И сразу вспоминаются романы Александра Грина, полные романтики моря, книги Командора, в которых звенит Песня Моря и Парусов. И этот кораблик будет напоминать именно о Ленинграде — Петербурге. Потому что здесь придумали романтический обычай последнего звонка и Прощания с Детством. Потому что что-то щемящее поднимается в груди, когда видишь медленно и величественно плывущий парусник с алыми парусами, Парусами Мечты и Надежды.
Я осторожно беру кораблик в руки, и он затеплел в ладонях. Значит, я выбрал правильно. И я знаю, кому я подарю его. Самому дорогому для меня человечку на этой планете. Благодаря которой и появились на страницах моих повестей смелая и отзывчивая Юлька, озорная непоседа Яся, добрая и тихая Валя, романтичная и верная, хоть и немного обидчивая Алька, и выдумщица и фантазёрка Женька. И чьи детские «приключения», и озорные выходки не раз давали идеи для сюжета. Младшая сестра… Для которой я не пожалею ничего, даже жизни…
18 февраля, 18-00
Сегодня мы с коллегами решили посетить Эрмитаж. И вот мы на Дворцовой. Впереди узорчатые кованые ворота Зимнего. Сразу вспоминается фильм об Октябрьской революции: революционные матросы карабкаются по створкам и, распахнув их, врываются во дворец… Конечно, в реальности (если судить по воспоминаниям очевидцев) всё было не совсем так, но… Вот и вход в глубине двора, скрывающегося за парадными воротами.
Кассы, гардероб и контроль позади, и я поднимаюсь по широкой мраморной лестнице. Как много видели эти залы… Мне живо представляются поднимающиеся по этим ступеням дамы в пышных платьях, придворные, кавалергарды в парадных мундирах… Какого-то специального, целевого маршрута у меня нет. Единственные цели, которые я намерен достигнуть — это побывать в Рыцарском зале и увидеть Каменную чашу. Пусть интуиция подсказывает куда идти…
И она привела меня в библиотеку Николая II. Ощущаешь себя попавшим в старинный английский колледж. Покрытые тёмно-коричневым лаком стеллажи, ограждения балконов, лестницы и книжные шкафы. И книги… От пола и до потолка, корешки, переплёты в разных цветов коже и коленкоре. Книги, книги, книги…
Конечно, сейчас модно быть продвинутым, читать электронные книги на мобильных устройствах, да и у меня самого большая часть библиотеки — электронная, но… Нет для меня ничего более притягательного, как настоящая «бумажная» книга. Это особенное, ни с чем не сравнимое ощущение, когда ты держишь в руках книгу. Ощущаешь шершавый коленкор или твёрдый картон переплёта, слышишь шелест переворачиваемых страниц… От этого чтение приобретает какой-то особенный вкус. Особенно, если это старая книга, страницы которой потёрты, а переплёт немного потрёпан. Потому что ты знаешь, что эту книгу до тебя читало множество других людей и ты чувствуешь, прикасаясь к ней, тепло их рук… Книги… Для меня это особый мир, с которым я познакомился ещё в раннем детстве (а я научился читать, когда мне было всего четыре года) и с тех пор мир книг стал для меня необходим, как воздух. Я ещё раз оглядываю кажущиеся бесконечными ряды книг и иду дальше…
Зал мебели, где, в том числе, выставлены гарнитуры мастера Гамбса (и сразу вспоминаются знаменитые стулья, в которых тёща Кисы Воробьянинова прятала фамильные бриллианты), Малахитовая гостиная (и я будто слышу распевные уральские сказы)… Но вот маленькая комната с камином. Маленькая комната, где происходили большие события. Здесь, в этом каминном зале было арестовано Временное правительство.
Октябрь 1917го… Революция… Многие неоднозначно оценивают эти события. Многие сейчас видят в этом лишь чёрную дату истории. Гибель Империи, пролившую реки крови… Но, если задуматься, революция была закономерным и неизбежным итогом. Ведь рассыпаться империя начала задолго до Октября. И даже задолго до Германской войны, позже названной Первой мировой. И разве царское правительство пролило меньше крови? Кровавое Воскресенье… Первая революция… Ленский расстрел… Восстание «Очакова»… Погромы черносотенцев… А может, не произойди Октябрьского переворота, то крови было бы намного больше? И уже не было бы на карте мира такой страны — Россия? Ведь Октябрьские события привели не только к террору, но и к созданию нового могучего государства, сумевшего выстоять во второй мировой… История не терпит сослагательного наклонения, что было, то было. И как бы мы не относились к этим событиям, историю надо всё же чтить.
Да, как много мыслей и размышлений может породить простое созерцание музейных витрин… Я прохожу дальше. Зал камей, Золотая гостиная… Вот и ещё одно трагическое место в этом дворце. Небольшое помещение, в котором стоит кушетка. Именно на ней умирал тяжело раненный взрывом бомбы Александр II… Говорят, ему было предсказано, что умрёт он «в красных сапогах». Императору взрывом оторвало обе ноги… Можно ли назвать людьми тех, кто и сейчас взрывает, убивает ради того, что считает лишь себя и себе подобных истинно правыми, а потому наделёнными правом казнить и миловать? Я не могу…
Я довольно долго хожу по залам живописи. Интересно видеть воочию те картины, которые я разглядывал лишь в альбомах. Хотя я и не такой уж знаток, но всё-таки в этих залах я теряю счёт времени. Картины порой завораживают, порой вызывают раздражение или даже отторжение. Но ни одна не оставляет равнодушной. Это творили Мастера…
Но вот наконец и одна из моих целей — Рыцарский зал. Я увлекался несколько лет назад историей Средневековья и, в том числе, историей средневекового оружия. Хотя представленные здесь доспехи — это не совсем оружие. В основном это турнирные доспехи. В них не воевали. Эти сияющие изысканной красоты и хитрого устройства латы, украшенные чеканкой и плюмажами, были демонстрацией рыцарского великолепия. Хотя порой турнирные схватки бывали не менее смертоносны, чем бой… Мало кто знает, что рыцарские турниры отнюдь не канули в лету, и проводятся до сих пор, в том числе и в России. Но я, если честно, не нахожу в подобных ратных забавах интереса. Доспехи мне интересны, как произведение технического искусства. Ведь я и сам потомок кузнецов и несколько лет проработал у горна… Особенно интересно выглядят детские доспехи, представленные в одной из витрин. Судя по размерам, они предназначены для мальчишки лет десяти. Да, к ратному делу приучали с малых лет…
А вскоре я достигаю и второй цели. В одном из залов я наконец вижу гигантскую чашу из зелёного уральского малахита. Даже не верится, что её выточили из единого куска… И сразу вспоминаются сказы Бажова, Данила-мастер, Каменный цветок… Богата Россия мастерами. И была, и есть, и, я надеюсь, будет!
Снова живописные залы, галереи скульптур… Чтобы обойти весь музей мало одного дня. Я не замечаю, как бежит время и лишь спустившись в Египетский зал, смотрю на час. Ой-ёй! А время-то уже почти девять! А значит музей скоро закроется. Поэтому и Египетский зал я прохожу быстро — всё равно не успею осмотреть, как следует. Впрочем, здесь надо действительно проходить медленно, тщательно изучая каждый экспонат, слишком уж много времени отделяет от нас Эпоху фараонов.
И вот я снова на Дворцовой. Морозец к ночи усилился. И погода в Питере начала портиться. Небо затянули низкие тучи и, похоже, грозит гололедица. Я прогуливаюсь по площади. В центре высится Александрийская колонна. Говорят, она сделана из цельного камня и стоит, удерживаемая лишь своим весом, без какого-либо «замка». И вспомнилась байка, прочитанная вчера в купленной в расположенном рядом с гостиницей книжном магазине «Энциклопедии Санкт-Петербурга». Байка о том, что Столпом закрыли (вроде пробки) забивший на площади… нефтяной фонтан. Придумают же люди! Мне бы такую фантазию!
Я подхожу ближе, осторожно касаюсь чугунной цепи ограждения. Сколько видела эта площадь на своём веку. Эти камни пропитаны историей. Интересно, может когда-нибудь люди придумают такую машину, которая смогла бы прочитать, то, что помнят эти камни? «И тогда заговорят камни…» И, может, эта фраза станет реальностью, и мы сможем увидеть то, что было когда-то. Ведь всё это было! А значит не могло исчезнуть бесследно!
Я ещё раз оглядываю площадь. Виден шпиль Адмиралтейства, купол Исаакия, здание Главного штаба, к арке которого я направляюсь. Всё же Питер — необыкновенный и волшебный город, и я счастлив, что приехал сюда, пусть и ненадолго.
20 февраля, 15-00
Вчера день был слишком напряжённым и длинным, и погулять по Питеру не удалось. А сегодня дела закончились рано, и я вновь на улицах города. Впрочем, сегодня последний день моей командировки. И сегодняшней ночью скорый поезд умчит меня обратно в Москву… А пока… Пока ещё день, до поезда уйма времени, и я решил посвятить его Петропавловской крепости.
Поначалу, если честно, я немного заплутал. Сразу за станцией метро Горьковская начался Александровский парк, и я довольно долго бродил по нему, пока не заметил, наконец, знакомый силуэт Петропавловского собора со шпилем.
И вот я на Иоанновском мосту через Кронверкский пролив, отделяющий Заячий остров от Петроградской стороны. Погода сегодня не очень — довольно скользко, низкие серые тучи, пронзительный сырой ветер. Впрочем, мне это не мешает неторопливо шагать к Иоанновскому равелину и оглядывать закованную в лёд Неву, вдыхая особенный и неповторимый воздух Приморского города.
Прохожу через Иоанновские ворота и вновь оказываюсь перед крепостной стеной. Иоанновкий равелин — это лишь кронверк, то есть предкрепость, предвратное укрепление перед главными воротами. И вновь я ощущаю что-то мимолётное и загадочное, словно опять незримой тенью меня коснулись Иные грани… В Питере это ощущение возникает нередко — город порой и впрямь кажется загадочным, и мистическим. Но здесь это ощущается сильнее… Впрочем, чему удивляться? Ведь это Кронверк. Ну, вот опять меня потянуло на Крапивина. Надо встряхнуться! Здесь всё же Питер, а не Якорное поле! Впрочем, не судите меня строго — иногда хочется поозорничать и сделать вот такое шутливо-серьёзное «лирическое отступление».
Сама Крепость начинается отсюда, от Петровской куртины. И я вступаю под арку Петровских ворот. Ветер здесь сильнее и зябкий холод пронизывает насквозь, но скоро я оказываюсь внутри крепости. Здесь довольно много интересных музеев и экспозиций, но я всё же остаюсь реалистом — все сегодня не обойти, придётся ограничиться императорской усыпальницей и небольшим музеем Романовых, расположенных в соборе. А сейчас я неторопливо иду мимо Цейхгауза.
Всё здесь пахнет историей, каждый камень, каждый кустик, каждое здание… Вот только иногда мой любопытный взгляд будто спотыкается и во мне на короткое время возникает досада. Конечно, я понимаю, искусство бывает разным и остров называется Заячьим, но… На кой, я извиняюсь, заморский овощ, здесь на каждом углу понатыкали толстых и наглых бронзовых зайцев? Мне кажется вполне было бы достаточно и одного, скромно сидящего где-нибудь между мостом и воротами, но здесь… Если честно, мне это обилие ушастых несколько подпортило настроение, потому что попахивало дешёвым китчем.
Ладно, не будем о грустном. Вон впереди показался и нормальный памятник, кажется самому Петру Алексеевичу… Да… Наверное, я всё-таки ничего не понимаю в искусстве… Памятник вызывает у меня некоторое недоумение. Я никак не могу понять, что имел в виду скульптор, изображая восседающего на троне императора. Богатырская фигура, как и полагается быть царю двухметрового роста, но почему с маленькой головкой? Да… Так что друг мой, не мни себя культурным и образованным интеллигентом: Коэльо ты не читал, в авангардном искусстве ничего не понимаешь, а на картине Малевича ты видишь лишь чёрный параллелограмм с равными сторонами. И до настоящего интеллектуала, способного часами рассуждать об особенностях философии Ницше тебе, как до края Вселенной (которая, как известно таковых не имеет)… Шучу… Видимо, не очень удачно…
И вот в этаких философских размышлениях я подхожу к одной из целей своей прогулки — Монетному Двору. Будучи экспертом по денежным знакам, я интересуюсь таким видом коллекционирования, как нумизматика. Хотя сами монеты я не коллекционирую, но собираю различную литературу об интересных монетах или истории монетарного дела. Вот и сейчас меня занесло в нумизматический салон. Интересно посмотреть, что сейчас чеканят денежники Питера.
Сказать честно, салон меня несколько разочаровал… Конечно кое-что я приобрёл на память о поездке, но… То, что представлено в салоне — в основном ширпотреб для невзыскательных туристов (хотя и довольно недешёвый). Есть, конечно и интересные вещицы: серия «Города воинской славы», Олимпийские 25-рублёвики, монеты, посвящённые памятным датам, например, «50тилетие первого полёта человека в космос», но большая часть — «эстетические изыски» не несущие ни смысла, ни информации…
Вот вроде бы и солнце просвечивает сквозь тучи… Я мимо Ботного домика направляюсь к Петропавловскому собору. И тут неожиданно останавливаюсь, услышав странную переливчатую мелодию, разливающуюся в воздухе. Как будто сотня колокольчиков рассыпает в воздухе серебристо-бронзовый перезвон. Так это и правда колокольчики! Вернее, колокола! Эти звуки доносятся с колокольни собора — играет карильон. Знаменитый карильон Петропавловского собора, который когда-то Пётр Алексеевич привёз из своей поездки в Европу. Я невольно замираю, очарованный мелодией — всё-таки иногда хорошо иметь музыкальный слух.
И вот я под сводами собора. Впереди я вижу мраморные саркофаги Великокняжеской усыпальницы. Здесь покоятся императоры, вершившие судьбы Российской Империи от Петра I до Николая II. Отношение к ним у многих неоднозначное, но всё же нельзя не проникнуться уважением к ним, правителям великой страны. Конечно, были они далеко не идеальны. И самодурства хватало, и ошибок, но… Ведь каждый из них сделал отнюдь не мало для страны и государства. Тот же Пётр Великий. Не создай он флот на берегах Балтики, не реформируй армию, была бы сейчас Россия?
Мало кто знает, но Екатерина Великая создала первые в России Правила дорожного движения. И была не только политиком, но и неплохим драматургом. Или ещё один строжайший запрет, который ввела императрица. Она под страхом сурового наказания запретила дознавателям и прочим… пытать детей. Да… Жутко становится, когда думаешь о том, что находились (и, к сожалению, находятся и сейчас) существа (людьми их назвать у меня не поворачивается язык), способные хладнокровно истязать маленького и беззащитного человечка…
Анна Иоанновна. При всех своих недостатках сделала одно полезное для государства дело — пресекла дворянскую вольницу, заставив «вольную шляхту» служить государству, а не себе.
Николай I, немало сделавший для развития в стране промышленности и предпринимательства… Александр II, отменивший крепостное право. Александр III, сделавший немало реформ в армии и образовании.
Лишь об одном императоре моё мнение иное. Николай II… Сейчас принято изображать последнего императора в ореоле мученика. Но… Шла Германская война, Великая война, как называли её в мире. Страна на глазах рассыпалась, погибала. И в этот момент, тяжкий, трудный, он — император и Верховный Главнокомандующий — бросил её… Бросил присягавшую ему армию и флот, бросил страну, бросил на произвол судьбы.
Я осторожно беру кораблик в руки, и он затеплел в ладонях. Значит, я выбрал правильно. И я знаю, кому я подарю его. Самому дорогому для меня человечку на этой планете. Благодаря которой и появились на страницах моих повестей смелая и отзывчивая Юлька, озорная непоседа Яся, добрая и тихая Валя, романтичная и верная, хоть и немного обидчивая Алька, и выдумщица и фантазёрка Женька. И чьи детские «приключения», и озорные выходки не раз давали идеи для сюжета. Младшая сестра… Для которой я не пожалею ничего, даже жизни…
18 февраля, 18-00
Сегодня мы с коллегами решили посетить Эрмитаж. И вот мы на Дворцовой. Впереди узорчатые кованые ворота Зимнего. Сразу вспоминается фильм об Октябрьской революции: революционные матросы карабкаются по створкам и, распахнув их, врываются во дворец… Конечно, в реальности (если судить по воспоминаниям очевидцев) всё было не совсем так, но… Вот и вход в глубине двора, скрывающегося за парадными воротами.
Кассы, гардероб и контроль позади, и я поднимаюсь по широкой мраморной лестнице. Как много видели эти залы… Мне живо представляются поднимающиеся по этим ступеням дамы в пышных платьях, придворные, кавалергарды в парадных мундирах… Какого-то специального, целевого маршрута у меня нет. Единственные цели, которые я намерен достигнуть — это побывать в Рыцарском зале и увидеть Каменную чашу. Пусть интуиция подсказывает куда идти…
И она привела меня в библиотеку Николая II. Ощущаешь себя попавшим в старинный английский колледж. Покрытые тёмно-коричневым лаком стеллажи, ограждения балконов, лестницы и книжные шкафы. И книги… От пола и до потолка, корешки, переплёты в разных цветов коже и коленкоре. Книги, книги, книги…
Конечно, сейчас модно быть продвинутым, читать электронные книги на мобильных устройствах, да и у меня самого большая часть библиотеки — электронная, но… Нет для меня ничего более притягательного, как настоящая «бумажная» книга. Это особенное, ни с чем не сравнимое ощущение, когда ты держишь в руках книгу. Ощущаешь шершавый коленкор или твёрдый картон переплёта, слышишь шелест переворачиваемых страниц… От этого чтение приобретает какой-то особенный вкус. Особенно, если это старая книга, страницы которой потёрты, а переплёт немного потрёпан. Потому что ты знаешь, что эту книгу до тебя читало множество других людей и ты чувствуешь, прикасаясь к ней, тепло их рук… Книги… Для меня это особый мир, с которым я познакомился ещё в раннем детстве (а я научился читать, когда мне было всего четыре года) и с тех пор мир книг стал для меня необходим, как воздух. Я ещё раз оглядываю кажущиеся бесконечными ряды книг и иду дальше…
Зал мебели, где, в том числе, выставлены гарнитуры мастера Гамбса (и сразу вспоминаются знаменитые стулья, в которых тёща Кисы Воробьянинова прятала фамильные бриллианты), Малахитовая гостиная (и я будто слышу распевные уральские сказы)… Но вот маленькая комната с камином. Маленькая комната, где происходили большие события. Здесь, в этом каминном зале было арестовано Временное правительство.
Октябрь 1917го… Революция… Многие неоднозначно оценивают эти события. Многие сейчас видят в этом лишь чёрную дату истории. Гибель Империи, пролившую реки крови… Но, если задуматься, революция была закономерным и неизбежным итогом. Ведь рассыпаться империя начала задолго до Октября. И даже задолго до Германской войны, позже названной Первой мировой. И разве царское правительство пролило меньше крови? Кровавое Воскресенье… Первая революция… Ленский расстрел… Восстание «Очакова»… Погромы черносотенцев… А может, не произойди Октябрьского переворота, то крови было бы намного больше? И уже не было бы на карте мира такой страны — Россия? Ведь Октябрьские события привели не только к террору, но и к созданию нового могучего государства, сумевшего выстоять во второй мировой… История не терпит сослагательного наклонения, что было, то было. И как бы мы не относились к этим событиям, историю надо всё же чтить.
Да, как много мыслей и размышлений может породить простое созерцание музейных витрин… Я прохожу дальше. Зал камей, Золотая гостиная… Вот и ещё одно трагическое место в этом дворце. Небольшое помещение, в котором стоит кушетка. Именно на ней умирал тяжело раненный взрывом бомбы Александр II… Говорят, ему было предсказано, что умрёт он «в красных сапогах». Императору взрывом оторвало обе ноги… Можно ли назвать людьми тех, кто и сейчас взрывает, убивает ради того, что считает лишь себя и себе подобных истинно правыми, а потому наделёнными правом казнить и миловать? Я не могу…
Я довольно долго хожу по залам живописи. Интересно видеть воочию те картины, которые я разглядывал лишь в альбомах. Хотя я и не такой уж знаток, но всё-таки в этих залах я теряю счёт времени. Картины порой завораживают, порой вызывают раздражение или даже отторжение. Но ни одна не оставляет равнодушной. Это творили Мастера…
Но вот наконец и одна из моих целей — Рыцарский зал. Я увлекался несколько лет назад историей Средневековья и, в том числе, историей средневекового оружия. Хотя представленные здесь доспехи — это не совсем оружие. В основном это турнирные доспехи. В них не воевали. Эти сияющие изысканной красоты и хитрого устройства латы, украшенные чеканкой и плюмажами, были демонстрацией рыцарского великолепия. Хотя порой турнирные схватки бывали не менее смертоносны, чем бой… Мало кто знает, что рыцарские турниры отнюдь не канули в лету, и проводятся до сих пор, в том числе и в России. Но я, если честно, не нахожу в подобных ратных забавах интереса. Доспехи мне интересны, как произведение технического искусства. Ведь я и сам потомок кузнецов и несколько лет проработал у горна… Особенно интересно выглядят детские доспехи, представленные в одной из витрин. Судя по размерам, они предназначены для мальчишки лет десяти. Да, к ратному делу приучали с малых лет…
А вскоре я достигаю и второй цели. В одном из залов я наконец вижу гигантскую чашу из зелёного уральского малахита. Даже не верится, что её выточили из единого куска… И сразу вспоминаются сказы Бажова, Данила-мастер, Каменный цветок… Богата Россия мастерами. И была, и есть, и, я надеюсь, будет!
Снова живописные залы, галереи скульптур… Чтобы обойти весь музей мало одного дня. Я не замечаю, как бежит время и лишь спустившись в Египетский зал, смотрю на час. Ой-ёй! А время-то уже почти девять! А значит музей скоро закроется. Поэтому и Египетский зал я прохожу быстро — всё равно не успею осмотреть, как следует. Впрочем, здесь надо действительно проходить медленно, тщательно изучая каждый экспонат, слишком уж много времени отделяет от нас Эпоху фараонов.
И вот я снова на Дворцовой. Морозец к ночи усилился. И погода в Питере начала портиться. Небо затянули низкие тучи и, похоже, грозит гололедица. Я прогуливаюсь по площади. В центре высится Александрийская колонна. Говорят, она сделана из цельного камня и стоит, удерживаемая лишь своим весом, без какого-либо «замка». И вспомнилась байка, прочитанная вчера в купленной в расположенном рядом с гостиницей книжном магазине «Энциклопедии Санкт-Петербурга». Байка о том, что Столпом закрыли (вроде пробки) забивший на площади… нефтяной фонтан. Придумают же люди! Мне бы такую фантазию!
Я подхожу ближе, осторожно касаюсь чугунной цепи ограждения. Сколько видела эта площадь на своём веку. Эти камни пропитаны историей. Интересно, может когда-нибудь люди придумают такую машину, которая смогла бы прочитать, то, что помнят эти камни? «И тогда заговорят камни…» И, может, эта фраза станет реальностью, и мы сможем увидеть то, что было когда-то. Ведь всё это было! А значит не могло исчезнуть бесследно!
Я ещё раз оглядываю площадь. Виден шпиль Адмиралтейства, купол Исаакия, здание Главного штаба, к арке которого я направляюсь. Всё же Питер — необыкновенный и волшебный город, и я счастлив, что приехал сюда, пусть и ненадолго.
20 февраля, 15-00
Вчера день был слишком напряжённым и длинным, и погулять по Питеру не удалось. А сегодня дела закончились рано, и я вновь на улицах города. Впрочем, сегодня последний день моей командировки. И сегодняшней ночью скорый поезд умчит меня обратно в Москву… А пока… Пока ещё день, до поезда уйма времени, и я решил посвятить его Петропавловской крепости.
Поначалу, если честно, я немного заплутал. Сразу за станцией метро Горьковская начался Александровский парк, и я довольно долго бродил по нему, пока не заметил, наконец, знакомый силуэт Петропавловского собора со шпилем.
И вот я на Иоанновском мосту через Кронверкский пролив, отделяющий Заячий остров от Петроградской стороны. Погода сегодня не очень — довольно скользко, низкие серые тучи, пронзительный сырой ветер. Впрочем, мне это не мешает неторопливо шагать к Иоанновскому равелину и оглядывать закованную в лёд Неву, вдыхая особенный и неповторимый воздух Приморского города.
Прохожу через Иоанновские ворота и вновь оказываюсь перед крепостной стеной. Иоанновкий равелин — это лишь кронверк, то есть предкрепость, предвратное укрепление перед главными воротами. И вновь я ощущаю что-то мимолётное и загадочное, словно опять незримой тенью меня коснулись Иные грани… В Питере это ощущение возникает нередко — город порой и впрямь кажется загадочным, и мистическим. Но здесь это ощущается сильнее… Впрочем, чему удивляться? Ведь это Кронверк. Ну, вот опять меня потянуло на Крапивина. Надо встряхнуться! Здесь всё же Питер, а не Якорное поле! Впрочем, не судите меня строго — иногда хочется поозорничать и сделать вот такое шутливо-серьёзное «лирическое отступление».
Сама Крепость начинается отсюда, от Петровской куртины. И я вступаю под арку Петровских ворот. Ветер здесь сильнее и зябкий холод пронизывает насквозь, но скоро я оказываюсь внутри крепости. Здесь довольно много интересных музеев и экспозиций, но я всё же остаюсь реалистом — все сегодня не обойти, придётся ограничиться императорской усыпальницей и небольшим музеем Романовых, расположенных в соборе. А сейчас я неторопливо иду мимо Цейхгауза.
Всё здесь пахнет историей, каждый камень, каждый кустик, каждое здание… Вот только иногда мой любопытный взгляд будто спотыкается и во мне на короткое время возникает досада. Конечно, я понимаю, искусство бывает разным и остров называется Заячьим, но… На кой, я извиняюсь, заморский овощ, здесь на каждом углу понатыкали толстых и наглых бронзовых зайцев? Мне кажется вполне было бы достаточно и одного, скромно сидящего где-нибудь между мостом и воротами, но здесь… Если честно, мне это обилие ушастых несколько подпортило настроение, потому что попахивало дешёвым китчем.
Ладно, не будем о грустном. Вон впереди показался и нормальный памятник, кажется самому Петру Алексеевичу… Да… Наверное, я всё-таки ничего не понимаю в искусстве… Памятник вызывает у меня некоторое недоумение. Я никак не могу понять, что имел в виду скульптор, изображая восседающего на троне императора. Богатырская фигура, как и полагается быть царю двухметрового роста, но почему с маленькой головкой? Да… Так что друг мой, не мни себя культурным и образованным интеллигентом: Коэльо ты не читал, в авангардном искусстве ничего не понимаешь, а на картине Малевича ты видишь лишь чёрный параллелограмм с равными сторонами. И до настоящего интеллектуала, способного часами рассуждать об особенностях философии Ницше тебе, как до края Вселенной (которая, как известно таковых не имеет)… Шучу… Видимо, не очень удачно…
И вот в этаких философских размышлениях я подхожу к одной из целей своей прогулки — Монетному Двору. Будучи экспертом по денежным знакам, я интересуюсь таким видом коллекционирования, как нумизматика. Хотя сами монеты я не коллекционирую, но собираю различную литературу об интересных монетах или истории монетарного дела. Вот и сейчас меня занесло в нумизматический салон. Интересно посмотреть, что сейчас чеканят денежники Питера.
Сказать честно, салон меня несколько разочаровал… Конечно кое-что я приобрёл на память о поездке, но… То, что представлено в салоне — в основном ширпотреб для невзыскательных туристов (хотя и довольно недешёвый). Есть, конечно и интересные вещицы: серия «Города воинской славы», Олимпийские 25-рублёвики, монеты, посвящённые памятным датам, например, «50тилетие первого полёта человека в космос», но большая часть — «эстетические изыски» не несущие ни смысла, ни информации…
Вот вроде бы и солнце просвечивает сквозь тучи… Я мимо Ботного домика направляюсь к Петропавловскому собору. И тут неожиданно останавливаюсь, услышав странную переливчатую мелодию, разливающуюся в воздухе. Как будто сотня колокольчиков рассыпает в воздухе серебристо-бронзовый перезвон. Так это и правда колокольчики! Вернее, колокола! Эти звуки доносятся с колокольни собора — играет карильон. Знаменитый карильон Петропавловского собора, который когда-то Пётр Алексеевич привёз из своей поездки в Европу. Я невольно замираю, очарованный мелодией — всё-таки иногда хорошо иметь музыкальный слух.
И вот я под сводами собора. Впереди я вижу мраморные саркофаги Великокняжеской усыпальницы. Здесь покоятся императоры, вершившие судьбы Российской Империи от Петра I до Николая II. Отношение к ним у многих неоднозначное, но всё же нельзя не проникнуться уважением к ним, правителям великой страны. Конечно, были они далеко не идеальны. И самодурства хватало, и ошибок, но… Ведь каждый из них сделал отнюдь не мало для страны и государства. Тот же Пётр Великий. Не создай он флот на берегах Балтики, не реформируй армию, была бы сейчас Россия?
Мало кто знает, но Екатерина Великая создала первые в России Правила дорожного движения. И была не только политиком, но и неплохим драматургом. Или ещё один строжайший запрет, который ввела императрица. Она под страхом сурового наказания запретила дознавателям и прочим… пытать детей. Да… Жутко становится, когда думаешь о том, что находились (и, к сожалению, находятся и сейчас) существа (людьми их назвать у меня не поворачивается язык), способные хладнокровно истязать маленького и беззащитного человечка…
Анна Иоанновна. При всех своих недостатках сделала одно полезное для государства дело — пресекла дворянскую вольницу, заставив «вольную шляхту» служить государству, а не себе.
Николай I, немало сделавший для развития в стране промышленности и предпринимательства… Александр II, отменивший крепостное право. Александр III, сделавший немало реформ в армии и образовании.
Лишь об одном императоре моё мнение иное. Николай II… Сейчас принято изображать последнего императора в ореоле мученика. Но… Шла Германская война, Великая война, как называли её в мире. Страна на глазах рассыпалась, погибала. И в этот момент, тяжкий, трудный, он — император и Верховный Главнокомандующий — бросил её… Бросил присягавшую ему армию и флот, бросил страну, бросил на произвол судьбы.
