая плоть, языки непреклонного огня, вуаль сгоревших останков мебели, и полное отсутствие воздуха – кокон, как если бы приходилось дышать через соломинку, толщиной в иглу. Разрывая завесу трагедии, купол тумана, вопли с улицы, до ушей доносились нотки тоненького голоска, слезливый плач маленькой девочки, оказавшейся где-то в глубине геенны….
Тремор конечностей дополнил проезжающий по мосту поезд, окатывающий волной свежего дождя, запахом чего-то чистого, но уже неуловимого, ибо копоть сковала дыхательные пути и жестоко надзирала за каждым посетителем….
Руками располосовывая чёрно-алый занавес, я двигался в неизвестность, отчётливо глотая ушами мольбы ребёнка. Расплавленные подошвы кроссовок, спорящая со смертью плоть, лопающаяся кожа, слезящиеся и тут же высыхающие глаза….
Запёкшиеся кровью пальцы нащупали дверь, из-за которой неслось эхо бормотания оставленного на произвол судьбы создания. Хлёсткий удар – ничего. Ещё один – она не поддаётся. Таран плечом, толчки обожжённой спиной – дверь оказалась неприступным бастионом. Силы буквально покинули. Ни мощь конечностей, ни количество денег, не знакомства, качество связей, дороговизна автомобиля, влияние, всё то, что имеет значимость в обычном мире и называется власть – оказалось бессильным, не смогло выступить против снопа искр, который дал волю стихии, по ошибке считаемой человеком – контролируемой….
Я прислонился к перилам, склонил голову на проезжающий поезд, хлебнул воды с неба – отчаяние не покинуло, безысходность продолжала глумиться над опалённым телом….
Ещё удар. Два. Семь. Девять. Дверь окрасилась в кровавый, но оставалась закрытой. Кашель девочки. Всхлипывание. Молчание….
Под ногами что-то взорвалось, в душу пробралась неведомая энергия, и количество сил внезапно утроилось. Удар ногой – замок вылетел вместе с косяком, а надоедливые крепостные ворота слезли с петель. Тело. Восьмилетняя девочка. Даша. Розовое платье, испачканное в саже, небрежный хвостик утративший целостность, браслет с мишками разорванный пополам….
Схватив ребёнка, не обращая внимания на пылающую спину, низ тренировочных штанов, растопленную в воск обувь, я вылетел в окно первого этажа….
Какое-то движение, речь людей, пожарные, скорая помощь….
- Ещё! Кислород где, мать вашу?
- Дефибриллятор!
- Она не дышит!
Я медленно стал оседать, внимая гудку уезжающего поезда. Поток хлестал меня по щекам, пальцы на ногах онемели, слезы проступили в глазах….
Крики, возгласы, сине-красная мигалка….
- Ещё! Ну же, Господи!
- Не дышит. Пульса нет.
- Дай сюда!!!
- Прямой массаж! Что-нибудь, она же ребёнок!!!
- Бесполезно. Время смерти – девятнадцать часов, три минуты….
Мои ладони охватили колени, голова припала к ногам – всхлипывания вырывались из груди. Зажглись огни над железнодорожным полотном, дождь усилился….
Шумиха, треск рассыпающегося по кускам здания, восторженные овации….
- Эй! Кто её спас? Где он?
- Люди, кто-нибудь видел спасителя?
- Он…. Он…. Он был здесь только что!
Вспышка молнии разрезала небеса пополам. Грянул гром.
- Кто её вынес? Вы меня слышите?
- Он что, просто ушёл?
Поезд остался эхом, уходящим вдаль…. Я сидел на ледяном мосту ласкаемый промозглым ветром и заливался слезами….
Звон стрелки, переводящей рельсы…. Раскаты грома, блики молний. Ливень встал стеной.
Запах, я уловил аромат сирени, сладкий привкус жизни – двадцать три часа и пять минут, двадцать шестое мая две тысячи семнадцатый год….
– Выбор оставался всё тем же, даже после того, как я осознал всю тяжесть возможных последствий….
Ледяной ливень сдирал остатки обгоревшей одежды, отрывая истлевшую материю, слизывал сажу, словно девушка в порыве страсти сливки с тела; скользил по опалённым волосам, ниспадая на ожоги – боль не ощущалась, лишь холод, обжигающий мороз прикосновений пламени….
Руки кровоточили, испуская обильные кровавые потоки, ранее, кулаками штурмуя раскалённое стекло, в попытке пробраться внутрь того горящего здания, ставшего…силы небесные….
Я вышел на вечернюю пробежку, включив плеер, захлёбываясь мелодией, вдыхая свежий воздух одолённых сумерками городских улиц, минуя счастливые пары молодых людей, встреченных в пути, и юношей с девушками, которые коротали часы на уютных лавочках. Проносясь вместе с ветром под кронами гигантских деревьев, я с улыбкой глядел на испугавшихся подростков, целующихся в укромной тени кустарника и цветущей сирени – двадцать шестое мая две тысячи семнадцатого года….
Меня трясло, зубы скалывали эмаль от вибрации и озноба, хладная мощь из губки туч силилась остудить жар адского пламени, обласкавшего тело подобно любимой женщине, а водоворот мыслей крутил в объятиях маленькую девочку, заползшую в ванную и….
Преодолев линию, начертанную специально для спортсменов, уже в третий раз, я отчётливо уловил запах тлеющей одёжи, пластмассы, нестерпимый порыв гари, которая окутала каждый листок городского парка. Даже сквозь наушники, мне послышался треск пламени, жующего чью-то собственность, уносящего труды людей, их быт – жизнь.
На секунду остановившись, я выключил плеер и внял тревоге, посеянной вокруг. В мгновение ока, радостная безмятежность сменилась беспокойством, а в паре километрах от парка, выплясывая на костях строения, танцевало огненное зарево, оглушающий гул которого, с лёгкостью преодолевал расстояние и впивался вслух, точно нож в мягкое масло….
Незначительное время, полное отсутствие отдышки, адреналин, жажда спасти невидимые жизни….
Я оказался в толпе голосящего люда, вскинувшего смартфоны на красочную и контрастную инсталляцию, нарисованную на ветхом здании прошлого века, которое ёжилось снизу, извивалось, будто брошенная в костёр упаковочная бумага….
- Вы вызвали пожарных? Снимаете тут! – девчонка лет пятнадцати вынула гаджет и активировала камеру.
- Еще бы! Мы с Максом первые сюда рванули! Ща, уже скоро! – паренёк с интересом пялился в телефон.
- Круто! Можно в Инсту запостить! Офигеют все! – подружка первой, громко чавкала жвачкой.
- Да тут никто не живёт! Этот хлам снести собираются, просто кто-то решил поторопить процесс…. Вашу мать! Там кто-то есть…ребёнок! – Макс навёл объектив на перемещающееся внутри здания пятно.
- Макс! Паха! Сделайте что-нибудь!
- Не, не варик, у меня астма, задохнусь же сам и не спасу никого….
- Да вы чё, я колено вывихнул…. Эй, куда он?
Я освободился от пучка проводов и выкинул плеер, отрывая низ футболки и заматывая лицо….
Дверь уже пылала полымем из преисподней, безучастные зеваки критиковали безрассудность ещё не сделанного поступка, а мои руки, жадно впивались в раскалённое стекло первого этажа, дабы попытать счастья вынести беспомощного человека.
Миновав основную на пути преграду, я пробрался в узкую комнату, затянутую паутиной осязаемого дыма. Загробный гул всепожирающего пламени, адская жара съедающая плоть, языки непреклонного огня, вуаль сгоревших останков мебели, и полное отсутствие воздуха – кокон, как если бы приходилось дышать через соломинку, толщиной в иглу. Разрывая завесу трагедии, купол тумана, вопли с улицы, до ушей доносились нотки тоненького голоска, слезливый плач маленькой девочки, оказавшейся где-то в глубине геенны….
Тремор конечностей дополнил проезжающий по мосту поезд, окатывающий волной свежего дождя, запахом чего-то чистого, но уже неуловимого, ибо копоть сковала дыхательные пути и жестоко надзирала за каждым посетителем….
Руками располосовывая чёрно-алый занавес, я двигался в неизвестность, отчётливо глотая ушами мольбы ребёнка. Расплавленные подошвы кроссовок, спорящая со смертью плоть, лопающаяся кожа, слезящиеся и тут же высыхающие глаза….
Запёкшиеся кровью пальцы нащупали дверь, из-за которой неслось эхо бормотания оставленного на произвол судьбы создания. Хлёсткий удар – ничего. Ещё один – она не поддаётся. Таран плечом, толчки обожжённой спиной – дверь оказалась неприступным бастионом. Силы буквально покинули. Ни мощь конечностей, ни количество денег, не знакомства, качество связей, дороговизна автомобиля, влияние, всё то, что имеет значимость в обычном мире и называется власть – оказалось бессильным, не смогло выступить против снопа искр, который дал волю стихии, по ошибке считаемой человеком – контролируемой….
Я прислонился к перилам, склонил голову на проезжающий поезд, хлебнул воды с неба – отчаяние не покинуло, безысходность продолжала глумиться над опалённым телом….
Ещё удар. Два. Семь. Девять. Дверь окрасилась в кровавый, но оставалась закрытой. Кашель девочки. Всхлипывание. Молчание….
Под ногами что-то взорвалось, в душу пробралась неведомая энергия, и количество сил внезапно утроилось. Удар ногой – замок вылетел вместе с косяком, а надоедливые крепостные ворота слезли с петель. Тело. Восьмилетняя девочка. Даша. Розовое платье, испачканное в саже, небрежный хвостик утративший целостность, браслет с мишками разорванный пополам….
Схватив ребёнка, не обращая внимания на пылающую спину, низ тренировочных штанов, растопленную в воск обувь, я вылетел в окно первого этажа….
Какое-то движение, речь людей, пожарные, скорая помощь….
- Ещё! Кислород где, мать вашу?
- Дефибриллятор!
- Она не дышит!
Я медленно стал оседать, внимая гудку уезжающего поезда. Поток хлестал меня по щекам, пальцы на ногах онемели, слезы проступили в глазах….
Крики, возгласы, сине-красная мигалка….
- Ещё! Ну же, Господи!
- Не дышит. Пульса нет.
- Дай сюда!!!
- Прямой массаж! Что-нибудь, она же ребёнок!!!
- Бесполезно. Время смерти – девятнадцать часов, три минуты….
Мои ладони охватили колени, голова припала к ногам – всхлипывания вырывались из груди. Зажглись огни над железнодорожным полотном, дождь усилился….
Шумиха, треск рассыпающегося по кускам здания, восторженные овации….
- Эй! Кто её спас? Где он?
- Люди, кто-нибудь видел спасителя?
- Он…. Он…. Он был здесь только что!
Вспышка молнии разрезала небеса пополам. Грянул гром.
- Кто её вынес? Вы меня слышите?
- Он что, просто ушёл?
Поезд остался эхом, уходящим вдаль…. Я сидел на ледяном мосту ласкаемый промозглым ветром и заливался слезами….
Звон стрелки, переводящей рельсы…. Раскаты грома, блики молний. Ливень встал стеной.
Запах, я уловил аромат сирени, сладкий привкус жизни – двадцать три часа и пять минут, двадцать шестое мая две тысячи семнадцатый год….
