С Лекусом следовало выяснить все сегодня. Завтра будет не до него. Завтра мы или вступим в переговоры, или начнем боевые действия – как повезет. Я сделал ход, и теперь нужно ждать ответного хода фермеров. Если он не последует до вечера – мне придется спровоцировать его самому. Но пару часов я подожду. (Если в висках опять не застучит.)
Бойцы Оби, как и следовало ожидать, нахождение в карауле понимали весьма специфически. Боюсь, если бы я сейчас не нагрянул, к вечеру они соблазнили бы всех окрестных фермеров. Только вместо долгожданных теток явились бы вооруженные дядьки.
Я оставил шлюпку на соседней улице, прошел прямо в резиденцию Оби, и никто(!) меня не остановил. Следом на некотором расстоянии двигались Тако и Абио. Мне даже нравилось, что они не дышат, как это принято у нас, в спину.
Лекус со двумя сержантами мило выпивали и закусывали на лужайке возле рыженького фермерского дома. Остальные сержанты разбили пикник на заднем дворе. Я не видел их, но слышал.
Мне что тут, в Дагале, карцер, что ли, строить? Это мы так приказы выполняем? Или у нас законный обеденный перерыв, а все мимо проходящие должны сами замереть на два часа с высоко поднятой правой ногой? А может, это такое универсальное приглашение: берите нас, кто желает, тепленькими?
Я медленно заводился, глядя на расширенный обед командного состава, плавно перерастающий в ужин, а меня никто не замечал. Пока я не взревел.
Бедный Оби вылетел из-за импровизированного стола, давясь на ходу птичьим крылышком. Я еще не завтракал и не обедал, и от этого раздражение мое только усилилось.
– Рейд-лейтенант Лекус, вы сюда жрать или воевать прилетели? – спросил я, ощущая, как темнота сгущается во мне и начинает подчинять себе все вокруг.
Ну вот, стоило действительно разозлиться, и пошло-поехало.
Небо стремительно темнело, лица бойцов начали искажаться от страха. Лекуса просто затрясло. Да оно и понятно. Он был года на два – на три моложе меня, глупый, необстрелянный. Будь он бойцом, я бы ограничился каким-то наказанием и простил. Только вот спрос с командира совсем другой. В такой ситуации вообще положено расстрелять или, из экономии, повесить.
Я смотрел на Лекуса и ощущал, что сердце рейд-лейтенанта дрожит, словно перепуганная мышь. Пожалуй, при должной степени бешенства, я мог бы и убить. Не всякого, но, сильно разозлившись, слабого человека – мог бы. Что же я натворил, когда в меня стрелял толстяк, и «прошибло» в первый раз? Даже не узнавал потом про толстого этого, начальника спецслужбы Мериса. Неужели...
Переключился, и начало отпускать. Вот и хорошо. Надо было пугать Оби перед операцией. Сейчас – не время, лишняя деморализация ни к чему, а тут и без меня – кто во что горазд.
Лучше бы научиться, когда злюсь, расстреливать на месте. Оби со своими закидонами был нужен мне сейчас меньше плохой погоды. Его никто под локоть не толкал – сам полез командовать. Мог бы начать службу нормальным бойцом. А если бы в правительстве не сидели идиоты, вроде него, не было бы и вот таких стриженных фермерских мальчишек. Задумывают мятежи и войны одни – убивают других.
– Вы хоть осознаете меру собственного разгильдяйства, рейд-лейтенант? Здешние фермеры – именно те люди, которые стреляют в нас по ночам. Вам повезло, что сейчас в расположение незамеченным прошел я, а не повстанец-смертник. Вы что тут устроили?
Ругался, а сам думал, что воспитание – дело долгое. Проще подыскать Лекусу замену, не вешать же, в самом деле?
И я отвернулся, бросая жертву недоеденной.
– Трезвые сержанты тут есть? – спросил все в том же тоне.
Не побоялись подойти трое. Одного я даже помнил. Заставлял его отжиматься, когда «знакомился».
Молод слишком. Впрочем, сам-то я...
– Сержант, дайте мне правую руку.
Он подчинился мгновенно, хотя и не понял, чего хочу. А я хотел просто посчитать пульс. Мне казалось, что сердце у него бьется, как после хорошей пробежки...
Точно, бьется.
– Сержант, вы в состоянии показать мне, как расставлены посты?
– Так точно, господин капитан.
Гляди-ка, держится. Хотя и зрачки тоже расширены.
– Отлично, – я посмотрел на двух других сержантов. – А вы наведите порядок здесь. И объясните присутствующим, во сколько в армии завтрак, обед и ужин. Позовите повара, проведите инструктаж. И с нормами спиртного разберитесь. Медик есть? В сомнительных случаях – к нему! Вопросы?
Вопросов не было.
– Ведите. Сержант..?
– Сержант Киреску.
– А имя?
– Драго.
– Давно в армии?
– Пятый год.
Большой уже мальчик, в общем-то.
Мы обошли посты. Расставлены они были не самым выгодным образом, на что я и указал.
– Карта города у вас есть?
– Так точно, господин капитан.
Сердце у сержанта продолжало биться в ускоренном темпе.
– Скорректируйте все в соответствии с местностью.
– Есть, господин капитан.
– В наземной операции в первый раз участвуете?
– Никак нет, во второй.
– Где еще?
– На Мах-ми.
И мы там были.
– Под чьим началом?
– Сержанта Эккера, господин капитан.
– Обычно он командует высадкой?
– Так точно.
– А сейчас он где?
– Отдыхает после дежурства.
– Почему в этот раз у вас другой командир?
– Не могу знать.
Я почувствовал заминку, поймал его взгляд.
На этот раз получилось быстро. Злость, значит, не сошла с меня вся. Сковав внимание сержанта, я надавил сильнее.
Говорить я его не заставил. Не вышло. Но взгляд у Драго стал стеклянным, губы задрожали. Такого эффекта я раньше не добивался. И что же я с ним делаю, интересно?
Рассмеялся, чтобы разрядить обстановку.
– Напугал вас, сержант?
Он сглотнул, но отрицательно помотал головой. Тоже белобрысый, как и те, двое.
– А что испытывали? – поинтересовался я.
Он опять помотал головой, но ответил:
– Не знаю, господин капитан. Не по себе очень, но не страшно.
– Значит, не боитесь меня?
– Никак нет.
– Почему?
Сердце едва не выскакивает, а не боится? Врет?
– Вы... Вы сильный человек, господин капитан. По-настоящему сильный человек – злым не бывает.
– Это кто вам такое сказал? – я сердито сдвинул брови, но сам едва сдерживался, чтобы не улыбнуться.
– С..сержант Эккер.
Нормально... Разоблачили, значит.
Я, в общем-то, тоже перестал бояться, когда мне Влана сказала, что это не страх. Продолжая испытывать нечто, я с каждым разом все меньше идентифицировал это чувство, как знакомое. Вот и сейчас, пугая Драго, я тоже испытывал... Что?
– Хорошо, сержант, вы мне очень помогли.
– Рад стараться, господин капитан! – он не скрывал недоумения, но и облечения тоже.
– Займитесь постами, – отпустил я его.
А сам вернулся к Лекусу.
Лужайку перед фермерским домом уже привели в нормальный вид. И хромой знакомец мой отчитывался о прогулке. Вот и замечательно.
– Рейд-лейтенант Лекус, ровно через два часа жду вас у себя. Вон того, хромого, тоже захватите. И сержанта Эккера. Разбудите его через час, не раньше. ЭТОТ приказ вам понятен? Запишите для памяти. Опоздаете – пеняйте на себя! А сейчас – проверьте, наконец, территорию. Часть повстанцев вернулась утром в город.
Обратно я возвращался с мыслью, что замену Лекусу, вроде, нашел. И что делать с самим рейд-лейтенантом – тоже понятно. Понизить до простого бойца. Если гордый – в Дагале легко достать скользкий пластоновый шнур.
Другие посты мы проверили быстро. Там я ограничился замечаниями.
Пока облетали посты, привели еще четырех фермеров, показавшихся моим бойцам подозрительными. А через час отправили Роса на «Каменный ворон» уже с шестнадцатью заложниками на борту. Солнце пошло вниз, и ждать с отправкой дольше я посчитал небезопасным.
Но с отправкой на «Ворон» мы поторопились. Пока я просматривал карты, трех мужиков привели с территории «Скорка». Потом – с окраины двух пацанов. Этим вообще едва ли исполнилось по восемнадцать. Что, через полчаса пятнадцатилетние пойдут?
Говорят, двести лет назад люди взрослели быстрее, и восемнадцать – считалось уже дееспособным возрастом. Сейчас не так. Формально дееспособность в Империи наступает в двадцать два года. Но проблем, порождаемых социальной незрелостью, столько, что правительство регулярно пытается повысить возрастной ценз до двадцати четырех.
Вот и за этих пацанов должны все еще отвечать родители...
Я читал, что во время Эскгамской войны в шлюпки брали мальчишек-заложников. Чтобы противник постоянно был в курсе, в кого стреляет.
Настроение у меня окончательно испортилось. Я велел Гарману пообщаться с Лекусом и устроить ему баню с вениками марки Абио. А на бойца его написал приказ о переводе в штрафбат по окончании операции. Если доживет. И еще один приказ написал – о передаче командования сержанту Эккеру. Надо было глянуть на него предварительно, но я это тоже свалил на Гармана.
Сам взял большую десантную шлюпку, посадил туда своего бородатого знакомца-фермера, четырех техников и отправился осматривать окрестные поля. На предмет посмотреть и подумать.
Только отлетели от города – вызвал Гарман. Успел. За городом, может, и не взялось бы уже.
– У нас тут информация кое-какая интересная, капитан!
Сквозь его веселый голос пробивались жуткие, нечеловеческие просто вопли.
– Это кто там так орет? – спросил я в недоумении.
– Так Лекус. Вы же велели.
Ну ничего себе концерт он там устроил. Он у нас что, такой тонкокожий? Или я с Абио чего-то недорассчитал?
– Выйди за дверь, я ни хрена не слышу. Он там живой?
– Да он-то живой, – крики стали слабее. – Но как заложников напугал, вы бы видели. Они решили, что раз мы со своими так... Ну и рассказывать нам тут кое-что начали.
– Мальчишки, что ли?
– Да нет, мальчишки как раз молчат.
– Не смей трогать.
– Издеваетесь, капитан? Мы и этих не трогали. Просто подвал в доме один. Потом Чес предложил во двор заложников пока, а они решили, что все – конец. Чес, он же резкий сам по себе, – Гарман фыркнул. – В общем, информация такая: самый большой «бич» мы вчера уничтожили, но у них есть еще два. Поменьше. Переоборудованы на базе...
Мой фермер так и подался вперед...
Но охранник его порыва не оценил и заставил вжаться в стенку.
-... сельхозтехники. Есть тут большие импульсные установки для скотины.
Ну, про такие установки я знал с детства.
– Мне тут сейчас усиленно пишут про мощность и частотные характеристики сигнала. Мы отъедем, прототипы на местности посмотрим?
– Мне проще посмотреть. Я уже практически в полях. И провожатый у меня компетентный, – я подмигнул фермеру. – А разговорчивым своим передай, что капитан не поверил. Приедет – сам допрашивать будет. Пусть думают.
Отключился и залюбовался на сету Дэорина.
Борода частично скрывала мимику, но глаза лихорадочно блестели, а на лбу выступили капли пота...
– Задача ясна, сету? Или повторить? – спросил я весело.
Он молчал, насупившись. Только по шумному дыханию я догадывался, что мыслительная деятельность в нем как-то идет. Я не торопил. Как выглядят фермерские бичи – и сам знал. Насмотрелся в свое время. Сейчас поднимемся повыше, найдем, где пасется крупная скотина, да и оценим все на местности.
Попросил пилота подняться, и скотинку мы почти сразу засекли. Сверху животные крупными не показались, но когда садиться стали – обомлели. Размером здешние «коровки» оказались куда больше шлюпки, с небольшой одноэтажный домик, примерно. Этакие мощные серые туши, с толстой мозолистой шкурой и маленькими хитрыми глазками. Видно, и сдерживать их было не так-то просто.
Я спрыгнул и подошел к ограде. Так и есть, везде подведены провода, а на входе-выходе – двойной импульсный блок. Намного мощнее тех, что я видел дома, и совсем другой конструкции.
Фермеры вполне могли из двух-трех десятков таких установок собрать что-нибудь креативное. Специалисты, эпитэ а матэ. Ну, так ведь и мы можем.
Мой фермер видел, что в консультации я не нуждаюсь, и помрачнел еще больше.
– Вообще-то я вам не такой уж и враг, сету Дэорин, – сказал, возвращаясь в шлюпку. – Вы сами должны понимать, что перешли все допустимые границы. Хотите, чтобы долину просто сожгли из космоса? Если нет – помогайте мне, Хэд вас возьми.
Фермер молчал, он не проникся.
– Плохой мне провожатый достался, – усмехнулся я. – Глупый, невежливый. И собственные дети ему до лампочки.
Сету Дэорин на меня даже не посмотрел. Крепкий орешек. Или – келийский? Те – только с виду твердые.
Послал бойцов разобрать бич и погрузить его в шлюпку. Сам постоял, понаблюдал за животными. Они косились на нас, но жевать не переставали. Ели, ели...
Интересно – это эндемичные животные или выведены искусственно? Уж больно тупые на вид. Но, судя по проводам вокруг, внешняя тупость обманчива.
Стал вспоминать стишки про животных, но нашарил в памяти только детскую считалку:
Уно-дона, уно-дона,
Жили два игуанодона,
Захотели разом пить -
Кто попался, тем не жить!
Глупый какой стишок. Что, я совсем стихов не помню, что ли? Дьюп как-то, столкнувшись с моей литературной незамутненностью, даже заставлял что-то выучить экзотианское.
Камень, истекающий кровью веры твоей
Кто же увидит?
Если... (забыл).
Если ты грудь свою не откроешь
Мимо прошедшему.
Я тогда спросил: «Мне должно быть стыдно, что я ничего в выученном не понимаю?» Дьюп засмеялся и сказал: «Никто никому ничего не должен. Особенно – в плане понимания. Ты же не деньги у меня занял». Я спросил: «Тебе со мной скучно, наверно?» «Мне с тобой – весело», – отрезал он. И даже не улыбнулся.
Почему я не мог его забыть? И почему, стоило мне хоть как-то привязаться к человеку, судьба меня тут же лишала его? Сначала Дьюпа, теперь – Дарама. Это что, такой навязчивый намек на то, что друзей мне иметь, по ее мнению, не положено?
Дьюп умер, но именно сегодня я особенно остро ощущал, что он рядом, а Дарам был совсем рядом, но мне казалось, что... Я что, сумасшедший?!
Нет уж, пусть сначала закончится война, а потом уже эта крыша едет, куда ей заблагорассудится. Сейчас она нужна мне здесь.
Ребята уже погрузили разобранный «бич».
– Ну, сету Дэорин, готовьтесь, – сказал я с показной веселостью. – Вы будете организатором нашей встречи с лордом Вашугом. Или как там вы его называете? Иначе детей своих больше не увидите. Солдаты армаде всегда пригодятся. Думать можете до утра, а можете отправляться сейчас – вас выпустят.
Сету Дэорин мрачно смотрел на меня, и в глазах его я выглядел последним мерзавцем. Предложи я убить его или детей – он бы мог проявить мужество. Но я предлагал всего лишь завербовать детей в армию врага. В конце концов – есть психообработка, если они будут преувеличенно против. Сету Дэорин, судя по речи, человек образованный. Не стал ему расписывать перспективы, сам домыслит.
– Тем более, я ничего невозможного от вас не требую. Вы просто должны передать мою просьбу о встрече лорду Михалу.
– Он не согласится!
(Ага, значит, где он – мы знаем.)
– Это – не ваше дело. Передадите ответ, каким бы он ни был.
– А вы устроите за мной слежку.
– На то вам и голова. Местность вы знаете лучше.
Не стал уверять его в своей честности. И так понятно: сумеем – проследим.
Фермер насупился.
Так мы и долетели: я думал о своем, он – о своем.
Бойцы Оби, как и следовало ожидать, нахождение в карауле понимали весьма специфически. Боюсь, если бы я сейчас не нагрянул, к вечеру они соблазнили бы всех окрестных фермеров. Только вместо долгожданных теток явились бы вооруженные дядьки.
Я оставил шлюпку на соседней улице, прошел прямо в резиденцию Оби, и никто(!) меня не остановил. Следом на некотором расстоянии двигались Тако и Абио. Мне даже нравилось, что они не дышат, как это принято у нас, в спину.
Лекус со двумя сержантами мило выпивали и закусывали на лужайке возле рыженького фермерского дома. Остальные сержанты разбили пикник на заднем дворе. Я не видел их, но слышал.
Мне что тут, в Дагале, карцер, что ли, строить? Это мы так приказы выполняем? Или у нас законный обеденный перерыв, а все мимо проходящие должны сами замереть на два часа с высоко поднятой правой ногой? А может, это такое универсальное приглашение: берите нас, кто желает, тепленькими?
Я медленно заводился, глядя на расширенный обед командного состава, плавно перерастающий в ужин, а меня никто не замечал. Пока я не взревел.
Бедный Оби вылетел из-за импровизированного стола, давясь на ходу птичьим крылышком. Я еще не завтракал и не обедал, и от этого раздражение мое только усилилось.
– Рейд-лейтенант Лекус, вы сюда жрать или воевать прилетели? – спросил я, ощущая, как темнота сгущается во мне и начинает подчинять себе все вокруг.
Ну вот, стоило действительно разозлиться, и пошло-поехало.
Небо стремительно темнело, лица бойцов начали искажаться от страха. Лекуса просто затрясло. Да оно и понятно. Он был года на два – на три моложе меня, глупый, необстрелянный. Будь он бойцом, я бы ограничился каким-то наказанием и простил. Только вот спрос с командира совсем другой. В такой ситуации вообще положено расстрелять или, из экономии, повесить.
Я смотрел на Лекуса и ощущал, что сердце рейд-лейтенанта дрожит, словно перепуганная мышь. Пожалуй, при должной степени бешенства, я мог бы и убить. Не всякого, но, сильно разозлившись, слабого человека – мог бы. Что же я натворил, когда в меня стрелял толстяк, и «прошибло» в первый раз? Даже не узнавал потом про толстого этого, начальника спецслужбы Мериса. Неужели...
Переключился, и начало отпускать. Вот и хорошо. Надо было пугать Оби перед операцией. Сейчас – не время, лишняя деморализация ни к чему, а тут и без меня – кто во что горазд.
Лучше бы научиться, когда злюсь, расстреливать на месте. Оби со своими закидонами был нужен мне сейчас меньше плохой погоды. Его никто под локоть не толкал – сам полез командовать. Мог бы начать службу нормальным бойцом. А если бы в правительстве не сидели идиоты, вроде него, не было бы и вот таких стриженных фермерских мальчишек. Задумывают мятежи и войны одни – убивают других.
– Вы хоть осознаете меру собственного разгильдяйства, рейд-лейтенант? Здешние фермеры – именно те люди, которые стреляют в нас по ночам. Вам повезло, что сейчас в расположение незамеченным прошел я, а не повстанец-смертник. Вы что тут устроили?
Ругался, а сам думал, что воспитание – дело долгое. Проще подыскать Лекусу замену, не вешать же, в самом деле?
И я отвернулся, бросая жертву недоеденной.
– Трезвые сержанты тут есть? – спросил все в том же тоне.
Не побоялись подойти трое. Одного я даже помнил. Заставлял его отжиматься, когда «знакомился».
Молод слишком. Впрочем, сам-то я...
– Сержант, дайте мне правую руку.
Он подчинился мгновенно, хотя и не понял, чего хочу. А я хотел просто посчитать пульс. Мне казалось, что сердце у него бьется, как после хорошей пробежки...
Точно, бьется.
– Сержант, вы в состоянии показать мне, как расставлены посты?
– Так точно, господин капитан.
Гляди-ка, держится. Хотя и зрачки тоже расширены.
– Отлично, – я посмотрел на двух других сержантов. – А вы наведите порядок здесь. И объясните присутствующим, во сколько в армии завтрак, обед и ужин. Позовите повара, проведите инструктаж. И с нормами спиртного разберитесь. Медик есть? В сомнительных случаях – к нему! Вопросы?
Вопросов не было.
– Ведите. Сержант..?
– Сержант Киреску.
– А имя?
– Драго.
– Давно в армии?
– Пятый год.
Большой уже мальчик, в общем-то.
Мы обошли посты. Расставлены они были не самым выгодным образом, на что я и указал.
– Карта города у вас есть?
– Так точно, господин капитан.
Сердце у сержанта продолжало биться в ускоренном темпе.
– Скорректируйте все в соответствии с местностью.
– Есть, господин капитан.
– В наземной операции в первый раз участвуете?
– Никак нет, во второй.
– Где еще?
– На Мах-ми.
И мы там были.
– Под чьим началом?
– Сержанта Эккера, господин капитан.
– Обычно он командует высадкой?
– Так точно.
– А сейчас он где?
– Отдыхает после дежурства.
– Почему в этот раз у вас другой командир?
– Не могу знать.
Я почувствовал заминку, поймал его взгляд.
На этот раз получилось быстро. Злость, значит, не сошла с меня вся. Сковав внимание сержанта, я надавил сильнее.
Говорить я его не заставил. Не вышло. Но взгляд у Драго стал стеклянным, губы задрожали. Такого эффекта я раньше не добивался. И что же я с ним делаю, интересно?
Рассмеялся, чтобы разрядить обстановку.
– Напугал вас, сержант?
Он сглотнул, но отрицательно помотал головой. Тоже белобрысый, как и те, двое.
– А что испытывали? – поинтересовался я.
Он опять помотал головой, но ответил:
– Не знаю, господин капитан. Не по себе очень, но не страшно.
– Значит, не боитесь меня?
– Никак нет.
– Почему?
Сердце едва не выскакивает, а не боится? Врет?
– Вы... Вы сильный человек, господин капитан. По-настоящему сильный человек – злым не бывает.
– Это кто вам такое сказал? – я сердито сдвинул брови, но сам едва сдерживался, чтобы не улыбнуться.
– С..сержант Эккер.
Нормально... Разоблачили, значит.
Я, в общем-то, тоже перестал бояться, когда мне Влана сказала, что это не страх. Продолжая испытывать нечто, я с каждым разом все меньше идентифицировал это чувство, как знакомое. Вот и сейчас, пугая Драго, я тоже испытывал... Что?
– Хорошо, сержант, вы мне очень помогли.
– Рад стараться, господин капитан! – он не скрывал недоумения, но и облечения тоже.
– Займитесь постами, – отпустил я его.
А сам вернулся к Лекусу.
Лужайку перед фермерским домом уже привели в нормальный вид. И хромой знакомец мой отчитывался о прогулке. Вот и замечательно.
– Рейд-лейтенант Лекус, ровно через два часа жду вас у себя. Вон того, хромого, тоже захватите. И сержанта Эккера. Разбудите его через час, не раньше. ЭТОТ приказ вам понятен? Запишите для памяти. Опоздаете – пеняйте на себя! А сейчас – проверьте, наконец, территорию. Часть повстанцев вернулась утром в город.
Обратно я возвращался с мыслью, что замену Лекусу, вроде, нашел. И что делать с самим рейд-лейтенантом – тоже понятно. Понизить до простого бойца. Если гордый – в Дагале легко достать скользкий пластоновый шнур.
Другие посты мы проверили быстро. Там я ограничился замечаниями.
Пока облетали посты, привели еще четырех фермеров, показавшихся моим бойцам подозрительными. А через час отправили Роса на «Каменный ворон» уже с шестнадцатью заложниками на борту. Солнце пошло вниз, и ждать с отправкой дольше я посчитал небезопасным.
Но с отправкой на «Ворон» мы поторопились. Пока я просматривал карты, трех мужиков привели с территории «Скорка». Потом – с окраины двух пацанов. Этим вообще едва ли исполнилось по восемнадцать. Что, через полчаса пятнадцатилетние пойдут?
Говорят, двести лет назад люди взрослели быстрее, и восемнадцать – считалось уже дееспособным возрастом. Сейчас не так. Формально дееспособность в Империи наступает в двадцать два года. Но проблем, порождаемых социальной незрелостью, столько, что правительство регулярно пытается повысить возрастной ценз до двадцати четырех.
Вот и за этих пацанов должны все еще отвечать родители...
Я читал, что во время Эскгамской войны в шлюпки брали мальчишек-заложников. Чтобы противник постоянно был в курсе, в кого стреляет.
Настроение у меня окончательно испортилось. Я велел Гарману пообщаться с Лекусом и устроить ему баню с вениками марки Абио. А на бойца его написал приказ о переводе в штрафбат по окончании операции. Если доживет. И еще один приказ написал – о передаче командования сержанту Эккеру. Надо было глянуть на него предварительно, но я это тоже свалил на Гармана.
Сам взял большую десантную шлюпку, посадил туда своего бородатого знакомца-фермера, четырех техников и отправился осматривать окрестные поля. На предмет посмотреть и подумать.
Глава фермерского совета сидел, дик и мрачен. Хотя я бы на его месте головой подумал и индюка из себя не изображал. На «Каменном вороне» его дети в большей безопасности, чем здесь. А все остальное – война, если он не понял.
Только отлетели от города – вызвал Гарман. Успел. За городом, может, и не взялось бы уже.
– У нас тут информация кое-какая интересная, капитан!
Сквозь его веселый голос пробивались жуткие, нечеловеческие просто вопли.
– Это кто там так орет? – спросил я в недоумении.
– Так Лекус. Вы же велели.
Ну ничего себе концерт он там устроил. Он у нас что, такой тонкокожий? Или я с Абио чего-то недорассчитал?
– Выйди за дверь, я ни хрена не слышу. Он там живой?
– Да он-то живой, – крики стали слабее. – Но как заложников напугал, вы бы видели. Они решили, что раз мы со своими так... Ну и рассказывать нам тут кое-что начали.
– Мальчишки, что ли?
– Да нет, мальчишки как раз молчат.
– Не смей трогать.
– Издеваетесь, капитан? Мы и этих не трогали. Просто подвал в доме один. Потом Чес предложил во двор заложников пока, а они решили, что все – конец. Чес, он же резкий сам по себе, – Гарман фыркнул. – В общем, информация такая: самый большой «бич» мы вчера уничтожили, но у них есть еще два. Поменьше. Переоборудованы на базе...
Мой фермер так и подался вперед...
Но охранник его порыва не оценил и заставил вжаться в стенку.
-... сельхозтехники. Есть тут большие импульсные установки для скотины.
Ну, про такие установки я знал с детства.
– Мне тут сейчас усиленно пишут про мощность и частотные характеристики сигнала. Мы отъедем, прототипы на местности посмотрим?
– Мне проще посмотреть. Я уже практически в полях. И провожатый у меня компетентный, – я подмигнул фермеру. – А разговорчивым своим передай, что капитан не поверил. Приедет – сам допрашивать будет. Пусть думают.
Отключился и залюбовался на сету Дэорина.
Борода частично скрывала мимику, но глаза лихорадочно блестели, а на лбу выступили капли пота...
– Задача ясна, сету? Или повторить? – спросил я весело.
Он молчал, насупившись. Только по шумному дыханию я догадывался, что мыслительная деятельность в нем как-то идет. Я не торопил. Как выглядят фермерские бичи – и сам знал. Насмотрелся в свое время. Сейчас поднимемся повыше, найдем, где пасется крупная скотина, да и оценим все на местности.
Попросил пилота подняться, и скотинку мы почти сразу засекли. Сверху животные крупными не показались, но когда садиться стали – обомлели. Размером здешние «коровки» оказались куда больше шлюпки, с небольшой одноэтажный домик, примерно. Этакие мощные серые туши, с толстой мозолистой шкурой и маленькими хитрыми глазками. Видно, и сдерживать их было не так-то просто.
Я спрыгнул и подошел к ограде. Так и есть, везде подведены провода, а на входе-выходе – двойной импульсный блок. Намного мощнее тех, что я видел дома, и совсем другой конструкции.
Фермеры вполне могли из двух-трех десятков таких установок собрать что-нибудь креативное. Специалисты, эпитэ а матэ. Ну, так ведь и мы можем.
Мой фермер видел, что в консультации я не нуждаюсь, и помрачнел еще больше.
– Вообще-то я вам не такой уж и враг, сету Дэорин, – сказал, возвращаясь в шлюпку. – Вы сами должны понимать, что перешли все допустимые границы. Хотите, чтобы долину просто сожгли из космоса? Если нет – помогайте мне, Хэд вас возьми.
Фермер молчал, он не проникся.
– Плохой мне провожатый достался, – усмехнулся я. – Глупый, невежливый. И собственные дети ему до лампочки.
Сету Дэорин на меня даже не посмотрел. Крепкий орешек. Или – келийский? Те – только с виду твердые.
Послал бойцов разобрать бич и погрузить его в шлюпку. Сам постоял, понаблюдал за животными. Они косились на нас, но жевать не переставали. Ели, ели...
Интересно – это эндемичные животные или выведены искусственно? Уж больно тупые на вид. Но, судя по проводам вокруг, внешняя тупость обманчива.
Стал вспоминать стишки про животных, но нашарил в памяти только детскую считалку:
Уно-дона, уно-дона,
Жили два игуанодона,
Захотели разом пить -
Кто попался, тем не жить!
Глупый какой стишок. Что, я совсем стихов не помню, что ли? Дьюп как-то, столкнувшись с моей литературной незамутненностью, даже заставлял что-то выучить экзотианское.
Камень, истекающий кровью веры твоей
Кто же увидит?
Если... (забыл).
Если ты грудь свою не откроешь
Мимо прошедшему.
Я тогда спросил: «Мне должно быть стыдно, что я ничего в выученном не понимаю?» Дьюп засмеялся и сказал: «Никто никому ничего не должен. Особенно – в плане понимания. Ты же не деньги у меня занял». Я спросил: «Тебе со мной скучно, наверно?» «Мне с тобой – весело», – отрезал он. И даже не улыбнулся.
Почему я не мог его забыть? И почему, стоило мне хоть как-то привязаться к человеку, судьба меня тут же лишала его? Сначала Дьюпа, теперь – Дарама. Это что, такой навязчивый намек на то, что друзей мне иметь, по ее мнению, не положено?
Дьюп умер, но именно сегодня я особенно остро ощущал, что он рядом, а Дарам был совсем рядом, но мне казалось, что... Я что, сумасшедший?!
Нет уж, пусть сначала закончится война, а потом уже эта крыша едет, куда ей заблагорассудится. Сейчас она нужна мне здесь.
Ребята уже погрузили разобранный «бич».
– Ну, сету Дэорин, готовьтесь, – сказал я с показной веселостью. – Вы будете организатором нашей встречи с лордом Вашугом. Или как там вы его называете? Иначе детей своих больше не увидите. Солдаты армаде всегда пригодятся. Думать можете до утра, а можете отправляться сейчас – вас выпустят.
Сету Дэорин мрачно смотрел на меня, и в глазах его я выглядел последним мерзавцем. Предложи я убить его или детей – он бы мог проявить мужество. Но я предлагал всего лишь завербовать детей в армию врага. В конце концов – есть психообработка, если они будут преувеличенно против. Сету Дэорин, судя по речи, человек образованный. Не стал ему расписывать перспективы, сам домыслит.
– Тем более, я ничего невозможного от вас не требую. Вы просто должны передать мою просьбу о встрече лорду Михалу.
– Он не согласится!
(Ага, значит, где он – мы знаем.)
– Это – не ваше дело. Передадите ответ, каким бы он ни был.
– А вы устроите за мной слежку.
– На то вам и голова. Местность вы знаете лучше.
Не стал уверять его в своей честности. И так понятно: сумеем – проследим.
Фермер насупился.
Так мы и долетели: я думал о своем, он – о своем.
