— Ему пришлось срочно вылететь в Сан-Франциско, но он вернется завтра вечером. Не переживай.
Алекс откинулся на подушку. Итак, авария, ожоги… Он был достаточно подкован в теме, чтобы заподозрить неладное. Недаром его крестный был лучшим комбустиологом в стране.
— Брюс, что еще ты мне не сказал? — спросил Алекс и замер в ожидании, прислушиваясь. Он услышал вздох, а потом слова, которые навсегда изменили его жизнь.
— Ты больше никогда не сможешь видеть, Лекс…
Это было похоже на падение на голову бетонной плиты. Если у него еще и теплилась надежда, то после этих слов она растворилась, как дым.
— Надежда есть? — Голос звучал глухо.
— Практически нет. Алекс, я сделал все, что мог, поверь. Никто бы не сделал больше.
— Я верю. Ну что ж, придется с этим жить.
— Ты… Тебе нужно с кем-то поговорить? Могу позвать психолога. Здесь работает один из лучших…
— Нет, я хочу побыть один.
Брюс кивнул и направился к двери. Если бы Алекс мог видеть сейчас своего крестного, то понял, что тот очень переживает. Но он не видел. Он снова и снова прокручивал в голове сказанное Брюсом и даже не услышал, как щелкнул замок на двери. Дальнейшая жизнь представлялась такой же беспросветной, как темнота перед глазами.
Доктор Нейтон, зайдя в свой кабинет, тяжело опустился в кресло. Разговор с Алексом был коротким, но тяжелым. Груз ответственности давил на плечи, заставляя мучиться сомнениями, действительно ли он сделал все. Вдруг можно было хотя бы частично спасти помочь Алексу? Он вновь и вновь прокручивал в голове детали, но исход не менялся: зрение нельзя было вернуть. И как ни тяжело было это сознавать, Алексу действительно придется с этим жить. Вроде крестник это понял, но принял ли? В этом Брюс сомневался. Он слишком хорошо знал его, чтобы поверить в такую быструю капитуляцию.
Конечно, он оказался прав. Буквально через час его срочно вызвали, потому что крестник крушил палату. Забежав к нему, Брюс увидел, как Алекс, опутанный проводами и капельницами, зажатым в руках стулом со всей силы бьет по кровати и аппаратам.
— Алекс, перестань! — Голос доктора Нейтона, громкий и зычный, не возымел никакого действия на пациента, который продолжал крушить мебель и технику. — Десять кубиков лоразепама, быстро! — крикнул Брюс медсестрам, которые столпились в коридоре, и парочка из них сорвалась с места. Однако подходить к буйному пациенту все боялись, поэтому Брюсу пришлось вызвать охранников, которые скрутили Алекса. После укола он отключился, аппаратуру срочно заменили, капельницу тоже. Брюс отдал распоряжение убрать в палате, а сам пошел звонить Дэну. Подобное поведение надо было пресекать на корню, Алексу требовалась помощь психолога. И только Дэниел мог заставить брата согласиться на консультации.
Дэн был на совещании, когда ему позвонил Брюс. Извинившись перед членами совета директоров филиала Сан-Франциско, он вышел в коридор, молча выслушал врача и с хмурым видом вернулся в конференц-зал.
— Господа! Как вы все знаете, недавно мой брат попал в аварию и серьезно пострадал. Сегодня он пришел в себя, и ему сейчас необходима моя помощь. А потому прошу меня извинить — я вынужден срочно вернуться домой. Все вопросы мы решим в ближайшие дни, сейчас я не могу думать о делах, простите.
Не обращая внимания на удивленные взгляды, Дэн собрал бумаги и вышел, на ходу заказывая билет на самолет.
Шеннон шла на поправку, но возвращаться домой решительно не хотелось. У нее уже созрел план, как избавиться от угрозы в виде будущего мужа, но для этого требовалось выйти из больницы. А она боялась. Здесь, в палате, она чувствовала себя под защитой. А там не было никого. Что с отцом — неизвестно, Энни уволили, в доме куча незнакомых людей и ненавистный Харридж, от которого ее просто выворачивало. Единственное, что ее удерживало от нового побега — угроза жизни ее отца. Кларисса больше не приходила к ней, медсестры сказали, что ее перевели в другое отделение (Шен подозревала, что это постарался Джонатан), и помочь было некому. Поэтому она стала морально готовиться к возвращению.
Пришедший врач подтвердил ее худшие опасения: через два дня ее выписывают, состояние больше не представляло опасений, сепсиса на пораженных тканях не наблюдалось, восстановление шло хорошо, и в целом прогноз был более чем благоприятный. Вот только это ее не радовало.
Подлил масла в огонь и Харридж, который явился вскоре после обхода и, елейно улыбаясь, сообщил, что обо всем договорился, свадьбу готовят, украшения будут, стол накроют… Ей осталось лишь выбрать платье из тех, что послезавтра доставят к ней домой для примерки. Шеннон скривилась, но кивнула — выхода у нее нет, нужно увидеть отца и убедиться, что он в порядке. А потом можно приступать к исполнению плана.
Алекс откинулся на подушку. Итак, авария, ожоги… Он был достаточно подкован в теме, чтобы заподозрить неладное. Недаром его крестный был лучшим комбустиологом в стране.
— Брюс, что еще ты мне не сказал? — спросил Алекс и замер в ожидании, прислушиваясь. Он услышал вздох, а потом слова, которые навсегда изменили его жизнь.
— Ты больше никогда не сможешь видеть, Лекс…
Это было похоже на падение на голову бетонной плиты. Если у него еще и теплилась надежда, то после этих слов она растворилась, как дым.
— Надежда есть? — Голос звучал глухо.
— Практически нет. Алекс, я сделал все, что мог, поверь. Никто бы не сделал больше.
— Я верю. Ну что ж, придется с этим жить.
— Ты… Тебе нужно с кем-то поговорить? Могу позвать психолога. Здесь работает один из лучших…
— Нет, я хочу побыть один.
Брюс кивнул и направился к двери. Если бы Алекс мог видеть сейчас своего крестного, то понял, что тот очень переживает. Но он не видел. Он снова и снова прокручивал в голове сказанное Брюсом и даже не услышал, как щелкнул замок на двери. Дальнейшая жизнь представлялась такой же беспросветной, как темнота перед глазами.
Доктор Нейтон, зайдя в свой кабинет, тяжело опустился в кресло. Разговор с Алексом был коротким, но тяжелым. Груз ответственности давил на плечи, заставляя мучиться сомнениями, действительно ли он сделал все. Вдруг можно было хотя бы частично спасти помочь Алексу? Он вновь и вновь прокручивал в голове детали, но исход не менялся: зрение нельзя было вернуть. И как ни тяжело было это сознавать, Алексу действительно придется с этим жить. Вроде крестник это понял, но принял ли? В этом Брюс сомневался. Он слишком хорошо знал его, чтобы поверить в такую быструю капитуляцию.
Конечно, он оказался прав. Буквально через час его срочно вызвали, потому что крестник крушил палату. Забежав к нему, Брюс увидел, как Алекс, опутанный проводами и капельницами, зажатым в руках стулом со всей силы бьет по кровати и аппаратам.
— Алекс, перестань! — Голос доктора Нейтона, громкий и зычный, не возымел никакого действия на пациента, который продолжал крушить мебель и технику. — Десять кубиков лоразепама, быстро! — крикнул Брюс медсестрам, которые столпились в коридоре, и парочка из них сорвалась с места. Однако подходить к буйному пациенту все боялись, поэтому Брюсу пришлось вызвать охранников, которые скрутили Алекса. После укола он отключился, аппаратуру срочно заменили, капельницу тоже. Брюс отдал распоряжение убрать в палате, а сам пошел звонить Дэну. Подобное поведение надо было пресекать на корню, Алексу требовалась помощь психолога. И только Дэниел мог заставить брата согласиться на консультации.
***
Дэн был на совещании, когда ему позвонил Брюс. Извинившись перед членами совета директоров филиала Сан-Франциско, он вышел в коридор, молча выслушал врача и с хмурым видом вернулся в конференц-зал.
— Господа! Как вы все знаете, недавно мой брат попал в аварию и серьезно пострадал. Сегодня он пришел в себя, и ему сейчас необходима моя помощь. А потому прошу меня извинить — я вынужден срочно вернуться домой. Все вопросы мы решим в ближайшие дни, сейчас я не могу думать о делах, простите.
Не обращая внимания на удивленные взгляды, Дэн собрал бумаги и вышел, на ходу заказывая билет на самолет.
***
Шеннон шла на поправку, но возвращаться домой решительно не хотелось. У нее уже созрел план, как избавиться от угрозы в виде будущего мужа, но для этого требовалось выйти из больницы. А она боялась. Здесь, в палате, она чувствовала себя под защитой. А там не было никого. Что с отцом — неизвестно, Энни уволили, в доме куча незнакомых людей и ненавистный Харридж, от которого ее просто выворачивало. Единственное, что ее удерживало от нового побега — угроза жизни ее отца. Кларисса больше не приходила к ней, медсестры сказали, что ее перевели в другое отделение (Шен подозревала, что это постарался Джонатан), и помочь было некому. Поэтому она стала морально готовиться к возвращению.
Пришедший врач подтвердил ее худшие опасения: через два дня ее выписывают, состояние больше не представляло опасений, сепсиса на пораженных тканях не наблюдалось, восстановление шло хорошо, и в целом прогноз был более чем благоприятный. Вот только это ее не радовало.
Подлил масла в огонь и Харридж, который явился вскоре после обхода и, елейно улыбаясь, сообщил, что обо всем договорился, свадьбу готовят, украшения будут, стол накроют… Ей осталось лишь выбрать платье из тех, что послезавтра доставят к ней домой для примерки. Шеннон скривилась, но кивнула — выхода у нее нет, нужно увидеть отца и убедиться, что он в порядке. А потом можно приступать к исполнению плана.
