Рекомендую. Найдите эту песни и включите ее как сопровождение текста. CharFutur - Fly With Me
Элина не знала, как долго они сидели вот так, плечом к плечу, на старом, продавленном диване. Слова давно отзвучали, исчерпали себя еще до того, как вечер полностью вступил в свои права. Теперь говорило что-то другое – неуловимая, хрупкая тишина, которую она отчаянно пыталась удержать.
За окном шум большого города давно стих, и только мягкий, рассеянный свет от уличного фонаря проникал сквозь неплотно задернутые шторы, рисуя на лице Романа призрачные, почти неземные тени. Элина следила за игрой света и тепла на его коже, и каждый взгляд ощущался ею как последнее, теплое объятие.
Ее пальцы, почти неосознанно, провели по контуру его плеча. В этом нежном, простом прикосновении было больше смысла, чем в тысяче признаний, сказанных торопливо. Она жадно впитывала ощущение его тяжести рядом, зная, как быстро оно может исчезнуть.
Он медленно повернул голову. Его взгляд был таким же тихим, как и весь вечер, но она чувствовала, как этот взгляд обнимает ее, окутывает заботой, которую не нужно было выражать вслух.
Их молчание было не пустотой, а языком. Языком, на котором говорили только они вдвоем, на краю всего, пока ночь мягко плыла мимо. Она чувствовала его дыхание совсем рядом, и это было самое громкое и самое убедительное слово о любви, которое она когда-либо слышала.
В этот момент, когда они были так близки, время остановилось. Весь мир за пределами их маленького островка просто исчез. Ей больше ничего не нужно было знать.
Он был теплым, надежным, тихим… И в этой тишине она прижималась к нему, закрыв глаза, чтобы удержать его тепло на своей щеке.
Только когда рука Элины скользнула с его плеча и коснулась его кисти, она ощутила лед. Не просто холод, а тонкий, проникающий, неумолимый холод, который больше не мог согреть даже мягкий свет фонаря. Тишина в комнате теперь не была совместным убежищем; она обернулась глухой, звенящей пустотой, это было эхо его отсутствия, запечатанное в ней навсегда.
Но даже сейчас, когда его сердце уже не билось, а его тело было лишь сосудом света и тени, ее любовь к нему продолжала говорить. Говорила без слов, без звука...
Сердце не молчало… Оно, иногда замирая от невыносимой боли от утраты, говорило, и этого было достаточно… достаточно, чтобы дышать.
Элина не открывала глаз, боясь, что видение исчезнет. Ее голос, тонкий, как надломленная нить, прорезал глухую, звенящую тишину комнаты:
– Я знаю, что ты здесь…
Казалось, само эхо Романа подхватило этот шепот и вернуло ей обратно.
– Мне хорошо… когда ты… рядом…
Она вдохнула, пытаясь удержать ускользающее тепло, и выдохнула, словно это была последняя истина в опустевшем без него мире:
– Когда… ты… рядом.
И тогда она почувствовала легкость, словно невидимые руки подхватили её. Она позволила себе взлететь… Взлететь рядом с ним, прочь от холода, тишины и одиночества…
Элина не знала, как долго они сидели вот так, плечом к плечу, на старом, продавленном диване. Слова давно отзвучали, исчерпали себя еще до того, как вечер полностью вступил в свои права. Теперь говорило что-то другое – неуловимая, хрупкая тишина, которую она отчаянно пыталась удержать.
За окном шум большого города давно стих, и только мягкий, рассеянный свет от уличного фонаря проникал сквозь неплотно задернутые шторы, рисуя на лице Романа призрачные, почти неземные тени. Элина следила за игрой света и тепла на его коже, и каждый взгляд ощущался ею как последнее, теплое объятие.
Ее пальцы, почти неосознанно, провели по контуру его плеча. В этом нежном, простом прикосновении было больше смысла, чем в тысяче признаний, сказанных торопливо. Она жадно впитывала ощущение его тяжести рядом, зная, как быстро оно может исчезнуть.
Он медленно повернул голову. Его взгляд был таким же тихим, как и весь вечер, но она чувствовала, как этот взгляд обнимает ее, окутывает заботой, которую не нужно было выражать вслух.
Их молчание было не пустотой, а языком. Языком, на котором говорили только они вдвоем, на краю всего, пока ночь мягко плыла мимо. Она чувствовала его дыхание совсем рядом, и это было самое громкое и самое убедительное слово о любви, которое она когда-либо слышала.
В этот момент, когда они были так близки, время остановилось. Весь мир за пределами их маленького островка просто исчез. Ей больше ничего не нужно было знать.
Он был теплым, надежным, тихим… И в этой тишине она прижималась к нему, закрыв глаза, чтобы удержать его тепло на своей щеке.
Только когда рука Элины скользнула с его плеча и коснулась его кисти, она ощутила лед. Не просто холод, а тонкий, проникающий, неумолимый холод, который больше не мог согреть даже мягкий свет фонаря. Тишина в комнате теперь не была совместным убежищем; она обернулась глухой, звенящей пустотой, это было эхо его отсутствия, запечатанное в ней навсегда.
Но даже сейчас, когда его сердце уже не билось, а его тело было лишь сосудом света и тени, ее любовь к нему продолжала говорить. Говорила без слов, без звука...
Сердце не молчало… Оно, иногда замирая от невыносимой боли от утраты, говорило, и этого было достаточно… достаточно, чтобы дышать.
Элина не открывала глаз, боясь, что видение исчезнет. Ее голос, тонкий, как надломленная нить, прорезал глухую, звенящую тишину комнаты:
– Я знаю, что ты здесь…
Казалось, само эхо Романа подхватило этот шепот и вернуло ей обратно.
– Мне хорошо… когда ты… рядом…
Она вдохнула, пытаясь удержать ускользающее тепло, и выдохнула, словно это была последняя истина в опустевшем без него мире:
– Когда… ты… рядом.
И тогда она почувствовала легкость, словно невидимые руки подхватили её. Она позволила себе взлететь… Взлететь рядом с ним, прочь от холода, тишины и одиночества…
