- Но я не могу! Мне надо заниматься, - ужаснувшись перспективой потерять такое количество времени, я попыталась подняться, но целительница ловко перехватила меня, прижала к постели с силой, которую просто невозможно было заподозрить в таком хрупком на вид теле, и сурово сведя на переносице светлые брови, изрекла:
- Если не будете выполнять все предписания – привяжу к кровати ремнями. То-то потеха будет!
Эта угроза возымела действие, и дергаться я перестала. Затихла и только и делала, что сердито сверкала глазами. Правда, на целительницу Амирену мои взгляды не произвели никакого впечатления. Она напоила меня какими-то отвратительными лекарствами, измерила температуру и пульс, снова покачала головой.
Наверное, что-то говорила, но я уже не смогла разобрать ни слова – провалилась в сон. На этот раз, снилось мне что-то хорошее, светлое, теплое… Жаль только, что проснувшись, я совершенно не помнила, что именно.
В лазарете я провела неделю, как и предрекала целительница Амирена. Каждый день ко мне заходила Камилла, сидела у моей постели по нескольку часов, пересказывая сплетни, что ходили по академии и отвлекая меня веселыми историями. Она же и принесла по моей просьбе тетради и книги, так что в то время, когда моя соседка находилась на лекциях, мне тоже было чем заняться. Выглядела Камилла как и всегда, ко мне относилась все с той же ноткой превосходства и покровительства, как и раньше, что не могло не радовать. Я очень сильно переживала, что она может догадаться о моем подслушивании. Но нет, все было замечательно и с Камиллой мы по-прежнему оставались подругами. Спрашивать у нее о помолвке я не торопилась, рассудив, что если захочет – сама все мне расскажет.
Так, впрочем, и вышло на третий день моего заточения на больничной койке.
- Ты же не знаешь, - произнесла Камилла, усаживаясь на стул возле койки и нарочито медленно и тщательно расправляя складки на платье. – Я обручилась с Эваном Россом. Оказывается, это его отец объявил о намерениях своего сына моему родителю. Папенька предложение принял с превеликим энтузиазмом и, конечно же, все подписал. Так что по окончании академии, мы с Эваном поженимся. Он хотел сейчас, но я не согласилась, мотивируя тем, что правила академии достаточно серьезны.
- Ты рада? – только и спросила я, боясь затронуть эту тему. Но Камилла меня поразила. Она просто пожала плечами.
- Хорошая партия. Лорд Росс финансовый советник короля. Высокое положение, древний род и сказочное богатство. К тому же, Эван недурен собой. Это выгодная партия и у меня не было причин отказываться.
- Но ты же… - мне было странно слышать такие ее слова. Ведь еще совсем недавно Камилла с таким воодушевлением говорила о Леммарде Брокке, да и предложения она ждала именно от него.
- Это не важно, Айрин, - решительно перебила меня она. – Эван – хорошая партия. Лучшая из многих. Я довольна.
Что я должна была на это ответить? Только пожелать ей счастья.
Лемм появился в лазарете на четвертый день моего здесь заточения. Притащил огромную коробку с пирожками и конфеты.
- Значит, так, - присаживаться он не пожелал и принялся расхаживать по палате. – Я придумал, как сделать так, чтобы ты сдала нормативы. Правда, пока никак не могу убедить Мастерса перенести сроки. Он уперся и требует, чтобы зачет ты сдавала, как и все. Идти на уступки не собирается и принять во внимание твое болезненное состояние тоже не желает.
Я грустно вздохнула. Новости были, мягко скажем, так себе. Правда, воодушевленное состояние Лемма несколько обнадеживало.
- Но я его добью, - не разочаровал меня мучитель. – Если он не согласиться добровольно, пойду к ректору. Уж к словам лорда Аргона он точно прислушается.
- Вы в этом уверены, молодой человек? – голос Мастерса, заставил меня поперхнуться пирожком, от которого я вот никак не смогла отказаться, а Лемма замолчать и резко крутануться на пятках.
Профессор стоял в дверях, скрестив на груди руки и прислонившись одним плечом к косяку. Смотрел он исключительно на Брокка и усмехался. Противно так усмехался.
- Вы, в самом деле, уверены, что у вас получится?
- Но должны же вы понять! – Лемм едва не подпрыгнул на месте от возбуждения. А я все же подавилась пирожком и закашлялась. – Айрин перенесла тяжелую форму простуды. Она не сможет восстановиться полностью к началу зачета, и… время упущено!
- И что? – Мастерс пожал плечами. Выражение его лица нисколько не изменилось. – По какой причине это должно меня взволновать или заставить пересмотреть свое отношение к вам лично?
- Ладно, - выдохнул Лемм. – Возможно, свое отношение ко мне вы менять и не обязаны, но… Айрин то в чем виновата? Если она не сдаст нормативы, то ее исключат и что тогда?
- С чего вы взяли? – удивился Мастерс. – За это из академии не исключают. Назначат пересдачу, возможно, приставят к госпоже Лайрон кого-нибудь из старших адептов, чтобы помог подтянуть форму. Но исключение… нет, ничего подобного в правилах академии не предусмотрено.
- Но вы же сами сказали! – на этот раз мы с Леммом были солидарны и даже я не удержалась от возмущенного вопля. Нет, ну правда, он же сам пригрозил мне отчислением.
- Мало ли что я мог сказать, - все так же пренебрежительно пожал плечами профессор. – А у вас что, своей головы на плечах нет? Вы двое – лучшие адепты на курсе. Уж правила-то в состоянии выучить или вашего мозга на это не хватает?
У меня даже дар речи пропал. У Лемма, вероятно, тоже, поскольку он просто стоял, сжав кулаки и сверлил этого гада-боевика возмущенным взглядом.
- И вот еще, что, - Мастерс оттолкнулся от косяка, засунул руки в карманы, качнулся несколько раз с пятки на носок, затем усмехнулся, - тренировать вас буду сам. Двоих. Как только адептку Лайрон выпишут из лазарета – на полигон. Проверю чему вы там научились, - и он ушел.
В палате воцарилась тишина. Такая… абсолютная. Я, кажется, даже не дышала. А Лемм так и стоял, замерев на месте. Сжимал кулаки, и, казалось, вообще врос в пол.
Я шумно сглотнула, чем вывела напарника из отрешенного состояния. Брокк вздрогнул, встряхнулся и резко развернулся в мою сторону. Посмотрел на меня… ну, правда, так посмотрел, что у меня мурашки по коже от этого взгляда побежали.
- Вот гад, - наконец выдохнул Лемм. – Специально же нервы трепал. И про отчисление специально говорил и вообще…
- Я все равно ничего не поняла, - жалобно призналась Лемму. – Он меня не отчислит? И мне теперь не придется умирать на полигоне? То есть… все хорошо, да?
- Ага, - Лемм кивнул и широко улыбнулся. Я улыбнулась в ответ, но чувство, что вот сейчас, в этот самый момент случится что-нибудь… что-нибудь такое… какая-нибудь подлянка, не отпускало.
И да, я была права.
- Не отчислит, - все еще улыбаясь, произнес Лемм. – Только теперь на полигоне, мы будем умирать вместе. Профессор Тобиус Мастерс только что официально объявил, что станет нашим куратором. Поздравляю, Лайрон, выбора у тебя нет, придется… умирать на полигоне.
А я… а мне только и оставалось, что вздохнуть несчастно и запихать в рот остатки пирожка.
Я потянулась, не открывая глаз. Было тепло, хорошо… легко как-то. Губы сами собой расплывались в улыбке, тело, наполненное энергией, звенело. Последние воспоминания, сон, который, казалось, сном совершенно не являлся, вернул меня на несколько лет назад, в юность.
Я вспоминала о днях, проведенных в академии без сожалений, без надрывов и грусти. Это было мое прошлое. Мое. И я никому не позволю у себя его отобрать.
И пусть будущее получилось далеко не таким, каким могло бы быть, я не жалела. Ни о чем и никогда. Да, было время, когда я запрещала себе вспоминать, пыталась отгородиться от прошлого, чтобы не бередить душу, не причинять самой себе еще больших страданий… Так было. Но потом я поняла, что все это бесполезно. Это мое прошлое. Моя жизнь. И она является неотделимой частью меня же. Каждый поступок в прошлом, каждое событие было наполнено смыслом. Выживание, голод и трудности, с которыми пришлось столкнуться, закалили меня, сделали сильнее, научили верить в себя и собственные силы. Научили меня добиваться поставленной цели. Но ведь были же и счастливые моменты. Воспоминания, от которых даже сейчас на душе становилось легко и тепло, и пусть память о них немного приправлена грустью. Эта грусть светлая. Никогда не поздно оглянуться назад и переосмыслить свою жизнь. И пусть на первый взгляд казалось, что я многое утратила, на самом деле я и приобрела очень многое. Я обрела себя. Сейчас у меня был дом, сын, семья… дело, которое приносило мне удовлетворение. Сейчас я имела куда больше, чем статус или положение в обществе.
Я нашла себя.
И пусть мне приходилось выкладываться на полную катушку, рисковать собой, своей жизнью и здоровьем, мне это нравилось. Я чувствовала себя нужной, востребованной, цельной. А что может быть лучше? А дома меня ждала семья. Сын, который любит меня просто так, не за что-то, а за то, что я есть, ребенок, для которого я – самый главный человек в жизни. И ради него я разобьюсь в лепешку, но создам самое светлое и счастливое будущее. Самое лучшее. Самое счастливое. Даже если для этого мне придется проползти на собственном пузе все окрестные леса и лично измерить глубину болот, уничтожить всю нечисть вокруг Орума. Семья, Лаура и Крайн, их малышка, они стали мне ближе, чем кто бы то ни было до этого. И для них я – тоже часть семьи. Неотъемлемая часть их жизни.
Именно они были той причиной, по которой я не находила в себе сил покинуть Орум. Семья. Дом. Люди, которые любят меня и принимают такой, какая я есть. Те, кого люблю я.
Все еще не открывая глаз, потянулась. Искра приветливо всколыхнулась, посылая лучи тепла по венам, согревая и наполняя меня энергией. И это насторожило. Память беспрекословно подкидывала картинки недавнего прошлого, демона, пытающегося прорваться в наш мир, Сэма, который… который умер у меня на руках… истощение… Я должна быть истощена до предела, а на самом деле…
На самом деле ничего подобного не наблюдалось. Я была полна сил и энергии, искра горела ровно и ярко, как и всегда. А еще… вздрогнула, наткнувшись на тонкий ручеек чужой силы… Да быть того не может!
Глаза открывала с опаской, медленно, ожидая чего угодно, но совершенно не того, что увидела.
Крис сидел на моей кровати, поджав под себя ноги и закрыв глаза. Взъерошенный, в пижаме, со следами от подушки на щеке… такой родной, любимый… сосредоточенная мордашка сына словно светилась изнутри. Его аура горела так ярко, что у меня заболели глаза.
И это он делился со мной силой! Он! Делился силой! Мой пятилетний сын питал мою искру!
- Крис! – осторожно позвала сына, перекрывая канал по которому от него ко мне тянулся тонкий ручеек силы. Внутри все переворачивалось от страха, от непонимания… Что он делает? Как? Как такое возможно?
- Ты проснулась! – он распахнул глаза и улыбнулся мне. Широко, искренне, радостно, как умеют улыбаться только пятилетние дети, довольные собой, своей жизнью и миром в целом, дети, которые чувствуют себя в полнейшей безопасности.
Мордашка его была такой счастливой, такой… умиротворенной. Я сглотнула и, поудобнее устроившись на кровати, потянулась к нему, сгребла в охапку, прижала к себе, одновременно с этим пытаясь просканировать его ауру. Стало страшно. Пятилетний ребенок не мог – вот просто никак не мог научиться строить каналы! И питать своей силой искру другого человека. Так даже у меня не всегда получалось!
- Тебе было плохо, - тихонько поделился своими переживаниями Кристиан. Он почувствовал мое вмешательство и на каком-то инстинктивном уровне осознал, что я… что мне страшно. – Я пришел, а ты… у тебя вот здесь было пусто, - детская ладошка прижалась к моей груди, - и здесь тоже, - затем скользнула к солнечному плетению.
Все правильно. Магическое истощение, искра, которая едва теплилась из-за того, что я выложилась по полной в попытке уничтожить демона, светилась едва-едва. Я это знала, чувствовала еще до того, как потеряла сознание во дворе того дома. Но Крис не мог, никак не мог этого понять!
– Это было неправильно. И мне захотелось исправить…
- Малыш мой, - я крепче сжала в объятиях тело сына. Стало страшно. Так страшно, как еще никогда не было до этого. – Обещай, Крис, обещай мне, что никогда – никогда больше! – ты не будешь так делать? Слышишь?
- Но почему? – он не понимал. Поднял голову с моего плеча, заглянул прямо в глаза и попытался вывернуться из объятий. – Я же помогал? Я плохо сделал? Я навредил…
- Нет, хороший мой, - попыталась улыбнуться, но сердце стучало как сумасшедшее, и страх ледяной волной разливался по венам. – Не плохо, но… так нельзя. Ты еще не умеешь контролировать свою силу, и… ты мог пострадать. Понимаешь? Отдать больше, чем можно и тогда тебе стало бы плохо. Никогда больше не делай так, договорились?
- Но ведь ты же спасла бы меня? – наивные глазенки смотрели на меня, а я… я сдерживалась изо всех сил, чтобы не сорваться в истерику. Нервы были натянуты до предела, губы дрожали…
- Конечно, - говорить спокойно, ровно стоило неимоверных усилий. Да мне с демоном сразиться легче, чем объяснить своему ребенку, что не всегда могу быть рядом и спасти его от самого же себя. – Я всегда спасу тебя, родной мой. Но и ты должен заботиться о себе, договорились? Пообещай, что никогда больше не будешь никому отдавать свою силу, делиться теплом? Обещаешь?
- Хорошо, - важно кивнул Крис. – Обещаю.
Он моргнул, мордашка его приняла сосредоточенно-серьезное выражение, но я видела, по выражению его глаз, по тому, как он хмурил бровки, догадывалась, что он не понимает. То есть совершенно не видит ничего плохого в том, чтобы поделиться своей силой с тем, кому она нужна. И от понимания этого мне становилось еще страшнее.
- Но тебе было плохо. Я видел. И хотел помочь. Исправить…
- Я знаю, малыш, - снова сгребла сына в охапку, прижала к себе, уткнувшись носом в его макушку. – Но… никому не показывай свою силу. Никому. Это опасно.
- И Лу нельзя? – он посмотрел на меня карими глазенками. – И Крайну?
- Лу и Крайну можно, - согласилась я. – Но делиться с ними силой не надо, хорошо?
- Я знаю, - важно закивал Крис, - у них нет искорки… как у тебя и у меня.
Я выдохнула. Боги, ему пять – пять лет всего! – а он уже смог рассмотреть мою искру. А что будет дальше? Как мне быть? Как защитить его от всего мира? Спрятать, уберечь? А когда он войдет в силу и искра его разгорится? Что мне делать, вот что?
Хотелось кричать от страха. Сжать хрупкое тельце в объятиях, укрыть его от всего мира, от всех невзгод и страхов. В этот момент я люто ненавидела весь мир и людей, населяющих этот самый мир, ведь они могли причинить боль моему ребенку, заставить его страдать.
Дверь тихо скрипнула и на пороге появилась Лаура. Фыркнула, оглядев нас, покачала головой, натолкнувшись на мой предупреждающий взгляд.
- Вставать планируете или проваляетесь в кровати весь день?
- Очень хочется проваляться в кровати несколько дней, - серьезно кивнула я, а Крис рассмеялся, - но у тебя уже готовы блинчики, а от блинчиков мы никогда не отказывались, правда? – я подмигнула сыну и ребенок счастливо рассмеялся.
- Блинчики – это вкусно, - важно заметил он. – Я люблю блинчики.
- Если не будете выполнять все предписания – привяжу к кровати ремнями. То-то потеха будет!
Эта угроза возымела действие, и дергаться я перестала. Затихла и только и делала, что сердито сверкала глазами. Правда, на целительницу Амирену мои взгляды не произвели никакого впечатления. Она напоила меня какими-то отвратительными лекарствами, измерила температуру и пульс, снова покачала головой.
Наверное, что-то говорила, но я уже не смогла разобрать ни слова – провалилась в сон. На этот раз, снилось мне что-то хорошее, светлое, теплое… Жаль только, что проснувшись, я совершенно не помнила, что именно.
В лазарете я провела неделю, как и предрекала целительница Амирена. Каждый день ко мне заходила Камилла, сидела у моей постели по нескольку часов, пересказывая сплетни, что ходили по академии и отвлекая меня веселыми историями. Она же и принесла по моей просьбе тетради и книги, так что в то время, когда моя соседка находилась на лекциях, мне тоже было чем заняться. Выглядела Камилла как и всегда, ко мне относилась все с той же ноткой превосходства и покровительства, как и раньше, что не могло не радовать. Я очень сильно переживала, что она может догадаться о моем подслушивании. Но нет, все было замечательно и с Камиллой мы по-прежнему оставались подругами. Спрашивать у нее о помолвке я не торопилась, рассудив, что если захочет – сама все мне расскажет.
Так, впрочем, и вышло на третий день моего заточения на больничной койке.
- Ты же не знаешь, - произнесла Камилла, усаживаясь на стул возле койки и нарочито медленно и тщательно расправляя складки на платье. – Я обручилась с Эваном Россом. Оказывается, это его отец объявил о намерениях своего сына моему родителю. Папенька предложение принял с превеликим энтузиазмом и, конечно же, все подписал. Так что по окончании академии, мы с Эваном поженимся. Он хотел сейчас, но я не согласилась, мотивируя тем, что правила академии достаточно серьезны.
- Ты рада? – только и спросила я, боясь затронуть эту тему. Но Камилла меня поразила. Она просто пожала плечами.
- Хорошая партия. Лорд Росс финансовый советник короля. Высокое положение, древний род и сказочное богатство. К тому же, Эван недурен собой. Это выгодная партия и у меня не было причин отказываться.
- Но ты же… - мне было странно слышать такие ее слова. Ведь еще совсем недавно Камилла с таким воодушевлением говорила о Леммарде Брокке, да и предложения она ждала именно от него.
- Это не важно, Айрин, - решительно перебила меня она. – Эван – хорошая партия. Лучшая из многих. Я довольна.
Что я должна была на это ответить? Только пожелать ей счастья.
Лемм появился в лазарете на четвертый день моего здесь заточения. Притащил огромную коробку с пирожками и конфеты.
- Значит, так, - присаживаться он не пожелал и принялся расхаживать по палате. – Я придумал, как сделать так, чтобы ты сдала нормативы. Правда, пока никак не могу убедить Мастерса перенести сроки. Он уперся и требует, чтобы зачет ты сдавала, как и все. Идти на уступки не собирается и принять во внимание твое болезненное состояние тоже не желает.
Я грустно вздохнула. Новости были, мягко скажем, так себе. Правда, воодушевленное состояние Лемма несколько обнадеживало.
- Но я его добью, - не разочаровал меня мучитель. – Если он не согласиться добровольно, пойду к ректору. Уж к словам лорда Аргона он точно прислушается.
- Вы в этом уверены, молодой человек? – голос Мастерса, заставил меня поперхнуться пирожком, от которого я вот никак не смогла отказаться, а Лемма замолчать и резко крутануться на пятках.
Профессор стоял в дверях, скрестив на груди руки и прислонившись одним плечом к косяку. Смотрел он исключительно на Брокка и усмехался. Противно так усмехался.
- Вы, в самом деле, уверены, что у вас получится?
- Но должны же вы понять! – Лемм едва не подпрыгнул на месте от возбуждения. А я все же подавилась пирожком и закашлялась. – Айрин перенесла тяжелую форму простуды. Она не сможет восстановиться полностью к началу зачета, и… время упущено!
- И что? – Мастерс пожал плечами. Выражение его лица нисколько не изменилось. – По какой причине это должно меня взволновать или заставить пересмотреть свое отношение к вам лично?
- Ладно, - выдохнул Лемм. – Возможно, свое отношение ко мне вы менять и не обязаны, но… Айрин то в чем виновата? Если она не сдаст нормативы, то ее исключат и что тогда?
- С чего вы взяли? – удивился Мастерс. – За это из академии не исключают. Назначат пересдачу, возможно, приставят к госпоже Лайрон кого-нибудь из старших адептов, чтобы помог подтянуть форму. Но исключение… нет, ничего подобного в правилах академии не предусмотрено.
- Но вы же сами сказали! – на этот раз мы с Леммом были солидарны и даже я не удержалась от возмущенного вопля. Нет, ну правда, он же сам пригрозил мне отчислением.
- Мало ли что я мог сказать, - все так же пренебрежительно пожал плечами профессор. – А у вас что, своей головы на плечах нет? Вы двое – лучшие адепты на курсе. Уж правила-то в состоянии выучить или вашего мозга на это не хватает?
У меня даже дар речи пропал. У Лемма, вероятно, тоже, поскольку он просто стоял, сжав кулаки и сверлил этого гада-боевика возмущенным взглядом.
- И вот еще, что, - Мастерс оттолкнулся от косяка, засунул руки в карманы, качнулся несколько раз с пятки на носок, затем усмехнулся, - тренировать вас буду сам. Двоих. Как только адептку Лайрон выпишут из лазарета – на полигон. Проверю чему вы там научились, - и он ушел.
В палате воцарилась тишина. Такая… абсолютная. Я, кажется, даже не дышала. А Лемм так и стоял, замерев на месте. Сжимал кулаки, и, казалось, вообще врос в пол.
Я шумно сглотнула, чем вывела напарника из отрешенного состояния. Брокк вздрогнул, встряхнулся и резко развернулся в мою сторону. Посмотрел на меня… ну, правда, так посмотрел, что у меня мурашки по коже от этого взгляда побежали.
- Вот гад, - наконец выдохнул Лемм. – Специально же нервы трепал. И про отчисление специально говорил и вообще…
- Я все равно ничего не поняла, - жалобно призналась Лемму. – Он меня не отчислит? И мне теперь не придется умирать на полигоне? То есть… все хорошо, да?
- Ага, - Лемм кивнул и широко улыбнулся. Я улыбнулась в ответ, но чувство, что вот сейчас, в этот самый момент случится что-нибудь… что-нибудь такое… какая-нибудь подлянка, не отпускало.
И да, я была права.
- Не отчислит, - все еще улыбаясь, произнес Лемм. – Только теперь на полигоне, мы будем умирать вместе. Профессор Тобиус Мастерс только что официально объявил, что станет нашим куратором. Поздравляю, Лайрон, выбора у тебя нет, придется… умирать на полигоне.
А я… а мне только и оставалось, что вздохнуть несчастно и запихать в рот остатки пирожка.
Прода от 10.06.2018, 14:51
Глава 13
Я потянулась, не открывая глаз. Было тепло, хорошо… легко как-то. Губы сами собой расплывались в улыбке, тело, наполненное энергией, звенело. Последние воспоминания, сон, который, казалось, сном совершенно не являлся, вернул меня на несколько лет назад, в юность.
Я вспоминала о днях, проведенных в академии без сожалений, без надрывов и грусти. Это было мое прошлое. Мое. И я никому не позволю у себя его отобрать.
И пусть будущее получилось далеко не таким, каким могло бы быть, я не жалела. Ни о чем и никогда. Да, было время, когда я запрещала себе вспоминать, пыталась отгородиться от прошлого, чтобы не бередить душу, не причинять самой себе еще больших страданий… Так было. Но потом я поняла, что все это бесполезно. Это мое прошлое. Моя жизнь. И она является неотделимой частью меня же. Каждый поступок в прошлом, каждое событие было наполнено смыслом. Выживание, голод и трудности, с которыми пришлось столкнуться, закалили меня, сделали сильнее, научили верить в себя и собственные силы. Научили меня добиваться поставленной цели. Но ведь были же и счастливые моменты. Воспоминания, от которых даже сейчас на душе становилось легко и тепло, и пусть память о них немного приправлена грустью. Эта грусть светлая. Никогда не поздно оглянуться назад и переосмыслить свою жизнь. И пусть на первый взгляд казалось, что я многое утратила, на самом деле я и приобрела очень многое. Я обрела себя. Сейчас у меня был дом, сын, семья… дело, которое приносило мне удовлетворение. Сейчас я имела куда больше, чем статус или положение в обществе.
Я нашла себя.
И пусть мне приходилось выкладываться на полную катушку, рисковать собой, своей жизнью и здоровьем, мне это нравилось. Я чувствовала себя нужной, востребованной, цельной. А что может быть лучше? А дома меня ждала семья. Сын, который любит меня просто так, не за что-то, а за то, что я есть, ребенок, для которого я – самый главный человек в жизни. И ради него я разобьюсь в лепешку, но создам самое светлое и счастливое будущее. Самое лучшее. Самое счастливое. Даже если для этого мне придется проползти на собственном пузе все окрестные леса и лично измерить глубину болот, уничтожить всю нечисть вокруг Орума. Семья, Лаура и Крайн, их малышка, они стали мне ближе, чем кто бы то ни было до этого. И для них я – тоже часть семьи. Неотъемлемая часть их жизни.
Именно они были той причиной, по которой я не находила в себе сил покинуть Орум. Семья. Дом. Люди, которые любят меня и принимают такой, какая я есть. Те, кого люблю я.
Все еще не открывая глаз, потянулась. Искра приветливо всколыхнулась, посылая лучи тепла по венам, согревая и наполняя меня энергией. И это насторожило. Память беспрекословно подкидывала картинки недавнего прошлого, демона, пытающегося прорваться в наш мир, Сэма, который… который умер у меня на руках… истощение… Я должна быть истощена до предела, а на самом деле…
На самом деле ничего подобного не наблюдалось. Я была полна сил и энергии, искра горела ровно и ярко, как и всегда. А еще… вздрогнула, наткнувшись на тонкий ручеек чужой силы… Да быть того не может!
Глаза открывала с опаской, медленно, ожидая чего угодно, но совершенно не того, что увидела.
Крис сидел на моей кровати, поджав под себя ноги и закрыв глаза. Взъерошенный, в пижаме, со следами от подушки на щеке… такой родной, любимый… сосредоточенная мордашка сына словно светилась изнутри. Его аура горела так ярко, что у меня заболели глаза.
И это он делился со мной силой! Он! Делился силой! Мой пятилетний сын питал мою искру!
- Крис! – осторожно позвала сына, перекрывая канал по которому от него ко мне тянулся тонкий ручеек силы. Внутри все переворачивалось от страха, от непонимания… Что он делает? Как? Как такое возможно?
- Ты проснулась! – он распахнул глаза и улыбнулся мне. Широко, искренне, радостно, как умеют улыбаться только пятилетние дети, довольные собой, своей жизнью и миром в целом, дети, которые чувствуют себя в полнейшей безопасности.
Мордашка его была такой счастливой, такой… умиротворенной. Я сглотнула и, поудобнее устроившись на кровати, потянулась к нему, сгребла в охапку, прижала к себе, одновременно с этим пытаясь просканировать его ауру. Стало страшно. Пятилетний ребенок не мог – вот просто никак не мог научиться строить каналы! И питать своей силой искру другого человека. Так даже у меня не всегда получалось!
- Тебе было плохо, - тихонько поделился своими переживаниями Кристиан. Он почувствовал мое вмешательство и на каком-то инстинктивном уровне осознал, что я… что мне страшно. – Я пришел, а ты… у тебя вот здесь было пусто, - детская ладошка прижалась к моей груди, - и здесь тоже, - затем скользнула к солнечному плетению.
Все правильно. Магическое истощение, искра, которая едва теплилась из-за того, что я выложилась по полной в попытке уничтожить демона, светилась едва-едва. Я это знала, чувствовала еще до того, как потеряла сознание во дворе того дома. Но Крис не мог, никак не мог этого понять!
– Это было неправильно. И мне захотелось исправить…
- Малыш мой, - я крепче сжала в объятиях тело сына. Стало страшно. Так страшно, как еще никогда не было до этого. – Обещай, Крис, обещай мне, что никогда – никогда больше! – ты не будешь так делать? Слышишь?
- Но почему? – он не понимал. Поднял голову с моего плеча, заглянул прямо в глаза и попытался вывернуться из объятий. – Я же помогал? Я плохо сделал? Я навредил…
- Нет, хороший мой, - попыталась улыбнуться, но сердце стучало как сумасшедшее, и страх ледяной волной разливался по венам. – Не плохо, но… так нельзя. Ты еще не умеешь контролировать свою силу, и… ты мог пострадать. Понимаешь? Отдать больше, чем можно и тогда тебе стало бы плохо. Никогда больше не делай так, договорились?
- Но ведь ты же спасла бы меня? – наивные глазенки смотрели на меня, а я… я сдерживалась изо всех сил, чтобы не сорваться в истерику. Нервы были натянуты до предела, губы дрожали…
- Конечно, - говорить спокойно, ровно стоило неимоверных усилий. Да мне с демоном сразиться легче, чем объяснить своему ребенку, что не всегда могу быть рядом и спасти его от самого же себя. – Я всегда спасу тебя, родной мой. Но и ты должен заботиться о себе, договорились? Пообещай, что никогда больше не будешь никому отдавать свою силу, делиться теплом? Обещаешь?
- Хорошо, - важно кивнул Крис. – Обещаю.
Он моргнул, мордашка его приняла сосредоточенно-серьезное выражение, но я видела, по выражению его глаз, по тому, как он хмурил бровки, догадывалась, что он не понимает. То есть совершенно не видит ничего плохого в том, чтобы поделиться своей силой с тем, кому она нужна. И от понимания этого мне становилось еще страшнее.
- Но тебе было плохо. Я видел. И хотел помочь. Исправить…
- Я знаю, малыш, - снова сгребла сына в охапку, прижала к себе, уткнувшись носом в его макушку. – Но… никому не показывай свою силу. Никому. Это опасно.
- И Лу нельзя? – он посмотрел на меня карими глазенками. – И Крайну?
- Лу и Крайну можно, - согласилась я. – Но делиться с ними силой не надо, хорошо?
- Я знаю, - важно закивал Крис, - у них нет искорки… как у тебя и у меня.
Я выдохнула. Боги, ему пять – пять лет всего! – а он уже смог рассмотреть мою искру. А что будет дальше? Как мне быть? Как защитить его от всего мира? Спрятать, уберечь? А когда он войдет в силу и искра его разгорится? Что мне делать, вот что?
Хотелось кричать от страха. Сжать хрупкое тельце в объятиях, укрыть его от всего мира, от всех невзгод и страхов. В этот момент я люто ненавидела весь мир и людей, населяющих этот самый мир, ведь они могли причинить боль моему ребенку, заставить его страдать.
Дверь тихо скрипнула и на пороге появилась Лаура. Фыркнула, оглядев нас, покачала головой, натолкнувшись на мой предупреждающий взгляд.
- Вставать планируете или проваляетесь в кровати весь день?
- Очень хочется проваляться в кровати несколько дней, - серьезно кивнула я, а Крис рассмеялся, - но у тебя уже готовы блинчики, а от блинчиков мы никогда не отказывались, правда? – я подмигнула сыну и ребенок счастливо рассмеялся.
- Блинчики – это вкусно, - важно заметил он. – Я люблю блинчики.
