По уютной тропе незаметно,
Прошагали года неприметно
Сквозь трещины времени прорываясь,
Душа из прошлого кричит надрываясь.
Парк был далеко от дома, да и вообще детвору туда не пускали, было такое время, время " битвы районов". Парк они узнали позже, гуляя по дорожкам, катаясь на велосипеде. Велосипед был один, и они по очереди садились на багажник и мальчик, который постарше,вез их и это было как путешествие вне двора. Там был замечательный спуск к памятнику, по которому они лихо съезжали, не боясь упасть с клумбу. Старый, не ровный асфальт, делал ощущения более яркими и не смотря на синяки и ссадины, они снова и снова ехали к спуску.
Потом уже, когда появилась собака, она ходила гулять с ней в парк. Легкий моросящий дождик октября омывал старую клумбу. Клумба была круглой, ее окружали старые серо-голубые когда-то лавочки. Краска слезла и под ней виднелись бурые шрамы старого бруса, старые бревна доживали свой век.
Каждую весну на клумбе цвели высокие красные гладиолусы, каждую весну на этих лавочках сидели старики, отдавшие свою молодость войне. Это было и печально и трогательно, весело и грустно, эти лавочки помнили больше чем люди: первые слова, встречи, победы в шахматах, поцелуи, свидания и слезы расставаний.
Даже серым октябрьским днем он казался родным и уютным. Тропинки, прячущиеся в пожухлой траве, приглашали в тайное царство парка, вечнозеленые ели и сосны, дарящие целебный аромат смолы манили запахом леса - это был целый мир.
Каждое лето распускались радужные петуньи у подножия памятника, запах манил пчел и насекомых, а ребятишки бегали с сачком и воображали себя настоящими натуралистами. Парк был девственен и нетронут, он жил своей жизнью, и только в самую жару приезжала машина с водой и поливала жаждущие влаги растения.
Прогуливаясь по тихим тропинкам, хотелось мечтать о чем-то особенном. Мелкий дождик играл незатейливою мелодию, барабаня по зонтику и старым серым плитам и в душе поднималось что-то неописуемое,то ли волнение, то ли тревога, словно сейчас пройдя по этой тропинке ты откроешь чью то тайну.
Шло время, старый парк изменился под новым видением ландшафтных дизайнеров. Старые родные клумбы сменили альпийские горки, дорожки покрыла новомодная плитка, только не все увидел современный архитектор.
Прошлое...
Она поймала себя на том, что спустя годы она идет по старой тропинке, заросшей травой. Старый асфальт почти не видно в зарослях, сквозь трещины пробивается трава, но тропинка все еще жива, она помнит.
Она стала замечать, что люди все еще ходили по старым дорожкам, которые заросли или которые не вытеснили современные и широкие из желтого кирпича.
Люди помнили. У каждого была своя история, своя тропинка.
Здесь, среди старых березок, которые когда-то робкой стайкой ютились возле фонтана, целовались он и она. Здесь, сосны, вершины которых ему не увидеть, он сажал вместе с классом на субботнике, а сейчас он сидит на лавочке в их тени и укачивает требовательного правнука в коляске. Здесь, старый куст сирени, он помнит руки влюбленных хулиганов, которые срывали его дурманящие цветы для любимой. Здесь, по тропинке бежала она в слезах после горького расставания, а спустя время смеялась от счастья с ним. Здесь, его дочь делала первые робкие шаги, а теперь делает успешную карьеру. Парк видел, слышал, помнил, дышал.
Каждый день, ровно в пять часов старая чета выходила на прогулку. Он и она, прогуливаясь идут по своей дорожке. У него больное сердце, у нее в прошлом три операции. Прогулки нужны, чтобы помнить о весне, о лете, о жизни, о том как прекрасно все вокруг. Он опять брюзжит, но словно не слыша, она заботливо поправляет старый плед и помогает ему сесть в тени лип. Он все говорит и говорит, она просто кивает и тихо поддакивает. Они сидят и смотрят на жизнь вокруг.
Они помнили, что здесь, когда то, вон там за зарослями шиповника была остановка. Тогда давным давно, чтобы добраться на работу нужно было встать в шесть утра и бежать на единственный автобус, который в семь, потому что следующий только через час. Была зима, снежная и морозная, в автобус все не помещались и он уступил ей место. А потом, они ездили на этом автобусе уже вместе: ей на швейную фабрику, ему на завод. Шли дни, годы, жизнь.
Старый тополь помнил первый поцелуй.
" Какие глупые мечтатели" - шелестели его ветви, и тополиный пух летел к их ногам.
Он слышал тысячи признаний и шепот сотен проклятий. Если бы он умел говорить, его бы рассказы стали историей, которую не напишут в учебниках, но сердца будут помнить.
Когда снесли последнюю лавочку и ее красивые чугунные ножки отправили на переплавку остановилось дыхание, размеренное, безмятежное, романтичное.
Все было по старому: гуляли люди, дети играли в свои игры, но никто уже не знал, что было и что будет, но они чувствовали, что эти безмолвные тополя, березы, сосны и ели - свидетели тому, что есть в этот миг их жизни.
Дизайнер посадил цветы и засеял траву, но что сделаешь с воспоминаниями...
Все равно среди ровной красивой дороги, видишь протоптанную старую тропинку, люди ходят по дорогам памяти.
Прошагали года неприметно
Сквозь трещины времени прорываясь,
Душа из прошлого кричит надрываясь.
Парк был далеко от дома, да и вообще детвору туда не пускали, было такое время, время " битвы районов". Парк они узнали позже, гуляя по дорожкам, катаясь на велосипеде. Велосипед был один, и они по очереди садились на багажник и мальчик, который постарше,вез их и это было как путешествие вне двора. Там был замечательный спуск к памятнику, по которому они лихо съезжали, не боясь упасть с клумбу. Старый, не ровный асфальт, делал ощущения более яркими и не смотря на синяки и ссадины, они снова и снова ехали к спуску.
Потом уже, когда появилась собака, она ходила гулять с ней в парк. Легкий моросящий дождик октября омывал старую клумбу. Клумба была круглой, ее окружали старые серо-голубые когда-то лавочки. Краска слезла и под ней виднелись бурые шрамы старого бруса, старые бревна доживали свой век.
Каждую весну на клумбе цвели высокие красные гладиолусы, каждую весну на этих лавочках сидели старики, отдавшие свою молодость войне. Это было и печально и трогательно, весело и грустно, эти лавочки помнили больше чем люди: первые слова, встречи, победы в шахматах, поцелуи, свидания и слезы расставаний.
Даже серым октябрьским днем он казался родным и уютным. Тропинки, прячущиеся в пожухлой траве, приглашали в тайное царство парка, вечнозеленые ели и сосны, дарящие целебный аромат смолы манили запахом леса - это был целый мир.
Каждое лето распускались радужные петуньи у подножия памятника, запах манил пчел и насекомых, а ребятишки бегали с сачком и воображали себя настоящими натуралистами. Парк был девственен и нетронут, он жил своей жизнью, и только в самую жару приезжала машина с водой и поливала жаждущие влаги растения.
Прогуливаясь по тихим тропинкам, хотелось мечтать о чем-то особенном. Мелкий дождик играл незатейливою мелодию, барабаня по зонтику и старым серым плитам и в душе поднималось что-то неописуемое,то ли волнение, то ли тревога, словно сейчас пройдя по этой тропинке ты откроешь чью то тайну.
Шло время, старый парк изменился под новым видением ландшафтных дизайнеров. Старые родные клумбы сменили альпийские горки, дорожки покрыла новомодная плитка, только не все увидел современный архитектор.
Прошлое...
Она поймала себя на том, что спустя годы она идет по старой тропинке, заросшей травой. Старый асфальт почти не видно в зарослях, сквозь трещины пробивается трава, но тропинка все еще жива, она помнит.
Она стала замечать, что люди все еще ходили по старым дорожкам, которые заросли или которые не вытеснили современные и широкие из желтого кирпича.
Люди помнили. У каждого была своя история, своя тропинка.
Здесь, среди старых березок, которые когда-то робкой стайкой ютились возле фонтана, целовались он и она. Здесь, сосны, вершины которых ему не увидеть, он сажал вместе с классом на субботнике, а сейчас он сидит на лавочке в их тени и укачивает требовательного правнука в коляске. Здесь, старый куст сирени, он помнит руки влюбленных хулиганов, которые срывали его дурманящие цветы для любимой. Здесь, по тропинке бежала она в слезах после горького расставания, а спустя время смеялась от счастья с ним. Здесь, его дочь делала первые робкие шаги, а теперь делает успешную карьеру. Парк видел, слышал, помнил, дышал.
Каждый день, ровно в пять часов старая чета выходила на прогулку. Он и она, прогуливаясь идут по своей дорожке. У него больное сердце, у нее в прошлом три операции. Прогулки нужны, чтобы помнить о весне, о лете, о жизни, о том как прекрасно все вокруг. Он опять брюзжит, но словно не слыша, она заботливо поправляет старый плед и помогает ему сесть в тени лип. Он все говорит и говорит, она просто кивает и тихо поддакивает. Они сидят и смотрят на жизнь вокруг.
Они помнили, что здесь, когда то, вон там за зарослями шиповника была остановка. Тогда давным давно, чтобы добраться на работу нужно было встать в шесть утра и бежать на единственный автобус, который в семь, потому что следующий только через час. Была зима, снежная и морозная, в автобус все не помещались и он уступил ей место. А потом, они ездили на этом автобусе уже вместе: ей на швейную фабрику, ему на завод. Шли дни, годы, жизнь.
Старый тополь помнил первый поцелуй.
" Какие глупые мечтатели" - шелестели его ветви, и тополиный пух летел к их ногам.
Он слышал тысячи признаний и шепот сотен проклятий. Если бы он умел говорить, его бы рассказы стали историей, которую не напишут в учебниках, но сердца будут помнить.
Когда снесли последнюю лавочку и ее красивые чугунные ножки отправили на переплавку остановилось дыхание, размеренное, безмятежное, романтичное.
Все было по старому: гуляли люди, дети играли в свои игры, но никто уже не знал, что было и что будет, но они чувствовали, что эти безмолвные тополя, березы, сосны и ели - свидетели тому, что есть в этот миг их жизни.
Дизайнер посадил цветы и засеял траву, но что сделаешь с воспоминаниями...
Все равно среди ровной красивой дороги, видишь протоптанную старую тропинку, люди ходят по дорогам памяти.
