Жил да был старик со старухой. Жили они неплохо: дом большой отстроили, хозяйство крепкое завели, пятеро славных детишек вырастили. Да только дети давно уж своими семьями обзавелись, да и поразъехались кто куда. Навещают, конечно, с внучатами, радуют деда с бабою, только не каждый день ведь. Тихо стало в просторном доме, спокойно да скучно. Хорошо хоть младшая дочь в соседней деревне обосновалась, и внучка Дашенька ныне частенько в гости заглядывает.
Сидят старики на лавочке у дома, все утренние дела по хозяйству переделали. Сидят-отдыхают, скучают, на калитку поглядывают – не забежит ли Дашенька, от мамки по делу, иль просто так проведать. Да только тихо, не скрипит калитка, не топочут шустрые ножки, не слыхать звонкий голосок радостный: «Бабулечка, дедулечка, здравствуйте!»
Невмоготу стало просто так сидеть, старик вдруг возьми и скажи:
– Испеки мне, старая, колобок.
Удивилась баба, что это деду вдруг приспичило?
– Да ведь у нас пироги с грибами ещё остались с вечера. Да из чего испечь-то? Муки нет совсем, последнюю на пироги пустила, купить надобно.
– Эх, старуха, мне ли тебя учить. Ты же у нас хозяюшка справная - по амбару помети, по сусекам поскреби – вот и наберется.
Баба подумала – и правда, чего зря сидеть? Тем паче, внучка небось никогда колобка и не видела, редко нынче такое пекут. Так и сделала: перетрясла мешки из-под муки, поскребла по донцам мучных коробов. Собрала муки немножко, замесила тесто на свежей сметанке, скатала колобок, испекла в печи, да и положила на окно остывать.
А тем временем Дашенька шла сегодня к дедушке с бабушкой в гости не просто так, но с одной задумкою. Очень ей хотелось испробовать одну штуку любопытную, можно даже сказать – волшебную.
Есть у Даши тётушка Глафира, из дальней родни, известная на всю округу знахарка. Все окрестные сёла к ней ходят за мазями да настойками лечебными. Как-то раз и девочка помощи у неё просила, принесла воробушка, кошкой соседской пораненного. Очень переживала, боялась, что не сможет тётя ничем пособить. Птичка же махонькая совсем, беспомощная, а жалко-то как!
Но тётушка не подвела, промыла воробушку ранки отваром целебным, помазала мазью живительной, и через неделю уже был как новенький. Только выпустили – порхнул стрелой к семейству своему воробьиному.
А на днях Дашенька и вовсе диво дивное увидела. Шла она к тёть Глаше с миской яиц и пучком травок каких-то, матушка передать велела. Зашла уже во двор, да подзадержалась немного возле куста смородины. Очень уж душевная черная смородина у тётушки растёт, крупная, ароматная. Ест Даша, щурится даже от удовольствия. Вдруг слышит – дверь скрипнула. Выглянула из-за куста, а там на подворье тётя вышла, в одной руке метла, в другой – пузырёк блестящий маленький. Капнула она из пузырька на метлу, сказала что-то вроде «мети метла, мети сама» (дальше не разобрать было), метлу поставила к стене, пузырёк на окошко, а сама в дом опять зашла.
И тут метла как встрепенулась, подпрыгнула, и давай сама подметать двор! Метёт, кружится, пританцовывает, сор всякий в кучи сгоняет!
Даша стоит столбом, рот открыла, во все глаза смотрит. Вот это дела! Это же настоящее волшебство!
А метла тем временем подмела возле дома, кучку мусора ладную сделала, к стене опять прислонилась, да и замерла. Даша постояла ещё немножко, потом бочком-бочком подошла к дому, поставила на окно миску, положила травы, схватила пузырёк и бегом оттуда!
Залетает во двор к бабушке с дедушкой – тишина, нет никого, не идут встречать внучку любимую. К соседям пошли наверное, ненадолго, даже вот калитку не закрыли. Скоро придут.
Стоит Даша посреди двора, оглядывается. Метлы не видать, да и лопата куда-то спряталась. На чём же чудесные капельки опробовать? Один разочек только, а потом она сразу обратно их отнесёт, на место поставит, тётя ничего и не заметит даже!
И тут глядь – а на окне лежит что-то необычное, круглое и румяное, подошла поближе – пахнет печёным хлебушком. Да это же колобок, бабушка о нём рассказывала, обещала испечь как-нибудь. Залезла Даша на лавку, что под окном стояла, достала пузырёк, и вдруг задумалась. А что говорить-то? Мести двор этот круглый хлебушек точно не сможет. Зато катиться будет знатно!
Открыла пузырёк, капнула на корочку румяную и приговаривает:
– Катись-катись колобок, катись, куда глаза глядят!
Сама думает: «Ой, у него же глаз нет! А вот славно, кабы были, ещё и голубые такие, яркие, как у Стёпы, брата подружки Варьки… И волосы пшеничные, чтоб вились немножко… И чтоб большой и сильный был, как Стёпа, а то и поболе. Станет моим братиком старшим, защищать меня будет. А мальчишкам соседским подзатыльников хороших отвесит, чтоб знали, как зелёными грушами кидаться…»
Очнулась Даша от мыслей увлекательных, глядь – лежит колобок по-прежнему, не шевельнулся даже. Капнула ещё раз – всё так же. И третья капля ничего не изменила, вредный колобок даже на ноготочек не сдвинулся! Опечалилась девочка, но тратить дальше волшебные капли не стала. Пузырёк маленький, настой быстро закончится, а вдруг он тёте для чего важного нужен?
Закрыла она пузырёк пробкой, в кармашек спрятала, да и слезла с лавки. А тут уже и бабушка с дедушкой во двор заходят, увидели внучку – давай обнимать-целовать!
– Смотри, внученька, какого я колобка знатного испекла, – показывает на окно бабушка.
– Да, – кивает дедушка, – даже жаль съедать такого красавца.
– Так пускай постоит пока, – смеётся Дашенька.
Смотрят они на колобок, любуются. Как вдруг он потихоньку покатился-покатился на самый край окошка, с окошка на лавку, с лавки во двор спрыгнул, ударился оземь и обернулся добрым молодцем!
Что за чудеса! Дед с бабой от потрясения слова вымолвить не могут, глаз не сводят с парня, а он ещё и красавец какой! Высокий, широкоплечий, волосы вьются пшеничные, а глаза голубые, яркие, как небо июльское. Рубаха на нём справная, красными колосками расшитая.
Поклонился низко в пояс им всем и говорит:
– Здравствуйте, бабушка и дедушка! Здравствуй и ты, сестрица!
– Здравствуй, коли не шутишь, – отвечает за всех дедушка. – Кто ты таков, какого роду-племени, и как у нас оказался?
– Так получилось, я роду-племени вашего. Вы, дедушка, захотели, чтоб я на свет белый появился. Вы, бабушка, меня из муки доброй и воды ключевой сладили. А ты, сестрица, мне каплю жизни добавила, и не одну. Так что я ваш родной внук и брат! А зовут меня Колобослав.
– Вот и ладно, внукам мы завсегда рады, внуков много не бывает, – обрадовались дед с бабою, и как давай обнимать нового родича!
Дашенька счастлива просто без меры, изо всех сил руками его обхватила, к боку прижалась, приговаривает: «Братик! Родной! Мой собственный!»
Сели они на лавку под яблонькой, наговориться не могут, налюбоваться на внучка нового, чудесного.
– Жить у нас будешь, места много, не стеснишь. Ох, бабка, с внучком-то веселей заживём! – радуется дедушка.
– Нет! Лучше у нас жить будешь, я матушку с батюшкой упрошу, ты же мой братик! – просит Даша, в глаза заглядывает.
Посмотрел Колобослав на них, вздохнул, улыбнулся виновато.
– Простите вы меня, бабушка с дедушкой, и ты прости, сестрица Дашенька. Не могу я с вами остаться, зовёт меня дорога, тянет куда-то вдаль.
– Да куда ж ты пойдёшь? – всполошились родичи.
– Пойду пока куда глаза глядят да дорожка ведёт, а там видно будет, – отвечает.
«Катись-катись колобок, катись, куда глаза глядят!» – вспомнила девочка свой наговор, да и пригорюнилась. Экую силу слово имеет, и назад ведь не заберешь…
Как ни упрашивали, как ни уговаривали дед с бабой и Дашенькой Колобослава остаться, да без толку. «Не могу, – говорит, – тянет в дорогу, не удержаться». Опечалились они, да что поделать.
Собрали дед с бабой ему с собой котомку в дорогу, благословили в путь, обняли крепко – прощаются, плачут. Дашенька крепче всех обнимает, всхлипывает. Как же так, только братик появился, и уже покидает её!
– Не плачьте, родные мои, я вернусь обязательно. Похожу по свету, мир посмотрю, да и вернусь! – успокаивает их Колобослав.
Прижал всех к груди широкой напоследок, Дашу по голове погладил, подмигнул ей, сказал тихонько: «Не грусти, всё хорошо будет». И вот уже со двора выходит, машет на прощание, а дорожка бежит всё быстрей, всё дальше, сама под ноги ложится.
Поплакали старики с внучкой, повздыхали, да и успокоились.
– Авось, – дедушка говорит, – вернётся скоро, и не один, а с невестою. Ох, внучатами разбогатеем!
– И братиками, – кивает Даша, – и сестричками.
Тем и утешились.
А Колобослав тем временем прошёл всю деревню, вышел за околицу. Шёл, шёл… Дорожка петляет, солнце припекает, тяжесть в ногах появляется. Ударился он оземь и снова колобком стал, шустро катится и не устаёт даже.
Трава на обочине всё выше и гуще становится, да и лес всё ближе подступает. Катится-катится Колобослав, песенку напевает бодрую, дорожную.
Вдруг навстречу заяц:
– Колобок-колобок, я тебя съем!
Обернулся вдруг колобок человеком, даже сказать ничего не успел – заяц как даст стрекача!
– Ещё кто кого съест, – засмеялся Колобослав, вслед зайцу глядя, и пошёл себе дальше по тропе. Вскорости вновь обернулся и покатился.
Катится-катится, дедушку с бабушкой и сестрицей вспоминает, чувствует – думают о нём, беспокоятся. «Надо будет им гостинцев каких сообразить на обратной дороге».
Задумался Колобослав и не заметил сразу – а на тропе впереди волк стоит, смотрит, облизывается. Матёрый волчище, зубастый.
– Колобок-колобок, съем я тебя, – а из пасти слюна на землю капает.
Обернулся Колобослав человеком, волк отпрянул сперва, но стоит, не уходит.
– Не так просто меня съесть, братец волк, – сказал, а сам встал во весь рост, плечи расправил, смотрит без страха.
Волк голову набок склонил, постоял немного, посмотрел. Потом развернулся и потрусил не спеша в сторону леса.
– Вот и славно, в другом месте пообедаешь, – кивнул молодец и пошёл вперед. Прошёлся немного, снова колобком стал и покатился с ветерком.
Катится-катится, мимо озера дорога провела, там кувшинки жёлтые цветут, жуки гудят, разнотравье вокруг буйствует, красота! А после озера тропка снова в лес нырнула.
Вдруг на дорогу перед молодцем медведь вышел. Огромный такой, шерсть густая, тёмная.
– Колобок-колобок, я тебя съем!
Ударился колобок оземь, встал с земли человеком. Смотрит на медведя, да и говорит ему спокойно:
– Моё почтение тебе, лесной хозяин. Я не зверь лесной и не хлеб печной, я гость леса твоего, прохожу мимо, вреда не делаю. Пропусти, дай путь мой продолжить.
Стоит медведь, не уходит, смотрит тяжело. Какие мысли в голове мохнатой ворочаются?
Покачал Колобослав головой:
– Давай не будем ссорится, брат медведь. Ты силён, но и я не промах. Есть у меня железный коготь острый, любую шкуру проткнёт, даже самую крепкую, – и тут же нож из котомки достаёт. Спасибо дедушке, настоял: как же в дорогу и без ножа! Другой рукой молодец ветку крепкую с земли поднял, стоит спокойно, уверенно.
Медведь постоял, посмотрел, да и отвернулся: дескать, не очень-то и хотелось. Ушёл в лес неторопливо, не теряя достоинства. Колобослав перевёл дух, подождал немного, да и пошёл вперед потихоньку. Чуть погодя спрятал нож, ветку бросил, обернулся опять колобком и покатился с горочки.
Катится-катится, как вдруг впереди на дорогу лиса вышла. Мех рыжий блестит, на солнце переливается, хвост пушистый изогнулся красиво. Смотрит, пасть приоткрыла, словно усмехается.
– Колобок-колобок, я тебя съем! Очень уж ты вкусно выглядишь, – говорит.
Ударился Колобослав оземь, поднялся с земли человеком.
– Здравствуй, сестрица-лиса. Видишь, не выйдет меня съесть, разойдёмся подобру-поздорову.
Глядь – а на месте лисы девица стоит, видом чудная, но всё одно хороша собой. Лицо белое, как облако, волосы тёмные, рыжиной только немного отсвечивают. Сама тоненькая, как деревце молодое. Улыбается приветливо, руки сложила перед собой и кланяется.
Растерялся Колобослав, тоже поклонился.
– Кто ты, зверь или человек? – спрашивает он девицу.
– Я Шакко Мэй из рода Красных Лис, гостья из дальнего края. Я ни зверь, ни человек, я то и другое разом. А ты кто таков?
Рассказал Колобослав о себе, так и раззнакомились.
Сели на бревне, угостил молодец девицу Мэй пирогами, что бабушка ему на дорожку собрала.
– Куда путь держишь? – любопытствует.
– Да куда ноги несут, туда и следую, по свету гуляю, – отвечает новая знакомая. Только чует Колобослав – нет правды в тех словах.
Сидят, дальше разговаривают. Начал молодец о приключениях своих дорожных рассказывать, в лицах и с выражением. Прониклась Мэй его историей, то смеётся звонко, как колокольчик, то пугается, глаза сияющие широко распахивает, лицо рукавом шелковым прикрывает. Залюбовался ею Колобослав, глаз отвести не может.
Взглянула и она на молодца, подумала. И говорит вдруг:
– Знаешь, а ведь есть замысел у моего путешествия. Расскажу, но только если слово твёрдое дашь тайну хранить.
Слово дал Колобослав, крепкое да надёжное. Чужая тайна – как чужое добро, беречь пуще своего надобно.
Оказалось, идёт Мэй из большой далёкой страны, Небесной Империи. Идёт на север, к Белому морю.
– Говорят, там живёт Великая Праматерь-Лиса, которая давным-давно навестила наши края и создала таких, как я. В те далёкие времена нас было много, ныне же почитай никого не осталось. Мои сородичи живут всё больше среди людей, забывают себя, даже память о прошлом со временем теряют. Как-то раз решила я навестить своих родственниц в других поселениях, и узнала вдруг – все они теперь обычные люди, а меня и не помнят даже.
Мэй смотрела печально, Колобослав сочувствовал ей всем сердцем. Как тяжело, когда родные люди забывают тебя, забывают друг друга, становятся чужими…
– И я подумала: не должна так закончиться наша история, не можем мы бесследно исчезнуть. Ведь Праматерь-Лиса нас не просто так создавала! Хочу я найти её и спросить – в чем наше предназначение? А потом вернусь и принесу ответ Праматери моим сёстрам, мы возродимся, вспомним себя, будем исполнять предначертанное и нести что-то важное в этот мир!
Тут Мэй смущённо замолчала. Никогда не откровенничала она со случайными знакомыми, никому так не доверяла!
Посидели они в тишине, думая каждый о своём. А потом сказал Колобослав:
– Путь на север непрост, лежит он через леса дремучие да болота топкие. Водятся там опасные звери, встречаются и лихие люди. Возьмёшь себе товарища в дорогу?
Посмотрела Мэй пристально, медленно кивнула и улыбнулась.
Вдвоём теперь пошли они в сторону Севера, и дорога ложилась им легко под ноги, напевая о грядущих испытаниях и бескрайних просторах впереди.
Только это была уже совсем другая сказка.
Сидят старики на лавочке у дома, все утренние дела по хозяйству переделали. Сидят-отдыхают, скучают, на калитку поглядывают – не забежит ли Дашенька, от мамки по делу, иль просто так проведать. Да только тихо, не скрипит калитка, не топочут шустрые ножки, не слыхать звонкий голосок радостный: «Бабулечка, дедулечка, здравствуйте!»
Невмоготу стало просто так сидеть, старик вдруг возьми и скажи:
– Испеки мне, старая, колобок.
Удивилась баба, что это деду вдруг приспичило?
– Да ведь у нас пироги с грибами ещё остались с вечера. Да из чего испечь-то? Муки нет совсем, последнюю на пироги пустила, купить надобно.
– Эх, старуха, мне ли тебя учить. Ты же у нас хозяюшка справная - по амбару помети, по сусекам поскреби – вот и наберется.
Баба подумала – и правда, чего зря сидеть? Тем паче, внучка небось никогда колобка и не видела, редко нынче такое пекут. Так и сделала: перетрясла мешки из-под муки, поскребла по донцам мучных коробов. Собрала муки немножко, замесила тесто на свежей сметанке, скатала колобок, испекла в печи, да и положила на окно остывать.
А тем временем Дашенька шла сегодня к дедушке с бабушкой в гости не просто так, но с одной задумкою. Очень ей хотелось испробовать одну штуку любопытную, можно даже сказать – волшебную.
Есть у Даши тётушка Глафира, из дальней родни, известная на всю округу знахарка. Все окрестные сёла к ней ходят за мазями да настойками лечебными. Как-то раз и девочка помощи у неё просила, принесла воробушка, кошкой соседской пораненного. Очень переживала, боялась, что не сможет тётя ничем пособить. Птичка же махонькая совсем, беспомощная, а жалко-то как!
Но тётушка не подвела, промыла воробушку ранки отваром целебным, помазала мазью живительной, и через неделю уже был как новенький. Только выпустили – порхнул стрелой к семейству своему воробьиному.
А на днях Дашенька и вовсе диво дивное увидела. Шла она к тёть Глаше с миской яиц и пучком травок каких-то, матушка передать велела. Зашла уже во двор, да подзадержалась немного возле куста смородины. Очень уж душевная черная смородина у тётушки растёт, крупная, ароматная. Ест Даша, щурится даже от удовольствия. Вдруг слышит – дверь скрипнула. Выглянула из-за куста, а там на подворье тётя вышла, в одной руке метла, в другой – пузырёк блестящий маленький. Капнула она из пузырька на метлу, сказала что-то вроде «мети метла, мети сама» (дальше не разобрать было), метлу поставила к стене, пузырёк на окошко, а сама в дом опять зашла.
И тут метла как встрепенулась, подпрыгнула, и давай сама подметать двор! Метёт, кружится, пританцовывает, сор всякий в кучи сгоняет!
Даша стоит столбом, рот открыла, во все глаза смотрит. Вот это дела! Это же настоящее волшебство!
А метла тем временем подмела возле дома, кучку мусора ладную сделала, к стене опять прислонилась, да и замерла. Даша постояла ещё немножко, потом бочком-бочком подошла к дому, поставила на окно миску, положила травы, схватила пузырёк и бегом оттуда!
Залетает во двор к бабушке с дедушкой – тишина, нет никого, не идут встречать внучку любимую. К соседям пошли наверное, ненадолго, даже вот калитку не закрыли. Скоро придут.
Стоит Даша посреди двора, оглядывается. Метлы не видать, да и лопата куда-то спряталась. На чём же чудесные капельки опробовать? Один разочек только, а потом она сразу обратно их отнесёт, на место поставит, тётя ничего и не заметит даже!
И тут глядь – а на окне лежит что-то необычное, круглое и румяное, подошла поближе – пахнет печёным хлебушком. Да это же колобок, бабушка о нём рассказывала, обещала испечь как-нибудь. Залезла Даша на лавку, что под окном стояла, достала пузырёк, и вдруг задумалась. А что говорить-то? Мести двор этот круглый хлебушек точно не сможет. Зато катиться будет знатно!
Открыла пузырёк, капнула на корочку румяную и приговаривает:
– Катись-катись колобок, катись, куда глаза глядят!
Сама думает: «Ой, у него же глаз нет! А вот славно, кабы были, ещё и голубые такие, яркие, как у Стёпы, брата подружки Варьки… И волосы пшеничные, чтоб вились немножко… И чтоб большой и сильный был, как Стёпа, а то и поболе. Станет моим братиком старшим, защищать меня будет. А мальчишкам соседским подзатыльников хороших отвесит, чтоб знали, как зелёными грушами кидаться…»
Очнулась Даша от мыслей увлекательных, глядь – лежит колобок по-прежнему, не шевельнулся даже. Капнула ещё раз – всё так же. И третья капля ничего не изменила, вредный колобок даже на ноготочек не сдвинулся! Опечалилась девочка, но тратить дальше волшебные капли не стала. Пузырёк маленький, настой быстро закончится, а вдруг он тёте для чего важного нужен?
Закрыла она пузырёк пробкой, в кармашек спрятала, да и слезла с лавки. А тут уже и бабушка с дедушкой во двор заходят, увидели внучку – давай обнимать-целовать!
– Смотри, внученька, какого я колобка знатного испекла, – показывает на окно бабушка.
– Да, – кивает дедушка, – даже жаль съедать такого красавца.
– Так пускай постоит пока, – смеётся Дашенька.
Смотрят они на колобок, любуются. Как вдруг он потихоньку покатился-покатился на самый край окошка, с окошка на лавку, с лавки во двор спрыгнул, ударился оземь и обернулся добрым молодцем!
Что за чудеса! Дед с бабой от потрясения слова вымолвить не могут, глаз не сводят с парня, а он ещё и красавец какой! Высокий, широкоплечий, волосы вьются пшеничные, а глаза голубые, яркие, как небо июльское. Рубаха на нём справная, красными колосками расшитая.
Поклонился низко в пояс им всем и говорит:
– Здравствуйте, бабушка и дедушка! Здравствуй и ты, сестрица!
– Здравствуй, коли не шутишь, – отвечает за всех дедушка. – Кто ты таков, какого роду-племени, и как у нас оказался?
– Так получилось, я роду-племени вашего. Вы, дедушка, захотели, чтоб я на свет белый появился. Вы, бабушка, меня из муки доброй и воды ключевой сладили. А ты, сестрица, мне каплю жизни добавила, и не одну. Так что я ваш родной внук и брат! А зовут меня Колобослав.
– Вот и ладно, внукам мы завсегда рады, внуков много не бывает, – обрадовались дед с бабою, и как давай обнимать нового родича!
Дашенька счастлива просто без меры, изо всех сил руками его обхватила, к боку прижалась, приговаривает: «Братик! Родной! Мой собственный!»
Сели они на лавку под яблонькой, наговориться не могут, налюбоваться на внучка нового, чудесного.
– Жить у нас будешь, места много, не стеснишь. Ох, бабка, с внучком-то веселей заживём! – радуется дедушка.
– Нет! Лучше у нас жить будешь, я матушку с батюшкой упрошу, ты же мой братик! – просит Даша, в глаза заглядывает.
Посмотрел Колобослав на них, вздохнул, улыбнулся виновато.
– Простите вы меня, бабушка с дедушкой, и ты прости, сестрица Дашенька. Не могу я с вами остаться, зовёт меня дорога, тянет куда-то вдаль.
– Да куда ж ты пойдёшь? – всполошились родичи.
– Пойду пока куда глаза глядят да дорожка ведёт, а там видно будет, – отвечает.
«Катись-катись колобок, катись, куда глаза глядят!» – вспомнила девочка свой наговор, да и пригорюнилась. Экую силу слово имеет, и назад ведь не заберешь…
Как ни упрашивали, как ни уговаривали дед с бабой и Дашенькой Колобослава остаться, да без толку. «Не могу, – говорит, – тянет в дорогу, не удержаться». Опечалились они, да что поделать.
Собрали дед с бабой ему с собой котомку в дорогу, благословили в путь, обняли крепко – прощаются, плачут. Дашенька крепче всех обнимает, всхлипывает. Как же так, только братик появился, и уже покидает её!
– Не плачьте, родные мои, я вернусь обязательно. Похожу по свету, мир посмотрю, да и вернусь! – успокаивает их Колобослав.
Прижал всех к груди широкой напоследок, Дашу по голове погладил, подмигнул ей, сказал тихонько: «Не грусти, всё хорошо будет». И вот уже со двора выходит, машет на прощание, а дорожка бежит всё быстрей, всё дальше, сама под ноги ложится.
Поплакали старики с внучкой, повздыхали, да и успокоились.
– Авось, – дедушка говорит, – вернётся скоро, и не один, а с невестою. Ох, внучатами разбогатеем!
– И братиками, – кивает Даша, – и сестричками.
Тем и утешились.
А Колобослав тем временем прошёл всю деревню, вышел за околицу. Шёл, шёл… Дорожка петляет, солнце припекает, тяжесть в ногах появляется. Ударился он оземь и снова колобком стал, шустро катится и не устаёт даже.
Трава на обочине всё выше и гуще становится, да и лес всё ближе подступает. Катится-катится Колобослав, песенку напевает бодрую, дорожную.
Вдруг навстречу заяц:
– Колобок-колобок, я тебя съем!
Обернулся вдруг колобок человеком, даже сказать ничего не успел – заяц как даст стрекача!
– Ещё кто кого съест, – засмеялся Колобослав, вслед зайцу глядя, и пошёл себе дальше по тропе. Вскорости вновь обернулся и покатился.
Катится-катится, дедушку с бабушкой и сестрицей вспоминает, чувствует – думают о нём, беспокоятся. «Надо будет им гостинцев каких сообразить на обратной дороге».
Задумался Колобослав и не заметил сразу – а на тропе впереди волк стоит, смотрит, облизывается. Матёрый волчище, зубастый.
– Колобок-колобок, съем я тебя, – а из пасти слюна на землю капает.
Обернулся Колобослав человеком, волк отпрянул сперва, но стоит, не уходит.
– Не так просто меня съесть, братец волк, – сказал, а сам встал во весь рост, плечи расправил, смотрит без страха.
Волк голову набок склонил, постоял немного, посмотрел. Потом развернулся и потрусил не спеша в сторону леса.
– Вот и славно, в другом месте пообедаешь, – кивнул молодец и пошёл вперед. Прошёлся немного, снова колобком стал и покатился с ветерком.
Катится-катится, мимо озера дорога провела, там кувшинки жёлтые цветут, жуки гудят, разнотравье вокруг буйствует, красота! А после озера тропка снова в лес нырнула.
Вдруг на дорогу перед молодцем медведь вышел. Огромный такой, шерсть густая, тёмная.
– Колобок-колобок, я тебя съем!
Ударился колобок оземь, встал с земли человеком. Смотрит на медведя, да и говорит ему спокойно:
– Моё почтение тебе, лесной хозяин. Я не зверь лесной и не хлеб печной, я гость леса твоего, прохожу мимо, вреда не делаю. Пропусти, дай путь мой продолжить.
Стоит медведь, не уходит, смотрит тяжело. Какие мысли в голове мохнатой ворочаются?
Покачал Колобослав головой:
– Давай не будем ссорится, брат медведь. Ты силён, но и я не промах. Есть у меня железный коготь острый, любую шкуру проткнёт, даже самую крепкую, – и тут же нож из котомки достаёт. Спасибо дедушке, настоял: как же в дорогу и без ножа! Другой рукой молодец ветку крепкую с земли поднял, стоит спокойно, уверенно.
Медведь постоял, посмотрел, да и отвернулся: дескать, не очень-то и хотелось. Ушёл в лес неторопливо, не теряя достоинства. Колобослав перевёл дух, подождал немного, да и пошёл вперед потихоньку. Чуть погодя спрятал нож, ветку бросил, обернулся опять колобком и покатился с горочки.
Катится-катится, как вдруг впереди на дорогу лиса вышла. Мех рыжий блестит, на солнце переливается, хвост пушистый изогнулся красиво. Смотрит, пасть приоткрыла, словно усмехается.
– Колобок-колобок, я тебя съем! Очень уж ты вкусно выглядишь, – говорит.
Ударился Колобослав оземь, поднялся с земли человеком.
– Здравствуй, сестрица-лиса. Видишь, не выйдет меня съесть, разойдёмся подобру-поздорову.
Глядь – а на месте лисы девица стоит, видом чудная, но всё одно хороша собой. Лицо белое, как облако, волосы тёмные, рыжиной только немного отсвечивают. Сама тоненькая, как деревце молодое. Улыбается приветливо, руки сложила перед собой и кланяется.
Растерялся Колобослав, тоже поклонился.
– Кто ты, зверь или человек? – спрашивает он девицу.
– Я Шакко Мэй из рода Красных Лис, гостья из дальнего края. Я ни зверь, ни человек, я то и другое разом. А ты кто таков?
Рассказал Колобослав о себе, так и раззнакомились.
Сели на бревне, угостил молодец девицу Мэй пирогами, что бабушка ему на дорожку собрала.
– Куда путь держишь? – любопытствует.
– Да куда ноги несут, туда и следую, по свету гуляю, – отвечает новая знакомая. Только чует Колобослав – нет правды в тех словах.
Сидят, дальше разговаривают. Начал молодец о приключениях своих дорожных рассказывать, в лицах и с выражением. Прониклась Мэй его историей, то смеётся звонко, как колокольчик, то пугается, глаза сияющие широко распахивает, лицо рукавом шелковым прикрывает. Залюбовался ею Колобослав, глаз отвести не может.
Взглянула и она на молодца, подумала. И говорит вдруг:
– Знаешь, а ведь есть замысел у моего путешествия. Расскажу, но только если слово твёрдое дашь тайну хранить.
Слово дал Колобослав, крепкое да надёжное. Чужая тайна – как чужое добро, беречь пуще своего надобно.
Оказалось, идёт Мэй из большой далёкой страны, Небесной Империи. Идёт на север, к Белому морю.
– Говорят, там живёт Великая Праматерь-Лиса, которая давным-давно навестила наши края и создала таких, как я. В те далёкие времена нас было много, ныне же почитай никого не осталось. Мои сородичи живут всё больше среди людей, забывают себя, даже память о прошлом со временем теряют. Как-то раз решила я навестить своих родственниц в других поселениях, и узнала вдруг – все они теперь обычные люди, а меня и не помнят даже.
Мэй смотрела печально, Колобослав сочувствовал ей всем сердцем. Как тяжело, когда родные люди забывают тебя, забывают друг друга, становятся чужими…
– И я подумала: не должна так закончиться наша история, не можем мы бесследно исчезнуть. Ведь Праматерь-Лиса нас не просто так создавала! Хочу я найти её и спросить – в чем наше предназначение? А потом вернусь и принесу ответ Праматери моим сёстрам, мы возродимся, вспомним себя, будем исполнять предначертанное и нести что-то важное в этот мир!
Тут Мэй смущённо замолчала. Никогда не откровенничала она со случайными знакомыми, никому так не доверяла!
Посидели они в тишине, думая каждый о своём. А потом сказал Колобослав:
– Путь на север непрост, лежит он через леса дремучие да болота топкие. Водятся там опасные звери, встречаются и лихие люди. Возьмёшь себе товарища в дорогу?
Посмотрела Мэй пристально, медленно кивнула и улыбнулась.
Вдвоём теперь пошли они в сторону Севера, и дорога ложилась им легко под ноги, напевая о грядущих испытаниях и бескрайних просторах впереди.
Только это была уже совсем другая сказка.
