Непростое наследство
Городок едва ли изменился за прошедшие годы. Разве что поизносился изрядно. В детстве все казалось большим, загадочным, даже опасным. Двухэтажный особняк, принадлежавший семье зажиточного торговца, к примеру, выглядел настоящей громадиной. Твердыней из черного камня, после полудня лишавшей лавочку напротив солнечного света. Каждый раз проходя мимо, я останавливалась, задирала голову и смотрела на флюгер в виде восстающего льва - чудовища, готового сойти с места и напасть. Особенно страшно становилось в непогоду, когда флюгер скрипел на ветру, поблескивая от дождя.
Теперь дом стал ничем не примечательным и старым. У льва отвалилась поржавевшая лапа, и выглядел он несчастным.
Я поправила плащ, мысленно взмолилась светлым богам и пожалела, что не захватила нюхательной соли, которую настойчиво вручала Элти. Все-таки вернуться после десятилетнего отсутствия непросто. А, судя по виду из окна, оставалось совсем немного.
На скрип кареты я не обращала внимания - свыклась за сутки пути. И превратилась в настоящую отбивную. Как у столичных жителей язык поворачивается ругать дороги? По сравнению со здешними, те гладкое полотно.
Карета затормозила. Пожилая дама напротив уронила нитки от шитья, которым развлекалась в пути, и сдавленно забормотала проклятия неумелому вознице. Мужчина рядом с ней, чей храп я возненавидела всей душой, проснулся. А молодая некрасивая девица шумно высморкалась в грязный платок и, комкая, сунула его в карман.
Как я выдержала путь до Леайта?
- Кому в таверну? - рявкнул возница, от души ударяя по крыше.
- Поживее, милочка, - взвизгнула пожилая дама. - Ноги отдавила уже.
Я покинула карету, расплатилась с возницей и твердо решила: обратно поеду верхом. Да-да, именно верхом. Плевать, если местные сочтут это непристойным. Должно же хватить денег после продажи старой развалюхи на приличную лошадь.
Сходя с дороги, я не сразу решилась поднять голову. Казалось, сделаю это и кошмар детства оживет. Надеюсь, таверна покажется маленькой и ветхой. Тогда я успокоюсь.
Увы, здание выглядело чересчур бодрым для полувека с начала постройки. Знакомая крыша из красной черепицы обновлена. Крепкая дубовая дверь, слегка потускневшая вывеска, дикий виноград, вьющийся по стене. Сколько раз тетка пыталась извести его за прошедшие годы?
Я оглянулась. Треклятая карета гремела вниз по улице, к порту. Люди тянулись в сторону рынка в квартале отсюда. Лавка со сладостями напротив по-прежнему на месте и уже открыта.
Вещей у меня почти не было - небольшая сумка на плече, кошель с документами и скромным количеством монет на поясе. В Леайте надолго не задержусь. Продам таверну, оформлю какие следует бумаги и уеду. На сей раз навсегда. Дверь оказалась закрытой. Неужто после теткиной смерти внутри никого? Я взялась за железное кольцо и трижды стукнула. Десять лет, а оно такое же тяжелое, и от звука бегут мурашки. Десять лет — подумать только!
Ответа не последовало. Я подождала, снова постучала, сошла со ступеней и, приложив руки ко рту, крикнула:
- Эй! «Кот и лютня»! Открывайте немедленно! Сколько можно дрыхнуть?
Прохожие с любопытством оборачивались. Пара мальчишек остановились поглазеть.
Наконец, на пороге появилась заспанная пухлая женщина в линялом платье и чепце, съехавшем набок.
- Чего орешь? - зевнула она. - Закрыто у нас. Не видишь что ли?
- Почему закрыто?
Женщина недовольно поежилась от утренней прохлады, опять зевнула и принялась поправлять чепец. Волосы ее подернулись сединой, а фигура стала в два раза шире. Если так пойдет дальше, к старости Марта перестанет проходить в двери на втором этаже. Помню, они ее всегда возмущали своей шириной.
- Потому и закрыто. Хозяйка месяц как померла. А кто без нее работать станет, а? Ты иди давай в другое место.
Я поднялась на крыльцо.
- Ты чего это? Дурная что ль? Пошла прочь, говорю! - возмутилась Марта и, вероятно решив, что пойду напролом, загородила проход.
- Марта, дай войти.
- Откуда... Да помилуйте ж боги… - кухарка вгляделась в лицо. - Неужто…
- Да это я — Сорель.
Кухарка со вскриком всплеснула руками, зажала ладонью рот, заплакала и заключила в объятия.
- И ждали же мы, госпожа, как ждали! Уж простите, что я так… Много тут разных ходит. А вы вон какая красавица стали — не узнать. Только тощая совсем, взяться не за что. Ох, простите, болтаю… Да пойдемте внутрь! Пойдемте!
Оглядываясь, она зычно прокричала:
- Терк, бездельник старый! Поднимай с лавки зад да растапливай камин! Госпожа Ирмас приехала. Вы проходите-проходите. Сейчас все-все быстро сделаем. Я пирог испеку как вы в детстве любили. Ох, какое счастье, госпожа! Терк, чтоб тебя! Где ты есть?
Таверна изменилась мало. Беленые стены, темные деревянные балки, столы и скамьи, которые служанки выскабливали, что было сил. Широкие светильники, куда требовалось не меньше десятка свечей. Камин, где зажигали огонь каждый прохладный вечер. Угол с небольшим возвышением, куда усаживался приглашенный менестрель бренчать на лютне. Дядюшка Ларти таким все и задумывал. При нем в доме жил толстый полосатый кот, свободно разгуливавший между столами посетителей. Тетка ругалась, говорила, как ненавидит шерсть. После смерти дядюшки кота отдали в порт, там усадили на корабль, чтоб ловил в трюме крыс. Помню, я горько плакала, глядя на отплывающее судно.
- Госпожа Ирмас, дайте-ка плащ, - с ходу протянула руки появившаяся со второго этажа девушка. - Запылился совсем. Но я все отчищу. И комнату приготовлю. Меня Кайрой зовут. Второй год здесь работаю. Вы садитесь-садитесь. Устали верно с дороги? А Терк сейчас огонь разведет — согреетесь. Он за дровами отправился.
Бойкая, кое-как одетая спросонья, Кайра не оставляла возможности отказаться от заботы.
- А вещи ваши где? Это все? Ну ничего. Тут по соседству мастерская открылась недавно — заказать сумеете. Наряды шьют — загляденье. Вам, хозяйке-то, по вкусу придется, чтоб солидней выглядеть. Да и цены портной не ломит. Молодой, только дело начинает. Давайте туфли домашние принесу? От покойной госпожи много чего осталось, а сложения она была вашего. И чаю согрею. Или эля хотите? Терк знатную бочку припас, по новому рецепту. Не открывали еще.
Кайра быстренько выхватила вещи и побежала наверх. Через минуту-другую вернулась с мягкими туфлями и теткиной шерстяной накидкой. Видимо, мои посиневшие руки от внимания не ускользнули. Затем скрылась на кухне и вернулась с кувшином травяного чая и блюдом хлеба с сыром.
- Уж простите, госпожа, что скромно. Марта завтрак приготовит как следует. Мы ведь не работаем, гостей не принимаем. Все вас ждали.
Восторженно улыбнувшись, снова убежала.
Уставшая, я слова против не произносила. Столько запахов, звуков, воспоминаний навалились разом.
Скрипнула задняя дверь, и на пороге появился Терк с охапкой дров. Он и в детстве-то казался старым, а сейчас и подавно. Высокий крепкий мужчина, бывший моряк. Совершенно седой и хромающий дольше, чем я живу на свете. Помню, весь город ходил в «Кота и лютню» отведать его эля.
- Госпожа Сорель, - Терк поспешно бросил дрова у камина. - Уж как я рад. Позвольте-ка на вас взглянуть. Как выросли-то, как выросли.
Сел рядом и осторожно обнял за плечи, а в глазах заблестели слезы.
- Видно боги мои молитвы-то услышали. Боялся, что не вернетесь.
- Как же не вернуться? - растерянно проговорила я. - Раз тетка умерла, должна же я наследство получить.
Терк, служивший дядюшке много лет, смотрел с теплотой, и становилось совестно. Сомневаюсь, что слуги горько оплакивали теткину кончину. В таверне не осталось никого, кроме Марты, Терка и Кайры. Неведомо как им удалось задержаться здесь надолго - остальные бежали, сверкая пятками.
- Ох, простите, дурака, - спохватился Терк. - Вижу, дрожите. Сейчас огонь разведу — мигом согреетесь. Дымоход-то по осени чистили, тянет хорошо. Но не мешало бы разок трубочиста позвать — проверить перед летним сезоном. Я покойной госпоже говорил, а она отмахивалась, мол, сама знаю.
Терк умело сложил дрова, добавил трут и мгновенно высек искру.
- Охранные заклятия бы еще обновить, госпожа. Покойная ваша тетушка давно магов не приглашала. Дом ведь старый — мало ли что.
Он поднялся, отряхнул руки, уселся напротив и улыбнулся, демонстрирую целую дюжину новых морщин на лице. Вернулась Кайра с блюдами нарезанной тоненькими ломтями копченой курицы и жареными яйцами. Следом Марта с кастрюлькой каши.
- Я, госпожа Сорель, тесто на пирог поставлю. А пока - чем боги послали. На скорую руку сделала. Вы девочкой кашу каждое утро ели. У нас в кладовых-то продуктов много осталось. Не думайте, я за всем следила, что портилось выбрасывала и записи делала. Господин Равьен велел книгу учетную вести до вашего приезда. Можете проверить.
Договорив, Марта уселась рядом с Терком. Кайра, вначале смутившаяся, присоединилась. Я же окончательно растерялась, оказавшись в компании людей, взираюших на меня, как на божество. Совесть опять царапнула внутри.
- Спасибо, Марта. Не волнуйся, тут хватит на всех.
Знала бы повариха, что такую роскошь по утрам я позволяла очень редко. Разве только кашу сварю, а то и до обеда во рту маковой росинки не было. Работа в аптекарской лавке занимала много времени, а разводить кухню в тесной комнатке, что мы с Элти снимали, то еще удовольствие.
- Точно как в детстве, - проговорила, пробуя кашу. У Марты руки золотые — за что ни возьмется, вкусно выходит. Ума не приложу, чего она столько лет тетке служила. Мало разве конкурентов хотели переманить? И жалованье бы больше платили, и не грозились выкинуть за порог по любому поводу.
- Вы, госпожа, ведь из столицы приехали? - подалась вперед Кайра. - Расскажите, как там?
- Слякотно в это время года, грязно местами. Людей очень много и шумно.
- И на площадях каждый день представления?
Я кивнула. Глаза Кайры загорелись.
- А вы, госпожа Сорель, чем там занимались? - настороженно спросила Марта.
- В Гавронской школе травничеству училась. Потом работала — в одной аптекарской лавке, в другой.
На лице поварихи разгладились морщинки. Боюсь представить, что наговорила тетка. Она-то считала будто я благодарна должна быть, в ногах за милости ее валяться. Подумать только — целых два раза в год писала в приют, куда сдала меня за ненадобностью, узнавала, жива ли. Высылала монеты на содержание, на том наши сношения и заканчивались. Когда же я, имея слабенький дар, поступила в школу травниц тетка как взбесилась - присылала гневные письма, называла неблагодарной нахлебницей, не желающей работать и помогать ей. Она к тому времени постарела, занемогла, а кровной родни никакой не имела.
- Ох, интересно как, - еще ближе придвинулась Кайра. - Я магию очень люблю. Покажите что-нибудь, госпожа?
- Брось ты, дурная! - шикнула Марта. - Не видишь - госпожа Сорель с дороги. Не лезь с глупостями.
- Ладно тебе, Марта, - я раскрыла ладонь и выпустила в воздух язычок пламени. Он поднялся вверх, преобразился в бабочку, пролетел над головой Кайры и исчез. Травницы совершенно другими вещами занимаются, но на пару красивых фокусов моих силенок хватает. Да и, признаться честно, магом я была посредственным, никогда в отличницы не выбивалась.
Кайра восторженно взвизгнула и захлопала в ладоши.
- Ох, чудо какое, госпожа! Чудо же!
Марта опасливо покосилась на искры, оставшиеся от огненной бабочки. Она магов побаивалась, считая, что сила может большую беду принести. Терк, в молодости повидавший мир, нахмурился и крякнул. Ему приходилось чудеса посерьезнее встречать. На корабли часто нанимали магов.
- И долго учились в школе, госпожа? - спросила Марта.
- Пять лет. Сразу из приюта поступила.
- А говорят в столице и академия для магов есть?
- Есть. Но туда не всех принимают.
Попасть в академию можно, если проверка выявит сильный дар. Мне его очень не доставало, а потому — Гавронская школа травниц и работа в старинной аптекарской лавке, после которой ароматы снадобий не выветривались из волос и одежды неделями. Элти шутила будто слышит, как я иду домой, за два квартала.
- А мы, признаться, думали, раньше вернетесь, - начал Терк, на что Марта тяжело вздохнула.
- Уж простите, госпожа Сорель, но тетка ваша, покойница, нраву была крутого. В последние годы не сговориться стало.
Я кивнула. Достаточно вспомнить письмо, что пришло на адрес школы. Дочитать до конца не сумела, сожгла в камине главного зала, где ученицы собирались по особым случаям.
От сытной еды стало клонить в сон.
- Я хозяйскую комнату приготовлю, - торопливо поднялась Кайра. - Постель перестелю, огонь зажгу, простыни нагрею.
- Спасибо. Марта, Терк, а кто в последние годы делами госпожи Женивы занимался?
Называть покойную тетушкой язык не поворачивался. Да и родней мы не были, чего скрывать.
- Так господин Равьен же.
- Тот самый?
- Да, госпожа. Не любила покойная хозяйка привычкам изменять. Все у старого Равьена и оформляла.
- И контора его на прежнем месте?
- А как же, госпожа.
- Отдохну немного и схожу.
Пока Кайра готовила спальню, прошлась по дому. Хозяйская часть была отгорожена от комнат для постояльцев и находилась над кухней. Помню, как просыпаясь утром, могла слышать смех поварих, звон упавшей посуды или спор по любому поводу. Чаще всего голос тетки Женивы, распекавшей неумелую прислугу. Через открытое окно долетали запахи свежей выпечки, жаркого с пряностями, сладкого фруктового напитка или тушеных овощей. Я могла догадаться, что станет основным блюдом сегодня.
Доски на полу знакомо скрипели даже под легкими шагами. Узкое оконце в конце коридора было прикрыто кружевной занавеской, успевшей пожелтеть от времени и обтрепаться по краю. Помню, оказавшись здесь впервые, я вставала на цыпочки и смотрела на краешек залива.
Кроме трех спален в хозяйском крыле был кабинет. Небольшой, светлый, со шкафчиками и полками, уставленными книгами. Здесь всегда хранился изрядный запас свечей и перьев. Чернила и бумагу заказывали в лавке ниже по улице. Тамошний владелец делал хорошую скидку, за что по праздникам получал в подарок мясной пирог. Всегда радовался и обещал вознести богам молитву за теткину щедрость. Еще в кабинете были окна, выходящие на улицу. На подоконниках любил сидеть тот самый толстый полосатый кот. Помню, он мурлыкал, если чесала между ушами.
Хозяйскую комнату, самую светлую и просторную, занимали дядюшка с женой. Широкая кровать с балдахином, гардеробная и ванна за ширмой, аккуратный камин, на котором стояли старинные статуэтки. Тетка не разрешала входить — боялась: что-нибудь испорчу или разобью. Поселила в маленькой гостевой спальне. Окно там выходило во внутренний двор, где ничего интересного не увидеть. Ночами часто приходил кот, прыгал на постель и засыпал у ног.
- Все готово, госпожа, - сообщила Кайра, когда я очутилась на пороге. - Если нужно еще теплее, вторую грелку принесу. И ванну сделаю, если прикажете.
- Ванну после. Ноги не держат, спать хочется.
- Как скажете, госпожа. Помочь с одеждой?
Я отказалась. Привычки одеваться и раздеваться с помощью служанки не завелось. Я и не знала, каково это. Разве собственных рук нет? Да и откуда у меня наряды, с которыми требуется помощь?
Я легла и прислушалась. С улицы доносился шум — заржала чья-то лошадь, засмеялись девушки, спешившие по делам, торговец зазывал купить свежий хлеб.
Глава первая
Городок едва ли изменился за прошедшие годы. Разве что поизносился изрядно. В детстве все казалось большим, загадочным, даже опасным. Двухэтажный особняк, принадлежавший семье зажиточного торговца, к примеру, выглядел настоящей громадиной. Твердыней из черного камня, после полудня лишавшей лавочку напротив солнечного света. Каждый раз проходя мимо, я останавливалась, задирала голову и смотрела на флюгер в виде восстающего льва - чудовища, готового сойти с места и напасть. Особенно страшно становилось в непогоду, когда флюгер скрипел на ветру, поблескивая от дождя.
Теперь дом стал ничем не примечательным и старым. У льва отвалилась поржавевшая лапа, и выглядел он несчастным.
Я поправила плащ, мысленно взмолилась светлым богам и пожалела, что не захватила нюхательной соли, которую настойчиво вручала Элти. Все-таки вернуться после десятилетнего отсутствия непросто. А, судя по виду из окна, оставалось совсем немного.
На скрип кареты я не обращала внимания - свыклась за сутки пути. И превратилась в настоящую отбивную. Как у столичных жителей язык поворачивается ругать дороги? По сравнению со здешними, те гладкое полотно.
Карета затормозила. Пожилая дама напротив уронила нитки от шитья, которым развлекалась в пути, и сдавленно забормотала проклятия неумелому вознице. Мужчина рядом с ней, чей храп я возненавидела всей душой, проснулся. А молодая некрасивая девица шумно высморкалась в грязный платок и, комкая, сунула его в карман.
Как я выдержала путь до Леайта?
- Кому в таверну? - рявкнул возница, от души ударяя по крыше.
- Поживее, милочка, - взвизгнула пожилая дама. - Ноги отдавила уже.
Я покинула карету, расплатилась с возницей и твердо решила: обратно поеду верхом. Да-да, именно верхом. Плевать, если местные сочтут это непристойным. Должно же хватить денег после продажи старой развалюхи на приличную лошадь.
Сходя с дороги, я не сразу решилась поднять голову. Казалось, сделаю это и кошмар детства оживет. Надеюсь, таверна покажется маленькой и ветхой. Тогда я успокоюсь.
Увы, здание выглядело чересчур бодрым для полувека с начала постройки. Знакомая крыша из красной черепицы обновлена. Крепкая дубовая дверь, слегка потускневшая вывеска, дикий виноград, вьющийся по стене. Сколько раз тетка пыталась извести его за прошедшие годы?
Я оглянулась. Треклятая карета гремела вниз по улице, к порту. Люди тянулись в сторону рынка в квартале отсюда. Лавка со сладостями напротив по-прежнему на месте и уже открыта.
Вещей у меня почти не было - небольшая сумка на плече, кошель с документами и скромным количеством монет на поясе. В Леайте надолго не задержусь. Продам таверну, оформлю какие следует бумаги и уеду. На сей раз навсегда. Дверь оказалась закрытой. Неужто после теткиной смерти внутри никого? Я взялась за железное кольцо и трижды стукнула. Десять лет, а оно такое же тяжелое, и от звука бегут мурашки. Десять лет — подумать только!
Ответа не последовало. Я подождала, снова постучала, сошла со ступеней и, приложив руки ко рту, крикнула:
- Эй! «Кот и лютня»! Открывайте немедленно! Сколько можно дрыхнуть?
Прохожие с любопытством оборачивались. Пара мальчишек остановились поглазеть.
Наконец, на пороге появилась заспанная пухлая женщина в линялом платье и чепце, съехавшем набок.
- Чего орешь? - зевнула она. - Закрыто у нас. Не видишь что ли?
- Почему закрыто?
Женщина недовольно поежилась от утренней прохлады, опять зевнула и принялась поправлять чепец. Волосы ее подернулись сединой, а фигура стала в два раза шире. Если так пойдет дальше, к старости Марта перестанет проходить в двери на втором этаже. Помню, они ее всегда возмущали своей шириной.
- Потому и закрыто. Хозяйка месяц как померла. А кто без нее работать станет, а? Ты иди давай в другое место.
Я поднялась на крыльцо.
- Ты чего это? Дурная что ль? Пошла прочь, говорю! - возмутилась Марта и, вероятно решив, что пойду напролом, загородила проход.
- Марта, дай войти.
- Откуда... Да помилуйте ж боги… - кухарка вгляделась в лицо. - Неужто…
- Да это я — Сорель.
Кухарка со вскриком всплеснула руками, зажала ладонью рот, заплакала и заключила в объятия.
- И ждали же мы, госпожа, как ждали! Уж простите, что я так… Много тут разных ходит. А вы вон какая красавица стали — не узнать. Только тощая совсем, взяться не за что. Ох, простите, болтаю… Да пойдемте внутрь! Пойдемте!
Оглядываясь, она зычно прокричала:
- Терк, бездельник старый! Поднимай с лавки зад да растапливай камин! Госпожа Ирмас приехала. Вы проходите-проходите. Сейчас все-все быстро сделаем. Я пирог испеку как вы в детстве любили. Ох, какое счастье, госпожа! Терк, чтоб тебя! Где ты есть?
Таверна изменилась мало. Беленые стены, темные деревянные балки, столы и скамьи, которые служанки выскабливали, что было сил. Широкие светильники, куда требовалось не меньше десятка свечей. Камин, где зажигали огонь каждый прохладный вечер. Угол с небольшим возвышением, куда усаживался приглашенный менестрель бренчать на лютне. Дядюшка Ларти таким все и задумывал. При нем в доме жил толстый полосатый кот, свободно разгуливавший между столами посетителей. Тетка ругалась, говорила, как ненавидит шерсть. После смерти дядюшки кота отдали в порт, там усадили на корабль, чтоб ловил в трюме крыс. Помню, я горько плакала, глядя на отплывающее судно.
- Госпожа Ирмас, дайте-ка плащ, - с ходу протянула руки появившаяся со второго этажа девушка. - Запылился совсем. Но я все отчищу. И комнату приготовлю. Меня Кайрой зовут. Второй год здесь работаю. Вы садитесь-садитесь. Устали верно с дороги? А Терк сейчас огонь разведет — согреетесь. Он за дровами отправился.
Бойкая, кое-как одетая спросонья, Кайра не оставляла возможности отказаться от заботы.
- А вещи ваши где? Это все? Ну ничего. Тут по соседству мастерская открылась недавно — заказать сумеете. Наряды шьют — загляденье. Вам, хозяйке-то, по вкусу придется, чтоб солидней выглядеть. Да и цены портной не ломит. Молодой, только дело начинает. Давайте туфли домашние принесу? От покойной госпожи много чего осталось, а сложения она была вашего. И чаю согрею. Или эля хотите? Терк знатную бочку припас, по новому рецепту. Не открывали еще.
Кайра быстренько выхватила вещи и побежала наверх. Через минуту-другую вернулась с мягкими туфлями и теткиной шерстяной накидкой. Видимо, мои посиневшие руки от внимания не ускользнули. Затем скрылась на кухне и вернулась с кувшином травяного чая и блюдом хлеба с сыром.
- Уж простите, госпожа, что скромно. Марта завтрак приготовит как следует. Мы ведь не работаем, гостей не принимаем. Все вас ждали.
Восторженно улыбнувшись, снова убежала.
Уставшая, я слова против не произносила. Столько запахов, звуков, воспоминаний навалились разом.
Скрипнула задняя дверь, и на пороге появился Терк с охапкой дров. Он и в детстве-то казался старым, а сейчас и подавно. Высокий крепкий мужчина, бывший моряк. Совершенно седой и хромающий дольше, чем я живу на свете. Помню, весь город ходил в «Кота и лютню» отведать его эля.
- Госпожа Сорель, - Терк поспешно бросил дрова у камина. - Уж как я рад. Позвольте-ка на вас взглянуть. Как выросли-то, как выросли.
Сел рядом и осторожно обнял за плечи, а в глазах заблестели слезы.
- Видно боги мои молитвы-то услышали. Боялся, что не вернетесь.
- Как же не вернуться? - растерянно проговорила я. - Раз тетка умерла, должна же я наследство получить.
Терк, служивший дядюшке много лет, смотрел с теплотой, и становилось совестно. Сомневаюсь, что слуги горько оплакивали теткину кончину. В таверне не осталось никого, кроме Марты, Терка и Кайры. Неведомо как им удалось задержаться здесь надолго - остальные бежали, сверкая пятками.
- Ох, простите, дурака, - спохватился Терк. - Вижу, дрожите. Сейчас огонь разведу — мигом согреетесь. Дымоход-то по осени чистили, тянет хорошо. Но не мешало бы разок трубочиста позвать — проверить перед летним сезоном. Я покойной госпоже говорил, а она отмахивалась, мол, сама знаю.
Терк умело сложил дрова, добавил трут и мгновенно высек искру.
- Охранные заклятия бы еще обновить, госпожа. Покойная ваша тетушка давно магов не приглашала. Дом ведь старый — мало ли что.
Он поднялся, отряхнул руки, уселся напротив и улыбнулся, демонстрирую целую дюжину новых морщин на лице. Вернулась Кайра с блюдами нарезанной тоненькими ломтями копченой курицы и жареными яйцами. Следом Марта с кастрюлькой каши.
- Я, госпожа Сорель, тесто на пирог поставлю. А пока - чем боги послали. На скорую руку сделала. Вы девочкой кашу каждое утро ели. У нас в кладовых-то продуктов много осталось. Не думайте, я за всем следила, что портилось выбрасывала и записи делала. Господин Равьен велел книгу учетную вести до вашего приезда. Можете проверить.
Договорив, Марта уселась рядом с Терком. Кайра, вначале смутившаяся, присоединилась. Я же окончательно растерялась, оказавшись в компании людей, взираюших на меня, как на божество. Совесть опять царапнула внутри.
- Спасибо, Марта. Не волнуйся, тут хватит на всех.
Знала бы повариха, что такую роскошь по утрам я позволяла очень редко. Разве только кашу сварю, а то и до обеда во рту маковой росинки не было. Работа в аптекарской лавке занимала много времени, а разводить кухню в тесной комнатке, что мы с Элти снимали, то еще удовольствие.
- Точно как в детстве, - проговорила, пробуя кашу. У Марты руки золотые — за что ни возьмется, вкусно выходит. Ума не приложу, чего она столько лет тетке служила. Мало разве конкурентов хотели переманить? И жалованье бы больше платили, и не грозились выкинуть за порог по любому поводу.
- Вы, госпожа, ведь из столицы приехали? - подалась вперед Кайра. - Расскажите, как там?
- Слякотно в это время года, грязно местами. Людей очень много и шумно.
- И на площадях каждый день представления?
Я кивнула. Глаза Кайры загорелись.
- А вы, госпожа Сорель, чем там занимались? - настороженно спросила Марта.
- В Гавронской школе травничеству училась. Потом работала — в одной аптекарской лавке, в другой.
На лице поварихи разгладились морщинки. Боюсь представить, что наговорила тетка. Она-то считала будто я благодарна должна быть, в ногах за милости ее валяться. Подумать только — целых два раза в год писала в приют, куда сдала меня за ненадобностью, узнавала, жива ли. Высылала монеты на содержание, на том наши сношения и заканчивались. Когда же я, имея слабенький дар, поступила в школу травниц тетка как взбесилась - присылала гневные письма, называла неблагодарной нахлебницей, не желающей работать и помогать ей. Она к тому времени постарела, занемогла, а кровной родни никакой не имела.
- Ох, интересно как, - еще ближе придвинулась Кайра. - Я магию очень люблю. Покажите что-нибудь, госпожа?
- Брось ты, дурная! - шикнула Марта. - Не видишь - госпожа Сорель с дороги. Не лезь с глупостями.
- Ладно тебе, Марта, - я раскрыла ладонь и выпустила в воздух язычок пламени. Он поднялся вверх, преобразился в бабочку, пролетел над головой Кайры и исчез. Травницы совершенно другими вещами занимаются, но на пару красивых фокусов моих силенок хватает. Да и, признаться честно, магом я была посредственным, никогда в отличницы не выбивалась.
Кайра восторженно взвизгнула и захлопала в ладоши.
- Ох, чудо какое, госпожа! Чудо же!
Марта опасливо покосилась на искры, оставшиеся от огненной бабочки. Она магов побаивалась, считая, что сила может большую беду принести. Терк, в молодости повидавший мир, нахмурился и крякнул. Ему приходилось чудеса посерьезнее встречать. На корабли часто нанимали магов.
- И долго учились в школе, госпожа? - спросила Марта.
- Пять лет. Сразу из приюта поступила.
- А говорят в столице и академия для магов есть?
- Есть. Но туда не всех принимают.
Попасть в академию можно, если проверка выявит сильный дар. Мне его очень не доставало, а потому — Гавронская школа травниц и работа в старинной аптекарской лавке, после которой ароматы снадобий не выветривались из волос и одежды неделями. Элти шутила будто слышит, как я иду домой, за два квартала.
- А мы, признаться, думали, раньше вернетесь, - начал Терк, на что Марта тяжело вздохнула.
- Уж простите, госпожа Сорель, но тетка ваша, покойница, нраву была крутого. В последние годы не сговориться стало.
Я кивнула. Достаточно вспомнить письмо, что пришло на адрес школы. Дочитать до конца не сумела, сожгла в камине главного зала, где ученицы собирались по особым случаям.
От сытной еды стало клонить в сон.
- Я хозяйскую комнату приготовлю, - торопливо поднялась Кайра. - Постель перестелю, огонь зажгу, простыни нагрею.
- Спасибо. Марта, Терк, а кто в последние годы делами госпожи Женивы занимался?
Называть покойную тетушкой язык не поворачивался. Да и родней мы не были, чего скрывать.
- Так господин Равьен же.
- Тот самый?
- Да, госпожа. Не любила покойная хозяйка привычкам изменять. Все у старого Равьена и оформляла.
- И контора его на прежнем месте?
- А как же, госпожа.
- Отдохну немного и схожу.
Пока Кайра готовила спальню, прошлась по дому. Хозяйская часть была отгорожена от комнат для постояльцев и находилась над кухней. Помню, как просыпаясь утром, могла слышать смех поварих, звон упавшей посуды или спор по любому поводу. Чаще всего голос тетки Женивы, распекавшей неумелую прислугу. Через открытое окно долетали запахи свежей выпечки, жаркого с пряностями, сладкого фруктового напитка или тушеных овощей. Я могла догадаться, что станет основным блюдом сегодня.
Доски на полу знакомо скрипели даже под легкими шагами. Узкое оконце в конце коридора было прикрыто кружевной занавеской, успевшей пожелтеть от времени и обтрепаться по краю. Помню, оказавшись здесь впервые, я вставала на цыпочки и смотрела на краешек залива.
Кроме трех спален в хозяйском крыле был кабинет. Небольшой, светлый, со шкафчиками и полками, уставленными книгами. Здесь всегда хранился изрядный запас свечей и перьев. Чернила и бумагу заказывали в лавке ниже по улице. Тамошний владелец делал хорошую скидку, за что по праздникам получал в подарок мясной пирог. Всегда радовался и обещал вознести богам молитву за теткину щедрость. Еще в кабинете были окна, выходящие на улицу. На подоконниках любил сидеть тот самый толстый полосатый кот. Помню, он мурлыкал, если чесала между ушами.
Хозяйскую комнату, самую светлую и просторную, занимали дядюшка с женой. Широкая кровать с балдахином, гардеробная и ванна за ширмой, аккуратный камин, на котором стояли старинные статуэтки. Тетка не разрешала входить — боялась: что-нибудь испорчу или разобью. Поселила в маленькой гостевой спальне. Окно там выходило во внутренний двор, где ничего интересного не увидеть. Ночами часто приходил кот, прыгал на постель и засыпал у ног.
- Все готово, госпожа, - сообщила Кайра, когда я очутилась на пороге. - Если нужно еще теплее, вторую грелку принесу. И ванну сделаю, если прикажете.
- Ванну после. Ноги не держат, спать хочется.
- Как скажете, госпожа. Помочь с одеждой?
Я отказалась. Привычки одеваться и раздеваться с помощью служанки не завелось. Я и не знала, каково это. Разве собственных рук нет? Да и откуда у меня наряды, с которыми требуется помощь?
Я легла и прислушалась. С улицы доносился шум — заржала чья-то лошадь, засмеялись девушки, спешившие по делам, торговец зазывал купить свежий хлеб.
