Бойтесь желаний своих
Если вдруг к вам подойдёт незнакомец, назовёт ваши самые тайные желания, о которых вы никому не рассказывали, и предложит исполнить их, что вы ответите?
– Шокирующая новость! Спешите узнать! – кричал мальчишка у прилавка с газетами. – Трагедия, постигнувшая знаменитого Унтвика Дан Верховена! Известный музыкант оглох! Читайте подробности!
Мальчишка продолжал надрывать голос, стремясь распродать газеты как можно скорее, чтобы потом накупить себе сладостей и весь вечер играть с друзьями. Кто-то проходил мимо, а кто-то, гонимый любопытством или злорадством, останавливался, чтобы купить газету и узнать, что же такого произошло с известными личностями. И никто не обращал внимания на мужчину, без всякого стеснения читавшего газету прямо у прилавка.
Мужчина неторопливо читал статью о знаменитом музыканте и композиторе в одном лице, чей талант произвёл фурор в обществе почти пятнадцать лет назад. Юный Унтвик написал своё первое произведение в двенадцать лет, но оно не нашло отклика. Следующие десять лет Дан Верховен упорно трудился над собой, самосовершенствуясь, но признания не последовало, и на какое-то время он исчез. И когда Унтвик вернулся, то смог произвести неизгладимое впечатление на публику своей музыкой. Внезапный успех вызывал массу споров о том, как Унтвику удалось стать знаменитым так легко. Но теперь, когда с Дан Верховеном случилась трагедия, люди будут обсуждать иное.
Мужчина в сером пальто, дочитав статью, сложил газету и положил её обратно в стопку. Стоило навестить давнего знакомого, узнать, как его дела. Собственно, о делах мужчина говорить не собирался. Его интересовало другое: какое на этот раз будет желание?
Существует поверье, что тот, у кого есть заветная мечта, должен обращаться к Исполнителю1 – мелкому божку, в чьих силах помочь осуществить любое, даже самое сложное желание. Мудрецы предупреждают юные и горячие головы: связываться с Исполнителем очень опасно. Пускай по своей воле он не может повернуть время вспять, как Тэмпор2, или заставить воспылать вдруг страстью к тому, кто был всегда безразличен, как Пассиона3; Исполнитель могущественен, когда дело касается желаний. Стена ограничения рушится в тот же миг, стоит ему взяться за дело, и нет пределов его силе. Однако не зря мудрецы предостерегают простой люд: за свою работу Исполнитель берёт очень дорого, и не всегда так, как предполагают.
В доме знаменитого музыканта Унтвика Дан Верховена не стихали разговоры: родные и близкие друзья беспрестанно причитали в духе «Как несправедлива судьба!». Каждый норовил чем-нибудь помочь. Само собой, «помощь» большинства совершалась из корыстных целей: а вдруг мастер Дан Верховен возжелает отблагодарить тех, кто не бросил его в трудную минуту?
Сам музыкант не желал видеть кого-либо. Ему хотелось одного: побыть одному. Унтвик, разозлившись, наговорил всем гадостей и скрылся на чердаке, откуда в плохую погоду, поддаваясь унынию, частенько глядел на серый и мрачный город. Его поглощало отчаяние: как он сможет написать очередной шедевр, если не в состоянии услышать звук? Так и стоял Дан Верховен в полнейшей тишине, погружённый в себя и своё отчаяние, казалось бы не замечая, как на город опустились сумерки. В какой-то момент у него мелькнула мысль, что лучше умереть, чем жить так, влачить жалкое существование ущербного человека.
– Ну и ну, что за мысли, Унтвик? – Отчётливо услышал музыкант. Он забыл, что больше не может слышать, и, вздрогнув, обернулся, готовый броситься на того, кто осмелился нарушить его покой.
– Разве этого ты хотел, когда так вдохновенно убеждал меня дать тебе талант, которым не обладал?
От стены отделился силуэт, в котором Дан Верховен не сразу опознал позабытого за долгие годы приятеля.
– Эр…фер? – одними губами прошептал музыкант, вспоминая имя.
Тогда, почти пятнадцать лет назад, отчаявшийся музыкант не мог найти в себе сил, чтобы продолжить работать над собой, чтобы преодолеть трудности, вставшие у него на пути. Молодой Дан Верховен точно также тоскливо глядел вниз, с высокой заброшенной часовой башни, и думал: не проще ли будет закончить всё здесь и сейчас? Всё равно никто не узнает о его смерти, ведь он неизвестен никому в этом огромном мире.
От самоубийства отчаявшегося парня спас один вопрос. Всего один вопрос, и вся жизнь Дан Верховена резко изменилась.
– Рад, что ты ещё не забыл обо мне. – Усмехнулся мужчина в сером пальто.
Верховен вдруг застыл, заметив странное:
– Я… я тебя… слышу! – пролепетал он.
Эрфер ощутил, как в душе музыканта расправляет крылья надежда.
– Не обманывай себя, Унтвик, – жёстко оборвал Эрфер. – Ты слышишь меня потому, что я могу заглядывать в разум.
Больше всего Эрфер не любил две вещи: когда люди желали получить всё и сразу, не прилагая никаких усилий для достижения мечты, и когда они пытались обмануть самих себя, убеждая в том, что от их действий никому хуже не станет. К несчастью, обе вещи были довольно частым явлением. Глупые и ленивые считали, что всё должно получаться само, без их непосредственного участия. А высокомерные и эгоистичные считали, что мир должен им преподносить всё на блюдечке только потому, что они существуют.
Эрфер редко связывался с такими людьми. Его интересовали больше искренние чувства и то, чего достигнет тот, чья мечта, вопреки всему, вдруг осуществится. Когда-то давно Унтвик горел искренним желанием сделать мир лучше через музыку, но ему не хватало таланта, той искры, что зажигала бы в людях надежду и освещала самые тёмные уголки души. И Эрфер дал Унтвику то, чего ему не хватало.
И вот, спустя пятнадцать лет, Эрфер жаждал узнать, каким будет теперь желание.
– Значит, это не несчастный случай? – догадался Дан Верховен. – Это моя… расплата? Вот что ты имел в виду тогда?
– Да, Унтвик. – Спокойно подтвердил Эрфер. – Ещё в раннем возрасте твой отец, пианист, мечтавший о создании династии музыкантов, узнал, что ты глуховат, и не слышишь тех тонкостей, которым тебя пытались обучить. – Дан Верховен мелко затрясся. Эти воспоминания до сих пор отзывались в нём болью и обидой. – Но ты не смог этого принять. Пятнадцать лет назад ты мечтал писать такую музыку, которая заставляла бы верить в себя, давала сил, чтобы идти дальше. Я дал тебе эту возможность. Сейчас ты признанный гений, любящий муж и отец. Ты доволен такой жизнью?
– Да. Я очень тебе благодарен за это. – Робко признался музыкант, но Эрфер ощутил, что это не вся правда. Было что-то ещё, что грызло этого человека изнутри. Но Эрфер явился сюда не для того, чтобы разбираться, что гложет Дан Верховена. У него была иная цель.
– Тогда, Унтвик, я задам тебе всего один вопрос. Каково твоё желание?
Мужчина в сером пальто неспешно прогуливался по широкой, хорошо освещённой улице, беспрестанно размышляя. Навстречу то и дело попадались одинокие прохожие и парочки. Несмотря на позднее время – часы на главной площади недавно отбили десять раз, – люди не торопились домой. Погода стояла на диво чудесная: ещё тёплые, но уже с прохладным ветерком, последние дни лета призывали на улицу. Вдобавок в воздухе всё ещё витал лёгкий цветочный аромат, а небо было удивительно чистым и, усыпанное звёздами, заставляло восторгаться редких ценителей.
Эрфер неспешно шёл, направляясь… а куда, собственно? У него не было определённой цели, у него не было дома. Зато у него было много имён, среди которых самым верным было имя Вечный Странник4, или Серый Путник4. В его честь не строили храмов, не воздвигали алтари, не приносили в жертву в надежде услышать ответ. Да и не нужны были Эрферу жертвы, он сам брал плату.
У всего есть цена. И если люди не способны понять, что сперва они должны отдать многое, чтобы получить взамен хоть что-то, то объяснять это – пустая трата времени и сил. Вероятно, именно поэтому на свете появился он. Чтобы давать людям то, чего они не заслужили и не должны были получить по каким-то причинам. К примеру, тот же Унтвик. Он мог стать превосходным учителем, взрастившим и воспитавшим не одного знаменитого музыканта. Но предпочёл сам получить славу и признание, не делясь ею ни с кем.
– Каково твоё желание?
Мужчина, чьи виски уже тронула седина, а лицо год за годом постепенно покрывалось новыми морщинами, задумался.
Эрфер уже знал ответ.
– Какой будет плата за моё желание? – проявил смекалку музыкант.
Эрфер жёстко усмехнулся:
– Жизненный путь твоего сына.
От Дан Верховена повеяло страхом и ужасом.
– Ты… отнимешь его жизнь?
– Не я, – брезгливо осадил Эрфер. – Всё зависит от твоего желания. И я не беру в качестве платы чью-то жизнь, это работа Мортис5.
– Тогда что…
– Если твоё желание не изменится, – ответил Эрфер раньше, чем музыкант сформировал мысль, – твой сын пройдёт по тому пути, который был предназначен другому.
«Не так уж и плохо», – задумался Дан Верховен.
На невозмутимом лице Эрфера промелькнуло выражение неудовольствия: он снова оказался прав в своих предположениях.
– Я, – решился музыкант. – Хочу…
Договорить ему не дали: дверь содрогнулась под сильными ударами. Пусть Унтвик Дан Верховен теперь пребывал в мире вечной тишины, но сумел почувствовать колебания воздуха и толчки, дошедшие до него через пол. Дверь недолго продержалась, и её с грохотом выломали. На чердак ввалилось больше десятка обеспокоенных лиц, беспрестанно выспрашивающих что-то. Знаменитый музыкант не откликался много времени, и его друзья и семья заволновались. Они позабыли о том, что теперь Дан Верховен не может слышать их вопросов – лишь догадываться.
Никто не обратил внимания на странного мужчину в сером пальто, который никуда не исчез. Эрфер молча наблюдал за разворачивающейся картиной и думал. Перед тем, как дать ответ, Дан Верховен колебался. Он не хотел встретить старость жалким инвалидом, позабытым всеми со временем. И он был готов пожертвовать судьбой сына, не зная, что того ждёт. Вероятно, музыкант исходил из того, что его восьмилетний сын был замкнутым и, как все вокруг считали, немым. По крайней мере, никто не слышал от маленького Лорцо и слова.
Родственники и друзья, сыпавшие вопросы на музыканта, резко замолкли, недоумённо переглядываясь. Супруга что-то сказала, отчаянно жестикулируя, но Унтвик этого не понял, и тогда она, взяв того за руку, потащила за собой, вниз. За ними гурьбой спускались друзья и родственники. Дан Верховен не понимал, чего от него хотят. Он был дезориентирован. А вот, судя по вытянутым лицам окружающих, они знали, в чём дело.
Когда супруга привела знаменитого музыканта в гостиную, где стоял рояль, Унтвик всё понял. Его восьмилетний сын, по словам нянек, отстающий в развитии от сверстников и по прогнозам докторов, страдающий слабоумием, сосредоточенно играл на инструменте. Пусть Унтвик не слышал, но видел, как маленькие пальчики нажимают на клавиши, и он узнал её – мелодию. Это была мелодия, которой знаменитый музыкант безуспешно пытался научить сына. Его любимая «Колыбельная».
Наверняка Лорцо ошибался. Наверняка ему не хватало чувства ритма и сил, чтобы своими маленькими пальчиками выжимать правильный звук, наверняка это было трудно – брать аккорды… Но сейчас это меньше всего волновало Унтвика. А когда Лорцо повернулся к толпе, статуями застывшей у порога гостиной, и чётко произнёс с серьёзным лицом: «Я буду за папу», Унтвик расплакался.
В головах прохожих было множество мыслей, но мужчину в сером пальто они мало интересовали. Люди такие противоречивые создания: говорят одно, думают другое, а чувствуют совсем иное. К примеру, та парочка – молодожёны, что на первый взгляд мирно вели беседу. Оба уже остыли друг к другу, но семьи надавили на них, мотивировав тем, что молодые уже давно состоят в отношениях. После женитьбы супруги поняли, что свадьба была ошибкой. Однако в женщине уже зародилась новая жизнь, и развестись пара не решилась: слишком боялась позора и осуждения со стороны родственников. Что самое интересное – отцом ребёнка являлся не супруг, а его брат, с которым у женщины роман начался незадолго до свадьбы.
А вон те двое, у фонтана, познакомились случайно на днях. Отец парня – военный, и они прибыли в этот город ненадолго. Но между девушкой и парнем уже появилась незримая связь, какая образуется, когда находятся предназначенные друг другу половинки. Мать девушки против общения с ухажёром, так как сама в молодости была влюблена в военного, вскоре оставившего её навсегда.
Или те, кто притаился в тени переулков. Обычные воры и сироты, которые мечтают о том, что не надо будет каждый день бороться за кусок хлеба и выживать на улице, обкрадывая случайных прохожих.
Примеров таких несоответствий много. Желаний у людей всегда много, и они различны, хотя у некоторых совпадают. Кто-то хочет славы, кто-то желает достигнуть лучшего результата в каком-нибудь искусстве. Все соревнуются друг с другом, пытаясь показать, что остальные уступают в счастье. Эрфер не понимал этого, хотя и знал, что такое горечь и обида: его возможности были куда шире, чем у любого взятого наугад бога, но мало кто это понимал. Соревноваться с другими он перестал ещё юном возрасте, когда понял, что это глупо: каждый делает свою работу, и делает хорошо.
Каждому в этом мире была отведена своя роль.
Мудрецы говорят, что Исполнитель – это странствующий искатель, для которого время не имеет значения – боги бессмертны. На вопрос, что он ищет, мудрецы чаще всего пожимают плечами и говорят, что единого мнения нет. Кто говорит, что ищет глупцов, согласных на сделку с ним; кому-то больше нравится вариант, что Он ищет нечто, способное избавить от безразличия и скуки. И никто не догадывается о том, что на самом деле ищет Вечный Странник. И отчего-то никому не приходит в голову мысль, что, возможно, он ищет способ избавиться от одиночества.
Мужчина в сером пальто неспешно бродил по рынку. Народ сновал туда-сюда, торговцы и торговки зазывали люд, нахваливая собственные товары.
Обычно Эрфер не появлялся в местах, где было много людей – когда у каждого то и дело вдруг возникает желание и также быстро гаснет, это сбивает с толку. Вдобавок все эти желания – мелочь, не стоящая внимания. Женщин всех возрастов интересовали побрякушки, мужчин – хорошая, удобная одежда да оружие с оберегами. Те, кто был побогаче, могли позволить себе не ходить на рынок, а заказывать необходимое напрямую у мастеров, но таких было немного.
Столько мыслей, эмоций… Но нет стоящих внимания: всё мимолётно, поверхностно, неинтересно. Ничего не цепляет. Скучно. Когда Эрфер собирался уже уходить, он почувствовал, как загорелась ярким пламенем чья-то душа. Да, кто-то жаждал исполнения заветного желания. И Эрфер, гонимый любопытством, направился в ту сторону, откуда тянуло жаром.
Исавэлла Кейваз – деловая женщина тридцати лет, обогатившаяся на обычной торговле, а после удачно выскочившая замуж за такого же дельца. Прожили в браке двенадцать лет, но детей так и появилось. Морал Кейваз, муж Исавэллы, сорока двухлетний преуспевающий торговец, отчаялся получить наследника для своей компании и нажитого богатства, привёл в дом любовницу, вынашивающую его ребёнка.
Исавэлла, мечтавшая о собственном ребёнке, была в ярости: муж предал её дважды. Первый раз – когда сообщил, что намерен любым способом получить наследника, и никакие клятвы, которые он давал на алтаре, его не остановят.
Если вдруг к вам подойдёт незнакомец, назовёт ваши самые тайные желания, о которых вы никому не рассказывали, и предложит исполнить их, что вы ответите?
– Шокирующая новость! Спешите узнать! – кричал мальчишка у прилавка с газетами. – Трагедия, постигнувшая знаменитого Унтвика Дан Верховена! Известный музыкант оглох! Читайте подробности!
Мальчишка продолжал надрывать голос, стремясь распродать газеты как можно скорее, чтобы потом накупить себе сладостей и весь вечер играть с друзьями. Кто-то проходил мимо, а кто-то, гонимый любопытством или злорадством, останавливался, чтобы купить газету и узнать, что же такого произошло с известными личностями. И никто не обращал внимания на мужчину, без всякого стеснения читавшего газету прямо у прилавка.
Мужчина неторопливо читал статью о знаменитом музыканте и композиторе в одном лице, чей талант произвёл фурор в обществе почти пятнадцать лет назад. Юный Унтвик написал своё первое произведение в двенадцать лет, но оно не нашло отклика. Следующие десять лет Дан Верховен упорно трудился над собой, самосовершенствуясь, но признания не последовало, и на какое-то время он исчез. И когда Унтвик вернулся, то смог произвести неизгладимое впечатление на публику своей музыкой. Внезапный успех вызывал массу споров о том, как Унтвику удалось стать знаменитым так легко. Но теперь, когда с Дан Верховеном случилась трагедия, люди будут обсуждать иное.
Мужчина в сером пальто, дочитав статью, сложил газету и положил её обратно в стопку. Стоило навестить давнего знакомого, узнать, как его дела. Собственно, о делах мужчина говорить не собирался. Его интересовало другое: какое на этот раз будет желание?
Существует поверье, что тот, у кого есть заветная мечта, должен обращаться к Исполнителю1 – мелкому божку, в чьих силах помочь осуществить любое, даже самое сложное желание. Мудрецы предупреждают юные и горячие головы: связываться с Исполнителем очень опасно. Пускай по своей воле он не может повернуть время вспять, как Тэмпор2, или заставить воспылать вдруг страстью к тому, кто был всегда безразличен, как Пассиона3; Исполнитель могущественен, когда дело касается желаний. Стена ограничения рушится в тот же миг, стоит ему взяться за дело, и нет пределов его силе. Однако не зря мудрецы предостерегают простой люд: за свою работу Исполнитель берёт очень дорого, и не всегда так, как предполагают.
В доме знаменитого музыканта Унтвика Дан Верховена не стихали разговоры: родные и близкие друзья беспрестанно причитали в духе «Как несправедлива судьба!». Каждый норовил чем-нибудь помочь. Само собой, «помощь» большинства совершалась из корыстных целей: а вдруг мастер Дан Верховен возжелает отблагодарить тех, кто не бросил его в трудную минуту?
Сам музыкант не желал видеть кого-либо. Ему хотелось одного: побыть одному. Унтвик, разозлившись, наговорил всем гадостей и скрылся на чердаке, откуда в плохую погоду, поддаваясь унынию, частенько глядел на серый и мрачный город. Его поглощало отчаяние: как он сможет написать очередной шедевр, если не в состоянии услышать звук? Так и стоял Дан Верховен в полнейшей тишине, погружённый в себя и своё отчаяние, казалось бы не замечая, как на город опустились сумерки. В какой-то момент у него мелькнула мысль, что лучше умереть, чем жить так, влачить жалкое существование ущербного человека.
– Ну и ну, что за мысли, Унтвик? – Отчётливо услышал музыкант. Он забыл, что больше не может слышать, и, вздрогнув, обернулся, готовый броситься на того, кто осмелился нарушить его покой.
– Разве этого ты хотел, когда так вдохновенно убеждал меня дать тебе талант, которым не обладал?
От стены отделился силуэт, в котором Дан Верховен не сразу опознал позабытого за долгие годы приятеля.
– Эр…фер? – одними губами прошептал музыкант, вспоминая имя.
Тогда, почти пятнадцать лет назад, отчаявшийся музыкант не мог найти в себе сил, чтобы продолжить работать над собой, чтобы преодолеть трудности, вставшие у него на пути. Молодой Дан Верховен точно также тоскливо глядел вниз, с высокой заброшенной часовой башни, и думал: не проще ли будет закончить всё здесь и сейчас? Всё равно никто не узнает о его смерти, ведь он неизвестен никому в этом огромном мире.
От самоубийства отчаявшегося парня спас один вопрос. Всего один вопрос, и вся жизнь Дан Верховена резко изменилась.
– Рад, что ты ещё не забыл обо мне. – Усмехнулся мужчина в сером пальто.
Верховен вдруг застыл, заметив странное:
– Я… я тебя… слышу! – пролепетал он.
Эрфер ощутил, как в душе музыканта расправляет крылья надежда.
– Не обманывай себя, Унтвик, – жёстко оборвал Эрфер. – Ты слышишь меня потому, что я могу заглядывать в разум.
Больше всего Эрфер не любил две вещи: когда люди желали получить всё и сразу, не прилагая никаких усилий для достижения мечты, и когда они пытались обмануть самих себя, убеждая в том, что от их действий никому хуже не станет. К несчастью, обе вещи были довольно частым явлением. Глупые и ленивые считали, что всё должно получаться само, без их непосредственного участия. А высокомерные и эгоистичные считали, что мир должен им преподносить всё на блюдечке только потому, что они существуют.
Эрфер редко связывался с такими людьми. Его интересовали больше искренние чувства и то, чего достигнет тот, чья мечта, вопреки всему, вдруг осуществится. Когда-то давно Унтвик горел искренним желанием сделать мир лучше через музыку, но ему не хватало таланта, той искры, что зажигала бы в людях надежду и освещала самые тёмные уголки души. И Эрфер дал Унтвику то, чего ему не хватало.
И вот, спустя пятнадцать лет, Эрфер жаждал узнать, каким будет теперь желание.
– Значит, это не несчастный случай? – догадался Дан Верховен. – Это моя… расплата? Вот что ты имел в виду тогда?
– Да, Унтвик. – Спокойно подтвердил Эрфер. – Ещё в раннем возрасте твой отец, пианист, мечтавший о создании династии музыкантов, узнал, что ты глуховат, и не слышишь тех тонкостей, которым тебя пытались обучить. – Дан Верховен мелко затрясся. Эти воспоминания до сих пор отзывались в нём болью и обидой. – Но ты не смог этого принять. Пятнадцать лет назад ты мечтал писать такую музыку, которая заставляла бы верить в себя, давала сил, чтобы идти дальше. Я дал тебе эту возможность. Сейчас ты признанный гений, любящий муж и отец. Ты доволен такой жизнью?
– Да. Я очень тебе благодарен за это. – Робко признался музыкант, но Эрфер ощутил, что это не вся правда. Было что-то ещё, что грызло этого человека изнутри. Но Эрфер явился сюда не для того, чтобы разбираться, что гложет Дан Верховена. У него была иная цель.
– Тогда, Унтвик, я задам тебе всего один вопрос. Каково твоё желание?
Мужчина в сером пальто неспешно прогуливался по широкой, хорошо освещённой улице, беспрестанно размышляя. Навстречу то и дело попадались одинокие прохожие и парочки. Несмотря на позднее время – часы на главной площади недавно отбили десять раз, – люди не торопились домой. Погода стояла на диво чудесная: ещё тёплые, но уже с прохладным ветерком, последние дни лета призывали на улицу. Вдобавок в воздухе всё ещё витал лёгкий цветочный аромат, а небо было удивительно чистым и, усыпанное звёздами, заставляло восторгаться редких ценителей.
Эрфер неспешно шёл, направляясь… а куда, собственно? У него не было определённой цели, у него не было дома. Зато у него было много имён, среди которых самым верным было имя Вечный Странник4, или Серый Путник4. В его честь не строили храмов, не воздвигали алтари, не приносили в жертву в надежде услышать ответ. Да и не нужны были Эрферу жертвы, он сам брал плату.
У всего есть цена. И если люди не способны понять, что сперва они должны отдать многое, чтобы получить взамен хоть что-то, то объяснять это – пустая трата времени и сил. Вероятно, именно поэтому на свете появился он. Чтобы давать людям то, чего они не заслужили и не должны были получить по каким-то причинам. К примеру, тот же Унтвик. Он мог стать превосходным учителем, взрастившим и воспитавшим не одного знаменитого музыканта. Но предпочёл сам получить славу и признание, не делясь ею ни с кем.
– Каково твоё желание?
Мужчина, чьи виски уже тронула седина, а лицо год за годом постепенно покрывалось новыми морщинами, задумался.
Эрфер уже знал ответ.
– Какой будет плата за моё желание? – проявил смекалку музыкант.
Эрфер жёстко усмехнулся:
– Жизненный путь твоего сына.
От Дан Верховена повеяло страхом и ужасом.
– Ты… отнимешь его жизнь?
– Не я, – брезгливо осадил Эрфер. – Всё зависит от твоего желания. И я не беру в качестве платы чью-то жизнь, это работа Мортис5.
– Тогда что…
– Если твоё желание не изменится, – ответил Эрфер раньше, чем музыкант сформировал мысль, – твой сын пройдёт по тому пути, который был предназначен другому.
«Не так уж и плохо», – задумался Дан Верховен.
На невозмутимом лице Эрфера промелькнуло выражение неудовольствия: он снова оказался прав в своих предположениях.
– Я, – решился музыкант. – Хочу…
Договорить ему не дали: дверь содрогнулась под сильными ударами. Пусть Унтвик Дан Верховен теперь пребывал в мире вечной тишины, но сумел почувствовать колебания воздуха и толчки, дошедшие до него через пол. Дверь недолго продержалась, и её с грохотом выломали. На чердак ввалилось больше десятка обеспокоенных лиц, беспрестанно выспрашивающих что-то. Знаменитый музыкант не откликался много времени, и его друзья и семья заволновались. Они позабыли о том, что теперь Дан Верховен не может слышать их вопросов – лишь догадываться.
Никто не обратил внимания на странного мужчину в сером пальто, который никуда не исчез. Эрфер молча наблюдал за разворачивающейся картиной и думал. Перед тем, как дать ответ, Дан Верховен колебался. Он не хотел встретить старость жалким инвалидом, позабытым всеми со временем. И он был готов пожертвовать судьбой сына, не зная, что того ждёт. Вероятно, музыкант исходил из того, что его восьмилетний сын был замкнутым и, как все вокруг считали, немым. По крайней мере, никто не слышал от маленького Лорцо и слова.
Родственники и друзья, сыпавшие вопросы на музыканта, резко замолкли, недоумённо переглядываясь. Супруга что-то сказала, отчаянно жестикулируя, но Унтвик этого не понял, и тогда она, взяв того за руку, потащила за собой, вниз. За ними гурьбой спускались друзья и родственники. Дан Верховен не понимал, чего от него хотят. Он был дезориентирован. А вот, судя по вытянутым лицам окружающих, они знали, в чём дело.
Когда супруга привела знаменитого музыканта в гостиную, где стоял рояль, Унтвик всё понял. Его восьмилетний сын, по словам нянек, отстающий в развитии от сверстников и по прогнозам докторов, страдающий слабоумием, сосредоточенно играл на инструменте. Пусть Унтвик не слышал, но видел, как маленькие пальчики нажимают на клавиши, и он узнал её – мелодию. Это была мелодия, которой знаменитый музыкант безуспешно пытался научить сына. Его любимая «Колыбельная».
Наверняка Лорцо ошибался. Наверняка ему не хватало чувства ритма и сил, чтобы своими маленькими пальчиками выжимать правильный звук, наверняка это было трудно – брать аккорды… Но сейчас это меньше всего волновало Унтвика. А когда Лорцо повернулся к толпе, статуями застывшей у порога гостиной, и чётко произнёс с серьёзным лицом: «Я буду за папу», Унтвик расплакался.
В головах прохожих было множество мыслей, но мужчину в сером пальто они мало интересовали. Люди такие противоречивые создания: говорят одно, думают другое, а чувствуют совсем иное. К примеру, та парочка – молодожёны, что на первый взгляд мирно вели беседу. Оба уже остыли друг к другу, но семьи надавили на них, мотивировав тем, что молодые уже давно состоят в отношениях. После женитьбы супруги поняли, что свадьба была ошибкой. Однако в женщине уже зародилась новая жизнь, и развестись пара не решилась: слишком боялась позора и осуждения со стороны родственников. Что самое интересное – отцом ребёнка являлся не супруг, а его брат, с которым у женщины роман начался незадолго до свадьбы.
А вон те двое, у фонтана, познакомились случайно на днях. Отец парня – военный, и они прибыли в этот город ненадолго. Но между девушкой и парнем уже появилась незримая связь, какая образуется, когда находятся предназначенные друг другу половинки. Мать девушки против общения с ухажёром, так как сама в молодости была влюблена в военного, вскоре оставившего её навсегда.
Или те, кто притаился в тени переулков. Обычные воры и сироты, которые мечтают о том, что не надо будет каждый день бороться за кусок хлеба и выживать на улице, обкрадывая случайных прохожих.
Примеров таких несоответствий много. Желаний у людей всегда много, и они различны, хотя у некоторых совпадают. Кто-то хочет славы, кто-то желает достигнуть лучшего результата в каком-нибудь искусстве. Все соревнуются друг с другом, пытаясь показать, что остальные уступают в счастье. Эрфер не понимал этого, хотя и знал, что такое горечь и обида: его возможности были куда шире, чем у любого взятого наугад бога, но мало кто это понимал. Соревноваться с другими он перестал ещё юном возрасте, когда понял, что это глупо: каждый делает свою работу, и делает хорошо.
Каждому в этом мире была отведена своя роль.
Мудрецы говорят, что Исполнитель – это странствующий искатель, для которого время не имеет значения – боги бессмертны. На вопрос, что он ищет, мудрецы чаще всего пожимают плечами и говорят, что единого мнения нет. Кто говорит, что ищет глупцов, согласных на сделку с ним; кому-то больше нравится вариант, что Он ищет нечто, способное избавить от безразличия и скуки. И никто не догадывается о том, что на самом деле ищет Вечный Странник. И отчего-то никому не приходит в голову мысль, что, возможно, он ищет способ избавиться от одиночества.
Мужчина в сером пальто неспешно бродил по рынку. Народ сновал туда-сюда, торговцы и торговки зазывали люд, нахваливая собственные товары.
Обычно Эрфер не появлялся в местах, где было много людей – когда у каждого то и дело вдруг возникает желание и также быстро гаснет, это сбивает с толку. Вдобавок все эти желания – мелочь, не стоящая внимания. Женщин всех возрастов интересовали побрякушки, мужчин – хорошая, удобная одежда да оружие с оберегами. Те, кто был побогаче, могли позволить себе не ходить на рынок, а заказывать необходимое напрямую у мастеров, но таких было немного.
Столько мыслей, эмоций… Но нет стоящих внимания: всё мимолётно, поверхностно, неинтересно. Ничего не цепляет. Скучно. Когда Эрфер собирался уже уходить, он почувствовал, как загорелась ярким пламенем чья-то душа. Да, кто-то жаждал исполнения заветного желания. И Эрфер, гонимый любопытством, направился в ту сторону, откуда тянуло жаром.
Исавэлла Кейваз – деловая женщина тридцати лет, обогатившаяся на обычной торговле, а после удачно выскочившая замуж за такого же дельца. Прожили в браке двенадцать лет, но детей так и появилось. Морал Кейваз, муж Исавэллы, сорока двухлетний преуспевающий торговец, отчаялся получить наследника для своей компании и нажитого богатства, привёл в дом любовницу, вынашивающую его ребёнка.
Исавэлла, мечтавшая о собственном ребёнке, была в ярости: муж предал её дважды. Первый раз – когда сообщил, что намерен любым способом получить наследника, и никакие клятвы, которые он давал на алтаре, его не остановят.
