Всем моим ошибкам есть оправдание –
я живу в первый раз.
Я девушка мнительная, в каждом незнакомом мужчине вижу потенциального маньяка. Даже после прогулки с собачкой стараюсь зайти в подъезд так, чтобы ехать в лифте в одиночестве. И надо же было такому случиться…
В тот день, после прогулки со своей мелкой собачонкой, захожу я в лифт, нажимаю на кнопку этажа, и тут тайфуном заскакивает вслед за мной огромный детина лет тридцати…
Я всеми фибрами души чувствую его недобрые эманации и просто уверена в его грязных намерениях, что подтверждается его вопросом:
– Девочка?
Я глотаю комок в горле и шепчу, едва не обмочившись:
– Нет…
И тут на лице амбала отразилось искреннее недоумение – он вопросительно смотрит на мою собачку и спрашивает:
– А зачем тогда бантик нацепили…
– Чтобы волосики не лезли в глазки.
– Гавк! – издает мой смелый бой-френд, трясясь от ужаса в руках.
Амбал ставит ладонь над моей головой, нависает скалой из мышц и как его – тестостерона, вот; смотрит мне в глаза и задает вопрос:
– Одна живешь?
И вот зачем кивнула…
Лифт остановился, амбал вышел первым, а я жму на кнопку снова. Уехать не пришлось, поставил ногу. Двери снова раскрылись. Он выволок меня на этаж, а мой писк заглушил, прижав к груди лицо, лишив всего, и сил сопротивляться, и обзору.
– Ррр, гавк! – выдал мой бой-френд, а в следующий момент амбал поморщился, чуть ослабил хватку, а я посмотрела – йорик дядю укусил.
– Черт! – Произнес он. – Мелкий, а кусается, как мошка. Кровожадный! – изумление яркими красками было написано на его лице. Мужик поднес палец к глазам, не выпуская меня из объятий, удерживая легко одной рукой, не рукой – скорее лапой, и на моих глазах и прямо перед моим носом криво скалясь, оценил ущерб. А я подвисла. В ярком свете освещения этажа глаза у парня были голубыми. Такой льдистый, очень яркий цвет. Нервно вздрагивая, все еще пытаясь оттолкнуть его, я попросила:
– Отпустите меня.
Слово «пожалуйста» застряло где-то по дороге, но я честно глянула ему в глаза.
– И не подумаю, – выдал этот… дядя. – Смотри! Твоя собака меня укусила за палец. Ты мне теперь должна, хотя бы йоду.
Я дернулась нервно, сглотнув.
– Чего? – растерянно переспросила. – Я ничего вам не должна, пустите! – попробовала освободиться, вырываясь из рук.
Незнакомец выпустил меня и огляделся на моем десятом этаже. Не найдя ничего примечательного, кроме дверей, произнес:
– Вытаскивай ключи, подруга, загляну в гости, гляну, как живешь и с кем.
При этом он очень выразительно глянул на мою собачку.
– А может, вы уйдете?
Мужчина окинул меня странным взглядом. Типа ты совсем того? Я, можно сказать, уже пришел к вам, дама, в гости, а вы тут ломаетесь и задаете глупейший, из самых глупых вопрос. В глазах читался и ответ, что «нет, он не уйдет так просто».
Держу в руках собаку, решаю в панике: а может закричать? Вдруг кто услышит или же попробовать на лестницу прорваться?
Не дождавшись от меня никаких действий, мужик окинул мою тощую и мелкую фигурку придирчивым взглядом и нагло облапав, отыскал в заднем кармане джинсов связку ключей.
– Не дрейфь, – утешил он, чуть приобняв. Повернулся ко мне спиной, а я как раз подумала: момент удачный. Прижав к груди покрепче пса, рванула к лестнице. Спотыкаясь, норовя переломать себе конечности, повизгивая, понеслась.
Словили меня быстро, на девятом…
Чуть придушив в объятиях, отобрали собачку, а потом перекинули мое тощее тельце легко через свое массивное плечо и принесли на мой этаж.
Дверь дядя выбрал наугад, ну, в общем, угадал, хотя какая разница – квартиры рядом пустовали, а у меня перед дверью коврик лежал, единственный на всю площадку.
Все складывалось для меня не очень хорошо и с каждой минутой всё не лучше…
Йорика ужасно жалко. Песель вздрагивал, дрожал, скулил у меня в руках, а я сидела на полу в квартире.
– Ты подруга не печалься, я не стану первым приставать.
– Ага! – кивнула я и вздохнула.
Первым?! – обратила я внимание на фразу, – То есть, это я должна начать? Да ни за что!
Окинув взглядом обстановку, заглянув в ванную и туалет, неизвестный положил связку ключей на тумбочку и представился:
– Я Игорь.
Очень информативно, особенно, в свете разворачивающегося действия: одна, с незнакомым мужиком в своей пустой квартире…
Промолчала, вытерла выступившие слезы.
И тут Игорь подошел и присел около меня. Посмотрел в мои печальные глаза и улыбнулся.
Если бы не все, что чуть раньше произошло, то, возможно, я б в него влюбилась в первого взгляда. Но! В маньяков и амбалов, потенциальных насильников Марина Летова влюбиться априори не могла. Не так воспитана, не о том читала книжки.
Видимо, на какое-то время я отрубилась, уставившись в его глаза, потому что до меня дошло с некоторым опозданием, что Игорь что-то говорит. Напряглась, расслышала:
– Ты че, правда, одна живешь? Мне нужно позвонить. Где телефон? Ау!
Ну я кивнула.
Игорь улыбнулся, сощурившись, потрепал меня по голове, как котенка, Йорик мой вякнул снова, огрызаясь. Моя единственная мелкая защита.
Мужик поднялся, ушел в комнату и вернулся с телефоном. Потыкал пальцем в экран. Глянул на меня, присаживаясь рядом, теперь уже и вовсе на пол. Вытянул свои ножищи и…
– Пароль?
Я промолчала. Отвернулась. Ничего больше не спрашивая, у меня отобрали правую руку, приложили большой пальчик. Сработало.
– Ага! – раздалось довольное.
Игорь прошел в кухню, зажег там свет и с кем-то начал обсуждать свои дела по моему телефону.
Я же…
Выпустила йорика на пол, поползла не в силах встать… к двери. И я бы вырвалась и, наконец, бы закричала, если бы…
Мой мелкий и трусливый собакен убежал в комнату, наверняка от ужаса забился под кровать, а бросить единственного друга с неизвестным я не посмела.
– Йоханес! – звала я песеля, стоя на четвереньках у кровати. – Иди ко мне, любимый! Вылезай!
И тут в комнату вошел он и встал аккурат напротив моей попы.
– А ничего себе, – послышалось. – И вовсе не тоща… – В следующий миг Игорь опустился сзади на колени и уложил свои грабли мне на ягодицы. – Как звать тебя, пуганая?
Подхватил рукой под грудь и развернул к себе. Грива моих волос мазнула парня по лицу, а после… он поцеловал меня по-настоящему. Одной рукой придерживая подбородок, второй удерживая за затылок, так, что вырваться невозможно.
Цепляюсь за его плечо своей рукой, отвечаю на поцелуй, сама крепче прижимаюсь, в одно мгновение как спичка вспыхиваю. Да я себя не узнаю!
Он не пытается остановиться, целует крепче, сминает губы, как бы пробует меня на вкус. Наконец, отпускает и, глядя в глаза близко-близко, задает опять вопрос:
– Так как тебя зовут? Смотри, я первым начал, не удержался, – и смеется.
И зачем ему мое имя, если он так целуется…
У меня всего-то было два мужика, и никто из них двоих вот так не целовался!
Игорь продолжает целовать, а я отвечать ему, забыв про все на свете. Отпускает, наконец, а я… тяжело дыша и ничегошеньки не видя перед собой, приоткрыв рот, облизываю губы.
– Понравилось? – Задает вопрос, и с усмешкой, такой откровенной во взгляде смотрит на меня.
Черт! Черт, черт, черт… Тело горит огнем и прямо плавится, но ведь такого не бывает! Дышу, верней, хватаю воздух ртом. Сердце как заполошное скачет в груди и звон в ушах стоит. Все разом…
Молчу. А то еще ляпну что и тогда… А что тогда, Марин?
«Марина! – пробует достучаться до меня с большим опозданием чувство самосохранения. – Тебе не восемнадцать… Думать надо головой! Ты зачем спустилась ночью?»
Зачем?
Новостройка, слишком мало еще заселенных квартир, а Йоханес на прогулке что-то съел и уже сутки мучился животиком, а я… ну да! Есть пеленка, но Йоханес приучен все свои делишки делать на улице. Вот мы и вышли ночью, да еще и оставив в квартире телефон, растяпы!
Ну а сейчас, как иголка, меня колола лишь одна мысль: если он так офигительно целуется, то как тогда все остальное у него?...
Перед глазами ярким фейерверком вспыхивает непристойная картинка.
Дергаюсь и отстраняюсь. Пытаюсь высвободиться из объятий, а сама переживаю в душе, хоть бы не отпустил... Мне, честно, понравилось и я бы, если не была такой мнительной трусихой, попросила бы сама поцеловать меня.
«Вот же ненормальная! Марина! Очнись же, наконец! Первый или же уже второй час ночи. Незнакомый мужик, амбал и дядя взрослый с тобой в квартире!»
Не-е-е… не о том я думаю сейчас…
Дышу открытым ртом, как выброшенная на берег рыба. Может мне потрясти головой или постучаться ею обо что?
Боюсь оказаться слабой, я и так как тряпка в его руках. Понимаю, что если он так целуется, то трахает еще лучше.
Игорь удерживает меня в объятиях, а я поднимаю голову.
Нахожу его глаза, а у него взгляд, как будто уже раздел и уложил в кровать. Рассматривает меня внимательно, во взгляде черти пляшут.
– Не обижу, – говорит негромко. – Оставишь на ночь? – задает вопрос и так коварно смотрит, на меня, чуть прищурившись.
Киваю головой…
А он улыбается и так зазывно. В комнате темно. Свет только из прихожей. Йоханес скулит, забившись под кровать, а у Игоря улыбка… Ровный белый ряд зубов, легкая щетина на щеках. Я поднимаю руку и провожу пальчиками по щеке, приятно очень царапает чуть подушечки немножко. Теряюсь в ощущениях, никогда не испытывала ничего подобного и близко.
Вот же классный мужчина! У меня такого и не было никогда! Один уверенный и очень наглый взгляд чего стоит… А улыбка!
– Иди ко мне, – раздается тихий голос с проскальзывающими в нем серьезными нотками в словах, уверенного в том, что делает, мужчины.
Сгребает меня в охапку, поднимается легко со мною на руках, опускает на кровать и начинает стягивать одежду. С себя. Ни минуты не смущаясь, глядя на меня и ухмыляясь.
До этой ночи я резонно считала себя черствым сухарем, да даже больше – откровенной замухрышкой. Два моих предыдущих сердечных друга от меня, убогой, были не в восторге. С кем-то еще попробовать заняться сексом (для здоровья, как говорят, так как особых пламенных чувств я к своим парням не испытывала – так, симпатия и смутное понимание того, что я нравлюсь) я просто не успела. Пламенные чувства, как их описывают в книжках, не проснулись, и я зарылась в своих комплексах, закрывшись в четырех стенах от всех мужчин и дам. Ну а что?! Я же не слепая! Везде об этом говорят: и с дамами приятно. В общем, свобода нравов, XXI век. Но я…
Я откровенно была сделана и собрана не так…
Худышка, небольшая грудь. На личико приятная, но по натуре голимая одиночка. Таких не жалуют в компании парни и смелые, нагловатые и раскрепощенные девочки-эмо-секси-герл. Подростком я вообще была похожа на облезлую, унылую, скучную заучку-мышь в строгой, купленной специально для школы форме. Форму как таковую давно отменили, но мамой был выбран безоговорочно и только строгий стиль: юбка, блузка, безрукавка. Еще брюки, если холодно; туфельки, пиджак. И вот я, чистенькая, хрупкая девчонка все одиннадцать годов отходила в строгой форме. Читала умные книжки, хорошо училась. Светлые волосы связывала в тугую косу. Мальчиков у одноклассниц не отбивала, смотрела больше в пол, считала честно, что встречу одного единственного и с ним век проживу.
Ну идиотка! Ну заучка! Я и после школы не научилась ни выбирать мужчин, ни строить дружбу и заводить, как еще говорят, нужных связей в своей пусть пока и молодежной среде. Подозреваю, что виновата не среда, а я сама. От меня отскакивало все нездоровое, шальное и чумное. Я очень долго пребывала в толстой скорлупе хороших старомодных книжек, детских добрых фильмов, а для школьного психолога я была отличным экземпляром чистых помыслов и дел. Ну вот и выросло в лихое наше время такое чудо – Марина Летова, одиночка – белая мышь в среде унылой серости массы людей и дикости современных нравов, с чистыми, но глупыми помыслами и напрасными надеждами.
Только в институте у меня случилась первая любовь, и некоторые чувства, которые, похоже, даже толком не раскрылись, или не успели раскрыться, или же скорей всего, избранник был еще тем оленем в сексе, ну а я неопытной девчонкой. Боялась ляпнуть лишнего, боялась попросить, боялась прикосновений, последствий очень боялась и того, что предадут, выбросят, оставят одинокой сохнуть. И, в общем, так и оказалось. Он, мой первый, быстро ушел к сокурснице, смелой, нагловатой ровеснице. Я с ними так и проучилась в одной группе. Он меня уговорил, случился секс, я не понравилась ему – так и сказал, ну а с Катюхой вышло лучше. Они поженились на втором курсе и вместе насмехались надо мной, пока мы все не доучились до диплома.
Второй мой парень был меня на пять лет старше. Сам подошел, сам пригласил в кино. Ухаживал красиво, долго – три недели.
И этому я не подошла. Внезапно мой бой-френд пропал, я позвонила первой. Мне он сказал, что со мной ему скучно, что я его пугаю своей правильностью во всем, как герой в несовременной книжке…
И вот! Теперь бросают девушек по телефону, или же прислав на номер смс.
Прошло немного времени, и он опять явился-объявился. Приехал к институту, подарил букет. Я расцвела, оттаяла немного, перестав походить на тень самой себя, ну а потом, немного времени всего прошло, и он сказал, что окончательно меня бросает. Почему? Мол, фригидна.
А мне обидно было до соплей. Ведь я старательно терпела и пыталась… угодить ему, но ничего не получалось. Секса я боялась как огня и разных поз и прочих штучек, а он был взрослый, опытный мужик. В чем опыт заключался, я не понимала, решила, что проблема лишь во мне и загрустила. На прощание он мне сказал, что не раскрыл меня, что отпускает. Куда? В свободное плавание, вот куда… Мне начали названивать с незнакомых номеров мужчины, и мне пришлось сменить мобильный номер. До сих пор неприятно вспоминать.
И вот с того времени, с тех звонков, со встреч в подъезде, я боялась… нарваться и вот же… нарвалась!
Пока я плавала в своих переживаниях Игорь разделся и начал раздевать меня… Снял кофту, под кофтой был обычный лифчик. Ну не готова я была встречать мужчину! Я вообще не была готова ни к чему такому… Вот совершенно!
Отодвинул в сторону чашечку бюстгальтера и рассмотрел, что там пряталось. Хмыкнул и облизнулся, как кот на сметану. А после… лизнул языком сосок, а меня как током дернуло. Я застонала, прикрыв глаза и выпятив ему навстречу грудь.
Пусть делает, что хочет, – для себя решила. – Мне неохота шевелиться, так мне хорошо.
Кожа раз за разом покрывается россыпью мурашек, грудь призывно налилась, а сосок затвердел и стал похож на красную горошину. Я открыла глаза и посмотрела на него. Мда! Марина… Ты уплываешь откровенно.
А между ног… Ой! Даже стыдно вспоминать… Не буду! До сих пор, как вспомню эту ночь, мне делается жарко.
Игорь оставляет грудь и тянется к губам. Опять целует. Укладывает меня легко рукой на спину.
– Такая голодная? Да? – хрипло задает вопрос, а я молчу, дышу и уплываю…
Черт! Немного прихожу в себя, открываю глаза и понимаю, что рука его уже давно пролезла в джинсы.
Вот ничего я говорить не буду. Испорчу все! Я лучше помолчу. Но и молчать не получилось…
Чуть погодя я уже орала в голос, так мне было хорошо, закусывала ребро ладони, чтобы выть ну хоть чуть-чуть потише, а Игорь улыбается, нет, не улыбается – он смеется надо мной, но как-то по-доброму и совершенно не обидно.
я живу в первый раз.
ПРОЛОГ
Я девушка мнительная, в каждом незнакомом мужчине вижу потенциального маньяка. Даже после прогулки с собачкой стараюсь зайти в подъезд так, чтобы ехать в лифте в одиночестве. И надо же было такому случиться…
В тот день, после прогулки со своей мелкой собачонкой, захожу я в лифт, нажимаю на кнопку этажа, и тут тайфуном заскакивает вслед за мной огромный детина лет тридцати…
Я всеми фибрами души чувствую его недобрые эманации и просто уверена в его грязных намерениях, что подтверждается его вопросом:
– Девочка?
Я глотаю комок в горле и шепчу, едва не обмочившись:
– Нет…
И тут на лице амбала отразилось искреннее недоумение – он вопросительно смотрит на мою собачку и спрашивает:
– А зачем тогда бантик нацепили…
– Чтобы волосики не лезли в глазки.
– Гавк! – издает мой смелый бой-френд, трясясь от ужаса в руках.
Амбал ставит ладонь над моей головой, нависает скалой из мышц и как его – тестостерона, вот; смотрит мне в глаза и задает вопрос:
– Одна живешь?
И вот зачем кивнула…
ЧАСТЬ 1
Лифт остановился, амбал вышел первым, а я жму на кнопку снова. Уехать не пришлось, поставил ногу. Двери снова раскрылись. Он выволок меня на этаж, а мой писк заглушил, прижав к груди лицо, лишив всего, и сил сопротивляться, и обзору.
– Ррр, гавк! – выдал мой бой-френд, а в следующий момент амбал поморщился, чуть ослабил хватку, а я посмотрела – йорик дядю укусил.
– Черт! – Произнес он. – Мелкий, а кусается, как мошка. Кровожадный! – изумление яркими красками было написано на его лице. Мужик поднес палец к глазам, не выпуская меня из объятий, удерживая легко одной рукой, не рукой – скорее лапой, и на моих глазах и прямо перед моим носом криво скалясь, оценил ущерб. А я подвисла. В ярком свете освещения этажа глаза у парня были голубыми. Такой льдистый, очень яркий цвет. Нервно вздрагивая, все еще пытаясь оттолкнуть его, я попросила:
– Отпустите меня.
Слово «пожалуйста» застряло где-то по дороге, но я честно глянула ему в глаза.
– И не подумаю, – выдал этот… дядя. – Смотри! Твоя собака меня укусила за палец. Ты мне теперь должна, хотя бы йоду.
Я дернулась нервно, сглотнув.
– Чего? – растерянно переспросила. – Я ничего вам не должна, пустите! – попробовала освободиться, вырываясь из рук.
Незнакомец выпустил меня и огляделся на моем десятом этаже. Не найдя ничего примечательного, кроме дверей, произнес:
– Вытаскивай ключи, подруга, загляну в гости, гляну, как живешь и с кем.
При этом он очень выразительно глянул на мою собачку.
– А может, вы уйдете?
Мужчина окинул меня странным взглядом. Типа ты совсем того? Я, можно сказать, уже пришел к вам, дама, в гости, а вы тут ломаетесь и задаете глупейший, из самых глупых вопрос. В глазах читался и ответ, что «нет, он не уйдет так просто».
Держу в руках собаку, решаю в панике: а может закричать? Вдруг кто услышит или же попробовать на лестницу прорваться?
Не дождавшись от меня никаких действий, мужик окинул мою тощую и мелкую фигурку придирчивым взглядом и нагло облапав, отыскал в заднем кармане джинсов связку ключей.
– Не дрейфь, – утешил он, чуть приобняв. Повернулся ко мне спиной, а я как раз подумала: момент удачный. Прижав к груди покрепче пса, рванула к лестнице. Спотыкаясь, норовя переломать себе конечности, повизгивая, понеслась.
Словили меня быстро, на девятом…
Чуть придушив в объятиях, отобрали собачку, а потом перекинули мое тощее тельце легко через свое массивное плечо и принесли на мой этаж.
Дверь дядя выбрал наугад, ну, в общем, угадал, хотя какая разница – квартиры рядом пустовали, а у меня перед дверью коврик лежал, единственный на всю площадку.
Все складывалось для меня не очень хорошо и с каждой минутой всё не лучше…
***
Йорика ужасно жалко. Песель вздрагивал, дрожал, скулил у меня в руках, а я сидела на полу в квартире.
– Ты подруга не печалься, я не стану первым приставать.
– Ага! – кивнула я и вздохнула.
Первым?! – обратила я внимание на фразу, – То есть, это я должна начать? Да ни за что!
Окинув взглядом обстановку, заглянув в ванную и туалет, неизвестный положил связку ключей на тумбочку и представился:
– Я Игорь.
Очень информативно, особенно, в свете разворачивающегося действия: одна, с незнакомым мужиком в своей пустой квартире…
Промолчала, вытерла выступившие слезы.
И тут Игорь подошел и присел около меня. Посмотрел в мои печальные глаза и улыбнулся.
Если бы не все, что чуть раньше произошло, то, возможно, я б в него влюбилась в первого взгляда. Но! В маньяков и амбалов, потенциальных насильников Марина Летова влюбиться априори не могла. Не так воспитана, не о том читала книжки.
Видимо, на какое-то время я отрубилась, уставившись в его глаза, потому что до меня дошло с некоторым опозданием, что Игорь что-то говорит. Напряглась, расслышала:
– Ты че, правда, одна живешь? Мне нужно позвонить. Где телефон? Ау!
Ну я кивнула.
Игорь улыбнулся, сощурившись, потрепал меня по голове, как котенка, Йорик мой вякнул снова, огрызаясь. Моя единственная мелкая защита.
Мужик поднялся, ушел в комнату и вернулся с телефоном. Потыкал пальцем в экран. Глянул на меня, присаживаясь рядом, теперь уже и вовсе на пол. Вытянул свои ножищи и…
– Пароль?
Я промолчала. Отвернулась. Ничего больше не спрашивая, у меня отобрали правую руку, приложили большой пальчик. Сработало.
– Ага! – раздалось довольное.
Игорь прошел в кухню, зажег там свет и с кем-то начал обсуждать свои дела по моему телефону.
Я же…
Выпустила йорика на пол, поползла не в силах встать… к двери. И я бы вырвалась и, наконец, бы закричала, если бы…
Мой мелкий и трусливый собакен убежал в комнату, наверняка от ужаса забился под кровать, а бросить единственного друга с неизвестным я не посмела.
***
– Йоханес! – звала я песеля, стоя на четвереньках у кровати. – Иди ко мне, любимый! Вылезай!
И тут в комнату вошел он и встал аккурат напротив моей попы.
– А ничего себе, – послышалось. – И вовсе не тоща… – В следующий миг Игорь опустился сзади на колени и уложил свои грабли мне на ягодицы. – Как звать тебя, пуганая?
Подхватил рукой под грудь и развернул к себе. Грива моих волос мазнула парня по лицу, а после… он поцеловал меня по-настоящему. Одной рукой придерживая подбородок, второй удерживая за затылок, так, что вырваться невозможно.
Цепляюсь за его плечо своей рукой, отвечаю на поцелуй, сама крепче прижимаюсь, в одно мгновение как спичка вспыхиваю. Да я себя не узнаю!
Он не пытается остановиться, целует крепче, сминает губы, как бы пробует меня на вкус. Наконец, отпускает и, глядя в глаза близко-близко, задает опять вопрос:
– Так как тебя зовут? Смотри, я первым начал, не удержался, – и смеется.
И зачем ему мое имя, если он так целуется…
У меня всего-то было два мужика, и никто из них двоих вот так не целовался!
Игорь продолжает целовать, а я отвечать ему, забыв про все на свете. Отпускает, наконец, а я… тяжело дыша и ничегошеньки не видя перед собой, приоткрыв рот, облизываю губы.
– Понравилось? – Задает вопрос, и с усмешкой, такой откровенной во взгляде смотрит на меня.
Черт! Черт, черт, черт… Тело горит огнем и прямо плавится, но ведь такого не бывает! Дышу, верней, хватаю воздух ртом. Сердце как заполошное скачет в груди и звон в ушах стоит. Все разом…
Молчу. А то еще ляпну что и тогда… А что тогда, Марин?
«Марина! – пробует достучаться до меня с большим опозданием чувство самосохранения. – Тебе не восемнадцать… Думать надо головой! Ты зачем спустилась ночью?»
Зачем?
Новостройка, слишком мало еще заселенных квартир, а Йоханес на прогулке что-то съел и уже сутки мучился животиком, а я… ну да! Есть пеленка, но Йоханес приучен все свои делишки делать на улице. Вот мы и вышли ночью, да еще и оставив в квартире телефон, растяпы!
Ну а сейчас, как иголка, меня колола лишь одна мысль: если он так офигительно целуется, то как тогда все остальное у него?...
Перед глазами ярким фейерверком вспыхивает непристойная картинка.
Дергаюсь и отстраняюсь. Пытаюсь высвободиться из объятий, а сама переживаю в душе, хоть бы не отпустил... Мне, честно, понравилось и я бы, если не была такой мнительной трусихой, попросила бы сама поцеловать меня.
«Вот же ненормальная! Марина! Очнись же, наконец! Первый или же уже второй час ночи. Незнакомый мужик, амбал и дядя взрослый с тобой в квартире!»
Не-е-е… не о том я думаю сейчас…
Дышу открытым ртом, как выброшенная на берег рыба. Может мне потрясти головой или постучаться ею обо что?
Боюсь оказаться слабой, я и так как тряпка в его руках. Понимаю, что если он так целуется, то трахает еще лучше.
Игорь удерживает меня в объятиях, а я поднимаю голову.
Нахожу его глаза, а у него взгляд, как будто уже раздел и уложил в кровать. Рассматривает меня внимательно, во взгляде черти пляшут.
– Не обижу, – говорит негромко. – Оставишь на ночь? – задает вопрос и так коварно смотрит, на меня, чуть прищурившись.
Киваю головой…
А он улыбается и так зазывно. В комнате темно. Свет только из прихожей. Йоханес скулит, забившись под кровать, а у Игоря улыбка… Ровный белый ряд зубов, легкая щетина на щеках. Я поднимаю руку и провожу пальчиками по щеке, приятно очень царапает чуть подушечки немножко. Теряюсь в ощущениях, никогда не испытывала ничего подобного и близко.
Вот же классный мужчина! У меня такого и не было никогда! Один уверенный и очень наглый взгляд чего стоит… А улыбка!
– Иди ко мне, – раздается тихий голос с проскальзывающими в нем серьезными нотками в словах, уверенного в том, что делает, мужчины.
Сгребает меня в охапку, поднимается легко со мною на руках, опускает на кровать и начинает стягивать одежду. С себя. Ни минуты не смущаясь, глядя на меня и ухмыляясь.
ЧАСТЬ 2
До этой ночи я резонно считала себя черствым сухарем, да даже больше – откровенной замухрышкой. Два моих предыдущих сердечных друга от меня, убогой, были не в восторге. С кем-то еще попробовать заняться сексом (для здоровья, как говорят, так как особых пламенных чувств я к своим парням не испытывала – так, симпатия и смутное понимание того, что я нравлюсь) я просто не успела. Пламенные чувства, как их описывают в книжках, не проснулись, и я зарылась в своих комплексах, закрывшись в четырех стенах от всех мужчин и дам. Ну а что?! Я же не слепая! Везде об этом говорят: и с дамами приятно. В общем, свобода нравов, XXI век. Но я…
Я откровенно была сделана и собрана не так…
Худышка, небольшая грудь. На личико приятная, но по натуре голимая одиночка. Таких не жалуют в компании парни и смелые, нагловатые и раскрепощенные девочки-эмо-секси-герл. Подростком я вообще была похожа на облезлую, унылую, скучную заучку-мышь в строгой, купленной специально для школы форме. Форму как таковую давно отменили, но мамой был выбран безоговорочно и только строгий стиль: юбка, блузка, безрукавка. Еще брюки, если холодно; туфельки, пиджак. И вот я, чистенькая, хрупкая девчонка все одиннадцать годов отходила в строгой форме. Читала умные книжки, хорошо училась. Светлые волосы связывала в тугую косу. Мальчиков у одноклассниц не отбивала, смотрела больше в пол, считала честно, что встречу одного единственного и с ним век проживу.
Ну идиотка! Ну заучка! Я и после школы не научилась ни выбирать мужчин, ни строить дружбу и заводить, как еще говорят, нужных связей в своей пусть пока и молодежной среде. Подозреваю, что виновата не среда, а я сама. От меня отскакивало все нездоровое, шальное и чумное. Я очень долго пребывала в толстой скорлупе хороших старомодных книжек, детских добрых фильмов, а для школьного психолога я была отличным экземпляром чистых помыслов и дел. Ну вот и выросло в лихое наше время такое чудо – Марина Летова, одиночка – белая мышь в среде унылой серости массы людей и дикости современных нравов, с чистыми, но глупыми помыслами и напрасными надеждами.
Только в институте у меня случилась первая любовь, и некоторые чувства, которые, похоже, даже толком не раскрылись, или не успели раскрыться, или же скорей всего, избранник был еще тем оленем в сексе, ну а я неопытной девчонкой. Боялась ляпнуть лишнего, боялась попросить, боялась прикосновений, последствий очень боялась и того, что предадут, выбросят, оставят одинокой сохнуть. И, в общем, так и оказалось. Он, мой первый, быстро ушел к сокурснице, смелой, нагловатой ровеснице. Я с ними так и проучилась в одной группе. Он меня уговорил, случился секс, я не понравилась ему – так и сказал, ну а с Катюхой вышло лучше. Они поженились на втором курсе и вместе насмехались надо мной, пока мы все не доучились до диплома.
Второй мой парень был меня на пять лет старше. Сам подошел, сам пригласил в кино. Ухаживал красиво, долго – три недели.
И этому я не подошла. Внезапно мой бой-френд пропал, я позвонила первой. Мне он сказал, что со мной ему скучно, что я его пугаю своей правильностью во всем, как герой в несовременной книжке…
И вот! Теперь бросают девушек по телефону, или же прислав на номер смс.
Прошло немного времени, и он опять явился-объявился. Приехал к институту, подарил букет. Я расцвела, оттаяла немного, перестав походить на тень самой себя, ну а потом, немного времени всего прошло, и он сказал, что окончательно меня бросает. Почему? Мол, фригидна.
А мне обидно было до соплей. Ведь я старательно терпела и пыталась… угодить ему, но ничего не получалось. Секса я боялась как огня и разных поз и прочих штучек, а он был взрослый, опытный мужик. В чем опыт заключался, я не понимала, решила, что проблема лишь во мне и загрустила. На прощание он мне сказал, что не раскрыл меня, что отпускает. Куда? В свободное плавание, вот куда… Мне начали названивать с незнакомых номеров мужчины, и мне пришлось сменить мобильный номер. До сих пор неприятно вспоминать.
И вот с того времени, с тех звонков, со встреч в подъезде, я боялась… нарваться и вот же… нарвалась!
Пока я плавала в своих переживаниях Игорь разделся и начал раздевать меня… Снял кофту, под кофтой был обычный лифчик. Ну не готова я была встречать мужчину! Я вообще не была готова ни к чему такому… Вот совершенно!
Отодвинул в сторону чашечку бюстгальтера и рассмотрел, что там пряталось. Хмыкнул и облизнулся, как кот на сметану. А после… лизнул языком сосок, а меня как током дернуло. Я застонала, прикрыв глаза и выпятив ему навстречу грудь.
Пусть делает, что хочет, – для себя решила. – Мне неохота шевелиться, так мне хорошо.
Кожа раз за разом покрывается россыпью мурашек, грудь призывно налилась, а сосок затвердел и стал похож на красную горошину. Я открыла глаза и посмотрела на него. Мда! Марина… Ты уплываешь откровенно.
А между ног… Ой! Даже стыдно вспоминать… Не буду! До сих пор, как вспомню эту ночь, мне делается жарко.
Игорь оставляет грудь и тянется к губам. Опять целует. Укладывает меня легко рукой на спину.
– Такая голодная? Да? – хрипло задает вопрос, а я молчу, дышу и уплываю…
Черт! Немного прихожу в себя, открываю глаза и понимаю, что рука его уже давно пролезла в джинсы.
Вот ничего я говорить не буду. Испорчу все! Я лучше помолчу. Но и молчать не получилось…
Чуть погодя я уже орала в голос, так мне было хорошо, закусывала ребро ладони, чтобы выть ну хоть чуть-чуть потише, а Игорь улыбается, нет, не улыбается – он смеется надо мной, но как-то по-доброму и совершенно не обидно.
