Глава 1
— Что вы здесь делаете?
Сохён испуганно отшатнулась от дерева и на секунду замерла с ножом в руке. Ночью в лесу при слабом лунном свете она никого не ожидала увидеть. Сельчане сюда даже днём не ходили, боялись лешего и болотников, однако сейчас перед ней стоял молодой мужчина в чёрном одеянии и белой полоской в воротнике.
Священник.
Да ещё и новенький, приехал из города в их католическую церковь. Кажется, Сохён недостаточно умилостивила лесных жителей, раз они позволили религиозному служителю обнаружить молодую ведьму за своим ремеслом. Пусть уже давно не средневековье, но всё же травля ведьм процветала и по сей день.
Проворно спрятав ритуальный нож под широкий кожаный пояс, девушка приветливо улыбнулась и кокетливо склонила голову набок.
— Ягоды да корешки собираю, падре. Скоро ведь осень, сами понимаете, нужно готовиться к зиме. А вы здесь какими судьбами?
Он ответил не сразу. Его сосредоточенный взгляд напрягал, потому что именно так выворачивали душу наизнанку, вытряхивали всё нутро с такой силой, что все скелеты сыпались из шкафов. Но ведьма выдержала этот цепкий, глубокий взгляд. Его тёмные карие глаза завораживали, почти гипнотизировали; на какое-то мгновение ей показалось, что на дне зрачков блеснули молнии.
Несмотря на огонёк недоверия в его глазах, он тепло улыбнулся.
— Я гулял перед сном и услышал шум неподалёку. — Священник завёл руки за спину. — Познакомимся? Я здесь всего пару дней. Как вас зовут?
Значит, всё же выслеживал.
Девушка подавила разочарованный вздох и тоже улыбнулась в ответ. Как же не вовремя! Видела бы её сейчас бабушка — стёрла бы из родового древа, не задумываясь. Ведьму застали ночью в лесу, да ещё и кто застал — католический священник!
— Ким Сохён, — представилась ведьма и шагнула вперед. — А вас? Только не говорите, что вы оборотень, гуляющий по лесу, сейчас ведь даже не полнолуние.
Самый главный враг — это язык.
Он усмехнулся, оценив чувство юмора, и слегка кивнул, скользнув взглядом по её фигуре. Слишком быстро. Слишком отвлеченно. Или ей просто показалось в сумерках ночи? Скорее всего так и было, он же, в конце концов, падре.
— Чон Чонгук, — мягко ответил мужчина и прищурился. — Я не вижу у вас никакой тары рядом, Сохён. Куда вы складываете ягоды?
А он неплох, подумалось ведьме, счет сравнялся. В какой-то момент Сохён осознала, что этот мужчина совсем не искушён, он мог лишь оценивать, наблюдать издалека, но трогать и, уж тем более, брать женщину — не мог. В его положении это было подобно падению Люцифера с небес, а кому нравится падать на дно?
Уж что-что, а интуиция у Ким была замечательная.
Девушка мысленно рассмеялась: ещё один птенец, мечтающий летать. Да только крылья не вырастут — обрежут под корень, а ноги и руки свяжут незримыми кандалами обетов и иллюзий. Жаль. Тело и лицо Чонгука созданы не для душной рясы, а для женщин.
Или для одной женщины.
От этой мысли побежали приятные мурашки. А почему бы и нет? У неё давно не было мужчины, а тут такой подарок Небес. Молодой красавец с широкими плечами и мощным торсом, обручённый с богом, наверняка ещё и не познавший женского тела. Девственник? Вполне вероятно. И оттого ещё желаннее.
Мечты мечтами, а вот мужчина смотрел на неё в упор и далеко не с вожделением. Он ждал ответа на свой разоблачающий вопрос. Ох уж эти священники. Столько времени прошло, а они всё ещё ненавидели ведьм, хотя лишь благодаря им люди обретали счастье.
— Я только пришла, падре. — Сохён разыграла обиду и с удовольствием отметила, как тень тревоги мелькнула на его лице. — Неужели вы подумали, что одинокая девушка ходит по лесу всю ночь? Я, знаете ли, дорожу своей жизнью. Только подошла сюда, чтобы осмотреться, и вы меня тут же напугали.
Ведьма предугадала следующий вопрос, поэтому добавила невзначай:
— Днем я много работаю, ухаживаю за своим садом, поэтому хожу в лес поздно вечером или ночью на полчасика. Если вы беспокоитесь за меня, то напрасно, Чонгук.
Неофициальное обращение так и слетело с языка, но девушка не жалела, смаковала во рту его звучное имя. Прохладный влажный ветер мягко коснулся черных, словно перо ворона, волос мужчины, и ведьма впервые за долгое время ощутила слабость в коленях.
«Рано или поздно я овладею вами, падре», — твёрдо решила ведьма, откровенно посмеиваясь над его выдержкой. И не таких соблазняла. А уж свежую кровь она точно не упустит.
— Простите, Ким Сохён, — манерно ответил Чонгук и улыбнулся, пожимая плечами. — Нелепо всё вышло, я и не думал вас обижать или пугать. Что я могу для вас сделать, чтобы сгладить вину?
Мужчина пытался быть джентльменом, завоевать доверие. Это и понятно, он ведь новенький в этих краях, ему нужно было освоиться и наладить общение с людьми, чтобы они к нему приходили. Но ведьму уже не волновали его мотивы, она сменила мысленный курс и обдумывала, где же в лесу можно было достать грибы весёлки. Ох, чувствовала она, они ей точно скоро пригодятся.
Ким подумала, что точно спятила из-за холодных ночей и пустой постели, но ей так хотелось коснуться пальцами его прекрасного лица и заглянуть в самую глубь его чернеющих в ночных сумерках глаз, что остановиться была уже не в силах. Да и не очень-то и хотела, если честно. В считанные секунды сократив расстояние между ними, чтобы он не успел опомниться, Сохён прильнула к его губам, нежно протолкнув свой язычок. Волна сильнейшего возбуждения захлестнула её с головы до пят, когда она почувствовала под своими пальцами его скулы.
Это было настолько интимно, настолько близко, что они ощущали жар от тел друг друга, несмотря на то, что сам мужчина был весь укутан в рясу. Чон, видимо, не ожидал от девушки такого поступка, поэтому какое-то время находился в ступоре и послушно приоткрывал свои губы, впуская её маленький, но такой умелый язык, что голова шла кругом.
Но Чонгук быстро пришёл в себя и попытался разорвать поцелуй, правда, делал это настолько неумело и несмело, что ведьма рассмеялась ему в губы и отпрянула, лукаво оглядывая масштаб его личной катастрофы. Мужчина тяжело дышал и прятал уже совсем почерневшие глаза, не решаясь посмотреть на Сохён, и она хихикнула в кулак.
— Пожалуй, вы загладили свою вину, падре, — вполголоса томно произнесла ведьма и коснулась пальцами его подбородка.
Чон резко увернулся и не глядя в её сторону ледяным голосом ответил:
— Мне нужно идти. Не гуляйте допоздна, госпожа Ким, это опасно.
С этими словами он круто развернулся и быстро пошёл прочь. Сохён фыркнула; его холодный тон несомненно заморозил бы какую-нибудь мнительную девчушку, но только не её — опытную ведьму, которая знала, что делать с такими неприступными скалами, как Чон Чонгук. Хранил верность сану? Похвально. Вот только он уже ступил на ту дорожку, которую она ему любезно указала. Зов молодой плоти и Силы природы сильнее всякой философии — это Ким знала в совершенстве.
И когда образ мужчины поглотила ночная тьма, Сохён поклялась себе в том, что не только уложит его в свою постель, но и влюбит в себя настолько крепко, что он уйдет из церкви.
Глава 2
Три дня Сохён готовилась к важной встрече с Чонгуком. Несмотря на то, что её тянуло к мужчине, чтобы увидеть, дотронуться и приласкать его, она держала себя в руках. Нельзя было торопить события, ведь ему нужно прийти в себя, потомиться в ожидании новой встречи, а ей накопить энергию для очарования этого неприступного мужчины. По крайней мере он старался выглядеть таковым, но в его ауре ощущалась некая брешь, возможно, он вовсе и не был девственником.
На секунду досадливо прикусив губу, ведьма махнула рукой; даже если не девственник, всё равно он фонил необузданной сексуальной энергией. Всё же долгое воздержание для мужчины — не так полезно и хорошо, как это проповедовали.
В воскресенье народ всегда собирался в небольшой деревянной церквушке. Сохён оценивающе оглядела платье, в котором собиралась пойти на службу — идеально. Какой мужчина устоит перед глубоким декольте? Короткое, чуть выше колен и с треугольным вырезом на груди, платье цвета бордо она приобрела на ежегодной ярмарке в селе, куда съезжались раз в год продавцы из соседнего города.
Здесь же люди жили на деньги, вырученные с продажи мяса, скота и молочных продуктов, но так сложилось, что заниматься продажей вещей и бытовых предметов некому: невыгодно и дорого было завозить из-за отдаленности села от цивилизации. Поэтому сельчане весь год копили деньги, а потом на двухнедельной ярмарке покупали себе с запасом всё необходимое. Благо, хоть продуктовый магазин имелся свой постоянный, и то хорошо.
Ким Сохён не разводила скот и не била масло сутками напролёт; не женское это дело — руки бить, да силы тратить, коих и так мало. В глазах сельчан она в совершенстве владела травничеством, поэтому продавала людям травы, корешки и плоды, собранные в определенное время суток по сезону. Люди подозревали, кем являлась на самом деле их молодая красавица соседка, но молчали, как рыбы. Все прекрасно осознавали: если с ней что-то случится, то им самим придется худо. А так они могли в любое время года купить у неё травы и плоды для своего здоровья и защиты. Всё же родовая память — это серьёзно, и сельчане знали важные дни и периоды, когда надо было защищаться от всякой нечисти, такой как лихоманки, или же от завистливых глазливых соседей. Вот тогда они и шли толпами к Сохён за помощью.
Покрутившись у зеркала и последний раз оценив свой наряд и макияж, ведьма отправилась в церковь. В последний раз она туда ходила, когда ей едва исполнилось пять лет; тогда она напросилась прогуляться с бабушкой. С тех пор она там больше не появлялась. Нет, в неё не ударяла молния, и кожа волдырями не шла, когда она подходила к дверям церкви: всё это людские бредни. Просто находиться внутри помещения ей не нравилось из-за гнетущей атмосферы; слишком много бед и проблем оседало на тех стенах. Это было слишком тяжело.
Небольшое помещение уже заполнили люди, в основном пожилые, но были, на удивление, и молоденькие девушки. Сохён прищурилась; уж этих девиц всегда трудно было заставить прийти на службу в церковь, а тут они так весело щебетали между собой, то и дело стреляя амурными взглядами в сторону новенького священника.
Ведьма уже начала закипать от ревности, но тут же взяла себя в руки; в конце концов, с её знаниями и силой эта мелочь ей в соперницы не годится. Однако сам укол ревности в груди слегка выбивал из колеи, она ещё никогда никого не ревновала, относилась к мужчинам, как к временному источнику удовольствий, не более того. А в этом мужчине было что-то такое, чего она сама ещё не понимала, но цепляло сильно, до мелкой приятной дрожи в груди.
Девушка тряхнула головой, смахивая наваждение. Ещё никогда она не отдавалась во власть мужчин и вряд ли это сделает — слишком опасно. Куда лучше и приятнее видеть их щенячью преданность в глазах, когда она баловала их ласками. И Чонгук исключением не станет. Ни его сан, ни большие красивые глаза ничего не изменят. Он — мужчина, и этим всё сказано.
Явиться в ярком откровенном платье в церковь было смелым поступком, но осуждающие взгляды её не волновали, достаточно было того, что мужчина, ради которого она пришла сюда, сразу же обратил на неё внимание. Ким не сдержала довольной улыбки и подмигнула ему, присаживаясь в самом первом ряду, где ей с удовольствием уступил место худенький парнишка. Чон на секунду растерялся и даже удивился, но всё же сдержанно улыбнулся в ответ. Парнишка же встал рядом с Ким и всю службу косил глаза на её глубокое декольте, наивно полагая, что Ким ничего не замечала.
Однако не только Сохён замечала похотливые взгляды подростка. В какой-то момент Чонгук захлопнул книгу писаний и сурово посмотрел на парня, а в его глазах ведьма поймала вспышку гнева.
«А ты умеешь злиться, воронёнок? Какая прелесть», — игриво ухмыльнулась девушка, наблюдая за его реакцией. Из-за цвета его волос ей хотелось называть священника именно так.
— Вас, молодой человек, кажется, зовут Пак Чимин? — спросил Чон, сжимая книгу до побелевших костяшек пальцев.
— Да, падре, — поклонился юноша, а Сохён вдруг пожалела его; сейчас прилюдно опозорят, надавив на естественные для человека плотские желания.
— В моей церкви недопустим разврат и похоть в любых её проявлениях. — Тон священника сменился на более властный, да такой, что даже ведьма удивилась.
«А в нём есть стержень! Такого и сломить-то сложновато», — подумала Ким, не спуская глаз с его сурового лица.
— Простите, падре. — Подросток тут же стыдливо опустился на колени.
— Встань, — смилостивился Чон, положив книгу на стол, и с немым укором глянул на ведьму, давая понять, что ею он тоже недоволен. — Ты очень молод, оступился, такое бывает и это не страшно, главное — учиться на своих ошибках. На сегодня служба окончена, если есть вопросы, не стесняйтесь, подходите и спрашивайте.
Чимин пулей выскочил из церкви, погоняемый руганью родителей, а остальные не спеша расходились по домам, что очень радовало девушку: ей хотелось скорее остаться с Чонгуком наедине. Но её план чуть не сорвали две девушки, только-только окончившие школу. Судя по их кокетливым взглядам и улыбкам, они жаждали внимания красивого молодого мужчины, пусть даже недоступного. Она их понимала, потому что в этом немноголюдном, забытом цивилизацией селе жизнь протекала скучно и пресно, давно не было приезжих, тем более таких красивых и статных, как Чонгук.
Но делиться ведьма ни с кем не собиралась. Поэтому подбежала к Чону, который пытался игнорировать попытки девушек пофлиртовать с ним, и ловко увела его в сторону, приобнимая за широкое плечо. Заметив, как девушки раздражённо фыркнули и направились к выходу, Ким расслабилась и легонько подтолкнула парня к исповедальне. Но он не сдвинулся с места и хмуро смотрел на неё, будто хотел выставить вон, но по какой-то причине сдерживался.
Сохён поняла, что переборщила и повела себя слишком бесцеремонно, поэтому мгновенно сменила тактику.
— Падре, прошу вас, мне срочно нужно исповедаться. — Ким сложила ладони в молитвенный жест и заглянула прямо ему в глаза. — Пожалуйста.
А у самой в груди цунами билось, эмоциональные качели срывало и сносило напрочь. Что-то пошло не так. Да, что там, вообще всё шло не так. Она не должна была ревновать, будто он значил для неё что-то большее, а он не должен был вот так смотреть на неё, как на последнюю падшую женщину. Кончики пальцев кольнуло от негодования.
Неожиданно лицо Чона смягчилось, и он выдавил легкую улыбку.
— Хорошо, пройдёмте. — Он махнул рукой к кабине и вошёл туда сам, а ей оставалось лишь последовать за ним.
Наконец-то.
Ведьма огляделась, удостоверилась, что все ушли, и скользнула в исповедальню прямо к Чонгуку. Он ещё не успел занять своё место и просто смотрел на неё, так спокойно, будто не замечал её наглости. Или будто ему было плевать на неё и её старания привлечь его внимание. Девушка напряглась, но едва зашевелившийся червячок сомнения тут же затих, стоило ей услышать его мягкий, бархатистый голос:
— В доме божием нельзя так откровенно одеваться, Ким Сохён. Мне бы стоило проучить и вас тоже вместе с Пак Чимином.
