Вика подкатила кресло к окну и посмотрела на свой двор. Она увидела Лешу, который вышел из своего подъезда и пошел к машине. По-видимому, он собирался в больницу на дежурство.
Из ее подъезда вышла Света и подошла к своей «Мицубиси». Потом всплеснула руками и, подойдя к Леше, о чем-то и заговорила с ним. Леша улыбнулся и тоже что-то сказал. Они некоторое время стояли и что-то смеясь, обсуждали. Вика приподнялась на руках от удивления. Откуда они были знакомы? Что это значит? Почему она не знает об их знакомстве? Или не знает, потому что не должна знать? Так значит, между ними что-то есть?! Вику от догадки бросило в огонь.
– Ах, ты, моя лучшая подруга! Ах ты дрянь! За спиной у меня завела интригу с моим Лешей?! У меня Леша только один и остался!
Света и Леша тем временем на улице продолжали весело разговаривать и смеяться. Молодой человек смешно жестикулировал руками, что-то объясняя.
Вика вдруг почувствовала всю горечь от предательства. Ее в жизни никогда не предавали, во всяком случае, по-настоящему. И вот сейчас, в такое время, когда она и так едва держалась после страшного удара судьбы, ее лучшая подруга и ее парень, которым она теперь считала Лешу, нанесли ей в спину такой удар.
С мокрым от слез лицом, она, истерично перехватывая колеса, покатила свое кресло на кухню. Все то, что еще держало ее в этой жизни, все те причины, которые она по крупицам собирала такими усилиями, вдруг перестали иметь значение! Ей больше ничего не хотелось видеть, знать и главное чувствовать! У нее больше не было сил выдерживать, не было больше никаких сил.
Прикатившись на кухню, она, рыдая, поднялась на руках и вынула из ящика стола мамин «Феназепам». Отвинтив крышечку и уронив ее на пол, высыпала в ладонь горсть таблеток и тут же их проглотила. Потом, уронив следом и пузырек, откинулась на кресле и немного успокоилась.
Вика смотрела в окно на зеленые деревья этого бесконечного лета. Это лето было таким длинным и за это лето произошло столько событий, что их хватило бы наполнить горем жизни многих людей.
И вот приятная истома пробежала по телу. Неудержимый сон приближался - этот вид смерти был, пожалуй, самым простым и безболезненным вариантом. Следом за истомой ее пробила испарина. Глаза девушки закрывались, как вдруг, оглушительная пощечина заставила ее от боли вскрикнуть.
– Ты что, совсем одурела?! Ты что надумала?! – кричала на нее мать.
Вика смотрела на ее расплывающееся лицо и слушала ее уходящий вдаль голос, пока не отключилась совсем.
Залитая солнцем деревенская улица и пруд напротив дома манили маленькую Вику к себе. Она сидела у окна за столом накрытым клеенкой, на которую то и дело садились мухи, и хмурила брови.
– Мам, ну можно я пойду, погуляю, – ей почему-то казалось, что она тут уже сидела много раз.
– Нет, дочка, сейчас блины уже будут готовы. Давай иди, мой руки! – сказала задорно мама и вылила на шкварчащую сковороду очередную порцию блинного теста.
– Ну-у-у! Я не хочу блины-ы-ы, – захныкала маленькая Вика и надула губы. – Можно я пойду гулять?
– Как же ты пойдешь? Ты же ходить не можешь! – сказала мама.
– Как это не могу? – удивилась девочка и смело встав из-за стола сделала шаг. Не устояв на ногах, она плюхнулась на пол и недоуменно посмотрела на маму.
– Ну, что я тебе говорила?! – строго спросила мама.
Маленькая Вика поднесла ручки к глазам и заревела.
– Не надо плакать, ты сама во всем виновата! Не надо плакать Вика! Вика! Вика!
Вика открыла глаза и увидела перед собой лицо мамы. Она снова была в больничной палате, и это было точно также, как когда девушка очнулась после аварии.
– Вика! Очнулась?! Ты даешь! Ты что же с нами делаешь? Тебе одного раза мало, ты решила постоянно судьбу испытывать? Хорошо я домой успела прийти! На десять минут позже бы вернулась и все – Лешка тебя уже не откачал бы. Едва успели желудок промыть, прежде чем вся эта дрянь раствориться успела. Зачем ты это сделала? – строго спросила мама, сидя на ее кровати и ласково перебирая ее пальцы.
– Я его любила, а он так поступил со мной! У меня за спиной, когда знает, что мне и так плохо! – скупо объяснила Вика.
– Да кто он то? Лешка что ли? А что он сделал?
– Со Светкой мне изменял! – безапелляционно заявила Вика.
– Да с чего ты взяла?! Откуда? Я знаю Лешку с детства, он бы так никогда не поступил. Если честно, то он самый порядочный из всех твоих мужчин, – оправдывала его мама.
– Порядочный, но сказать мне прямо, что я ему не нужна, он не может! А как женщина я его теперь не интересую! Вот и приходиться ему встречаться у меня за спиной! – сказала девушка и закусила наволочку, чтобы не зареветь.
Мама помолчала и сказала:
– Я всех подробностей не знаю, конечно. Я, полагаю, вам надо поговорить. Ты могла не так все понять, с тобой это бывает, – разумно сказала мама.
Вика чувствовала себя уставшей – ее ослабленный организм боролся с новой напастью. Поэтому, когда мама ушла, она забылась тревожным сном.
Разбудил ее Леша, который менял капельницу.
– Проснулась? Как ты себя чувствуешь? – спросил он, не подозревая о причинах ее отравления.
– Нормально! – резко ответила Вика и отвернулась.
– Что такое? Что случилось? – спросил молодой человек, увидев ее реакцию.
– А ничего! Хорошо со Светкой?! – почти крикнула Вика.
– С какой Светкой? Что хорошо? – растерялся Леша и сел на ее кровать.
– А ты думал, что я не узнаю?! Если у тебя ко мне ничего кроме жалости нет – так и скажи! Я переживу, не такое переживала! И мути себе со Светкой не скрываясь!
Молодой человек моргал глазами, пытаясь склеить в уме услышанные фразы и привести их к какой-нибудь логике, но у него не получалось.
– Вик, ты извини, но я мало чего понял. Давай, если ты не против, разберемся по порядку. Во-первых, кто такая Света?
– Девка твоя! – снова безапелляционно заявила Вика.
– Отлично. Теперь я, по крайней мере, знаю кто моя девка. Уже хорошо, – сказал Алексей. – А жалость, надо понимать, я испытываю к тебе? Кроме жалости ничего не испытываю, но сказать не могу, потому и мутю… Мучу со Светкой, то бишь, с девкой моей, скрытно от тебя?
Вика привстала на локтях и раздраженно засопела, глядя на молодого человека.
– Ага, значит, все правильно пока понимаю. Пойдем дальше – ты откуда-то взяла, что у меня с этой Светой шуры-муры?
Вика, казалось, сейчас укусила бы его, если бы могла дотянуться, но он с профессиональной врачебной выдержкой продолжал:
– Давайте подумаем, кто такая Света и где мы могли так неаккуратно попалиться. На работе – у меня нет никаких Свет. Вру! Есть одна, но ей за пятьдесят. Хорошо, значит не на работе. На улице? А, на улице! Около твоего дома, когда я собирался ехать на смену, ко мне подошла какая-то девушка. Она сказала, что у ее «Мицубиси» спустило колесо и ей нужна помощь, так как у нее не было даже домкрата. По-видимому, ее и звали Света и, по–видимому, она вышла только что от тебя. Она, несомненно, знала тебя, так как поздоровалась с твоей мамой, которая прошла мимо.
Мы со Светой разговорились на тему – как плохо дружит женщина с техникой и неаккуратно смеялись над моими тонкими шутками. Видимо, как раз в этот момент, ты и увидела нас в окно. Подумав, что мы знакомы гораздо дольше пяти минут и даже уже не раз имели интимную близость, ты, не теряя ни секунды, рванула на кухню и, найдя мамин «Феназепам», немедленно опустошила годовой запас антидепрессанта. Ну что же, теперь я думаю, вся хронология событий восстановлена достоверно, да? – подытожил Алексей.
Вика перестала раздувать ноздри, и ее лицо смягчилось. Она закинула голову и простонала.
– А-а-а, какая же я дура… Чего со мной происходит, у меня, похоже и мозги парализовало. Это я из-за одной глупой мысли чуть не отбросила копыта?
– Причем, прошу заметить, самые прекрасные копыта на свете, – сделал комплимент Леша.
Вика улыбнулась и взяла его руку.
– Спасибо тебе. Спасибо, что ты есть. Ты всегда рядом в трудную минуту. Ты меня дважды спас. На самом деле это ты и есть мужчина моей мечты, – сказала растроганно Вика.
Леше было очень приятно такое услышать. Еще недавно он не мог рассчитывать даже на минимум ее внимания, не говоря уже о каких-то ответных чувствах. А теперь девушка, которую он безнадежно добивался, испытывала к нему совершенно искреннюю привязанность и называла мужчиной своей мечты.
С тех пор они с Лешей сильно сблизились друг с другом. Он записал ее в центр реабилитации инвалидов, где она была среди людей, попавших в такую же ситуацию и не чувствовала себя ущербной. Правда, в начале, Вика чувствовала себя там не в своей тарелке. Корона королевы красоты и бывший жизненный статус мешали ей сблизиться с обычными самыми заурядными людьми — водителями, рабочими, нянями и даже алкоголиками. Она сторонилась их и замыкалась. Леша, оставлявший ее там почти каждый день на несколько часов, забирал в том же углу, в котором оставлял утром. Но вот несколько недель спустя она немного освоилась и стала все больше и больше общаться с теми, у кого было такое же горе. Они вместе занимались физкультурой, беседовали с психологом, осваивали новые профессии. У нее появилось много друзей среди тех, кого она совсем еще недавно сторонилась. Вика перестала впадать в бездонную тоску и уже не чувствовала себя уродом. Она знала, что таких, как она, много и они живут полноценной жизнью. Причем многим из них никто не помогал, а у нее были родители и Леша. Девушка была благодарна Леше за то, что он, вопреки ее воле, привез сюда. В результате это помогло удержаться ей на плаву, а Леше про себя она поставила еще один плюсик. Хотя, честно, их уже некуда было ставить. Она уже не представляла свою жизнь без него.
Однажды вечером, когда мама на кухне после ужина мыла посуду, а Вика сидела в своем кресле в углу и слушала одним ухом плеер, зашел очередной разговор о жизни с вытекающими нравоучениями и трагически звучащими выводами.
– Вот зачем ты носилась как полоумная за рулем? Куда торопилась? Зачем тебе вообще машина нужна была?
– Мам, перестань! Я уже сто раз слышала все эти твои слова, – огрызнулась девушка.
– Все хотела выпендриться, модель! Над Лешкой все смеялась, неудачником называла. А он дважды тебе жизнь спас, единственный, кто не бросил тебя в трудную минуту! Бедный он! Оказывается не такой уж и бедный! Сейчас считается одной из самых светлых голов в медицине нашего города! В Москву вон пригласили работать. Пока может и бедный, но у него все будет, дай только время.
– Мам! Ты же знаешь, что к Лешке я сейчас очень хорошо отношусь. Я понимаю, что была не права… Как в Москву пригласили работать?! – вдруг дошло до Вики.
– Так. В какую-то видную московскую клинику. Зовут руководителем хирургического отделения. Ты не знала? Я уж думала, что ты в курсе. – Мать пожала плечами.
– А он, что он? – с испугом спросила Вика. Ее пальцы похолодели, и она вынула из уха наушник.
– Ну что он? Когда тебя пригласили в Москву, ты долго раздумывала? Вспомни, что ты говорила – такой шанс бывает один раз в жизни. Вот и он едет в Москву. Там для него большие перспективы.
Вика сжала губы и, перебирая дрожащими руками обода колес, покатила кресло в свою комнату. Там она, закрыв дверь, дала волю слезам.
Как же так?! Зачем он так с ней? Привязал ее к себе всеми веревками, а теперь бросает? Она же влюбилась в него, а теперь он уезжает?
Вика глотала слезы и вытирала лицо рукой. А как она поступила? Он ведь ее тоже любил, а она собиралась в Москву. Правда, тогда между ними не было того, что было сейчас. Но сейчас его пригласили, а он ей даже не сказал – она случайно узнала от своей мамы. Он решил ехать, конечно, такой шанс упустить нельзя, а ей не стал говорить. Несомненно, он заслуживает работы в Москве. Он самый лучший из всех мужчин, которых она знала. И она ни в коем случае не станет ему мешать, не станет уговаривать остаться. Она даже не сделает вид, что знает об этом. Она ему многим обязана, и она отдаст долг – не будет ему обузой, отпустит его. Ее жизнь и так уже не многого стоит и не так важно, как она доживет ее. Ломать жизнь Леши и отбирать его мечту ради своего эгоизма она не будет. Она и так всю жизнь думала только о себе, теперь ей первый раз в жизни хочется отплатить добром. Пусть поздно, но лучше поздно, чем никогда.
В дверь комнаты постучали.
– Вика, открой. Ты меня извини, я не подумала, – сказала мама за дверью.
Девушка ей открыла и мама, войдя, обняла дочь.
– Как же мы с тобой будем без Лешки? – тихо спросила мама.
– Как-нибудь справимся. Хорошо, что его пригласили, я правда рада за него, – спокойно сказала Вика.
– Справимся, я знаю, – сказала мама. – Ты давай, не унывай, я сейчас в магазин и вернусь.
Мама вышла из комнаты, а девушка предалась своим невеселым размышлениям.
Вике вдруг стало ясно, почему он ей не сказал – он сам еще не решил! Он не мог решиться оставить ее тут беспомощную! А ей очень не хотелось, чтобы Леша из-за нее остался здесь и упустил такой шанс. Она не хотела быть причиной его неудачи. А уговаривать его уехать без нее бесполезно, он не послушает. Значит надо придумать что-то другое. И выход из ситуации пришел ей в голову сразу, сам собой. Она одним махом решит и эту проблему и все остальные. Она никому больше не будет обузой.
Вика покатила свое кресло в родительскую комнату. Она достала из ящика старую раскладную немецкую бритву «Золинген», оставшуюся еще от деда и, положив на кресло, села на нее и стала ждать, когда мама уйдет в магазин. Взяла из серванта фотоальбом и, открыв его, стала рассматривать.
На нее, с заметно выцветшей фотографии, смотрели молодые папа и мама, и она рядом с ними, совсем еще маленькая. Они стояли на берегу моря, а ног касались набегающие волны. Это фото было сделано в Анапе, целую вечность назад. Другое фото запечатлело первое сентября, самое первое для нее. Она улыбалась во весь рот, а на голове был огромный белый бант. Потом шли школьные цветные фотографии. Вот она постарше, классе, наверное, в пятом. Она уже красивая девочка, хотя еще далека от мыслей стать моделью, но в танцевальный кружок уже ходила. В танцевальный… А теперь даже ходить не может. Следующая фотография была сделана на их даче на Оби. Папа машет картонкой над мангалом, а Вика сидит на качелях. На старых фотографиях, запечатлевших разные этапы ее жизни, она видела себя еще не озабоченную деньгами и проблемами. Лицо девочки, которая собиралась, как и все люди, жить долго и счастливо. Это было так недавно и в тоже время так давно.
Раздался шум входной двери – мама ушла в магазин. Вика положила альбом на место и, приподнявшись, вынула бритву. Разложив ее, плашмя коснулась лезвием своего левого запястья. Холодное лезвие, подернутое ржавчиной, равнодушно поблескивало матовой сталью. Она вдруг подумала, что не оставила даже записки, но сейчас она уже не хотела к этому возвращаться.
Девушка подняла глаза на потолок и глубоко вдохнула. Надо резко, быстро и глубоко. На третий вдох. Она выдохнула и медленно вдохнув второй раз, повернула лезвие режущей кромкой к запястью и немного занесла руку…
– Если я еще когда-нибудь застану тебя за процессом суицида, я тебя так отшлепаю, что к ногам снова чувствительность вернется! – прогремел прямо над ее ухом грозный голос Леши.
Из ее подъезда вышла Света и подошла к своей «Мицубиси». Потом всплеснула руками и, подойдя к Леше, о чем-то и заговорила с ним. Леша улыбнулся и тоже что-то сказал. Они некоторое время стояли и что-то смеясь, обсуждали. Вика приподнялась на руках от удивления. Откуда они были знакомы? Что это значит? Почему она не знает об их знакомстве? Или не знает, потому что не должна знать? Так значит, между ними что-то есть?! Вику от догадки бросило в огонь.
– Ах, ты, моя лучшая подруга! Ах ты дрянь! За спиной у меня завела интригу с моим Лешей?! У меня Леша только один и остался!
Света и Леша тем временем на улице продолжали весело разговаривать и смеяться. Молодой человек смешно жестикулировал руками, что-то объясняя.
Вика вдруг почувствовала всю горечь от предательства. Ее в жизни никогда не предавали, во всяком случае, по-настоящему. И вот сейчас, в такое время, когда она и так едва держалась после страшного удара судьбы, ее лучшая подруга и ее парень, которым она теперь считала Лешу, нанесли ей в спину такой удар.
С мокрым от слез лицом, она, истерично перехватывая колеса, покатила свое кресло на кухню. Все то, что еще держало ее в этой жизни, все те причины, которые она по крупицам собирала такими усилиями, вдруг перестали иметь значение! Ей больше ничего не хотелось видеть, знать и главное чувствовать! У нее больше не было сил выдерживать, не было больше никаких сил.
Прикатившись на кухню, она, рыдая, поднялась на руках и вынула из ящика стола мамин «Феназепам». Отвинтив крышечку и уронив ее на пол, высыпала в ладонь горсть таблеток и тут же их проглотила. Потом, уронив следом и пузырек, откинулась на кресле и немного успокоилась.
Вика смотрела в окно на зеленые деревья этого бесконечного лета. Это лето было таким длинным и за это лето произошло столько событий, что их хватило бы наполнить горем жизни многих людей.
И вот приятная истома пробежала по телу. Неудержимый сон приближался - этот вид смерти был, пожалуй, самым простым и безболезненным вариантом. Следом за истомой ее пробила испарина. Глаза девушки закрывались, как вдруг, оглушительная пощечина заставила ее от боли вскрикнуть.
– Ты что, совсем одурела?! Ты что надумала?! – кричала на нее мать.
Вика смотрела на ее расплывающееся лицо и слушала ее уходящий вдаль голос, пока не отключилась совсем.
Залитая солнцем деревенская улица и пруд напротив дома манили маленькую Вику к себе. Она сидела у окна за столом накрытым клеенкой, на которую то и дело садились мухи, и хмурила брови.
– Мам, ну можно я пойду, погуляю, – ей почему-то казалось, что она тут уже сидела много раз.
– Нет, дочка, сейчас блины уже будут готовы. Давай иди, мой руки! – сказала задорно мама и вылила на шкварчащую сковороду очередную порцию блинного теста.
– Ну-у-у! Я не хочу блины-ы-ы, – захныкала маленькая Вика и надула губы. – Можно я пойду гулять?
– Как же ты пойдешь? Ты же ходить не можешь! – сказала мама.
– Как это не могу? – удивилась девочка и смело встав из-за стола сделала шаг. Не устояв на ногах, она плюхнулась на пол и недоуменно посмотрела на маму.
– Ну, что я тебе говорила?! – строго спросила мама.
Маленькая Вика поднесла ручки к глазам и заревела.
– Не надо плакать, ты сама во всем виновата! Не надо плакать Вика! Вика! Вика!
Вика открыла глаза и увидела перед собой лицо мамы. Она снова была в больничной палате, и это было точно также, как когда девушка очнулась после аварии.
– Вика! Очнулась?! Ты даешь! Ты что же с нами делаешь? Тебе одного раза мало, ты решила постоянно судьбу испытывать? Хорошо я домой успела прийти! На десять минут позже бы вернулась и все – Лешка тебя уже не откачал бы. Едва успели желудок промыть, прежде чем вся эта дрянь раствориться успела. Зачем ты это сделала? – строго спросила мама, сидя на ее кровати и ласково перебирая ее пальцы.
– Я его любила, а он так поступил со мной! У меня за спиной, когда знает, что мне и так плохо! – скупо объяснила Вика.
– Да кто он то? Лешка что ли? А что он сделал?
– Со Светкой мне изменял! – безапелляционно заявила Вика.
– Да с чего ты взяла?! Откуда? Я знаю Лешку с детства, он бы так никогда не поступил. Если честно, то он самый порядочный из всех твоих мужчин, – оправдывала его мама.
– Порядочный, но сказать мне прямо, что я ему не нужна, он не может! А как женщина я его теперь не интересую! Вот и приходиться ему встречаться у меня за спиной! – сказала девушка и закусила наволочку, чтобы не зареветь.
Мама помолчала и сказала:
– Я всех подробностей не знаю, конечно. Я, полагаю, вам надо поговорить. Ты могла не так все понять, с тобой это бывает, – разумно сказала мама.
Вика чувствовала себя уставшей – ее ослабленный организм боролся с новой напастью. Поэтому, когда мама ушла, она забылась тревожным сном.
Разбудил ее Леша, который менял капельницу.
– Проснулась? Как ты себя чувствуешь? – спросил он, не подозревая о причинах ее отравления.
– Нормально! – резко ответила Вика и отвернулась.
– Что такое? Что случилось? – спросил молодой человек, увидев ее реакцию.
– А ничего! Хорошо со Светкой?! – почти крикнула Вика.
– С какой Светкой? Что хорошо? – растерялся Леша и сел на ее кровать.
– А ты думал, что я не узнаю?! Если у тебя ко мне ничего кроме жалости нет – так и скажи! Я переживу, не такое переживала! И мути себе со Светкой не скрываясь!
Молодой человек моргал глазами, пытаясь склеить в уме услышанные фразы и привести их к какой-нибудь логике, но у него не получалось.
– Вик, ты извини, но я мало чего понял. Давай, если ты не против, разберемся по порядку. Во-первых, кто такая Света?
– Девка твоя! – снова безапелляционно заявила Вика.
– Отлично. Теперь я, по крайней мере, знаю кто моя девка. Уже хорошо, – сказал Алексей. – А жалость, надо понимать, я испытываю к тебе? Кроме жалости ничего не испытываю, но сказать не могу, потому и мутю… Мучу со Светкой, то бишь, с девкой моей, скрытно от тебя?
Вика привстала на локтях и раздраженно засопела, глядя на молодого человека.
– Ага, значит, все правильно пока понимаю. Пойдем дальше – ты откуда-то взяла, что у меня с этой Светой шуры-муры?
Вика, казалось, сейчас укусила бы его, если бы могла дотянуться, но он с профессиональной врачебной выдержкой продолжал:
– Давайте подумаем, кто такая Света и где мы могли так неаккуратно попалиться. На работе – у меня нет никаких Свет. Вру! Есть одна, но ей за пятьдесят. Хорошо, значит не на работе. На улице? А, на улице! Около твоего дома, когда я собирался ехать на смену, ко мне подошла какая-то девушка. Она сказала, что у ее «Мицубиси» спустило колесо и ей нужна помощь, так как у нее не было даже домкрата. По-видимому, ее и звали Света и, по–видимому, она вышла только что от тебя. Она, несомненно, знала тебя, так как поздоровалась с твоей мамой, которая прошла мимо.
Мы со Светой разговорились на тему – как плохо дружит женщина с техникой и неаккуратно смеялись над моими тонкими шутками. Видимо, как раз в этот момент, ты и увидела нас в окно. Подумав, что мы знакомы гораздо дольше пяти минут и даже уже не раз имели интимную близость, ты, не теряя ни секунды, рванула на кухню и, найдя мамин «Феназепам», немедленно опустошила годовой запас антидепрессанта. Ну что же, теперь я думаю, вся хронология событий восстановлена достоверно, да? – подытожил Алексей.
Вика перестала раздувать ноздри, и ее лицо смягчилось. Она закинула голову и простонала.
– А-а-а, какая же я дура… Чего со мной происходит, у меня, похоже и мозги парализовало. Это я из-за одной глупой мысли чуть не отбросила копыта?
– Причем, прошу заметить, самые прекрасные копыта на свете, – сделал комплимент Леша.
Вика улыбнулась и взяла его руку.
– Спасибо тебе. Спасибо, что ты есть. Ты всегда рядом в трудную минуту. Ты меня дважды спас. На самом деле это ты и есть мужчина моей мечты, – сказала растроганно Вика.
Леше было очень приятно такое услышать. Еще недавно он не мог рассчитывать даже на минимум ее внимания, не говоря уже о каких-то ответных чувствах. А теперь девушка, которую он безнадежно добивался, испытывала к нему совершенно искреннюю привязанность и называла мужчиной своей мечты.
С тех пор они с Лешей сильно сблизились друг с другом. Он записал ее в центр реабилитации инвалидов, где она была среди людей, попавших в такую же ситуацию и не чувствовала себя ущербной. Правда, в начале, Вика чувствовала себя там не в своей тарелке. Корона королевы красоты и бывший жизненный статус мешали ей сблизиться с обычными самыми заурядными людьми — водителями, рабочими, нянями и даже алкоголиками. Она сторонилась их и замыкалась. Леша, оставлявший ее там почти каждый день на несколько часов, забирал в том же углу, в котором оставлял утром. Но вот несколько недель спустя она немного освоилась и стала все больше и больше общаться с теми, у кого было такое же горе. Они вместе занимались физкультурой, беседовали с психологом, осваивали новые профессии. У нее появилось много друзей среди тех, кого она совсем еще недавно сторонилась. Вика перестала впадать в бездонную тоску и уже не чувствовала себя уродом. Она знала, что таких, как она, много и они живут полноценной жизнью. Причем многим из них никто не помогал, а у нее были родители и Леша. Девушка была благодарна Леше за то, что он, вопреки ее воле, привез сюда. В результате это помогло удержаться ей на плаву, а Леше про себя она поставила еще один плюсик. Хотя, честно, их уже некуда было ставить. Она уже не представляла свою жизнь без него.
Однажды вечером, когда мама на кухне после ужина мыла посуду, а Вика сидела в своем кресле в углу и слушала одним ухом плеер, зашел очередной разговор о жизни с вытекающими нравоучениями и трагически звучащими выводами.
– Вот зачем ты носилась как полоумная за рулем? Куда торопилась? Зачем тебе вообще машина нужна была?
– Мам, перестань! Я уже сто раз слышала все эти твои слова, – огрызнулась девушка.
– Все хотела выпендриться, модель! Над Лешкой все смеялась, неудачником называла. А он дважды тебе жизнь спас, единственный, кто не бросил тебя в трудную минуту! Бедный он! Оказывается не такой уж и бедный! Сейчас считается одной из самых светлых голов в медицине нашего города! В Москву вон пригласили работать. Пока может и бедный, но у него все будет, дай только время.
– Мам! Ты же знаешь, что к Лешке я сейчас очень хорошо отношусь. Я понимаю, что была не права… Как в Москву пригласили работать?! – вдруг дошло до Вики.
– Так. В какую-то видную московскую клинику. Зовут руководителем хирургического отделения. Ты не знала? Я уж думала, что ты в курсе. – Мать пожала плечами.
– А он, что он? – с испугом спросила Вика. Ее пальцы похолодели, и она вынула из уха наушник.
– Ну что он? Когда тебя пригласили в Москву, ты долго раздумывала? Вспомни, что ты говорила – такой шанс бывает один раз в жизни. Вот и он едет в Москву. Там для него большие перспективы.
Вика сжала губы и, перебирая дрожащими руками обода колес, покатила кресло в свою комнату. Там она, закрыв дверь, дала волю слезам.
Как же так?! Зачем он так с ней? Привязал ее к себе всеми веревками, а теперь бросает? Она же влюбилась в него, а теперь он уезжает?
Вика глотала слезы и вытирала лицо рукой. А как она поступила? Он ведь ее тоже любил, а она собиралась в Москву. Правда, тогда между ними не было того, что было сейчас. Но сейчас его пригласили, а он ей даже не сказал – она случайно узнала от своей мамы. Он решил ехать, конечно, такой шанс упустить нельзя, а ей не стал говорить. Несомненно, он заслуживает работы в Москве. Он самый лучший из всех мужчин, которых она знала. И она ни в коем случае не станет ему мешать, не станет уговаривать остаться. Она даже не сделает вид, что знает об этом. Она ему многим обязана, и она отдаст долг – не будет ему обузой, отпустит его. Ее жизнь и так уже не многого стоит и не так важно, как она доживет ее. Ломать жизнь Леши и отбирать его мечту ради своего эгоизма она не будет. Она и так всю жизнь думала только о себе, теперь ей первый раз в жизни хочется отплатить добром. Пусть поздно, но лучше поздно, чем никогда.
В дверь комнаты постучали.
– Вика, открой. Ты меня извини, я не подумала, – сказала мама за дверью.
Девушка ей открыла и мама, войдя, обняла дочь.
– Как же мы с тобой будем без Лешки? – тихо спросила мама.
– Как-нибудь справимся. Хорошо, что его пригласили, я правда рада за него, – спокойно сказала Вика.
– Справимся, я знаю, – сказала мама. – Ты давай, не унывай, я сейчас в магазин и вернусь.
Мама вышла из комнаты, а девушка предалась своим невеселым размышлениям.
Вике вдруг стало ясно, почему он ей не сказал – он сам еще не решил! Он не мог решиться оставить ее тут беспомощную! А ей очень не хотелось, чтобы Леша из-за нее остался здесь и упустил такой шанс. Она не хотела быть причиной его неудачи. А уговаривать его уехать без нее бесполезно, он не послушает. Значит надо придумать что-то другое. И выход из ситуации пришел ей в голову сразу, сам собой. Она одним махом решит и эту проблему и все остальные. Она никому больше не будет обузой.
Вика покатила свое кресло в родительскую комнату. Она достала из ящика старую раскладную немецкую бритву «Золинген», оставшуюся еще от деда и, положив на кресло, села на нее и стала ждать, когда мама уйдет в магазин. Взяла из серванта фотоальбом и, открыв его, стала рассматривать.
На нее, с заметно выцветшей фотографии, смотрели молодые папа и мама, и она рядом с ними, совсем еще маленькая. Они стояли на берегу моря, а ног касались набегающие волны. Это фото было сделано в Анапе, целую вечность назад. Другое фото запечатлело первое сентября, самое первое для нее. Она улыбалась во весь рот, а на голове был огромный белый бант. Потом шли школьные цветные фотографии. Вот она постарше, классе, наверное, в пятом. Она уже красивая девочка, хотя еще далека от мыслей стать моделью, но в танцевальный кружок уже ходила. В танцевальный… А теперь даже ходить не может. Следующая фотография была сделана на их даче на Оби. Папа машет картонкой над мангалом, а Вика сидит на качелях. На старых фотографиях, запечатлевших разные этапы ее жизни, она видела себя еще не озабоченную деньгами и проблемами. Лицо девочки, которая собиралась, как и все люди, жить долго и счастливо. Это было так недавно и в тоже время так давно.
Раздался шум входной двери – мама ушла в магазин. Вика положила альбом на место и, приподнявшись, вынула бритву. Разложив ее, плашмя коснулась лезвием своего левого запястья. Холодное лезвие, подернутое ржавчиной, равнодушно поблескивало матовой сталью. Она вдруг подумала, что не оставила даже записки, но сейчас она уже не хотела к этому возвращаться.
Девушка подняла глаза на потолок и глубоко вдохнула. Надо резко, быстро и глубоко. На третий вдох. Она выдохнула и медленно вдохнув второй раз, повернула лезвие режущей кромкой к запястью и немного занесла руку…
– Если я еще когда-нибудь застану тебя за процессом суицида, я тебя так отшлепаю, что к ногам снова чувствительность вернется! – прогремел прямо над ее ухом грозный голос Леши.
