Валя влетела к Юльке и Павлику подобно вихрю.
– Мы едем на Алтай, на мамину родину! — на ходу выпалила девочка.
– И Данька едет? — удивилась Юля.
– Нет, Данька ещё маленький. Он у бабушки Лены побудет.
– Ты уже была на Алтае.
– Павлик, я была в Барнауле, где мама жила, а сейчас мы едем на турбазу в Золотые горы! На сам Алтай, в горы!
Валя была очень обрадована этой поездкой. Ещё бы! Побывать в тех местах, где её мама провела детство, увидеть их своими глазами!
– Ну что, Валя уже рассказала вам новость?
Ребята не заметили, как в комнату вошла Тоня, мать Павлика и Юли.
– Рассказала.
– Ну что же, посмотрите на те места, где мы с Катей бывали ещё такими же крохами, как вы, — улыбнулась Тоня.
– А мы тоже едем? — удивилась Юлька.
– Едем, — Тоня потрепала её по голове. — Через неделю.
Вся неделя пролетела для ребят в предвкушении путешествия. «Мы пробудем там две недели, будем тренироваться и ходить в походы. Один с одной ночёвкой, а второй, перед отъездом — с двумя», — сказал Вале отец. Ребята целыми днями изучали карту горного Алтая и справочники о местных животных и растениях, разглядывали фотографии, составляли списки необходимого для похода. В общем, готовились к поездке с полной серьёзностью. Конечно, ребята уже бывали в Барнауле, где выросли Тоня и Катя, матери ребят, но побывать в «диком» Алтае было для них настоящим приключением.
В одной из книг, Валя нашла упоминание о «снежном человеке».
– Интересно, а он на самом деле существует? — задумалась девочка.
– Ты думаешь, что существует? — скептически усмехнулся Павлик. — Тогда почему его до сих пор не нашли?
– Но ведь и сейчас на Земле находят новых животных, — возразила Юлька.
– В основном — насекомых. А для насекомых «снежный человек» немного великоват.
– Ты не веришь в «снежного человека», Павлик?
– Я сомневаюсь в его существовании, Валя, — ответил ей мальчик.
Наконец, наступил день отъезда. Перелёт до Барнаула прошёл без приключений, и вскоре автобус уже катил туристов по петляющей горной дороге. Турбаза располагалась на границе заповедника в Золотых горах Алтая, примерно в трёх километрах от кордона, где работали Кондратий и Олча, дедушка и бабушка Вали.
Турбаза была небольшой, и показалась ребятам довольно уютной. Аккуратные домики, напоминающие избушки. Столовая, административное здание, тренировочный комплекс, конюшни (туристы ходили и в конные походы), служебные постройки. И один из любимых туристами объектов — настоящая парная баня. Вокруг базы высились лесистые горы, виднелась шумная даже отсюда горная речка, с синего июньского неба сияло ослепительное солнце. А воздух! Валя, выйдя из автобуса, вдохнула его полной грудью. Чистый и прозрачный, наполненный непередаваемой свежестью гор, ароматом хвои и смолы, запахом цветов и горных трав… Воздух пьянил, кружил голову…
Устроившись в домике, Юля, Павлик и Валя отправились к большой террасе, с которой открывался великолепный вид на синие воды большого озера, на другом берегу которого располагался кордон Валиных деда и бабушки. Правда отсюда кордон виден не был. На скамейке у большого стола ребята увидели невысокую худенькую девочку с белобрысыми косичками.
– Яська! Вот кого бы здесь встретить! — Валя кинулась к подруге. Ребята и впрямь никак не ожидали встретить здесь одноклассницу, Ясю Фирсову, любопытную и любознательную непоседу и главную заводилу класса.
– Валька! Павлик! Юлька! Как здорово, что вы тоже здесь! — Яся была рада встретить друзей. — А мы вчера приехали. Кстати, здесь ещё и Алька.
– Ага. Вон и она! — Павлик оглянулся на подходившую к террасе белокурую синеглазую девочку.
Алька была в их классе новенькой. Пришла осенью, приехав с родителями из Петербурга. Робкая, тихая и немного замкнутая девочка держалась насторожено, дичилась ребят, как будто боясь какой-нибудь обиды с их стороны. И в первый день, стоя перед с интересом смотрящим на неё классом, на вопрос «Как тебя зовут?» ответила робко и тихо, глядя в пол: «Алька». Можно, конечно, объяснить это тем, что Алька была младше их всех на целый год (как и Яся), но даже немного пообвыкнув, Алька вела себя как-то отчуждённо, иногда даже холодно (за что и получила от мальчишек прозвище Снежная королева).
И в этом поведении девочки была странность: несмотря на холодность, в поведении Альки не было зазнайства или высокомерия, как, например, у Люды Митрейкиной. Наоборот, несмотря на холодность, Алька тем не менее никогда не отказывала в помощи и просьбах, всегда участвовала в делах класса, причём не формально, для «галочки», а проявляя живой интерес и инициативу. В её поведении сквозила, скорее, некая робость. Как будто за маской холода и отчуждения девочка скрывала страх и недоверие. Она как будто боялась дружбы с ребятами, особенно с мальчишками. Первым это почувствовал Павлик Воробьёв. Стараясь помочь новенькой, он первым столкнулся со странной холодностью девочки, причём касалась эта холодность именно дружбы.
И ребята поняли: здесь что-то не так. И новенькая вовсе не Снежная королева, а скорее, несчастный одинокий ребёнок, по какой-то неизвестной им причине никого не пускающий в свой внутренний мир. И ребята стали относиться к Альке мягче, дружелюбней, но не форсируя событий, решив, что пускай Алька сама поймёт, что ребята готовы дружить с ней, протянуть ей руку.
И сейчас Алька робко подошла к ним, как будто ожидая, что её прогонят.
– Привет, — тихо произнесла она.
– Привет, Аль, садись с нами, полюбуемся озером, — Яся подвинулась, освобождая место на скамейке.
– Спасибо, — робко улыбнулась девочка, присаживаясь. Ребята удивились. Они впервые видели Альку вне класса, и сейчас девочка была какой-то другой: в ней не было холода и отчуждённости, к которой все привыкли в «школьной» Альке. Даже несмелая улыбка на её лице была доброй и тёплой.
– Здорово здесь, да? — Валя обратилась к девочке.
– Да… — тихо ответила Алька и её всегда грустные синие глаза вдруг потеплели. — Мама с папой говорят, что Алтай очень красивый.
– А твои родители с Алтая? — спросил Павлик.
– Нет, они из Карелии. Из Петрозаводска. Мама говорит, что Карелия и Алтай чем-то похожи. Они с папой были здесь в стройотряде, здесь и познакомились.
– И они правда похожи? — поинтересовалась Валя.
– Не знаю… Я ещё не поняла. Но, по-моему, Алтай — это Алтай, а Карелия — это Карелия. Они красивы по-своему.
«Да, а Алька вне школы совсем другая», — неожиданно подумала Валя.
– Аль, а почему ты ни с кем не дружишь? — неожиданно спросила Яся. — Ты ведь, по-моему, неплохая девочка. И совсем не такая, какая в школе.
Алька посмотрела на них и Валя, которая уже давно догадывалась, что Алька скрывает какую-то тайну, которую пока не может или не хочет открыть ребятам, увидела в её глазах непонятный страх. Валя предостерегающе глянула на друзей и незаметно покачал головой: «Не надо, она сама скажет, когда будет нужно». И ребята, согласившись с Валей не стали больше тревожить Альку расспросами.
Тем временем, позади ребят послышались быстрые, уверенные шаги. Валя оглянулась и с радостным криком: «Бабушка!» бросилась в объятия невысокой черноволосой тувинки, подошедшей к веранде. Юля и Павлик, вторя Вале: «Бабушка Олча!», бросились вслед за ней.
– Здравствуй внученька, Айсуу, рада тебя видеть! — Олча расцеловала внучку. — И вы тут, птенчики, Херел, Шенне! — Павлик и Юля тоже получили свою долю объятий и поцелуев.
– Айсуу!? Шенне!? Херел!? — удивилась Яся, когда Олча и ребята вернулись к столу.
– Да! Так нас называет бабушка. Это наши вторые имена, — гордо ответила Валя. — «Айсуу» значит «Лунная Вода», Шенне — Горный Пион, а Херел — Солнечный Луч. Это по-тувински.
– Да, у ребят есть вторые имена, — улыбнулась Олча. — Такова наша традиция. А Херел и Шенне тоже мне, как родные. Ведь Чечек, Тоня, их мама выросла вместе с моей Белек, Катей.
– А зачем эти имена? — спросила Яся.
– Имя должно отражать суть человека. У тебя красивое и яркое имя — Ярослава. Но оно… отражает тебя? Твой характер? — тувинка внимательно посмотрела на неё. — А ты малыш? Как тебя зовут? — обратилась она к Альке.
– Алька… — тихо ответила девочка.
– Тоже красиво. Но… Тувинцы сказали бы, что пусто.
– У нас нет бабушки-тувинки, которая дала бы нам «настоящие» имена, — вздохнула Яся.
– Да, традицию давать имена, отражающие характер малыша, у вас давно забыли. А жаль. Но переживай, девочка, — Олча погладила Ясю по голове. — Я буду называть тебя Анай. Это и будет твоим вторым, «настоящим» именем.
– Анай, «козлёнок»! — улыбнулась Валя.
– Ну, тогда мне имя точно подходит! — рассмеялась Яся. — Я и правда, как козлёнок. Прыгаю! Скачу! Никакой привязью не удержишь!
Валя заметила, что Алька тоже жалобно смотрела на Олчу: «А я? А мне можно тоже… настоящее имя?»
– А ты, Аля, очень похожа на белые первоцветы, что появляются на весенних проталинах. Ты такая же нежная и добрая, как и они. Поэтому, я буду звать тебя Айчечек.
– Белый Цветок, — перевела Валя.
– Спасибо, красивое имя!
И Валя вновь увидела, как потеплел взгляд Альки, засветился радость и каким-то робким счастьем, вторя такой же робкой улыбке девочки.
– Бабуль, а ты здесь что делать будешь?
– Я, Айсуу, сегодня на вечернем инструктаже буду вам читать лекцию о местных зверях: какие из них опасны и насколько. Так что встретимся вечером.
Вечером туристы, и взрослые и дети, собрались в зале административного корпуса. Последней инструктаж вела Олча.
– Вопросы есть? — спросила Олча, закончив лекцию об опасных обитателях Алтайских гор.
– Есть! — с места поднялся Боря Ковальчук, молодой парень, славившийся весёлым нравом, а также своими шутками и розыгрышами. — Олча Шолбановна, а у вас снежный человек обитает?
– Может и обитает. Только сейчас вы его всё равно не увидите.
– Это почему? — не понял парень.
– Лето, снега нет, — не моргнув глазом ответила, улыбнувшись, Олча, вызвав всеобщий хохот.
– Олча Шолбановна, а что это за заповедное урочище? Почему оно закрыто? — задала вопрос одна из туристок, долговязая Глаша Никифорова. после того, как инструктаж завершился. — Я читала в брошюре о здешних местах.
– Там растут уникальные растения-эндемики, поэтому даже лесники стараются не ходить туда без крайней необходимости. Ещё вопросы?
Так как вопросов больше не было, инструктаж на этом завершился.
Когда толпа туристов вывалила на улицу, к Боре подошли несколько знакомых ребят и девушек. Некоторых, например, рыжую баскетболисту Глашу Никифорову, веснушчатую Люду Важенкину и Сергея Арутюняна ребята знали — вся компания (за исключением Глаши) была аспирантами Московского Археологического института, а Глаша, работавшая зоотехником в Московском зоопарке жила в одном дворе с ребятами.
– Слушай, Боря, а ты веришь в снежного человека?
– Тут, Людмила, важен другой вопрос…
– Какой, дядя Боря? — ввернулась Юля.
– А такой, Юлька, — Борис щёлкнул её по носу. — Верит ли в меня снежный человек? И я очень сомневаюсь в положительном ответе.
– Это ещё почему? — не поняла Глаша.
– А потому, Глафира, что если бы снежные люди верили в наше существование, то искали бы нас. А так… Не ищут! Значит, не верят!
– А если серьёзно? — не унималась Люда.
– А если серьёзно… Была одна история.
– Опять шутишь.
– Нет, Серёга, на этот раз не шучу. Вон Юлька с Пашкой подтвердят, эта история была в экспедиции, где работали их мать с отцом.
– Про жестырмака?
– Ага, Пашка. Про него. Так вот. В Казахстане, в предгорьях Южного Урала вели раскопки. Руководил академик Курбатов. И вот как-то под утро, когда все спали, дежурные ребята слышат, что кто-то рядом, в зарослях за пустошью трещит сучьями. Ходит, шуршит чем-то. А там ребята склад устроили временный для находок. Ну, все трое — Севка Глушаков, Серёга Копёнкин и Артём Воробьёв пошли посмотреть.
– Ваш папка, да? — спросила Валя.
– Ага. Он и дядя Сева нам и рассказывали, — ответил шёпотом Павлик.
– Копну оставили у костра следить, — продолжил Боря. — А Севка полез в кусты. Смотрит, кто-то в рыжей шубе у склада шарит. Он и рявкнул: «Стой на месте!» А тот как развернётся: метра под два, вроде гориллы, только рыжий… Севка забыл, зачем в кусты полез. Они с Артёмом только у костра очухались. А тот рыкнул, да тоже смылся.
– Брешешь ведь, — усмехнулась Глаша. — Я же твои шутки знаю.
– Глаш, каюсь, был грех, — Боря клятвенно сложил руки на груди. — Устроил я однажды шутку: сделал из фанеры что-то вроде обезьяньих лап, надел на ноги, а на кустах шерсть от старого полушубка повесил. Ну, повеселились тогда. Но в этот раз всё было на самом деле. Да и казахи про этот жердыр…
– Жестырмака, — поправила Юлька.
– Спасибо, Юлька. Так вот казахи тоже про него много чего рассказывают. Конечно, в основном это байки и россказни, но есть и что-то реальное.
Все потихоньку разошлись по домам. Валя, повернув к домику, спросила Павлика:
– Паш, а это правда? Ну, что дядя Боря рассказывал?
– Правда. Только дядя Боря не всё рассказал, — усмехнулся Павлик. — Он тоже там был. И шутку эту он там же устроил.
– А этот жестырмак взял, да и по-настоящему на другой день пришёл! — сделала вывод Яся.
– Ага, только через два дня. Альк, Ясь, а вы где остановились? — спросила Юля.
– Я в четвёртом домике, — ответила Алька, уже не робея с ребятами.
– Значит рядом с Валей — она в пятом. А мы с Пашкой в шестом.
– А я в двенадцатом, — ответила Яся. — Ладно, спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Ночью ребятам не спалось. Но если Алька, Павлик, Юля и Яся думали о рассказе Бориса и снежном человеке (есть ли он на самом деле?), то Валя думала об Альке. «Почему она такая? — размышляла девочка. — В школе она сторонится всех, не пытается с кем-нибудь подружиться. Не то, чтобы недотрога или как Митрейкина — нос кверху, а какая-то вся в себе. Но при этом она не злая, наоборот, всегда готова помочь. И сегодня, не в школе Алька совсем другая: добрая, любопытная. Сама она не пытается ни с кем дружить, даже как будто биться предложить кому-нибудь дружбу. Но когда ей протягивают руку, как мы сегодня, Алька сразу отвечает взаимностью, идёт, даже бежит навстречу тому, кто предложил ей дружить. Но при этом, опять же, как будто боится, что её обманут или обидят…»
Валя глянула в окно. На подсвеченном Луной небе высыпали необычайно яркие звёзды, на фоне тёмно-синего неба чернели силуэты гор. Какие-то ночные птахи пересвистывались в ближнем перелеске. Послышался чей-то приглушённый разговор, кажется Глаша разговаривала с каким-то парнем. Всё было тихо и спокойно.
«А может быть её обижали или дразнили в прежней школе? — внезапно догадалась Валя. — Или… Может её обидел друг? Или даже предал! И, может быть, этот друг — мальчишка! Ведь Алька боится дружбы с мальчишками. Она и к Павлику, когда он пытается помочь ей, относится холодно, отталкивает его помощь. Ведь это мальчишки прозвали её Снежной королевой. Алька — самая красивая девочка в классе, и им хочется с ней дружить. А Алька… Она не верит в такую дружбу, она хочет дружить по-настоящему! Чтобы не за красивые глаза, а как… — Валя пыталась подобрать слова. — Чтобы с ней дружили, как с человеком!»
Мысли девочки прервал неожиданный звук: кто-то затрещал кустами позади домика, как будто пытаясь тяжело и неуклюже проломиться сквозь них. Валя вздрогнула. Треск прекратился. Вскоре послышались тяжёлые шаги. Некто обогнул домик и направился, иногда останавливаясь, в сторону складов.
– Мы едем на Алтай, на мамину родину! — на ходу выпалила девочка.
– И Данька едет? — удивилась Юля.
– Нет, Данька ещё маленький. Он у бабушки Лены побудет.
– Ты уже была на Алтае.
– Павлик, я была в Барнауле, где мама жила, а сейчас мы едем на турбазу в Золотые горы! На сам Алтай, в горы!
Валя была очень обрадована этой поездкой. Ещё бы! Побывать в тех местах, где её мама провела детство, увидеть их своими глазами!
– Ну что, Валя уже рассказала вам новость?
Ребята не заметили, как в комнату вошла Тоня, мать Павлика и Юли.
– Рассказала.
– Ну что же, посмотрите на те места, где мы с Катей бывали ещё такими же крохами, как вы, — улыбнулась Тоня.
– А мы тоже едем? — удивилась Юлька.
– Едем, — Тоня потрепала её по голове. — Через неделю.
Вся неделя пролетела для ребят в предвкушении путешествия. «Мы пробудем там две недели, будем тренироваться и ходить в походы. Один с одной ночёвкой, а второй, перед отъездом — с двумя», — сказал Вале отец. Ребята целыми днями изучали карту горного Алтая и справочники о местных животных и растениях, разглядывали фотографии, составляли списки необходимого для похода. В общем, готовились к поездке с полной серьёзностью. Конечно, ребята уже бывали в Барнауле, где выросли Тоня и Катя, матери ребят, но побывать в «диком» Алтае было для них настоящим приключением.
В одной из книг, Валя нашла упоминание о «снежном человеке».
– Интересно, а он на самом деле существует? — задумалась девочка.
– Ты думаешь, что существует? — скептически усмехнулся Павлик. — Тогда почему его до сих пор не нашли?
– Но ведь и сейчас на Земле находят новых животных, — возразила Юлька.
– В основном — насекомых. А для насекомых «снежный человек» немного великоват.
– Ты не веришь в «снежного человека», Павлик?
– Я сомневаюсь в его существовании, Валя, — ответил ей мальчик.
Наконец, наступил день отъезда. Перелёт до Барнаула прошёл без приключений, и вскоре автобус уже катил туристов по петляющей горной дороге. Турбаза располагалась на границе заповедника в Золотых горах Алтая, примерно в трёх километрах от кордона, где работали Кондратий и Олча, дедушка и бабушка Вали.
Турбаза была небольшой, и показалась ребятам довольно уютной. Аккуратные домики, напоминающие избушки. Столовая, административное здание, тренировочный комплекс, конюшни (туристы ходили и в конные походы), служебные постройки. И один из любимых туристами объектов — настоящая парная баня. Вокруг базы высились лесистые горы, виднелась шумная даже отсюда горная речка, с синего июньского неба сияло ослепительное солнце. А воздух! Валя, выйдя из автобуса, вдохнула его полной грудью. Чистый и прозрачный, наполненный непередаваемой свежестью гор, ароматом хвои и смолы, запахом цветов и горных трав… Воздух пьянил, кружил голову…
Устроившись в домике, Юля, Павлик и Валя отправились к большой террасе, с которой открывался великолепный вид на синие воды большого озера, на другом берегу которого располагался кордон Валиных деда и бабушки. Правда отсюда кордон виден не был. На скамейке у большого стола ребята увидели невысокую худенькую девочку с белобрысыми косичками.
– Яська! Вот кого бы здесь встретить! — Валя кинулась к подруге. Ребята и впрямь никак не ожидали встретить здесь одноклассницу, Ясю Фирсову, любопытную и любознательную непоседу и главную заводилу класса.
– Валька! Павлик! Юлька! Как здорово, что вы тоже здесь! — Яся была рада встретить друзей. — А мы вчера приехали. Кстати, здесь ещё и Алька.
– Ага. Вон и она! — Павлик оглянулся на подходившую к террасе белокурую синеглазую девочку.
Алька была в их классе новенькой. Пришла осенью, приехав с родителями из Петербурга. Робкая, тихая и немного замкнутая девочка держалась насторожено, дичилась ребят, как будто боясь какой-нибудь обиды с их стороны. И в первый день, стоя перед с интересом смотрящим на неё классом, на вопрос «Как тебя зовут?» ответила робко и тихо, глядя в пол: «Алька». Можно, конечно, объяснить это тем, что Алька была младше их всех на целый год (как и Яся), но даже немного пообвыкнув, Алька вела себя как-то отчуждённо, иногда даже холодно (за что и получила от мальчишек прозвище Снежная королева).
И в этом поведении девочки была странность: несмотря на холодность, в поведении Альки не было зазнайства или высокомерия, как, например, у Люды Митрейкиной. Наоборот, несмотря на холодность, Алька тем не менее никогда не отказывала в помощи и просьбах, всегда участвовала в делах класса, причём не формально, для «галочки», а проявляя живой интерес и инициативу. В её поведении сквозила, скорее, некая робость. Как будто за маской холода и отчуждения девочка скрывала страх и недоверие. Она как будто боялась дружбы с ребятами, особенно с мальчишками. Первым это почувствовал Павлик Воробьёв. Стараясь помочь новенькой, он первым столкнулся со странной холодностью девочки, причём касалась эта холодность именно дружбы.
И ребята поняли: здесь что-то не так. И новенькая вовсе не Снежная королева, а скорее, несчастный одинокий ребёнок, по какой-то неизвестной им причине никого не пускающий в свой внутренний мир. И ребята стали относиться к Альке мягче, дружелюбней, но не форсируя событий, решив, что пускай Алька сама поймёт, что ребята готовы дружить с ней, протянуть ей руку.
И сейчас Алька робко подошла к ним, как будто ожидая, что её прогонят.
– Привет, — тихо произнесла она.
– Привет, Аль, садись с нами, полюбуемся озером, — Яся подвинулась, освобождая место на скамейке.
– Спасибо, — робко улыбнулась девочка, присаживаясь. Ребята удивились. Они впервые видели Альку вне класса, и сейчас девочка была какой-то другой: в ней не было холода и отчуждённости, к которой все привыкли в «школьной» Альке. Даже несмелая улыбка на её лице была доброй и тёплой.
– Здорово здесь, да? — Валя обратилась к девочке.
– Да… — тихо ответила Алька и её всегда грустные синие глаза вдруг потеплели. — Мама с папой говорят, что Алтай очень красивый.
– А твои родители с Алтая? — спросил Павлик.
– Нет, они из Карелии. Из Петрозаводска. Мама говорит, что Карелия и Алтай чем-то похожи. Они с папой были здесь в стройотряде, здесь и познакомились.
– И они правда похожи? — поинтересовалась Валя.
– Не знаю… Я ещё не поняла. Но, по-моему, Алтай — это Алтай, а Карелия — это Карелия. Они красивы по-своему.
«Да, а Алька вне школы совсем другая», — неожиданно подумала Валя.
– Аль, а почему ты ни с кем не дружишь? — неожиданно спросила Яся. — Ты ведь, по-моему, неплохая девочка. И совсем не такая, какая в школе.
Алька посмотрела на них и Валя, которая уже давно догадывалась, что Алька скрывает какую-то тайну, которую пока не может или не хочет открыть ребятам, увидела в её глазах непонятный страх. Валя предостерегающе глянула на друзей и незаметно покачал головой: «Не надо, она сама скажет, когда будет нужно». И ребята, согласившись с Валей не стали больше тревожить Альку расспросами.
Тем временем, позади ребят послышались быстрые, уверенные шаги. Валя оглянулась и с радостным криком: «Бабушка!» бросилась в объятия невысокой черноволосой тувинки, подошедшей к веранде. Юля и Павлик, вторя Вале: «Бабушка Олча!», бросились вслед за ней.
– Здравствуй внученька, Айсуу, рада тебя видеть! — Олча расцеловала внучку. — И вы тут, птенчики, Херел, Шенне! — Павлик и Юля тоже получили свою долю объятий и поцелуев.
– Айсуу!? Шенне!? Херел!? — удивилась Яся, когда Олча и ребята вернулись к столу.
– Да! Так нас называет бабушка. Это наши вторые имена, — гордо ответила Валя. — «Айсуу» значит «Лунная Вода», Шенне — Горный Пион, а Херел — Солнечный Луч. Это по-тувински.
– Да, у ребят есть вторые имена, — улыбнулась Олча. — Такова наша традиция. А Херел и Шенне тоже мне, как родные. Ведь Чечек, Тоня, их мама выросла вместе с моей Белек, Катей.
– А зачем эти имена? — спросила Яся.
– Имя должно отражать суть человека. У тебя красивое и яркое имя — Ярослава. Но оно… отражает тебя? Твой характер? — тувинка внимательно посмотрела на неё. — А ты малыш? Как тебя зовут? — обратилась она к Альке.
– Алька… — тихо ответила девочка.
– Тоже красиво. Но… Тувинцы сказали бы, что пусто.
– У нас нет бабушки-тувинки, которая дала бы нам «настоящие» имена, — вздохнула Яся.
– Да, традицию давать имена, отражающие характер малыша, у вас давно забыли. А жаль. Но переживай, девочка, — Олча погладила Ясю по голове. — Я буду называть тебя Анай. Это и будет твоим вторым, «настоящим» именем.
– Анай, «козлёнок»! — улыбнулась Валя.
– Ну, тогда мне имя точно подходит! — рассмеялась Яся. — Я и правда, как козлёнок. Прыгаю! Скачу! Никакой привязью не удержишь!
Валя заметила, что Алька тоже жалобно смотрела на Олчу: «А я? А мне можно тоже… настоящее имя?»
– А ты, Аля, очень похожа на белые первоцветы, что появляются на весенних проталинах. Ты такая же нежная и добрая, как и они. Поэтому, я буду звать тебя Айчечек.
– Белый Цветок, — перевела Валя.
– Спасибо, красивое имя!
И Валя вновь увидела, как потеплел взгляд Альки, засветился радость и каким-то робким счастьем, вторя такой же робкой улыбке девочки.
– Бабуль, а ты здесь что делать будешь?
– Я, Айсуу, сегодня на вечернем инструктаже буду вам читать лекцию о местных зверях: какие из них опасны и насколько. Так что встретимся вечером.
Вечером туристы, и взрослые и дети, собрались в зале административного корпуса. Последней инструктаж вела Олча.
– Вопросы есть? — спросила Олча, закончив лекцию об опасных обитателях Алтайских гор.
– Есть! — с места поднялся Боря Ковальчук, молодой парень, славившийся весёлым нравом, а также своими шутками и розыгрышами. — Олча Шолбановна, а у вас снежный человек обитает?
– Может и обитает. Только сейчас вы его всё равно не увидите.
– Это почему? — не понял парень.
– Лето, снега нет, — не моргнув глазом ответила, улыбнувшись, Олча, вызвав всеобщий хохот.
– Олча Шолбановна, а что это за заповедное урочище? Почему оно закрыто? — задала вопрос одна из туристок, долговязая Глаша Никифорова. после того, как инструктаж завершился. — Я читала в брошюре о здешних местах.
– Там растут уникальные растения-эндемики, поэтому даже лесники стараются не ходить туда без крайней необходимости. Ещё вопросы?
Так как вопросов больше не было, инструктаж на этом завершился.
Когда толпа туристов вывалила на улицу, к Боре подошли несколько знакомых ребят и девушек. Некоторых, например, рыжую баскетболисту Глашу Никифорову, веснушчатую Люду Важенкину и Сергея Арутюняна ребята знали — вся компания (за исключением Глаши) была аспирантами Московского Археологического института, а Глаша, работавшая зоотехником в Московском зоопарке жила в одном дворе с ребятами.
– Слушай, Боря, а ты веришь в снежного человека?
– Тут, Людмила, важен другой вопрос…
– Какой, дядя Боря? — ввернулась Юля.
– А такой, Юлька, — Борис щёлкнул её по носу. — Верит ли в меня снежный человек? И я очень сомневаюсь в положительном ответе.
– Это ещё почему? — не поняла Глаша.
– А потому, Глафира, что если бы снежные люди верили в наше существование, то искали бы нас. А так… Не ищут! Значит, не верят!
– А если серьёзно? — не унималась Люда.
– А если серьёзно… Была одна история.
– Опять шутишь.
– Нет, Серёга, на этот раз не шучу. Вон Юлька с Пашкой подтвердят, эта история была в экспедиции, где работали их мать с отцом.
– Про жестырмака?
– Ага, Пашка. Про него. Так вот. В Казахстане, в предгорьях Южного Урала вели раскопки. Руководил академик Курбатов. И вот как-то под утро, когда все спали, дежурные ребята слышат, что кто-то рядом, в зарослях за пустошью трещит сучьями. Ходит, шуршит чем-то. А там ребята склад устроили временный для находок. Ну, все трое — Севка Глушаков, Серёга Копёнкин и Артём Воробьёв пошли посмотреть.
– Ваш папка, да? — спросила Валя.
– Ага. Он и дядя Сева нам и рассказывали, — ответил шёпотом Павлик.
– Копну оставили у костра следить, — продолжил Боря. — А Севка полез в кусты. Смотрит, кто-то в рыжей шубе у склада шарит. Он и рявкнул: «Стой на месте!» А тот как развернётся: метра под два, вроде гориллы, только рыжий… Севка забыл, зачем в кусты полез. Они с Артёмом только у костра очухались. А тот рыкнул, да тоже смылся.
– Брешешь ведь, — усмехнулась Глаша. — Я же твои шутки знаю.
– Глаш, каюсь, был грех, — Боря клятвенно сложил руки на груди. — Устроил я однажды шутку: сделал из фанеры что-то вроде обезьяньих лап, надел на ноги, а на кустах шерсть от старого полушубка повесил. Ну, повеселились тогда. Но в этот раз всё было на самом деле. Да и казахи про этот жердыр…
– Жестырмака, — поправила Юлька.
– Спасибо, Юлька. Так вот казахи тоже про него много чего рассказывают. Конечно, в основном это байки и россказни, но есть и что-то реальное.
Все потихоньку разошлись по домам. Валя, повернув к домику, спросила Павлика:
– Паш, а это правда? Ну, что дядя Боря рассказывал?
– Правда. Только дядя Боря не всё рассказал, — усмехнулся Павлик. — Он тоже там был. И шутку эту он там же устроил.
– А этот жестырмак взял, да и по-настоящему на другой день пришёл! — сделала вывод Яся.
– Ага, только через два дня. Альк, Ясь, а вы где остановились? — спросила Юля.
– Я в четвёртом домике, — ответила Алька, уже не робея с ребятами.
– Значит рядом с Валей — она в пятом. А мы с Пашкой в шестом.
– А я в двенадцатом, — ответила Яся. — Ладно, спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Ночью ребятам не спалось. Но если Алька, Павлик, Юля и Яся думали о рассказе Бориса и снежном человеке (есть ли он на самом деле?), то Валя думала об Альке. «Почему она такая? — размышляла девочка. — В школе она сторонится всех, не пытается с кем-нибудь подружиться. Не то, чтобы недотрога или как Митрейкина — нос кверху, а какая-то вся в себе. Но при этом она не злая, наоборот, всегда готова помочь. И сегодня, не в школе Алька совсем другая: добрая, любопытная. Сама она не пытается ни с кем дружить, даже как будто биться предложить кому-нибудь дружбу. Но когда ей протягивают руку, как мы сегодня, Алька сразу отвечает взаимностью, идёт, даже бежит навстречу тому, кто предложил ей дружить. Но при этом, опять же, как будто боится, что её обманут или обидят…»
Валя глянула в окно. На подсвеченном Луной небе высыпали необычайно яркие звёзды, на фоне тёмно-синего неба чернели силуэты гор. Какие-то ночные птахи пересвистывались в ближнем перелеске. Послышался чей-то приглушённый разговор, кажется Глаша разговаривала с каким-то парнем. Всё было тихо и спокойно.
«А может быть её обижали или дразнили в прежней школе? — внезапно догадалась Валя. — Или… Может её обидел друг? Или даже предал! И, может быть, этот друг — мальчишка! Ведь Алька боится дружбы с мальчишками. Она и к Павлику, когда он пытается помочь ей, относится холодно, отталкивает его помощь. Ведь это мальчишки прозвали её Снежной королевой. Алька — самая красивая девочка в классе, и им хочется с ней дружить. А Алька… Она не верит в такую дружбу, она хочет дружить по-настоящему! Чтобы не за красивые глаза, а как… — Валя пыталась подобрать слова. — Чтобы с ней дружили, как с человеком!»
Мысли девочки прервал неожиданный звук: кто-то затрещал кустами позади домика, как будто пытаясь тяжело и неуклюже проломиться сквозь них. Валя вздрогнула. Треск прекратился. Вскоре послышались тяжёлые шаги. Некто обогнул домик и направился, иногда останавливаясь, в сторону складов.
