И работал мастером в городском ПТУ. У дяди Коли было интересно, он знал тысячу разных историй о моряках, об отважных полярниках, о смелых путешественниках. Научил Саньку играть в шахматы, мастерить фигурки из бумаги (это называлось загадочным словом «оригами»). Его жена, тётя Соня, относилась к Саньке по-доброму, иногда угощала конфетами. Бывало, что Санька и ночевал у них, особенно когда пошёл в школу. Потому что в тот год тётка запила…
Про Саньку она стала вообще забывать, иногда приводила приятелей и подруг, таких же пьяниц. Тогда дядя Коля забирал его к себе. И чуть больше года назад тётку Саньки лишили прав на опекунство, а Саньку отдал в детдом. Не в этот, а в посёлке Степном. Детдом был небольшим, детей там было немного, воспитатели оказались неплохие. Дядя Коля и тётя Соня хотели забрать Саньку к себе, но им не разрешили: старые, да и дядя Коля — инвалид. А потом детдом в Степном расформировали, потому что детей было мало. И Саньку перевели в Светлореченск.
Здесь всё было хуже. Ребята были нелюдимые, злые какие-то. Старшие издевались над маленькими. Воспитатели случалось и наподдавали ребятишкам или запирали в наказание в старом чулане, где хранили всякий хлам. Конечно, «уличная» жизнь научила Саньку стоять за себя, но… Можно дать сдачи, если цепляется ровесник, а если те, кто старше и сильнее? Тогда девятилетний Санька Хомяк и познакомился с Килой и его приятелями. Ведь как иначе? Если не прибьёшься к какой-нибудь компании, совсем доведут… Правда ни Кулаков, ни Кошкин, ни Курашов сиротами не были, жили с родителями здесь же на Садовой. Что Кулаков разглядел в маленьком щуплом Сашке? Да, наверное, ничего. Просто нужен ему был «адъютант» для солидности, а тут Хомяк подвернулся, вот и всё. Хорошо хоть, что лезть после этого к Саньке перестали, шептались: «Это же Килы подголосок. Чё, чё… Кила у Черемши в адъютантах ходит, а Черемша знаешь кто? У него папаша с дедом всех держат! Вот те и чё!»
А потом узнал Санька, что дядя Коля с женой уехал к сыну, в далёкий Новороссийск. А чуть позже узнал мальчишка и другую весть — умерла его вконец спившаяся тётка. И схватил маленького Сашу Хомякова страх, понял он, что остался на свете один одинёшенек, и некому за него заступиться. Кила-то что толку? Прогонит Хомяка и всё…
И неизвестно, как сложилась бы Санькина судьба, если бы не Лидия Николаевна, новая воспитательница, появившаяся незадолго перед приездом Саньки. Лидию Николаевну в детдоме уважали, даже шпана. Потому что была она хоть и строгая, но справедливая. Зря никого не наказывала, к воспитанникам относилась по-доброму, по-человечески. Если приходилось, то и заступалась перед другими воспитателями. И любимчиков не заводила, подобно остальным. Говорили, что и сама Лидия Николаевна была воспитанницей интерната. И директор детдома ценила Лидию — её старший брат был депутатом областной думы, и Лидия, если нужно было что-то пробить для воспитанников, не церемонилась в использовании «родственных связей».
Когда Санька первый раз увидел Лидию Николаевну, то почувствовал, как земля ушла из-под ног. Потому что это была Она… Когда Санька попал в детдом и впервые ощутил горечь сиротства, ему стал часто сниться сон: как он бежит босиком по тёплому песку на берегу большого и синего моря, а там впереди его ждёт молодая женщина, Высокая, со светлыми вьющимися волосами и добрыми серыми глазами. Она ждёт Саньку, а он с разбегу утыкается в её живот и шепчет «Мама!» И просыпается… Ощущая щекой мокрую от слёз подушку…
Лидия Николаевна была точно, как та женщина во сне: высокой, светловолосой и сероглазой. С негромким мягким голосом. И Санька, сам не замечая, стал тянуться к ней. Это было рискованно, могли «зачислить» в «подсоски», но Санька ничего не мог поделать с собой. И Лидия Николаевна (а может это только казалось маленькому Саньке) заметила мальчишку.
А теперь? Теперь он оказался жалким трусом… Кила теперь точно прогонит его. Ну и ладно, может как-нибудь проживёт. Но как теперь он будет смотреть в глаза Лидии Николаевне? Саньки втайне мечтал и надеялся, а вдруг однажды Лидия Николаевна подойдёт к нему и скажет: «Саша, хочешь жить у меня?» А теперь, разве нужен ей будет такой трус? Санька вздохнул — был только один способ доказать, что он ничем не хуже Витьки. Хотя при чём тут Витька? Он-то не виноват в трусости Хомяка. Да, был только один способ, доказать всем, что Санька чего-то стоит. Но придётся дождаться темноты…
Витька издалека разглядел свой 2 «А», но сначала подбежал к своей соседке, Светке Симагиной из 6 «Б».
– Свет!
– Ты чего, Витька? Растрёпанный какой-то…
– Свет, а что это за Замок?
– Какой Замок?!
– Ну, этот, — Витька показал на видневшийся «контейнерный замок». — Там ещё, говорят, какой-то хозяин живёт…
– Ха! А ты чего, ни разу про Хозяина Свалки не слышал? — удивилась Катька, Светкина одноклассница.
– Не, не слышал… — растерянно развёл руками Витька.
– Хм… Ну, так слушай. Пригодится, — Катька начала рассказ.
Санька дожидался сумерек, спрятавшись в дальнем углу старого сада, окружавшего двухэтажное здание детдома. Здесь, среди кустов шиповника и барбариса было у него укрытие, где Санька прятался, переживая обиды. И сейчас он сидел здесь, прислушиваясь к вечерним звукам, доносившимся с Садовой улицы. Наконец, солнце ушло за горизонт, и наступили сиреневые сумерки. Санька осторожно выбрался через дыру в ограде, приспособленную детдомовцами для побегов на улицу.
Город постепенно затихал. Садовая улица была практически безлюдной. В одноэтажных домах ласково светились окошки. Иногда за занавесками мелькали силуэты людей. Где-то раздался детских смех. В окне показалась женщина в цветастом халате, подхватившая на руки смеющегося пацанёнка лет шести. Санька вздохнул с тихой завистью. Как повезло этому малышу — у его есть мама… Санька брёл по улице, а впереди полыхали красно-оранжевые краски заката. «Завтра будет, наверное, жарко, — подумал Санька. — Скоро лето». Лаяли собаки, где-то мяукнула кошка. Совсем рядом мужчина негромко отчитывал кого-то, стараясь делать голос строгим, но в нём всё равно слышался плохо скрываемый смех. А в ответ слышался тонкий и виноватый девчоночий голосок. «Ну, пап… Он сам виноватый. Не лез бы, и не упал… в лужу…» Санька опять почувствовал в душе зависть и досаду. Почему ему так не везёт…
Сумерки постепенно сгущались, а ставший алым занавес заката медленно гас, опускаясь к горизонту. Навряд ли кто-то хватится Саньку. Если бы дежурила Лидия Николаевна, тогда бы хватились. А сегодня дежурным воспитателем была Галина Викторовна Громова, по прозвищу Громофон (именно так, от слова «гром»). Санька поёжился… Галина Викторовна была красивой интеллигентной дамой, умевшей красиво разговаривать и мило улыбаться с различными чиновниками, приезжавшими для проверки детдома. А на воспитанников орала визгливым голосом, не стесняясь в выражениях. Могла и дать пощёчину, а то и отвесить пинка. Запирала в чулан, а иногда выдавала, как говорили её подопечные «особую меру» — заставляла провинившихся стоять в углу в спальне голыми. Были у неё и любимчики, которых за глаза называли «громофончиками».
Улица вывела понуро бредущего Саньку к площади недалеко от школы. Отсюда начиналась улица, ведущая в микрорайон «Счастье», а посередине её, за газетным киоском, от Новой улицы отходил переулок, ведущей к свалке. Санька поёжился, увидев видневшиеся отсюда ржавые нагромождения и почувствовал, как противно ослабели ноги. Но для Саньки пути назад не было. Или он вернётся, доказав всем свою храбрость или…
Санька печально оглянулся на засыпающий город, на школу, видневшуюся за кустами, на тёмную, с редкими фонарями Садовую, на огоньки многоэтажек микрорайона… Как там хорошо и уютно. Как хочется туда, назад! А для него сегодняшний вечер может оказаться последним… Даже скорее всего и окажется. Странно, но Санька не почувствовал страха, а только тихую печаль. Кому по нему плакать? Отчитаются, что произошёл несчастный случай и всё. Разве, что Лидия Николаевна вспомнит про него. Ну, вспомнит… А потом забудет. У неё есть семья, дети. Санька видел, как однажды Лидию Николаевну встречала девочка лет десяти — двенадцати. Девочка показалась знакомой, но издалека Санька её не разглядел. Но понял сразу: девочка — её дочь.
А он кому нужен? Это Кила с компанией называли его Хомяком, а в детдоме Санька был просто Чудик. Дитя не от мира сего. Потому что не дрался, не курил, не играл в карты. А любил сидеть с книжками, играл сам с собой в шахматы в библиотеке или складывал фигурки из бумаги, рисовал море и белые кораблики с парусами. Старенькая седая библиотекарь Мария Петровна с удовольствием давала ему книжки, среди которых нашёлся хороший шахматный учебник и книжка по этому самому «оригами». А иногда он просто сидел в своём «убежище» и любовался синим небом и белыми облаками… Вот все и кричали ему: «Эй, Чудик! А Чудик опять кораблики рисует! Ха-ха-ха!»
Санька остановился перед небольшой канавой, которая отделяла свалку от луговины на окраине «Счастья». Сумерки густели, но всё равно было ещё достаточно светло. Санька уже придумал, как докажет, что был здесь. Там, у Дворца, на столбе висел алюминиевый винт, похожий на четырёхлопастный пропеллер. Все его там видели. Санька снимет его и покажет. Если до утра доживёт… Санька вновь вздрогнул, то ли от вечерней прохлады, то ли от подступившего липкого страха. «Или пан, или пропал», — подумал про себя мальчишка и шагнул через канаву, к видневшимся вдалеке ржавым контейнерам.
Витя, Алёнка и Света сидели на берегу своего любимого прудика. Пруд был расположен почти рядом с домом, где жили ребята. Играть здесь — одно удовольствие. Берега были покрыты шелковистой травой, на которой так хорошо поваляться, а на берегу — чуть в стороне от любимого места ребят — расположился удобный пляж, где купались и загорали дети из микрорайона. Сам пруд имел форму неправильной восьмёрки и состоял из двух частей: Большого пруда, где все купались, и Малого. Малый пруд частично зарос камышом и рогозом, и на его берегу и любили играть друзья. Витька даже соорудил здесь небольшой шалаш. И сейчас ребята сидели на берегу и любовались закатом и тихим тёплым вечером.
– Скоро купаться можно будет, — Витька кинул в воду круглый камешек.
– Ага, — зевнула Алёнка.
– Ладно, ребята, домой пора, — Света посмотрела на часы. — А то поздно уже.
Ребята встали и, отряхнувшись, уже собрались домой, когда Алёнка вдруг крикнула:
– Ой, смотрите, кого это на свалку понесло!
– Мальчишка какой-то, — Света тоже разглядела пробирающуюся по завалам маленькую фигурку в тёмных брюках и короткой курточке.
– Это же Санька! — узнал мальчишку Витя.
– Какой Санька? — Света удивлённо посмотрела на него.
– Ну, у нас в школе в третьем классе учится. Из детдома. Саша Хомяков. Я его сегодня видел, когда металлолом собирали.
– Это который у Кулакова в компании?
– Ну да. Ну и что? Он же в детдоме, небось, чтобы не лезли и ходит с этим Кулаковым. Килу же побаиваются, он у Черемши в адъютантах.
– У кого?
– У Олега Черемисина. Олега вся шпана тамошняя боится, — усмехнулся Витька. — Из-за деда.
– Из детдома, что ли, сбежал? — забеспокоилась Света.
– Ой, он же, балда, в Замок идёт!
– Зачем? — удивилась Алёнка.
– Да он сегодня… Кулаков его послал железки оттуда принести. Сам-то большой, а трус. Вот и послал Саньку. А он историй про Хозяина наслушался и ни в какую: «Хоть убейте!» Вместо него я пошёл. Я-то не знал! А его теперь небось трусом дразнят.
– Да уж, там если начнут… — с сочувствием ответила Света. — У меня же мама там работает воспитателем.
– Вот он, наверное, и пошёл, потому что задразнили!
– Вот дурак! — ахнула Алёнка.
– Вовсе не дурак. Просто ему деваться некуда. Это у нас папы с мамами есть. А за него кто заступится? — пристыдила её Света.
– Надо его позвать! Ещё случится чего-нибудь! — Витька с Алёнкой побежали к Саньке.
– А я маме скажу. Чтобы его не наказывали, — Света побежала к дому.
Санька, обмирая от страха, пробирался к темневшим впереди ржавым контейнерам. Сейчас в темноте они и правда казались зловещим чёрным замком. Кругом висела тишина, лишь изредка перебиваемая неясными шорохами. Санька осторожно шагал вперёд, иногда вздрагивая и испуганно озираясь. Всё вокруг было жутким, угрожающим. Черные тени изогнутых железяк, бетонных обломков и разной рухляди казались в глухих сумерках замершими чудовищами. В глубоких тенях кто-то шевелился, издавая тихий шорох. Иногда слышалось странное урчание… Порой казалось, будто и сами тени шевелятся, подобно неясным призрачным фигурам, а из щелей за Санькой пристально смотрят чьи-то безжалостные глаза.
«Только бы дойти…» — шептал про себя перепуганный мальчишка. Вот впереди показался пригорок, на котором они стояли днём. А вон блеснул и маленький прудик. Рядом с ним Санька разглядел столб с белевшим на нём «пропеллером». Теперь быстрее снять его и дёру отсюда!
Санька подпрыгнул, пытаясь схватить железку, но увы… Слишком высоко. Мальчишка чуть не разревелся от досады. Чем бы его сбить? Неожиданно Санька услышал тихие шелестящие шаги… Где-то за контейнерами… И вроде бы кто-то кашлянул… Мальчишка обмер от ужаса и почувствовал, что ещё немного и напустит в штаны от страха. Вон и тень шевельнулась, там за контейнером! Кто-то стоит! Но через мгновение Санька облегчённо вздохнул — это всего лишь ветер шевельнул висевший на боку контейнера лист картона.
Внезапно рядом что-то громко зашелестело. Санька взвизгнув, подпрыгнул от испуга, а из кучи мусора выкатился железный шар. Шар гулко ударился о столб, и «пропеллер», звякнув, упал к Санькиным ногам. А в следующие мгновение дунул лёгкий ветерок и взлохматил Санькины волосы, как будто кто-то ласково провёл по ним рукой. Санька подхватил находку и уже собрался бежать обратно… Но услышал тихие голоса. Двоих…
– Здесь точно никого?
– А кто здесь будет? Сюда даже бомжи не суются!
– Хозяина боятся, — усмехнулся кто-то в темноте.
– Хозяина только дети школьного и дошкольного возраста боятся! — ухмыльнулся его собеседник.
– А Бурава кто…
– Собутыльники. Василий — сторож — каждое дежурство в сторожке квасил с приятелями. И Бурав в том числе. А тут место хорошее, я давненько этим тайничком-то пользуюсь.
– Сегодня много…
– Быстро уйдёт. Средь студенческого люда это модно. И круто…
– Угу, покурить, кайф поймать… — незнакомец хихикнул.
Двое, пришедшие на свалку, были не правы. «Замок» был обитаем. Но жили здесь не бомжи и бродяги, как могло бы показаться.
Перед небольшим экраном с пультом, напоминавшим пюпитр дирижёра, сидел молодой светловолосый мужчина. Он внимательно вглядывался в экран, на котором виднелись пейзажи свалки. Рука мужчины иногда касалась находившегося рядом с пультом джойстика, и тогда картина на экране перемещалась. И вместе с ней перемещалась видневшаяся на экране зеленоватая метка, отмечавшая какое-то существо, двигавшееся в темноте по лабиринтам «Зоны». Этим существом был маленький перепуганный мальчик…
Комната, в которой находился мужчина, представляла собой небольшой круглый зал со сводчатым потолком, по периметру которого расположились мерцавшие разноцветными огоньками пульты.
Про Саньку она стала вообще забывать, иногда приводила приятелей и подруг, таких же пьяниц. Тогда дядя Коля забирал его к себе. И чуть больше года назад тётку Саньки лишили прав на опекунство, а Саньку отдал в детдом. Не в этот, а в посёлке Степном. Детдом был небольшим, детей там было немного, воспитатели оказались неплохие. Дядя Коля и тётя Соня хотели забрать Саньку к себе, но им не разрешили: старые, да и дядя Коля — инвалид. А потом детдом в Степном расформировали, потому что детей было мало. И Саньку перевели в Светлореченск.
Здесь всё было хуже. Ребята были нелюдимые, злые какие-то. Старшие издевались над маленькими. Воспитатели случалось и наподдавали ребятишкам или запирали в наказание в старом чулане, где хранили всякий хлам. Конечно, «уличная» жизнь научила Саньку стоять за себя, но… Можно дать сдачи, если цепляется ровесник, а если те, кто старше и сильнее? Тогда девятилетний Санька Хомяк и познакомился с Килой и его приятелями. Ведь как иначе? Если не прибьёшься к какой-нибудь компании, совсем доведут… Правда ни Кулаков, ни Кошкин, ни Курашов сиротами не были, жили с родителями здесь же на Садовой. Что Кулаков разглядел в маленьком щуплом Сашке? Да, наверное, ничего. Просто нужен ему был «адъютант» для солидности, а тут Хомяк подвернулся, вот и всё. Хорошо хоть, что лезть после этого к Саньке перестали, шептались: «Это же Килы подголосок. Чё, чё… Кила у Черемши в адъютантах ходит, а Черемша знаешь кто? У него папаша с дедом всех держат! Вот те и чё!»
А потом узнал Санька, что дядя Коля с женой уехал к сыну, в далёкий Новороссийск. А чуть позже узнал мальчишка и другую весть — умерла его вконец спившаяся тётка. И схватил маленького Сашу Хомякова страх, понял он, что остался на свете один одинёшенек, и некому за него заступиться. Кила-то что толку? Прогонит Хомяка и всё…
И неизвестно, как сложилась бы Санькина судьба, если бы не Лидия Николаевна, новая воспитательница, появившаяся незадолго перед приездом Саньки. Лидию Николаевну в детдоме уважали, даже шпана. Потому что была она хоть и строгая, но справедливая. Зря никого не наказывала, к воспитанникам относилась по-доброму, по-человечески. Если приходилось, то и заступалась перед другими воспитателями. И любимчиков не заводила, подобно остальным. Говорили, что и сама Лидия Николаевна была воспитанницей интерната. И директор детдома ценила Лидию — её старший брат был депутатом областной думы, и Лидия, если нужно было что-то пробить для воспитанников, не церемонилась в использовании «родственных связей».
Когда Санька первый раз увидел Лидию Николаевну, то почувствовал, как земля ушла из-под ног. Потому что это была Она… Когда Санька попал в детдом и впервые ощутил горечь сиротства, ему стал часто сниться сон: как он бежит босиком по тёплому песку на берегу большого и синего моря, а там впереди его ждёт молодая женщина, Высокая, со светлыми вьющимися волосами и добрыми серыми глазами. Она ждёт Саньку, а он с разбегу утыкается в её живот и шепчет «Мама!» И просыпается… Ощущая щекой мокрую от слёз подушку…
Лидия Николаевна была точно, как та женщина во сне: высокой, светловолосой и сероглазой. С негромким мягким голосом. И Санька, сам не замечая, стал тянуться к ней. Это было рискованно, могли «зачислить» в «подсоски», но Санька ничего не мог поделать с собой. И Лидия Николаевна (а может это только казалось маленькому Саньке) заметила мальчишку.
А теперь? Теперь он оказался жалким трусом… Кила теперь точно прогонит его. Ну и ладно, может как-нибудь проживёт. Но как теперь он будет смотреть в глаза Лидии Николаевне? Саньки втайне мечтал и надеялся, а вдруг однажды Лидия Николаевна подойдёт к нему и скажет: «Саша, хочешь жить у меня?» А теперь, разве нужен ей будет такой трус? Санька вздохнул — был только один способ доказать, что он ничем не хуже Витьки. Хотя при чём тут Витька? Он-то не виноват в трусости Хомяка. Да, был только один способ, доказать всем, что Санька чего-то стоит. Но придётся дождаться темноты…
***
Витька издалека разглядел свой 2 «А», но сначала подбежал к своей соседке, Светке Симагиной из 6 «Б».
– Свет!
– Ты чего, Витька? Растрёпанный какой-то…
– Свет, а что это за Замок?
– Какой Замок?!
– Ну, этот, — Витька показал на видневшийся «контейнерный замок». — Там ещё, говорят, какой-то хозяин живёт…
– Ха! А ты чего, ни разу про Хозяина Свалки не слышал? — удивилась Катька, Светкина одноклассница.
– Не, не слышал… — растерянно развёл руками Витька.
– Хм… Ну, так слушай. Пригодится, — Катька начала рассказ.
Глава 3
Санька дожидался сумерек, спрятавшись в дальнем углу старого сада, окружавшего двухэтажное здание детдома. Здесь, среди кустов шиповника и барбариса было у него укрытие, где Санька прятался, переживая обиды. И сейчас он сидел здесь, прислушиваясь к вечерним звукам, доносившимся с Садовой улицы. Наконец, солнце ушло за горизонт, и наступили сиреневые сумерки. Санька осторожно выбрался через дыру в ограде, приспособленную детдомовцами для побегов на улицу.
Город постепенно затихал. Садовая улица была практически безлюдной. В одноэтажных домах ласково светились окошки. Иногда за занавесками мелькали силуэты людей. Где-то раздался детских смех. В окне показалась женщина в цветастом халате, подхватившая на руки смеющегося пацанёнка лет шести. Санька вздохнул с тихой завистью. Как повезло этому малышу — у его есть мама… Санька брёл по улице, а впереди полыхали красно-оранжевые краски заката. «Завтра будет, наверное, жарко, — подумал Санька. — Скоро лето». Лаяли собаки, где-то мяукнула кошка. Совсем рядом мужчина негромко отчитывал кого-то, стараясь делать голос строгим, но в нём всё равно слышался плохо скрываемый смех. А в ответ слышался тонкий и виноватый девчоночий голосок. «Ну, пап… Он сам виноватый. Не лез бы, и не упал… в лужу…» Санька опять почувствовал в душе зависть и досаду. Почему ему так не везёт…
Сумерки постепенно сгущались, а ставший алым занавес заката медленно гас, опускаясь к горизонту. Навряд ли кто-то хватится Саньку. Если бы дежурила Лидия Николаевна, тогда бы хватились. А сегодня дежурным воспитателем была Галина Викторовна Громова, по прозвищу Громофон (именно так, от слова «гром»). Санька поёжился… Галина Викторовна была красивой интеллигентной дамой, умевшей красиво разговаривать и мило улыбаться с различными чиновниками, приезжавшими для проверки детдома. А на воспитанников орала визгливым голосом, не стесняясь в выражениях. Могла и дать пощёчину, а то и отвесить пинка. Запирала в чулан, а иногда выдавала, как говорили её подопечные «особую меру» — заставляла провинившихся стоять в углу в спальне голыми. Были у неё и любимчики, которых за глаза называли «громофончиками».
Улица вывела понуро бредущего Саньку к площади недалеко от школы. Отсюда начиналась улица, ведущая в микрорайон «Счастье», а посередине её, за газетным киоском, от Новой улицы отходил переулок, ведущей к свалке. Санька поёжился, увидев видневшиеся отсюда ржавые нагромождения и почувствовал, как противно ослабели ноги. Но для Саньки пути назад не было. Или он вернётся, доказав всем свою храбрость или…
Санька печально оглянулся на засыпающий город, на школу, видневшуюся за кустами, на тёмную, с редкими фонарями Садовую, на огоньки многоэтажек микрорайона… Как там хорошо и уютно. Как хочется туда, назад! А для него сегодняшний вечер может оказаться последним… Даже скорее всего и окажется. Странно, но Санька не почувствовал страха, а только тихую печаль. Кому по нему плакать? Отчитаются, что произошёл несчастный случай и всё. Разве, что Лидия Николаевна вспомнит про него. Ну, вспомнит… А потом забудет. У неё есть семья, дети. Санька видел, как однажды Лидию Николаевну встречала девочка лет десяти — двенадцати. Девочка показалась знакомой, но издалека Санька её не разглядел. Но понял сразу: девочка — её дочь.
А он кому нужен? Это Кила с компанией называли его Хомяком, а в детдоме Санька был просто Чудик. Дитя не от мира сего. Потому что не дрался, не курил, не играл в карты. А любил сидеть с книжками, играл сам с собой в шахматы в библиотеке или складывал фигурки из бумаги, рисовал море и белые кораблики с парусами. Старенькая седая библиотекарь Мария Петровна с удовольствием давала ему книжки, среди которых нашёлся хороший шахматный учебник и книжка по этому самому «оригами». А иногда он просто сидел в своём «убежище» и любовался синим небом и белыми облаками… Вот все и кричали ему: «Эй, Чудик! А Чудик опять кораблики рисует! Ха-ха-ха!»
Санька остановился перед небольшой канавой, которая отделяла свалку от луговины на окраине «Счастья». Сумерки густели, но всё равно было ещё достаточно светло. Санька уже придумал, как докажет, что был здесь. Там, у Дворца, на столбе висел алюминиевый винт, похожий на четырёхлопастный пропеллер. Все его там видели. Санька снимет его и покажет. Если до утра доживёт… Санька вновь вздрогнул, то ли от вечерней прохлады, то ли от подступившего липкого страха. «Или пан, или пропал», — подумал про себя мальчишка и шагнул через канаву, к видневшимся вдалеке ржавым контейнерам.
***
Витя, Алёнка и Света сидели на берегу своего любимого прудика. Пруд был расположен почти рядом с домом, где жили ребята. Играть здесь — одно удовольствие. Берега были покрыты шелковистой травой, на которой так хорошо поваляться, а на берегу — чуть в стороне от любимого места ребят — расположился удобный пляж, где купались и загорали дети из микрорайона. Сам пруд имел форму неправильной восьмёрки и состоял из двух частей: Большого пруда, где все купались, и Малого. Малый пруд частично зарос камышом и рогозом, и на его берегу и любили играть друзья. Витька даже соорудил здесь небольшой шалаш. И сейчас ребята сидели на берегу и любовались закатом и тихим тёплым вечером.
– Скоро купаться можно будет, — Витька кинул в воду круглый камешек.
– Ага, — зевнула Алёнка.
– Ладно, ребята, домой пора, — Света посмотрела на часы. — А то поздно уже.
Ребята встали и, отряхнувшись, уже собрались домой, когда Алёнка вдруг крикнула:
– Ой, смотрите, кого это на свалку понесло!
– Мальчишка какой-то, — Света тоже разглядела пробирающуюся по завалам маленькую фигурку в тёмных брюках и короткой курточке.
– Это же Санька! — узнал мальчишку Витя.
– Какой Санька? — Света удивлённо посмотрела на него.
– Ну, у нас в школе в третьем классе учится. Из детдома. Саша Хомяков. Я его сегодня видел, когда металлолом собирали.
– Это который у Кулакова в компании?
– Ну да. Ну и что? Он же в детдоме, небось, чтобы не лезли и ходит с этим Кулаковым. Килу же побаиваются, он у Черемши в адъютантах.
– У кого?
– У Олега Черемисина. Олега вся шпана тамошняя боится, — усмехнулся Витька. — Из-за деда.
– Из детдома, что ли, сбежал? — забеспокоилась Света.
– Ой, он же, балда, в Замок идёт!
– Зачем? — удивилась Алёнка.
– Да он сегодня… Кулаков его послал железки оттуда принести. Сам-то большой, а трус. Вот и послал Саньку. А он историй про Хозяина наслушался и ни в какую: «Хоть убейте!» Вместо него я пошёл. Я-то не знал! А его теперь небось трусом дразнят.
– Да уж, там если начнут… — с сочувствием ответила Света. — У меня же мама там работает воспитателем.
– Вот он, наверное, и пошёл, потому что задразнили!
– Вот дурак! — ахнула Алёнка.
– Вовсе не дурак. Просто ему деваться некуда. Это у нас папы с мамами есть. А за него кто заступится? — пристыдила её Света.
– Надо его позвать! Ещё случится чего-нибудь! — Витька с Алёнкой побежали к Саньке.
– А я маме скажу. Чтобы его не наказывали, — Света побежала к дому.
***
Санька, обмирая от страха, пробирался к темневшим впереди ржавым контейнерам. Сейчас в темноте они и правда казались зловещим чёрным замком. Кругом висела тишина, лишь изредка перебиваемая неясными шорохами. Санька осторожно шагал вперёд, иногда вздрагивая и испуганно озираясь. Всё вокруг было жутким, угрожающим. Черные тени изогнутых железяк, бетонных обломков и разной рухляди казались в глухих сумерках замершими чудовищами. В глубоких тенях кто-то шевелился, издавая тихий шорох. Иногда слышалось странное урчание… Порой казалось, будто и сами тени шевелятся, подобно неясным призрачным фигурам, а из щелей за Санькой пристально смотрят чьи-то безжалостные глаза.
«Только бы дойти…» — шептал про себя перепуганный мальчишка. Вот впереди показался пригорок, на котором они стояли днём. А вон блеснул и маленький прудик. Рядом с ним Санька разглядел столб с белевшим на нём «пропеллером». Теперь быстрее снять его и дёру отсюда!
Санька подпрыгнул, пытаясь схватить железку, но увы… Слишком высоко. Мальчишка чуть не разревелся от досады. Чем бы его сбить? Неожиданно Санька услышал тихие шелестящие шаги… Где-то за контейнерами… И вроде бы кто-то кашлянул… Мальчишка обмер от ужаса и почувствовал, что ещё немного и напустит в штаны от страха. Вон и тень шевельнулась, там за контейнером! Кто-то стоит! Но через мгновение Санька облегчённо вздохнул — это всего лишь ветер шевельнул висевший на боку контейнера лист картона.
Внезапно рядом что-то громко зашелестело. Санька взвизгнув, подпрыгнул от испуга, а из кучи мусора выкатился железный шар. Шар гулко ударился о столб, и «пропеллер», звякнув, упал к Санькиным ногам. А в следующие мгновение дунул лёгкий ветерок и взлохматил Санькины волосы, как будто кто-то ласково провёл по ним рукой. Санька подхватил находку и уже собрался бежать обратно… Но услышал тихие голоса. Двоих…
– Здесь точно никого?
– А кто здесь будет? Сюда даже бомжи не суются!
– Хозяина боятся, — усмехнулся кто-то в темноте.
– Хозяина только дети школьного и дошкольного возраста боятся! — ухмыльнулся его собеседник.
– А Бурава кто…
– Собутыльники. Василий — сторож — каждое дежурство в сторожке квасил с приятелями. И Бурав в том числе. А тут место хорошее, я давненько этим тайничком-то пользуюсь.
– Сегодня много…
– Быстро уйдёт. Средь студенческого люда это модно. И круто…
– Угу, покурить, кайф поймать… — незнакомец хихикнул.
Глава 4
Двое, пришедшие на свалку, были не правы. «Замок» был обитаем. Но жили здесь не бомжи и бродяги, как могло бы показаться.
Перед небольшим экраном с пультом, напоминавшим пюпитр дирижёра, сидел молодой светловолосый мужчина. Он внимательно вглядывался в экран, на котором виднелись пейзажи свалки. Рука мужчины иногда касалась находившегося рядом с пультом джойстика, и тогда картина на экране перемещалась. И вместе с ней перемещалась видневшаяся на экране зеленоватая метка, отмечавшая какое-то существо, двигавшееся в темноте по лабиринтам «Зоны». Этим существом был маленький перепуганный мальчик…
Комната, в которой находился мужчина, представляла собой небольшой круглый зал со сводчатым потолком, по периметру которого расположились мерцавшие разноцветными огоньками пульты.
