Часть первая. Теория
Пролог
Полутемное помещение, освещенное лишь расставленными на полу свечами. Успевшие прогореть почти на три четверти и расползтись по деревянному полу причудливыми восковыми лужицами, они скрыли под собой четкие, идеально прямые линии с вычерченными по краям символами.
А в центре всего этого великолепия, щурясь и стараясь откашляться, стояла я.
В воздухе витал горький аромат жженных трав, серым дымком кружась в воздухе. Напротив меня, заложив руки за спину и постукивая кончиком хвоста по высоким сапогам, стоял черт. Самый настоящий черт. Потому что у нормальных людей не бывает хвостов с пушистой серебристой кисточкой на конце, под цвет переливающихся в полумраке густых и длинных волос. Перевязанные черной лентой и перекинутые через плечо, они доставали своему хозяину до широкого тисненого пояса, перехватывающего светлую свободную рубаху. Рогов, к сожалению, не было, но ничто не идеально в этом мире. Зато из-под густых волос виднелись кончики острых, слегка лопоухих ушей, которые, я была уверенна, чуть дергались в такт хвосту. Смуглое лицо с правильными, тонкими чертами можно было бы назвать красивым, если бы не глаза. Две белые льдинки с темной окаемкой по краю радужки. Они пугали, а потому я уделила все свое внимание хвосту.
Абсурдность ситуации не давала скатиться в банальную истерику. Вот стою я посередине пентаграммы, хотя всего минуту назад с энтузиазмом пыталась догнать маршрутку, и понимаю почему демонов все считают злыми. Как тут добрым будешь, когда тебя от важного дела отвлекает какой-нибудь оболтус, впервые в жизни правильно начертивший все необходимые закорючки. Едкий дым лезет в глаза, мешает вдохнуть полной грудью, от линий вычерченных чем-то черным, исходит противоестественный жар, не позволяющий их переступить, а по ту сторону стоит отличившийся умелец и с интересом тебя рассматривает. Творить добро в таких условия категорически не хочется.
Но это в теории, потому что на практике, я свято в это верила, демонов не существовало. Уж кому как не жителю двадцать первого века об этом знать.
Вопреки логике, здравому смыслу и подступающей панике, черт, соляным столбом замерший у края пентаграммы, не спешил развеяться под натиском моего здорового скептицизма и все так же меня разглядывал. Взгляд был оценивающий, неприятный. Наконец отмерев, он приказал:
— Подойди ближе.
Я не подошла, пропустив мимо ушей его требование и борясь с желанием скрутить фигу. Что происходило я не знала, но была уверенна, что все должно быть не так. Ведь это он сейчас должен стоять на моем месте и дышать этой гадостью, а не я. Кто из нас нечисть в конце-то концов?!
— Я велел тебе…
Фыркнув, сделала шаг назад. Не исключено, что в погоне за своей маршруткой я попала под колеса чьей-нибудь чужой, и сейчас лежала на дороге или, если сильно повезет, тряслась в скорой на полпути к больнице. А раз так, то это всего лишь моя не слишком здоровая фантазия, распоясавшаяся после отключки сознания. Значит, я вполне могу наглеть и качать права. Мне за это все равно ничего не будет.
Вот сейчас кто-нибудь меня откачает и вернет в реальность, а этот некачественный образец неканонного фольклора исчезнет, будто его и не бывало. И никому я об этом не расскажу. Потому что в таких случаях принято видеть свет в конце тоннеля, а не блондинистых чертей на каком-то пыльном чердаке разглядывать.
В том, что это именно чердак я уверена не была, но ощущения создавались странно знакомые. По крыше над головой что-то мерно билось, подозрительно напоминая дождь. К запаху жженых трав добавился сырой и чертовски приятный аромат дождя и ночи. В детстве я часто гостила летом в деревне у бабушки и безумно любила ночевать на чердаке. Было в этом что-то волшебное.
Раньше.
Теперь я взрослая, тертая жизнью тетка и подобными глупостями не занимаюсь. И совсем не важно, что тетке недавно стукнуло девятнадцать, а знакомые кроме как малявкой не величают. И никого не интересует, что это я так полтора метра, а в душе очень даже двухметровый богатырь и меня обижать нельзя, ибо чревато.
Не интересовало это и ушастого. Нетерпеливо дернув хвостом, за что из ушастого тут же перешел в разряд хвостатых, черт рыкнул. Проникновенно так:
— Я призвал тебя, ты должна мне подчиняться! — Практически угасшие свечи при его словах, зажглись ярче, вытянув язычки пламени почти до потолка. Я взвизгнула и дернулась, вернувшись на прежнее место. В центр. Там было спокойнее.
Такой наглости я от своей шизы не ожидала, а потому растерялась. Да и жар от огня оказался удивительно реальным. Не знаю, что этот ненормальный прочел в моих глазах, но самодовольно улыбнулся, выставив напоказ внушительные клыки. А мне стало не по себе. Решение пришло мгновенно. Оно было простым и кардинальным. Я ущипнула себя за ногу. Не помогло. В себя не пришла, но боль почувствовала. А хвостатый, которого теперь не грех было и зубастым величать никуда не делся.
— Сейчас ты подпишешь контракт и я выпущу тебя из пентагерона.
— Откуда? — голос звучал хрипло, незнакомо. В горле першило. Очень хотелось водички и домой. Домой хотелось даже больше.
Кивок мне под ноги, на тонкие, залитые свечным воском линии, прояснил ситуацию. Покивав с умным видом, я тяжело вздохнула, все шло совсем не так, как мне бы хотелось.
Контракт оказался довольно длинным свитком из желтоватой, тонкой бумаги, в котором обязанностей для несчастного призванного было намного больше, чем привилегий. Я должна была безоговорочно слушаться своего хвостатого работодателя, которого, как выяснилось, звали Мелор, в силу умений и способностей исполнять свои прямые обязанности, в которые вменялось читать. Что читать и в каких количествах, указано не было, а мой вопрос черт царственно проигнорировал, ненавязчиво протягивая тонкий, ножик. Я так подозреваю, ритуальный. Ножик игнорировала уже я, продолжая вчитываться в ту белиберду, что занимала почти два метра бумаги. С трудом осилила половину и плюнула на это дело. Резкий, неприятный запах, вопреки всякой логике, так же действовал на нервы, даже не думая развеяться, перед глазами уже начинало плыть.
Не знаю почему, но мысли о том, что пора бы мне уже приходить в себя и линять из того дурдома, что оказывается, живет в моей голове, больше не возникало. Все тревоги и неверие перекрыло раздражение и душивший меня запах жженых трав.
— Просто возьми нож, надрежь указательный палец и приложи в конце свитка, — нетерпеливо велел мне предприимчивый черт, которому уже надоело ждать.
— А если я не согласна с такими условиями работы? — забывшись, все же вздохнула полной грудью, за что тут же поплатилась. Из глаз брызнули слезы и я хрипло закашлялась.
— Останешься здесь, посидишь денек, одумаешься и в любом случае подпишешь, — непреклонно поведал мне этот псих, когда я все же откашлялась.
— Меня ведь искать будут, — проникновенно заметила я, все же заглянув в нечеловеческие глаза.
— Здесь не найдут, — еще одна улыбка, от которой мороз по коже и успевшее порядком набить оскомину, — подписывай.
Свиток полетел в наглую морду с запоминающимися глазами и милыми ушами. Вот уши его мне нравились. Длинные, красивые, так и хотелось их потрогать. Черт зашипел, скомкал договор, в полумраке блеснули когти такого же серебристого цвета что и кисточка хвоста.
Развернувшись на каблуках он поспешил куда-то во тьму, четко печатая шаг. Прямая, широкая спина недолго виднелась в темноте. Скрип, звук закрываемой двери и все стихло. Черт ушел. Оставив меня наедине с этим невыносимым запахом и безумными мыслями.
Усевшись на деревянный пол и уткнувшись носом в ворот теплой, мягкой толстовки, я усиленно медитировала. Стараясь не думать о том, что все это не взаправду, что вот сейчас, через секунду я открою глаза и увижу перед собой доброго дяденьку доктора. Хотя чего уж там, я даже на не слишком доброго или откровенно злого согласная. Лишь бы кто-нибудь вырвал меня из этого бреда.
И меня совсем не волновало, что в догонялки с маршруткой я играла днем, а здесь глубокая ночь. В конце концов мое подсознание имеет право на свое видение реальности. Выдумало же оно хвостатого парня со страшными глазами и мерзким характером.
Свечи окончательно догорели где-то через час, может чуть больше. Стало совсем темно. Слышался лишь звук дождя, мерный и успокаивающий. Так и уснула, на деревянном полу, среди оплывших свечей и черных линий очень надеясь, что проснусь все же не здесь, а где-нибудь в более привычном месте.
***
Желания мои никогда не исполнялись. Даже когда на новый год я просила у Деда Мороза велосипед или роликовые коньки, неизменно получала куклу. Под конец даже начала подозревать, что Дедушка не умеет читать. А когда узнала, что роль Деда Мороза неизменно исполняли родители, успокоилась. Потому что легче было смириться с мыслью, что все это обман, чем с дефектностью волшебства.
Вот и теперь, мое невинное желание никто выполнять не спешил. Проснулась я от внимательного взгляда. На холодном полу.
Черт, в мятой рубахе, не менее мятых штанах, босиком, с распущенным волосами сидел на корточках и разглядывал своего будущего работника. Поймав мой взгляд усмехнулся и протянул злосчастный договор.
— Подписывай, — заметив, как скривилась моя физиономия, пригрозил, — иначе останешься без завтрака и обеда. Приду вечером перед ужином и ты все равно подпишешь.
Живот требовательно заурчал, недвусмысленно дав понять, что в отличие от хозяйки, все происходящее он сном не считает. Хвостатый изверг широко улыбнулся и почти ткнул свиток мне в нос. Скосив глаза на корень всех моих проблем, я тяжко вздохнула и попыталась развязаться. Ночью, видимо от холода, я свернулась в такую замысловатую фигуру, что при пробуждении закостеневшее тело не хотело разгибаться обратно. Заметив мое состояние, черт сочувственно хмыкнул и туманно пообещал:
— Сейчас подпишешь и я тебе помогу.
Тело ныло, в голове звенело, а горло побаливало и единственное, чем он мог мне помочь — это прибить, чтобы не мучилась. Подумать только, одна ночь на полу и я уже простудилась.
Подписывать договор не хотелось, а уж собственной кровью тем более. Сейчас я уже не была уверена, что это все игра моего расшалившегося воображения. В конце концов, плохо мне было на самом деле. А следовательно, стоило бы прояснить некоторые вопросы, прежде чем хоть что-то делать.
— Где я? — слова царапали горло.
— Я все расскажу и объясню тебе, но только после того как ты подпишешь контракт.
— Я на больную похожа?
Черт обидно хохотнул и признался:
— Именно на больную ты сейчас очень похожа. Жалкое зрелище.
Хвост, полностью согласный со своим хозяином обвил его руку и, чуть постукивая пушистым кончиком по свитку, недвусмысленно намекал чего от меня ждут. А мне стало обидно. Вчера я была здоровой и вид имела вполне презентабельный, пока не встретилась вот с этим вот психом, который нанимать работников вообще не умеет.
— Не подпишу!
— Да откуда ж ты такая упрямая на мою голову взялась? — черт опять начал раздражаться. А я не спешила ему объяснять, что если бы подписывать нужно было чернилами, то, вполне возможно, моя корявая завитушка уже красовалась бы на свитке. Но кровью…к такому я была морально не готова. Вопреки всему я была человеком суеверным и жертвовать свою кровь на всякие подозрительные мероприятия не собиралась.
Впрочем, под тяжелым взглядом против воли попыталась оправдаться. Наверное, лучше бы я этого не делала:
— Ты бы сам как на моем месте реагировал, если бы какое-нибудь хвостатое чудовище, — на этом месте черт обиженно засопел, но промолчал, а меня понесло, — неизвестно каким образом притащило тебя в подозрительное место, требовало подписать какой-то бред из которого вообще ничего непонятно, кроме того, что ты должен что-то читать и беспрекословно слушаться психа-энтузиаста с мутными намерениями. К тому же подписывать нужно своей кровью, что совсем не здорово.
Переведя дыхание, под тяжелым взглядом обиженного черта я продолжила:
— Я к донорству вообще не склонна, мне от вида крови плохо становится. И вообще, психика у меня хрупкая и тебе очень повезло, что я все еще вменяемая и истерики не устраиваю, — последнее я почти прокричала, понимая, что вот она, на подходе, та самая истерика, которую я не устраиваю.
— Закончила? — голос был тихим, но устрашающим.
Сглотнув, я кивнула и взвизгнула, когда разделяющая нас черта, тускло вспыхнув, растаяла, а черт, бросившись вперед уронил меня обратно на пол и, усевшись верхом, кровожадно улыбнулся. В его руке блеснул вчерашний ножик. Перехватив левую руку, он с силой сдавил запястье, пальцы, сжатые в кулак безвольно разжались.
Я пыхтела, колотила свободной рукой по его плечу, била ногами по полу, но не могла вырваться. Не кричала, потому что знала, была уверенна, что на пару километров вокруг людей нет и на помощь мне никто не придет. И это знание пугало.
Легкого надреза я не почувствовала. Воображение рисовало кровавые расправы, потому не обратило внимания на такую незначительную деталь, как условно поцарапанный палец. Поняла, что убивать меня не собираются, лишь когда меня отпустили. Встряхнув свитком и быстро его свернув, черт довольно улыбнулся и протянув мне когтистую руку спросил, как ни в чем не бывало:
— Ну что, пошли завтракать? Я жутко голоден.
Посасывая пострадавший палец, я возмущенно разглядывала возвышавшегося надо мной мучителя. Было обидно до слез:
— Так не честно! Это не считается!
— Почему? — помахав в воздухе свитком, он нагло заметил: — Ты бы его все равно подписала, никуда не делась бы, а так я избавил тебя от нескольких неприятных часов. Поблагодарила бы лучше.
Задохнувшись от негодования, я дернула ногой, метя в неприятельскую голень, и промахнулась, нога, всего мгновение назад стоявшая прямо на линии удара, незаметно сместилась, я завалилась на пол от рывка, а мой насильно навязанный наниматель обидно хохотнул, но от комментариев воздержался. Даже руки не убрал, продолжая ждать, когда я сдамся.
С пола я поднималась самостоятельно, кряхтя и охая, но упорно игнорируя протянутую руку. Есть хотелось больше, чем выяснять отношения и восстанавливать душевное равновесие.
Подумать о важном можно и на сытый желудок. На очень сытый желудок. Запасы черта я планировала подчистить основательно. Он еще сам меня вернет туда, откуда взял. Лично.
Глава первая. Читать как по книге
Я была права, место моего недолгого заточения действительно оказалось чердаком. И это было единственное радостное открытие за все утро. Хотя, вру, второй и последней радостью был завтрак. Насколько я подозреваю, готовил черт, который грозился свернуть мне шею, если я еще раз хоть мысленно назову его хвостатым чудовищем.
В небольшом домике, состоявшем из двух спален — одна из которых больше напоминала переделанную кладовую — большой комнаты, совмещавшей в себе кухню, гостиную и столовую и того самого злосчастного чердака, было тихо и даже уютно. Что, почему-то, огорчало. Не так я представляла себе берлогу сказочного злодея.
Завтрак прошел в молчании. Я заедала стресс и на внешние раздражители не реагировала. А мой работодатель — интересно, мне его теперь боссом величать? — не спешил завязывать беседу.
