— У вас уже есть план действий?
— План-то есть, да почти ежечасно приходится его корректировать, — Круадевер негромко хмыкнул. — Одного человека мало для его осуществления. Предлагаю сегодня поступить следующим образом: нанести визит мадам Грандин, а уже после собрать воедино все полученные детали. Я расскажу вам то, что вы хотите узнать.
— Правда расскажете? — скептически уточнила Бьен.
— Если нужное вам знание наличествует в моей голове, — внёс поправку аксиомант. — Единственно хочу вас предупредить, что в некоторых случаях я связан некоторыми условиями, по долгу службы. Если желаете получить Правдивые и полные ответы, задавайте свои вопросы правильно, ситуайена Грандин.
Девушка снова посмотрела на часы. Времени до запланированного визита к бабушке было ещё предостаточно, как и до обеда.
— Можете начать прямо сейчас, — любезно предложил Круадевер.
Бьен подумала о своём вчерашнем предположении, что аксиомантов в её окружении объявилось целых трое. Все они оказались одним и тем же человеком, готовым к взаимовыгодному сотрудничеству (по крайней мере, с виду).
— Ситуайен Круадевер, могу ли я задать вам несколько вопросов? — чопорно изрекла она, положив руки на стол и сцепив пальцы в замок.
— Я весь внимание.
— Возможно, они покажутся глупыми… — просветитель никак не прокомментировал это заявление, и Бьен осмелела. — Знакомы ли вы с ситуайеной Коринной дю Патри?
— Да.
— Пару недель назад, на балу, у вас произошёл с ней конфликт?..
— Судя по всему, вы и сами знаете, что там произошло между нею и мной, хотя и не присутствовали, — прервал её Круадевер и прищурился. — Скажите прямо, ситуайена Грандин, к чему вы клоните?
— Какова была причина этого конфликта? — ответила вопросом на вопрос Бьен. — И что вам известно о безбрачии рыжеволосых ситуайен?
Во взгляде аксиоманта мелькнуло изумление.
— У вас каштановые волосы, ситуайена Грандин, и вы, с позволения сказать, не вхожи в Общество, — медленно проговорил он. — Почему вдруг заинтересовались досужими сплетнями?
— Потому что у моей подруги рыжие волосы. И вы уклонились от ответа, — припечатала Бьен. — От ответов.
— Я отвечу. Просто вам удалось застать меня врасплох не совсем правильным вопросом. Попробуйте ещё раз.
Веритарчесса призадумалась. Её собеседник ждал.
— Кто по Правде Коринна дю Патри?
Круадевер чуть заметно кивнул и обронил:
— Скажу так: у неё много общего с мадам Альфир.
Ответ сразу же породил несколько развесистых догадок, но Бьен заставила себя сосредоточиться. Как знать, когда ещё выдастся возможность расспросить вхожего в Общество аксиоманта.
— И вы преследуете Коринну по той же причине? — проговорила веритарчесса, подразумевая, что ситуайена дю Патри — хлосса.
Просветитель снова кивнул.
— Уже третий месяц. Встреч она не сторонится, но намеренно пренебрегает своей обязанностью. Поговорить с ситуайеной невозможно, ведь она вхожа в Общество: беседу наедине не дозволяет, имея на то полное право, а при всех на эту тему говорить запрещено, из-за закреплённого Печатью условия в реестре. Предумышленно не выдавать суть, — пояснил он.
— Но вас с Коринной всё-таки, хоть и случайно, подловили, — протянула Бьен.
— Ваша подруга? — с деланным безразличием уточнил Круадевер, как будто ожидал, что прозвучит имя.
Бьен подумала о том, что он наверняка знаком с Мелиссой — как минимум, не единожды видел её в Обществе. А с мадам Мартой точно пересекался, когда заключал договор аренды на квартиру…
— Да. Так что там с проклятием?
— Каким проклятием?
На мгновение Бьен решила, что ситуайен Круадевер над ней насмехается.
— Слух в Обществе, что рыжеволосые ситуайены прокляты безбрачием, — с расстановкой проговорила она.
— А, это дело уже проклятием назвали? Это кто же так замуж спешит? — озадачился аксиомант.
Правдиво.
— Коринна. По крайней мере, её имя было написано в статье… Ой, я оставила газету у Подстрочника, — спохватилась веритарчесса. — В общем, примерно так…
Круадевер внимательно выслушал пересказ статьи из «Шапо Клячки».
— Про безбрачие пересуды гуляли, но чтобы его называли проклятием, впервые слышу. Хм… Надо бы изучить, что на эту тему напечатано в других подобных изданиях.
Бьен чертыхнулась про себя, раздосадованная, что ей эта идея не пришла в голову.
— Одно имя в качестве примера, но по итогу — клеймо на всех рыжеволосых женщин, — задумчиво проговорил Круадевер. — Светские хроники часто выворачивают Правду в неприглядном виде. Печатное слово — великолепная возможность распространять сплетни и превращать их в видимость Правды, а череда подстроенных совпадений только подтверждает всеобщий вывод из статьи, что дело в проклятии. Но какова главная причина этого шума? Привлечь внимание к рыжеволосым ситуайенам? Или к одной Коринне?
— Считается, что от рыжих одни неприятности, — не подумав, ляпнула Бьен и тут же устыдилась. — Ох! Прошу прощения…
— Ничего страшного, — ничуть не обиделся Круадевер. — Как, говорите, зовут автора статьи?
— Липко Мёд. Судя по всему, псевдоним.
— Не-Правдивость. Очевидная не-Правдивость…
— Что сводит к минимуму возможность найти этого человека, — со вздохом добавила веритарчесса.
— Вовсе нет, — неожиданно возразил просветитель. — Напротив, ситуайена Грандин, это весьма увеличивает шансы на его поимку.
— Как?
— Очень просто. Насколько мне известно, автор под этим псевдонимом уже достаточно долгое время сотрудничает с газетами подобного сорта. Не появляются же статьи из воздуха! Следовательно, тот, кто их написал, периодически посещает хотя бы редакцию. Типографию — вряд ли… хотя можно проверить и её.
— Под псевдонимом может скрываться не один человек, и даже не два, — заметила Бьен.
— Может. Но издатели обязаны что-то об этом знать. И не ответить Правдиво на запрос Сантуара они не смогут, — Круадевер хищно улыбнулся. — Когда вы планируете заняться «проклятием»?
— В ближайшее время, — ответила Бьен.
Разговор с подругой она твёрдо решила составить наедине, не желая предавать её доверие. В конце концов, Мелиссу Бьен знала много лет, а с ситуайеном Круадевером познакомилась-то только сегодня, по Правде говоря… И всё ещё не была уверена в том, что он не при чём.
Аксиомант не был бы аксиомантом, если бы не почувствовал недосказанность. Однако промолчал, и Бьен продолжила:
— И поэтому прошу вас забрать вашего маленького помощника.
— Чем же он вам насолил?
— Ничем. Но мне не нравится, что за мной шпионят. И вашу булавку заберите, будьте добры.
— Если не желаете, чтобы я отслеживал ваши разговоры, просто не носите её, — Круадевер подставил ладонь, на которую перебрался Понтик. — И я бы на вашем месте не спешил отказываться от присмотра.
— Вы не на моём месте, — с удовольствием напомнила веритарчесса.
Хотя с Понтиком ей было чуточку жаль расставаться…
«Что за девчоночьи глупости», — одёрнула себя Бьен.
Просветитель усадил ёжика на столешницу рядом с собой, пытливо заглянул девушке в глаза и продолжил рассуждать:
— Итак, что получается в остатке? Некто уже довольно долгое время крадёт письма у состоятельных представителей Общества. Предположительно для того, чтобы продать пикантные сведения в светскую хронику или использовать их для создания личин. Также Липко Мёд, возможно, тот же самый некто, распускает странные слухи, касающиеся незамужних рыжеволосых женщин, как минимум одна из которых — не-Правдива. Причём именно её имя приводится в качестве наглядного примера оправданного существования этих слухов. Ваша подруга, вы сказали, тоже рыжеволоса… не замужем и не помолвлена?..
— Она попросила меня проверить сплетню на Правдивость, — ловко ушла от прямых ответов Бьен. Пусть сам догадывается и додумывает, раз уж так умён. — Возможно ли, что Коринна намеренно перестала расписываться в реестре, чтобы быть упомянутой в статье? — предположила она. — И потому стремится выйти замуж? Чтобы получать добровольно отданную кровь от своего мужа?
Как и мадам Альфир. Но это веритарчесса вслух произносить не стала.
— Очень даже возможно, — согласился аксиомант. — Тогда это означает, что ситуайена дю Патри знакома с автором… Что делает её сообщницей, но не колдуньей. Хлоссы не способны к колдовству.
— А было ли оно, колдовство, связанное со статьёй в газете?
— Вот это нам и предстоит подтвердить. Или опровергнуть.
Бьен вздрогнула — держа зрительный контакт с собеседником, она не заметила, как Понтик пересёк стол и уткнулся прохладным, чуть шершавым носиком в её руку.
Девушка после очень краткого раздумья сложила ладони чашечкой. Ёжик демонстративно устроился в предложенном ложе и свернулся клубком. Его иголки почти не кололись, напоминая скорее жёсткую щетину.
Поддавшись любопытству, Бьен чуть наклонилась, чтобы рассмотреть Понтика. Он не был ожившей игольницей, как питомцы мадам Фрайду, но и обыкновенным ежом тоже.
— Вы ему нравитесь, — добродушно заметил Круадевер. — Напрасно отказываетесь от его присмотра.
— Он — не-Правдивое существо? — тихо спросила Бьен.
— Он — л’утэ.
Недаром книга открылась именно на этой странице…
— Дух из сказки? — Бьен невольно бросила взгляд на сборник.
— Можно? — дождавшись кивка, Круадевер взял книгу и пролистал. Найдя нужную страницу, бегло ознакомился с текстом. — Сказки иногда ошибаются. Или показывают путаницу. Стылого духа по имени Л’утэ вернее было бы назвать куирпом.
— А в чём разница?
— И тот, и другой — бесплотные порождения Стужи, но всё-таки разные. Л’утэ по своей природе не злые и не кровожадные. Они либо вселяются в опустевшее тело, поймав миг, когда из плоти только-только выпорхнула душа, либо сосуществуют с хозяином по обоюдному согласию. Куирп же, вселившись, подавляет волю человека, подтачивает его здоровье и неизбежно вытесняет душу, а потом покидает мёртвую плоть, поскольку не способен закрепиться в ней. Л’утэ может прожить долгую человеческую жизнь; куирп, полностью захватив тело, существует не более трёх дней — в зависимости от скорости разложения.
— А Понтик…?
Заслышав своё имя, ёжик приподнял острую мордочку и фыркнул.
— Он мирно соседствует в тельце с настоящим ёжиком. Сознание зверька сейчас спит. Ночью он обретёт волю и будет заниматься своими делами, а Понтик станет сторонним наблюдателем.
— Он никогда не спит?
— Почему же? Спит. Поскольку у него нет своего собственного тела, для отдыха он возвращается сюда, — с этими словами Круадевер вынул из футляра статуэтку, показавшуюся в его ладони крошечной. На среднем пальце сверкнул, привлекая внимание, серебряный перстень-печатка в форме фиалки. — Конечно, не прямо сюда, в эту фигурку, в другую такую же, — поправился аксиомант.
— Эта вещица тоже из сказки о Скрупуле? — спросила Бьен.
Круадевер потянулся вперёд, взял веритарчессу за руку, перевернул ладонью вверх и положил на неё статуэтку. Гладкий камень, особенно по контрасту с прикосновением тёплых пальцев, оказался неожиданно холодным, словно кусочек нетающего льда.
— Она называется но’дьюл. Временное вместилище для озлобленного куирпа или л’утэ.
— То есть куирп может вырваться на свободу?
— Теоретически да, при повреждении но’дьюл. Но если поблизости не будет живого существа или оно сможет одолеть его силой воли, он просто вернётся в Стужу. Хотя случается такое крайне редко.
— И как же поместить сюда духа?
— Я покажу вам на примере Понтика, немного позднее. Не беспокойтесь, он не станет возражать. Попрошу вас только не злоупотреблять этим знанием; если Понтик доставляет вам неудобства, скажите ему об этом, он поймёт. Не сажайте его насильно во вместилище.
Бьен кивнула.
— Кажется, время к обеду, ситуайен Круадевер, — сказала она.
— Похоже на то, — аксиомант взял шляпу и поднялся со стула. — Вы не возражаете, если Понтик останется здесь до нашего возвращения от мадам Грандин?
Возражений у Бьен не нашлось, хотя она честно попыталась что-нибудь придумать.
Затем девушка вложила фигурку обратно в футляр, свернула его и завязала, как было, после чего убрала в сейф, оставив при себе только кинжал, — на этом настоял Круадевер. Попутно сгребла со стола и также припрятала свои записи, просто на всякий случай; сомнительно, что ёж (или порождение Стужи) умеет читать, но в мире переменчивой Правды всё возможно…
Новоиспечённые напарники условились встретиться в проходной через час и отправились каждый к себе. Вернее, намеревались это сделать, — по Правде же вышло иначе.
Едва Бьен и следовавший за ней по пятам Круадевер поднялись на площадку второго этажа, как дверь квартиры Грандинов распахнулась на всю ширину, и в проёме возникла мадам Катрина. Она изучающим взглядом смерила просветителя, затем глянула на дочь и вопросительно приподняла брови.
Бьен подавила вздох и с нарочитой торжественностью объявила:
— Матушка, позволь тебе представить, — ситуайен Густав Круадевер, наш новый сосед. Ситуайен Круадевер, наша матушка, мадам Катрина Грандин, урождённая Эльсве.
— Приятно познакомиться с вами, мадам, — аксиомант поклонился.
— Взаимно, ситуайен Круадевер. Позвольте пригласить вас отобедать с нами, — в честь знакомства, — с ответным церемонным наклоном головы сказала мадам Катрина.
Бьен исподтишка состроила матери гримаску. Мадам Катрина, будто не заметив, чуть посторонилась и сделала приглашающий жест.
Аксиомант галантно пропустил дам в квартиру, только потом зашёл сам. Пока он, отвешивая комплименты (Правдивые!) хозяйке дома, пристраивал пальто в шкаф, а шляпу на полку, Бьен наведалась в ванную комнату, помыла руки, после чего отправилась на кухню и обнаружила, что стол накрыт, — причём дополнительный прибор уже поставлен. Мадам Катрина шла открывать дверь, зная, что пригласит соседа и тот не откажется. Но как она это узнала?!
Через пять минут светской беседы о природе и погоде явились Орест и Рэм. Завидев неожиданного гостя, Грандин-младший явственно взъерошился, но в остальном никак не выказал своей неприязни. Орест поприветствовал соседа с натянутой полуулыбкой и старался не встречаться с ним взглядом, что насторожило Бьен.
Её главные опасения оказались напрасны: матушка усадила гостя между собой и Орестом и не сделала ни одного намёка как на матримониальные или (как минимум) романтические дела, так и на колдовские. И вообще ни разу не упомянула имя дочери. Бьен терялась в догадках — вняла ли матушка её словам или придумала новую хитрость?
Ел Круадевер неторопливо, чинно, ловко (и не без изящества) орудуя приборами, и из-за него над столом повисла атмосфера некоторой гнетущей помпезности: все невольно понизили голоса, расправили плечи, прижали локти к бокам и подстроились под скорость поглощения еды гостем. Нельзя сказать, что Грандины не умели вести себя за столом, конечно же нет! Но всё-таки обеды в семейном кругу у них обыкновенно проходили в гораздо более непринуждённой обстановке.
Больше всех, как ни удивительно, разнервничался именно Орест. Соседство с аксиомантом его тяготило даже больше, чем Рэма (и Бьен укрепилась в подозрении, что это неспроста). Самый младший же братец, хоть и исподлобья косился каждую минуту, вёл себя образцово-сдержанно. Дед Фейвел флегматично жевал, не участвуя в беседе, — ему единственному было практически всё равно, присутствует гость или нет.
— План-то есть, да почти ежечасно приходится его корректировать, — Круадевер негромко хмыкнул. — Одного человека мало для его осуществления. Предлагаю сегодня поступить следующим образом: нанести визит мадам Грандин, а уже после собрать воедино все полученные детали. Я расскажу вам то, что вы хотите узнать.
— Правда расскажете? — скептически уточнила Бьен.
— Если нужное вам знание наличествует в моей голове, — внёс поправку аксиомант. — Единственно хочу вас предупредить, что в некоторых случаях я связан некоторыми условиями, по долгу службы. Если желаете получить Правдивые и полные ответы, задавайте свои вопросы правильно, ситуайена Грандин.
Девушка снова посмотрела на часы. Времени до запланированного визита к бабушке было ещё предостаточно, как и до обеда.
— Можете начать прямо сейчас, — любезно предложил Круадевер.
Бьен подумала о своём вчерашнем предположении, что аксиомантов в её окружении объявилось целых трое. Все они оказались одним и тем же человеком, готовым к взаимовыгодному сотрудничеству (по крайней мере, с виду).
— Ситуайен Круадевер, могу ли я задать вам несколько вопросов? — чопорно изрекла она, положив руки на стол и сцепив пальцы в замок.
— Я весь внимание.
— Возможно, они покажутся глупыми… — просветитель никак не прокомментировал это заявление, и Бьен осмелела. — Знакомы ли вы с ситуайеной Коринной дю Патри?
— Да.
— Пару недель назад, на балу, у вас произошёл с ней конфликт?..
— Судя по всему, вы и сами знаете, что там произошло между нею и мной, хотя и не присутствовали, — прервал её Круадевер и прищурился. — Скажите прямо, ситуайена Грандин, к чему вы клоните?
— Какова была причина этого конфликта? — ответила вопросом на вопрос Бьен. — И что вам известно о безбрачии рыжеволосых ситуайен?
Во взгляде аксиоманта мелькнуло изумление.
— У вас каштановые волосы, ситуайена Грандин, и вы, с позволения сказать, не вхожи в Общество, — медленно проговорил он. — Почему вдруг заинтересовались досужими сплетнями?
— Потому что у моей подруги рыжие волосы. И вы уклонились от ответа, — припечатала Бьен. — От ответов.
— Я отвечу. Просто вам удалось застать меня врасплох не совсем правильным вопросом. Попробуйте ещё раз.
Веритарчесса призадумалась. Её собеседник ждал.
— Кто по Правде Коринна дю Патри?
Круадевер чуть заметно кивнул и обронил:
— Скажу так: у неё много общего с мадам Альфир.
Ответ сразу же породил несколько развесистых догадок, но Бьен заставила себя сосредоточиться. Как знать, когда ещё выдастся возможность расспросить вхожего в Общество аксиоманта.
— И вы преследуете Коринну по той же причине? — проговорила веритарчесса, подразумевая, что ситуайена дю Патри — хлосса.
Просветитель снова кивнул.
— Уже третий месяц. Встреч она не сторонится, но намеренно пренебрегает своей обязанностью. Поговорить с ситуайеной невозможно, ведь она вхожа в Общество: беседу наедине не дозволяет, имея на то полное право, а при всех на эту тему говорить запрещено, из-за закреплённого Печатью условия в реестре. Предумышленно не выдавать суть, — пояснил он.
— Но вас с Коринной всё-таки, хоть и случайно, подловили, — протянула Бьен.
— Ваша подруга? — с деланным безразличием уточнил Круадевер, как будто ожидал, что прозвучит имя.
Бьен подумала о том, что он наверняка знаком с Мелиссой — как минимум, не единожды видел её в Обществе. А с мадам Мартой точно пересекался, когда заключал договор аренды на квартиру…
— Да. Так что там с проклятием?
— Каким проклятием?
На мгновение Бьен решила, что ситуайен Круадевер над ней насмехается.
— Слух в Обществе, что рыжеволосые ситуайены прокляты безбрачием, — с расстановкой проговорила она.
— А, это дело уже проклятием назвали? Это кто же так замуж спешит? — озадачился аксиомант.
Правдиво.
— Коринна. По крайней мере, её имя было написано в статье… Ой, я оставила газету у Подстрочника, — спохватилась веритарчесса. — В общем, примерно так…
Круадевер внимательно выслушал пересказ статьи из «Шапо Клячки».
— Про безбрачие пересуды гуляли, но чтобы его называли проклятием, впервые слышу. Хм… Надо бы изучить, что на эту тему напечатано в других подобных изданиях.
Бьен чертыхнулась про себя, раздосадованная, что ей эта идея не пришла в голову.
— Одно имя в качестве примера, но по итогу — клеймо на всех рыжеволосых женщин, — задумчиво проговорил Круадевер. — Светские хроники часто выворачивают Правду в неприглядном виде. Печатное слово — великолепная возможность распространять сплетни и превращать их в видимость Правды, а череда подстроенных совпадений только подтверждает всеобщий вывод из статьи, что дело в проклятии. Но какова главная причина этого шума? Привлечь внимание к рыжеволосым ситуайенам? Или к одной Коринне?
— Считается, что от рыжих одни неприятности, — не подумав, ляпнула Бьен и тут же устыдилась. — Ох! Прошу прощения…
— Ничего страшного, — ничуть не обиделся Круадевер. — Как, говорите, зовут автора статьи?
— Липко Мёд. Судя по всему, псевдоним.
— Не-Правдивость. Очевидная не-Правдивость…
— Что сводит к минимуму возможность найти этого человека, — со вздохом добавила веритарчесса.
— Вовсе нет, — неожиданно возразил просветитель. — Напротив, ситуайена Грандин, это весьма увеличивает шансы на его поимку.
— Как?
— Очень просто. Насколько мне известно, автор под этим псевдонимом уже достаточно долгое время сотрудничает с газетами подобного сорта. Не появляются же статьи из воздуха! Следовательно, тот, кто их написал, периодически посещает хотя бы редакцию. Типографию — вряд ли… хотя можно проверить и её.
— Под псевдонимом может скрываться не один человек, и даже не два, — заметила Бьен.
— Может. Но издатели обязаны что-то об этом знать. И не ответить Правдиво на запрос Сантуара они не смогут, — Круадевер хищно улыбнулся. — Когда вы планируете заняться «проклятием»?
— В ближайшее время, — ответила Бьен.
Разговор с подругой она твёрдо решила составить наедине, не желая предавать её доверие. В конце концов, Мелиссу Бьен знала много лет, а с ситуайеном Круадевером познакомилась-то только сегодня, по Правде говоря… И всё ещё не была уверена в том, что он не при чём.
Аксиомант не был бы аксиомантом, если бы не почувствовал недосказанность. Однако промолчал, и Бьен продолжила:
— И поэтому прошу вас забрать вашего маленького помощника.
— Чем же он вам насолил?
— Ничем. Но мне не нравится, что за мной шпионят. И вашу булавку заберите, будьте добры.
— Если не желаете, чтобы я отслеживал ваши разговоры, просто не носите её, — Круадевер подставил ладонь, на которую перебрался Понтик. — И я бы на вашем месте не спешил отказываться от присмотра.
— Вы не на моём месте, — с удовольствием напомнила веритарчесса.
Хотя с Понтиком ей было чуточку жаль расставаться…
«Что за девчоночьи глупости», — одёрнула себя Бьен.
Часть 34. Разница
Просветитель усадил ёжика на столешницу рядом с собой, пытливо заглянул девушке в глаза и продолжил рассуждать:
— Итак, что получается в остатке? Некто уже довольно долгое время крадёт письма у состоятельных представителей Общества. Предположительно для того, чтобы продать пикантные сведения в светскую хронику или использовать их для создания личин. Также Липко Мёд, возможно, тот же самый некто, распускает странные слухи, касающиеся незамужних рыжеволосых женщин, как минимум одна из которых — не-Правдива. Причём именно её имя приводится в качестве наглядного примера оправданного существования этих слухов. Ваша подруга, вы сказали, тоже рыжеволоса… не замужем и не помолвлена?..
— Она попросила меня проверить сплетню на Правдивость, — ловко ушла от прямых ответов Бьен. Пусть сам догадывается и додумывает, раз уж так умён. — Возможно ли, что Коринна намеренно перестала расписываться в реестре, чтобы быть упомянутой в статье? — предположила она. — И потому стремится выйти замуж? Чтобы получать добровольно отданную кровь от своего мужа?
Как и мадам Альфир. Но это веритарчесса вслух произносить не стала.
— Очень даже возможно, — согласился аксиомант. — Тогда это означает, что ситуайена дю Патри знакома с автором… Что делает её сообщницей, но не колдуньей. Хлоссы не способны к колдовству.
— А было ли оно, колдовство, связанное со статьёй в газете?
— Вот это нам и предстоит подтвердить. Или опровергнуть.
Бьен вздрогнула — держа зрительный контакт с собеседником, она не заметила, как Понтик пересёк стол и уткнулся прохладным, чуть шершавым носиком в её руку.
Девушка после очень краткого раздумья сложила ладони чашечкой. Ёжик демонстративно устроился в предложенном ложе и свернулся клубком. Его иголки почти не кололись, напоминая скорее жёсткую щетину.
Поддавшись любопытству, Бьен чуть наклонилась, чтобы рассмотреть Понтика. Он не был ожившей игольницей, как питомцы мадам Фрайду, но и обыкновенным ежом тоже.
— Вы ему нравитесь, — добродушно заметил Круадевер. — Напрасно отказываетесь от его присмотра.
— Он — не-Правдивое существо? — тихо спросила Бьен.
— Он — л’утэ.
Недаром книга открылась именно на этой странице…
— Дух из сказки? — Бьен невольно бросила взгляд на сборник.
— Можно? — дождавшись кивка, Круадевер взял книгу и пролистал. Найдя нужную страницу, бегло ознакомился с текстом. — Сказки иногда ошибаются. Или показывают путаницу. Стылого духа по имени Л’утэ вернее было бы назвать куирпом.
— А в чём разница?
— И тот, и другой — бесплотные порождения Стужи, но всё-таки разные. Л’утэ по своей природе не злые и не кровожадные. Они либо вселяются в опустевшее тело, поймав миг, когда из плоти только-только выпорхнула душа, либо сосуществуют с хозяином по обоюдному согласию. Куирп же, вселившись, подавляет волю человека, подтачивает его здоровье и неизбежно вытесняет душу, а потом покидает мёртвую плоть, поскольку не способен закрепиться в ней. Л’утэ может прожить долгую человеческую жизнь; куирп, полностью захватив тело, существует не более трёх дней — в зависимости от скорости разложения.
— А Понтик…?
Заслышав своё имя, ёжик приподнял острую мордочку и фыркнул.
— Он мирно соседствует в тельце с настоящим ёжиком. Сознание зверька сейчас спит. Ночью он обретёт волю и будет заниматься своими делами, а Понтик станет сторонним наблюдателем.
— Он никогда не спит?
— Почему же? Спит. Поскольку у него нет своего собственного тела, для отдыха он возвращается сюда, — с этими словами Круадевер вынул из футляра статуэтку, показавшуюся в его ладони крошечной. На среднем пальце сверкнул, привлекая внимание, серебряный перстень-печатка в форме фиалки. — Конечно, не прямо сюда, в эту фигурку, в другую такую же, — поправился аксиомант.
— Эта вещица тоже из сказки о Скрупуле? — спросила Бьен.
Круадевер потянулся вперёд, взял веритарчессу за руку, перевернул ладонью вверх и положил на неё статуэтку. Гладкий камень, особенно по контрасту с прикосновением тёплых пальцев, оказался неожиданно холодным, словно кусочек нетающего льда.
— Она называется но’дьюл. Временное вместилище для озлобленного куирпа или л’утэ.
— То есть куирп может вырваться на свободу?
— Теоретически да, при повреждении но’дьюл. Но если поблизости не будет живого существа или оно сможет одолеть его силой воли, он просто вернётся в Стужу. Хотя случается такое крайне редко.
— И как же поместить сюда духа?
— Я покажу вам на примере Понтика, немного позднее. Не беспокойтесь, он не станет возражать. Попрошу вас только не злоупотреблять этим знанием; если Понтик доставляет вам неудобства, скажите ему об этом, он поймёт. Не сажайте его насильно во вместилище.
Бьен кивнула.
— Кажется, время к обеду, ситуайен Круадевер, — сказала она.
— Похоже на то, — аксиомант взял шляпу и поднялся со стула. — Вы не возражаете, если Понтик останется здесь до нашего возвращения от мадам Грандин?
Возражений у Бьен не нашлось, хотя она честно попыталась что-нибудь придумать.
Затем девушка вложила фигурку обратно в футляр, свернула его и завязала, как было, после чего убрала в сейф, оставив при себе только кинжал, — на этом настоял Круадевер. Попутно сгребла со стола и также припрятала свои записи, просто на всякий случай; сомнительно, что ёж (или порождение Стужи) умеет читать, но в мире переменчивой Правды всё возможно…
Часть 35. Обеденный перерыв
Новоиспечённые напарники условились встретиться в проходной через час и отправились каждый к себе. Вернее, намеревались это сделать, — по Правде же вышло иначе.
Едва Бьен и следовавший за ней по пятам Круадевер поднялись на площадку второго этажа, как дверь квартиры Грандинов распахнулась на всю ширину, и в проёме возникла мадам Катрина. Она изучающим взглядом смерила просветителя, затем глянула на дочь и вопросительно приподняла брови.
Бьен подавила вздох и с нарочитой торжественностью объявила:
— Матушка, позволь тебе представить, — ситуайен Густав Круадевер, наш новый сосед. Ситуайен Круадевер, наша матушка, мадам Катрина Грандин, урождённая Эльсве.
— Приятно познакомиться с вами, мадам, — аксиомант поклонился.
— Взаимно, ситуайен Круадевер. Позвольте пригласить вас отобедать с нами, — в честь знакомства, — с ответным церемонным наклоном головы сказала мадам Катрина.
Бьен исподтишка состроила матери гримаску. Мадам Катрина, будто не заметив, чуть посторонилась и сделала приглашающий жест.
Аксиомант галантно пропустил дам в квартиру, только потом зашёл сам. Пока он, отвешивая комплименты (Правдивые!) хозяйке дома, пристраивал пальто в шкаф, а шляпу на полку, Бьен наведалась в ванную комнату, помыла руки, после чего отправилась на кухню и обнаружила, что стол накрыт, — причём дополнительный прибор уже поставлен. Мадам Катрина шла открывать дверь, зная, что пригласит соседа и тот не откажется. Но как она это узнала?!
Через пять минут светской беседы о природе и погоде явились Орест и Рэм. Завидев неожиданного гостя, Грандин-младший явственно взъерошился, но в остальном никак не выказал своей неприязни. Орест поприветствовал соседа с натянутой полуулыбкой и старался не встречаться с ним взглядом, что насторожило Бьен.
Её главные опасения оказались напрасны: матушка усадила гостя между собой и Орестом и не сделала ни одного намёка как на матримониальные или (как минимум) романтические дела, так и на колдовские. И вообще ни разу не упомянула имя дочери. Бьен терялась в догадках — вняла ли матушка её словам или придумала новую хитрость?
Ел Круадевер неторопливо, чинно, ловко (и не без изящества) орудуя приборами, и из-за него над столом повисла атмосфера некоторой гнетущей помпезности: все невольно понизили голоса, расправили плечи, прижали локти к бокам и подстроились под скорость поглощения еды гостем. Нельзя сказать, что Грандины не умели вести себя за столом, конечно же нет! Но всё-таки обеды в семейном кругу у них обыкновенно проходили в гораздо более непринуждённой обстановке.
Больше всех, как ни удивительно, разнервничался именно Орест. Соседство с аксиомантом его тяготило даже больше, чем Рэма (и Бьен укрепилась в подозрении, что это неспроста). Самый младший же братец, хоть и исподлобья косился каждую минуту, вёл себя образцово-сдержанно. Дед Фейвел флегматично жевал, не участвуя в беседе, — ему единственному было практически всё равно, присутствует гость или нет.
