Заклеймённый

Лукас принес миску с водой и травы. Дедушка Гафар аккуратно снял одеяло с Филиппа, а Сайрус скинул и рубашку, что невероятно смутило девушку. Его спина была широкой и крепкой, а руки мускулистыми. Каждое его движение заставляло мышцы напрягаться, от чего Беверли краснела снова и снова. Если бы не страх перед песчаными бурями, она бы уже давно оказалась снаружи. Беверли испытывала нужду опустить глаза, но любопытство и восхищение заставляли ее бороться со смущением.
        Сайрус поставил рядом с водой еще одну миску с травами. Он осмотрел их и, убедившись, что все на месте раздавил сухие листья в кулаке. По комнате распространился терпкий аромат, который вынудил девушку почесать нос. Мужчины переглянулись, и Лукас присел у ног больного. Ее брат обхватил их чуть выше стоп и крепко прижал к кровати. На дальнейшие действия девушка смотрела с приоткрытым ртом.
        Дедушка Гафар капнул что-то красное в миску с водой, и жидкость забурлила и задымилась, а запах усилился. Беверли даже немного приподнялась, чтобы лучше видеть. Мистер Баркли достал Нут и раскрутил его над головой. Знакомое голубое свечение заполнило собой пространство. Сайрус встал прямо над мисками и переместил Нут таким образом, что ударная часть начала вращаться вокруг них. Ускоряя движения кистью, мужчина заставил магию кнута поднять в воздух содержимое мисок и объединить их. Прямо на глазах из воды, трав и густой красной капли из пузырька старика, получалась алая вязкая масса, которая словно замешивалась, подобно тесту. Сайрус увеличил скорость, и масса снова начала становиться жиже, а, в конечном счете, стала похожа на очень густой сироп.
        Послышался негромкий голос Сайруса, который проговаривал заклинание. Его лицо сильно изменилось, стало напряженным и крайне сосредоточенным, глаза закрылись. Беверли почти ничего не могла разобрать, но наблюдала как завороженная. Мужчина резко отстранил Нут и распахнул глаза.
        - Комуно либити! – сказал он, а потом подставил руки к парящему алому пятну. Не касаясь его, мужчина стал направлять получившийся сироп к Филиппу.
        Красная масса легла на лицо наследника, словно маска и тут же образовала что-то похожее на тонкую, почти прозрачную корочку. Сайрус продолжал вращать руками, было похоже, что он теснее укладывает маску на очертания названного брата.
        Беверли испуганно ахнула, когда принц открыл глаза и рот, из которых появилось бледно алое свечение. Спина наследника выгнулась и девушка, наконец, поняла, для чего ее брат держал Филиппа за ноги. Сайрус продолжил читать заклинание, удерживая раскрытые ладони над лицом больного. Девушка видела, каких усилий ему это стоило. На его лице и шее вздулись все вены, а на лбу появилась испарина. Беверли не могла больше сидеть на полу, она осторожно приподнялась на ноги и шагнула ближе. Филипп извивался на кровати так, что старику пришлось прийти на помощь Лукасу. Сайрус настолько сосредоточился на заклинании, что не заметил, как она приблизилась. Слов разобрать не получалось, но очевидно, что ее друг применял сильнейшую магию. Все его тело напряглось и натянулось как струна. Растопыренные пальцы, казалось, звенели от прилагаемых усилий. Беверли посмотрела на Филиппа и заметила, что маска понемногу, очень медленно впитывается.
        Сайрус прикрыл глаза, и его кожа начала темнеть. Лицо меняло свои черты, то становясь старым и морщинистым, то более округлым и молодым. Выглядело это немного жутковато. Его преображения заставили Беверли прижать ладони к груди, и заворожено уставиться на мужчину. Она видела, что этот процесс мучителен для него и понимала, что он отдает все свои силы. Такая преданность с его стороны не могла не восхищать девушку.
        Весь этот процесс показался ей вечностью. Она даже представить себе не могла, каким таким чудесным образом Сайрус все еще остается на ногах. Алая маска впитывалась так медленно, что Беверли подумала, этого никогда уже не произойдет. Она словно загипнотизированная смотрела на исчезающую пелену и внутренне молилась, чтобы она поскорее впиталась. Филлип успокоился и его тело больше не била дрожь, и оно не выгибалось, поэтому Лукас отпустил его и отступил.
        Когда магический ритуал, наконец, завершился, Сайрус полностью стал Амиром и рухнул на пол рядом с кроватью друга. Беверли собралась подойти к нему, но Лукас удержал ее за руку. Дедушка Гафар поправил тело внука и накрыл его покрывалом.
        - Ему потребуется некоторое время, чтобы восстановиться, – сказал старик и вышел из дома.
        Спустя пару часов, когда послеполуденное солнце очень медленно начало скатываться к горизонту, Беверли сидела на улице, в тени. Она смотрела на диковинный оазис, в котором оказалась и никак не могла понять, откуда среди огненного песка появилась такая невероятная прелесть. Чуть ранее она уже обследовала маленький зеленый островок, с восхищением отмечая его красоту.
        Среди многочисленных барханов, залитых светом солнца, примостился небольшой участок настоящего рая. Высокие чудаковатые деревья с голыми стволами и раскидистыми широкими листьями прямо у вершины. Небольшой, мягкий как ковер, растительный покров вокруг, созданного природой, озера. Все это создавало ощущение умиротворения и покоя. Кроме известных ей людей, здесь больше никого не было, что невероятно помогало отдохнуть серьезно уставшему сознанию девушки. Беспощадное пустынное солнце стало абсолютно безжалостным, что заставляло ее периодически приближаться к озеру и ополаскивать лицо и шею.
        Беверли не хотела входить в дом. Старик Гафар был явно ей не рад, Сайрус отдыхал, а Лукас занимался обедом и помощи ее не принял. Она долго наблюдала за конем, мирно пасущимся у воды, но подойти к нему не решалась. Прекрасный скакун напомнил ей коня Амира, но поскольку часто с лошадьми встречаться ей не приходилось, уверена она не была.
        Когда солнце опустилось почти к горизонту, Беверли не смогла отвести глаз от, ставшего низким и словно соприкоснувшимся с золотым песком, неба. Веселые, словно играющие с насыпями, тени довольно часто перемещались, что создавало какое-то незабываемое впечатление медленного танца неба и земли.
        Ткань откинулась, и наружу вышел слегка побледневший Сайрус. Выглядел он гораздо лучше, но все еще устало. Увидев приближение заката, мужчина улыбнулся и засмотрелся на горизонт. Он провел рукой по волосам, а потом и по лицу, словно снимая напряжение и немного успокаиваясь. Внезапное фырканье привлекло его внимание. Сайрус обернулся и просиял:
        - Арах! – Конь приветливо качнул головой, забил копытом, а потом подошел к хозяину. Значит, Беверли была права – это то самое животное из воспоминаний Амира.
        Мужчина погладил коня по длинной шее и прижался к другу лицом. Он что-то шептал ему и улыбался, а потом запрыгнул в седло и направился к девушке.
        - Я хочу показать тебе кое – что, прежде чем мы отправимся назад, – сказал он и протянул девушке руку.
        Некоторое время Беверли с сомнением смотрела на протянутую ладонь, борясь с желанием прокатиться. Этот человек был опасен для нее и самым лучшим было бы отказать ему и более никогда не приближаться. Боль от жестокого обмана и его недоверия была еще очень сильна, но Беверли не знала, что принесет ей ближайшее будущее. Решение помогать ли ему в дальнейшем или покинуть навсегда, она еще не приняла, поэтому сама не знала, окажется ли эта встреча последней. Ей ужасно хотелось всего на миг забыть о реальном мире и побыть еще немного в залитой закатом сказке. Побыть с ним совсем чуть-чуть, возможно даже не разговаривать, просто посидеть рядом. В конце концов, всего через пару месяцев ей предстоит стать женой Роя и от этого сладкого наваждения придется отказаться навсегда. Больше не раздумывая, Беверли приняла протянутую руку и забралась в седло.
        Сайрус взял ее ладони и помог обхватить себя за талию. Он слегка повернул голову назад и их лица соприкоснулись, вынуждая беззащитное девичье сердце устремиться вскачь раньше прекрасного скакуна. Мужчина попросил, вышедшего из дома, Лукаса не беспокоиться, и направил Араха прямо в пламенеющий закат.
        Беверли прижималась щекой к спине Сайруса и наслаждалась неспешным шагом черного как ночь коня. Они не торопились, словно понимая, что по окончании этого путешествия им придется расстаться. Несмотря на то, что вокруг был лишь песок, очарование вечернего зарева ничуть не портилось. Ветер немного усилился, и в скором времени, им обоим пришлось закрыть лица от навязанного его порывами песка.
        Бесконечные барханы неспешно сменяли друг друга, поворачиваясь к путникам то одной стороной, то другой. Копыта проваливались в песок, но Араха это, кажется, не беспокоило.
        Как только девушка почувствовала первые признаки усталости, конь поднял их на вершину песчаного холма и Беверли ахнула. Перед ними лежал небольшой, но весьма живописный город. Невысокие дома из кирпича и с плоскими крышами, многочисленные арки и храмы с высокими куполами, были словно погружены в природную низину, и создавалось впечатление, что они вот-вот исчезнут под толщами кажущегося белым песка. Подобного зрелища девушка еще никогда не видела. Она крепче вцепилась в спину Сайруса и выпрямилась. Лучи заходящего солнца заливали улицы, город казался пустынным, но не мертвым.
        - Господи, какая красота! – зачарованно пробормотала Беверли.
        - Я знал, что тебе понравится мой родной город! – Сайрус казался счастливым от того, как она восхищалась Кувейном.
        - Но не слишком ли он близко к тому месту, где живет дедушка Гафар? – внезапно испугалась девушка. – Что стоит твоему дяде обнаружить его?
        - Пусть тебя это не заботит. Мой дед считает, что прятаться надо под самым носом у врага, – улыбнулся Сайрус, помогая девушке спешиться. – К тому же, оазис все время перемещается.
        - Ты родился здесь?
        - Нет, моя мать родом отсюда. Здесь мои корни, – голос Сайруса прозвучал тоскливо и как будто обиженно. – Сам я появился на свет в пустыне, не имея права встать перед семьей, и сейчас не имею…
        - Они много потеряли, отказываясь от такого родственника, – вырвалось у Беверли.
        Чтобы скрыть смущение, она присела на песок и продолжила любоваться закатом над сказочным городом. Мужчина плавно опустился рядом. Она не чувствовала неловкости в повисшем молчании, ей было хорошо рядом с Сайрусом нежиться в последних лучах уходящего дня. Становилось заметно прохладнее, но пока это не причиняло неудобств. Ее спутник думал о чем-то своем, а Беверли переживала о возвращении домой и разговоре с родителями. Возможно, слова о семье Сайруса вызвали подобные мысли. Тяжелого разговора ей не избежать. Гнев матери принесет ей массу неприятностей, но она все же надеялась, что мягкий нрав отца и его доверие немного сгладят предстоящий скандал. Решив немного отвлечься от этого, Беверли задала давно волнующий ее вопрос:
        - Как ты спасся от казни? Как выжил? Я видела, как тебя заклеймили. Ты был в цепях, один, в темнице, – она даже не представляла, что теперь, вспоминая об этом, будет совсем иначе относиться к увиденному. Ведь прежде речь шла о ком-то кого она не знала, а теперь оказалось, что через все это прошел мужчина, которого она так безнадежно любила.
        - Ты видела принцессу Синтию, – тихо сказал Сайрус.
        - Да, – улыбнулась девушка. – И вашу реакцию на ее первый приезд в Кармифол.
        - Правда? – Сайрус тоже улыбнулся, от чего на сердце девушки стало значительно теплее. – Мы были несерьезными болванами, любившими скверные шутки, но грани никогда не переходили. Филипп, конечно, был возмущен, но не противился желанию отца объединить властвующие семейства.
        - Мне это знакомо, – прошептала девушка, думая о своем скором браке.
        Сайрус нахмурил брови и скулы его дрогнули, но он ничего не сказал, а девушка решила, что испортила такую приятную и веселую обстановку.
        - Когда она приехала во второй раз, Филипп влюбился как сумасшедший, но Синтия помнила о том, как он снисходительно обращался с ней, и заставила моего друга помучиться. Принц приложил немало усилий, чтобы показать ей, что он не полный кретин и вскоре они стали не просто парой, но и настоящими друзьями. Филипп посвятил ее в детали нашего расследования, хоть я и был против. В итоге, ее осведомленность спасла мне жизнь. Она вместе с Фиби подкупила нескольких стражников и накануне казни вывела меня из темницы. Туда принесли тело погибшего парня и сообщили королю, что я в отчаянии разбил голову о стены темницы.
        - Какая жуть, – поежилась девушка. – Удачно подвернулось это тело.
        - На тот момент это не имело значения. Если бы не этот парень, принцесса нашла бы другого. Отравленного или же утонувшего. Король не приходил посмотреть на меня, да и никто другой тоже, – горько усмехнулся мужчина, и сердце Беверли сжалось. – Меня считали предателем, убийцей, не достойным даже взгляда. Синтия сказала, что его величество лишь на мгновение замер, услышав о моей внезапной смерти, а потом назвал меня трусом и велел закопать с остальными казненными, объявив, что я как и все был подвержен экзекуции.
        - Но почему принцесса не вступилась за тебя?
        - Я не велел ей. Ей позволили увидеть меня, и Синтия сообщила, что Филипп еще жив, но находится на грани. Она плакала и умоляла меня помочь, а потом заявила, что вытащит меня из темницы, во что бы то ни стало. – Беверли очень рада была услышать, что рядом с ним в тот момент был кто-то не равнодушный. – Она придумала план и с блеском осуществила его. Я рассказал, где взять необходимое зелье, чтобы хотя бы на время отсрочить смерть наследника. Когда я бежал, мы чуть не попались в комнате принца. – Сайрус немного помедлил, а потом продолжил. - Мы выставили его мертвым, потому что понимали, что тот, кто сделал это с ним, обязательно вернется. В ночь после похорон, люди принцессы выкопали тело Филиппа, и я принес его деду. Синтия хотела пойти со мной, но я был непреклонен. В конце концов, она поняла, что только так мы сможет хоть что-то исправить. Пусть медленно, но все же мы подбираемся к истине. Мне лишь нужно, чтобы мой друг встал на ноги.
        - Даже представить страшно, через что тебе пришлось пройти, – Беверли говорила не только о казни и клейме, но и обо всей его жизни в целом. – Это несправедливо, что тебе одному досталось все это.
        - Пусть, я не буду гневить Бога, и жаловаться, только бы Филипп вернулся, – лицо Сайруса озарилось багрянцем и выглядело таким воодушевленным, что у Беверли захватило дух.
        Девушка ощущала себя очень странно, испытывая двоякие чувства. Она уже любила этого достойного человека, которым был Амир, положивший свою жизнь на то, чтобы спасти друга. Она безгранично уважала и восхищалась мистером Мортимером, который был ей добрым другом и наставником. Но влюбилась она в Сайруса. Именно он разжег в ней любовь и полностью подчинил себе ее сердце, однако именно он стал тем, кто вдребезги разбил его. Она тянулась к нему и сердцем и душой, но это сердце кровоточило, а душа плакала от обиды. Разумом Беверли понимала поступки Сайруса, слишком дорога ему была эта тайна, а вот ее чувства к нему кричали о предательстве. Но ведь ее любовь к нему, вовсе не означает, что он на нее отвечает?! Возможно, если бы она была ему дорога настолько же, насколько он ей, то он смог бы разделить с ней свои беды.