А пары больше не сдерживались. Барабан громыхал, отбивая ритм, все быстрее и быстрее, тела сплетались в одно целое… Миг, другой, и стоны смешались с прерывистыми вздохами, и общий, слитный крик взвился к куполу, чтобы подняться к небу.
Анна не смотрела на распростертые на полу пары. Её взгляд был прикован к Эйру.
Тот бесстрастно стоял рядом, словно не извивались прямо перед ним нагие, гибкие тела. Оглядывал зал, жрецов, слуг... Цепко, внимательно. Но ни один из взглядов не предназначался Наири. Анна прикусила губу. Всегда он так — раскрывается только наедине, не смешивая любовь и службу. Хотя... Дерзкая мысль мелькнула и пропала. Нельзя! Даже о невинном поцелуе думать сейчас нельзя! Жрецы ухватятся за эту возможность, и осадить их будет очень сложно. Анна вспомнила первые свои дни в этом Храме. Тогда она не понимала, почему этот трон так похож на диван. А предложение заняться любовью прямо тут, на глазах у собравшихся...
Её снова передернуло. И при этом хотелось схватить Эйра, притянуть к себе, впиться в четко очерченные губы, стирая это выражение равнодушия с лица... Он ответит, и страсть захлестнет их. Даже Анна чувствовала желание, растворившееся в воздухе, а уж инкуб! Как они вообще сдерживаются?
Тайкан и Хон стояли, подобно каменным статуям. Даже моргали через раз. Рораги. Надо уводить их отсюда поскорее. Да и дела ждут.
Наири одарила улыбкой запыхавшихся танцоров. Пламя еще не погасло, и их тела блестели от пота и масла. Красивые, молодые тела.
Мысли тут же снова вернулись к Эйру. А ведь он не уступит ни одному их этих мужчин! Приказать сбросить китель, встать рядом... Анна фыркнула и прогнала опасные мысли. У них будет время. Даже, если придется пропустить обед!
Как обычно, мечты разбились о грозную реальность. Едва Анна покинула зал и направилась к носилкам, вперед выступил Хон:
— Наири, приближается время Малой Чайной церемонии.
Анна чуть не застонала. Нет, никто не посмеет упрекнуть Наири, если она решит немного задержаться, особенно для нескольких минут удовольствия, но... В этом странном и жестоком мире Анна давно уяснила: хочешь остаться человеком — держи себя в руках. Только жесткая самодисциплина не позволит превратиться в подобие животного, зацикленного только на еде, сексе и развлечениях. И этому правилу она свято следовала на протяжении нескольких лет.
В каждом Храме Эстрайи для Наири отводилось несколько комнат. Иногда убранные с истинным изяществом, иногда — полные кричащей, безвкусной роскоши... Они предназначались для краткого отдыха Воплощения Лилит, и Анна решила не тратить время на возвращение в Белых храм.
— Ванну и обед, — коротко бросила жрецам. Молодой послушник в оранжевой хламиде тут же исчез. Остальные служители, выстроившись в два ряда, сопроводили Наири к её покоям.
Рораги, проверив комнаты, замерли у входа. Только в купальне не осталось ни одного мужчины — Анна сумела отвоевать себе хоть немного стыдливости. Но не одиночества: фрейлины и служанки не оставляли её ни на минуту.
Освеженная, она расположилась на подушках. По знаку Рийты внесли столик и подносы с едой.
— Наири...
— Позови Эйра.
Старшая фрейлина поклонилась. И позволила себе полуулыбку. Анна тут же дополнила приказ:
— Тайкана и Хона тоже ко мне! И добавь для них приборы.
Все трое без разговоров уселись вокруг крохотного столика. Места для их чашек с рисом не хватило, рораги поставили их на пол, у правого колена.
— Устали? — поинтересовалась Анна. — Я — так очень.
Эйр заботливо подставил плечо, но Анна отстранилась — остатки эмоций после танца еще бурлили в крови. И Хона с Тайканом она позвала, чтобы быстрее успокоиться.
— Угощайтесь! Да ешьте вы, ешьте! А, и я спросить хотела: можно как-то отказаться от чаепития? Совсем нет настроения во дворец ехать.
— Прошу прощения, Наири, это невозможно, — Хон отложил палочки и потянулся к папке, с которой не расставался даже ночью. — По правилам вы должны...
— Хорошо, хорошо, — простонала Анна, — только не надо сейчас этих нравоучений. Тайкан, а ты чего не ешь?
Рораг сидел неподвижно, положив руки на колени, как примерный ученик.
— Благодарю, госпожа. Я не голоден.
— Тайкан... — телохранитель тут же поднял взгляд на Наири. — Тайкан, скажи, есть ли на твоем теле хоть один шрам, о котором я не знаю?
Рораг отвернулся. Анна напомнила о страшных днях, которые он старательно прятал в самых глубинах сознания. Иногда они возвращались во снах, и сослуживцы будили его, кричащего, мечущегося в холодном поту...
— Простите, Наири.
Анна и взглядом не удостоила уродующий лицо шрам. Она сама зашивала рану, наблюдала, как она затягивается, рубцуется...
— Ешь! — Анна пододвинула Тайкану тарелку с маринованными креветками.
Но как только она сама отложила палочки, рораги поднялись. Эйр кинул в приоткрытую дверь приказ:
— Носилки Наири.
И занял место рядом.
***
Рораги королевского дома выстроились вдоль всего пути Наири от ворот до Дворца. На высоком крыльце ожидал его величество. Слева от него стояла королева, справа — канцлер. Едва Анна поставила ногу на первую ступеньку, все упали ниц:
— Лартих Третий, Старший сын Дома Речных Камней, правитель Эстрайи и Зеленых островов приветствует Наири, Воплощенную Лилит...
Пока Анна поднималась по лестнице, зычный голос придворного перечислял все её титулы, а королевская семья лежала на прогретых солнцем мраморных плитах.
— Поднимитесь! — разрешила Анна и едва выдержала, когда король прикоснулся губами к краю её подола.
Её до сих пор бросало в дрожь при виде Лартиха. Анна помнила тот день, когда он нарушил данное обещание. Она получила удовольствие, но... насилие оставалось насилием, и Анна старалась держаться от правителя подальше. Отчасти встречи с Лартихом и порождали нежелание приходить во дворец, хотя с королевой отношения сложились дружескими.
— Приветствую, госпожа, — дождавшись особого разрешения, Кхемара встала. Король тут же откланялся — Малая церемония чаепития проходила на женской половине и не требовала его присутствия.
Едва Лартих скрылся за резными створками входной двери, Анна почувствовала себя лучше. Правда, вид Кхемары заставила её насторожиться:
— У вас все хорошо?
— Да, госпожа. Во дворце все здоровы. А недавно у его величества родился очередной сын. Позвольте поблагодарить вас за эту милость.
Анна удержала женщину от очередных коленопреклонений. Бедняжка мечтала о ребенке, но судьба оказалась к ней жестока: имея высокое положение в обществе и нежную любовь мужа, она оставалась бездетной. И эта благодарность за очередное прибавление в семействе... Анна представляла, чего она стоит бедной Кхемаре.
— Давайте оставим это до очередной церемонии в день Признания. А пока... я очень хочу пить. Чай из дерева Нуи — я так мечтала о нем в последние несколько дней. А без вашего присутствия...
Здесь, в Эстрайе, Анна научилась если не врать, то лукавить. Правда, сейчас она совершенно не испытывала стыда за свои слова: королеве нужна была поддержка. Особенно сейчас. Ведь стоит Наири переступить порог королевского гарема, и...
О том, что её ждет, Анна думала с содроганием.
Рораги короля распахнули ворота. Мастер сплел золотые прутья в кружево, и они напоминали больше невесомую паутинку. От нескромных взоров Внутренний сад защищала бамбуковая роща. Сразу за ней, на посыпанной белым и терракотовым песком дорожках Наири встречали обитатели гарема.
Анна почувствовала напряжение Кхемары — среди обитателей Внутреннего Двора было немало детей, и их матери не стеснялись гордо улыбаться в лицо королеве. И все же она не склонила головы, оглядела собравшихся с гордым спокойствием:
— Приветствуйте Воплощенную Лилит, главу Дома, Надежду Эстрайи...
Она долго перечисляла титулы, а Анна смотрела, как медленно, стараясь не утратить грациозности, женщины и дети опускаются на колени и утыкаются лбами в землю. Осторожно, чтобы не испортить ни макияж, ни прическу, ни одежду. Манерность движений заставила поморщиться — Кхемара быстро поняла, что Наири любит простоту и тут же оставила лишние кривлянья, которые в этом месте считались признаками хорошего тона.
Сидя на почетном месте в павильоне на берегу пруда, Анна тихо зверела. Манерные жесты, нескончаемые поклоны, витиеватые фразы... Чтобы добраться до смысла, приходилось продираться сквозь паутину украшательств и иносказаний... И только Кхемара оставалась простой, не обращая внимания на презрительные взгляды остальных жен, — к Церемонии допустили только тех, кто родил Королю сына.
Несколько часов показались вечностью. Но вот чай был выпит, и приглашенные, отвесив положенные поклоны, удалились. В павильоне вместе с Анной осталась только королева.
— Устали?
Она не спрашивала, утверждала. Анна сумела только слабо улыбнуться:
— Ничего. Спасибо за чай.
— Подождите! — Королева порывисто ухватила Анну за руку и тут же отпрянула, словно испугавшись. — Простите.
Анна молча уселась обратно на подушки. Похоже, Кхемара хотела что-то рассказать, а как начать разговор — не знала.
Тишину нарушал лишь плеск воды, когда разноцветные рыбки подплывали к поверхности узнать, почему им не кидают еду, да треск цикад. Королева несколько минут сидела, решая, что делать, а потом подвинула к себе поднос с шариками дерева Нуи:
— Наири не против еще одной церемонии?
Теперь, без галдящего цветника, Анна могла расслабиться:
— Не против.
— Наири была сегодня в Храме Белых Облаков? — поинтересовалась Королева, разливая чай.
— Да.
Продолжать тему не хотелось, но Кхемара словно не поняла:
— И все же вы решили наказать этих несчастных...
Тяжелый вздох показал, что беспокоилась Королева вовсе не о бесплодных парах. Её угнетало что-то другое. И Анна понимала, о чем она говорила. Подразумевалось, что страсть танцующих вызовет в Наири жажду соития, и она выберет если не одного из мужчин, то кого-то из сопровождающих, и прана щедрым потоком польется на склоненные головы... Что ответить, Анна не знала. Менять себя, ломать, переделывать под местные нравы полностью она не желала.
И Кхемара замолчала, так и не рассказав, почему задержала Наири.
За пределами королевского сада солнце продолжало выжигать все живое. В этот час прохожих на улицах почти не осталось, а торговцы нехотя выходили из-под навесов, чтобы отдать Наири положенные поклоны. Сама она едва смотрела по сторонам: от духоты не спасал ни зонт, ни опахало. Глядя на неё, Эйр и Тайкан подгоняли носильщиков, заставляя их перейти на бег.
— Перестаньте, — попросила Анна. — Им и так нелегко.
— Госпожа, вам нехорошо. Нужно как можно скорее вернуться в Храм Белых Облаков. Быстрее!
Анна смотрела на покрытые потом спины. Тяжелое дыхание инкубов заглушала музыка, да и служанки едва успевали за носилками.
— Я сказала — хватит! Эйр, если ты не прекратишь, я пойду пешком! Тайкан, тебя это тоже касается!
Оба тут же замолчали.
Храм встретил прохладой. Даже плиты двора казались покрытыми инеем. Анна недовольно огляделась:
— Магам что, больше заняться нечем?
— Вы устали, госпожа, — осмелился подойти ближе инициатор освежающего колдовства. — Жара действует на вас не самым лучшим образом.
— Хочешь сказать, я становлюсь страшной и тупой? — хмыкнула Анна.
Маг тут же повалился носом в те самые плиты, из-за которых и возник спор. Анна улыбнулась и прошла мимо.
Холодный душ принес облегчение. Шелк подушек сулил отдых. Анна растянулась на возвышении в спальне, ловя напоенный ароматом сада сквозняк.
— Не простынешь? — Эйр опустился рядом.
Анна лениво приоткрыла глаза:
— У тебя дел нет?
— Наири — самое важное мое дело...
Его поцелуй пах ветром. Анна нехотя отстранилась:
— Я устала. А мне еще в больницу.
Эйр не стал спорить. Придвинул поближе к Анне чашку с размолотым льдом, политым манговым сиропом, и вышел. Анна откинулась на подушки не зная, благодарна ли она ему или разочарована: с того момента, как рораг принес клятву верности, он никогда не спорил. Ну, почти никогда. И вот в такие моменты полного послушания хотелось запустить в него чем-то тяжелым.
Вернулся рораг только через полчаса, когда принесли обед, — Наири привыкла делить трапезу с ним, а значит, не явиться было невозможно. Это взбесило Анну еще больше:
— Я хочу побыть одна!
Придворные дамы, накрыв на стол, тихо удалились. Рораги тоже не стали задерживаться. И только Эйр замялся возле двери. Анна ждала, прикрыв глаза. Но и он вышел, только зазвенели цепочки золотой занавески, когда он рукой отвел их с дороги.
Есть сразу расхотелось. Анна отодвинула столик и уткнулась в подушку. Слезы сами брызнули из глаз, как она ни сдерживалась. Однако с губ не сорвалось ни звука: если там, за ажурной дверью, заподозрят, что Наири расстроена... о последствиях думать не хотелось. Перед глазами всплыли бурые столбы под палящим солнцем пустыни. С такого она сняла Тайкана. На такой отправится её прислуга, если не угодит... И рораги тоже. Все до одного. И даже те парни из гарема.
При воспоминании о мужчинах, запертых в роскошных покоях в самом сердце Белого Храма, слезы высохли сами собой. О наложниках заботились, поили-кормили, холили, лелеяли... А сами они жили одной мыслью: мечтой о визите Наири. А она... Анна попыталась вспомнить, когда она в последний раз проходила в глухие ворота гарема. Получалось, больше года назад. А может... раз уж Эйр вел себя как самый послушный в мире рораг...
— Бред! — одернула Анна саму себя. — Он просто выполняет мои желания. А ты, милая, — зеркало отразило чуть припухшие от слез глаза, — совсем обнаглела! Гарем тебе подавай! С одним мужиком разберись сначала. И возьми себя в руки! Сама придумала, сама обиделась, цаца такая. Марш обедать — и за работу!
Ела в одиночестве, приходя в себя. Анна понимала откуда эта вспышка капризов — танец в Храме Белых Облаков не оставил её равнодушной, а разрядки не последовало. Так что сама виновата! Эйр прямо там был готов...
Отогнав непристойные мысли, Анна поднялась с подушек:
— Одеваться! Я еду в больницу!
Анна не смотрела на распростертые на полу пары. Её взгляд был прикован к Эйру.
Тот бесстрастно стоял рядом, словно не извивались прямо перед ним нагие, гибкие тела. Оглядывал зал, жрецов, слуг... Цепко, внимательно. Но ни один из взглядов не предназначался Наири. Анна прикусила губу. Всегда он так — раскрывается только наедине, не смешивая любовь и службу. Хотя... Дерзкая мысль мелькнула и пропала. Нельзя! Даже о невинном поцелуе думать сейчас нельзя! Жрецы ухватятся за эту возможность, и осадить их будет очень сложно. Анна вспомнила первые свои дни в этом Храме. Тогда она не понимала, почему этот трон так похож на диван. А предложение заняться любовью прямо тут, на глазах у собравшихся...
Её снова передернуло. И при этом хотелось схватить Эйра, притянуть к себе, впиться в четко очерченные губы, стирая это выражение равнодушия с лица... Он ответит, и страсть захлестнет их. Даже Анна чувствовала желание, растворившееся в воздухе, а уж инкуб! Как они вообще сдерживаются?
Тайкан и Хон стояли, подобно каменным статуям. Даже моргали через раз. Рораги. Надо уводить их отсюда поскорее. Да и дела ждут.
Наири одарила улыбкой запыхавшихся танцоров. Пламя еще не погасло, и их тела блестели от пота и масла. Красивые, молодые тела.
Мысли тут же снова вернулись к Эйру. А ведь он не уступит ни одному их этих мужчин! Приказать сбросить китель, встать рядом... Анна фыркнула и прогнала опасные мысли. У них будет время. Даже, если придется пропустить обед!
Как обычно, мечты разбились о грозную реальность. Едва Анна покинула зал и направилась к носилкам, вперед выступил Хон:
— Наири, приближается время Малой Чайной церемонии.
Анна чуть не застонала. Нет, никто не посмеет упрекнуть Наири, если она решит немного задержаться, особенно для нескольких минут удовольствия, но... В этом странном и жестоком мире Анна давно уяснила: хочешь остаться человеком — держи себя в руках. Только жесткая самодисциплина не позволит превратиться в подобие животного, зацикленного только на еде, сексе и развлечениях. И этому правилу она свято следовала на протяжении нескольких лет.
В каждом Храме Эстрайи для Наири отводилось несколько комнат. Иногда убранные с истинным изяществом, иногда — полные кричащей, безвкусной роскоши... Они предназначались для краткого отдыха Воплощения Лилит, и Анна решила не тратить время на возвращение в Белых храм.
— Ванну и обед, — коротко бросила жрецам. Молодой послушник в оранжевой хламиде тут же исчез. Остальные служители, выстроившись в два ряда, сопроводили Наири к её покоям.
Рораги, проверив комнаты, замерли у входа. Только в купальне не осталось ни одного мужчины — Анна сумела отвоевать себе хоть немного стыдливости. Но не одиночества: фрейлины и служанки не оставляли её ни на минуту.
Освеженная, она расположилась на подушках. По знаку Рийты внесли столик и подносы с едой.
— Наири...
— Позови Эйра.
Старшая фрейлина поклонилась. И позволила себе полуулыбку. Анна тут же дополнила приказ:
— Тайкана и Хона тоже ко мне! И добавь для них приборы.
Все трое без разговоров уселись вокруг крохотного столика. Места для их чашек с рисом не хватило, рораги поставили их на пол, у правого колена.
— Устали? — поинтересовалась Анна. — Я — так очень.
Эйр заботливо подставил плечо, но Анна отстранилась — остатки эмоций после танца еще бурлили в крови. И Хона с Тайканом она позвала, чтобы быстрее успокоиться.
— Угощайтесь! Да ешьте вы, ешьте! А, и я спросить хотела: можно как-то отказаться от чаепития? Совсем нет настроения во дворец ехать.
— Прошу прощения, Наири, это невозможно, — Хон отложил палочки и потянулся к папке, с которой не расставался даже ночью. — По правилам вы должны...
— Хорошо, хорошо, — простонала Анна, — только не надо сейчас этих нравоучений. Тайкан, а ты чего не ешь?
Рораг сидел неподвижно, положив руки на колени, как примерный ученик.
— Благодарю, госпожа. Я не голоден.
— Тайкан... — телохранитель тут же поднял взгляд на Наири. — Тайкан, скажи, есть ли на твоем теле хоть один шрам, о котором я не знаю?
Рораг отвернулся. Анна напомнила о страшных днях, которые он старательно прятал в самых глубинах сознания. Иногда они возвращались во снах, и сослуживцы будили его, кричащего, мечущегося в холодном поту...
— Простите, Наири.
Анна и взглядом не удостоила уродующий лицо шрам. Она сама зашивала рану, наблюдала, как она затягивается, рубцуется...
— Ешь! — Анна пододвинула Тайкану тарелку с маринованными креветками.
Но как только она сама отложила палочки, рораги поднялись. Эйр кинул в приоткрытую дверь приказ:
— Носилки Наири.
И занял место рядом.
***
Рораги королевского дома выстроились вдоль всего пути Наири от ворот до Дворца. На высоком крыльце ожидал его величество. Слева от него стояла королева, справа — канцлер. Едва Анна поставила ногу на первую ступеньку, все упали ниц:
— Лартих Третий, Старший сын Дома Речных Камней, правитель Эстрайи и Зеленых островов приветствует Наири, Воплощенную Лилит...
Пока Анна поднималась по лестнице, зычный голос придворного перечислял все её титулы, а королевская семья лежала на прогретых солнцем мраморных плитах.
— Поднимитесь! — разрешила Анна и едва выдержала, когда король прикоснулся губами к краю её подола.
Её до сих пор бросало в дрожь при виде Лартиха. Анна помнила тот день, когда он нарушил данное обещание. Она получила удовольствие, но... насилие оставалось насилием, и Анна старалась держаться от правителя подальше. Отчасти встречи с Лартихом и порождали нежелание приходить во дворец, хотя с королевой отношения сложились дружескими.
— Приветствую, госпожа, — дождавшись особого разрешения, Кхемара встала. Король тут же откланялся — Малая церемония чаепития проходила на женской половине и не требовала его присутствия.
Едва Лартих скрылся за резными створками входной двери, Анна почувствовала себя лучше. Правда, вид Кхемары заставила её насторожиться:
— У вас все хорошо?
— Да, госпожа. Во дворце все здоровы. А недавно у его величества родился очередной сын. Позвольте поблагодарить вас за эту милость.
Анна удержала женщину от очередных коленопреклонений. Бедняжка мечтала о ребенке, но судьба оказалась к ней жестока: имея высокое положение в обществе и нежную любовь мужа, она оставалась бездетной. И эта благодарность за очередное прибавление в семействе... Анна представляла, чего она стоит бедной Кхемаре.
— Давайте оставим это до очередной церемонии в день Признания. А пока... я очень хочу пить. Чай из дерева Нуи — я так мечтала о нем в последние несколько дней. А без вашего присутствия...
Здесь, в Эстрайе, Анна научилась если не врать, то лукавить. Правда, сейчас она совершенно не испытывала стыда за свои слова: королеве нужна была поддержка. Особенно сейчас. Ведь стоит Наири переступить порог королевского гарема, и...
О том, что её ждет, Анна думала с содроганием.
Рораги короля распахнули ворота. Мастер сплел золотые прутья в кружево, и они напоминали больше невесомую паутинку. От нескромных взоров Внутренний сад защищала бамбуковая роща. Сразу за ней, на посыпанной белым и терракотовым песком дорожках Наири встречали обитатели гарема.
Анна почувствовала напряжение Кхемары — среди обитателей Внутреннего Двора было немало детей, и их матери не стеснялись гордо улыбаться в лицо королеве. И все же она не склонила головы, оглядела собравшихся с гордым спокойствием:
— Приветствуйте Воплощенную Лилит, главу Дома, Надежду Эстрайи...
Она долго перечисляла титулы, а Анна смотрела, как медленно, стараясь не утратить грациозности, женщины и дети опускаются на колени и утыкаются лбами в землю. Осторожно, чтобы не испортить ни макияж, ни прическу, ни одежду. Манерность движений заставила поморщиться — Кхемара быстро поняла, что Наири любит простоту и тут же оставила лишние кривлянья, которые в этом месте считались признаками хорошего тона.
Сидя на почетном месте в павильоне на берегу пруда, Анна тихо зверела. Манерные жесты, нескончаемые поклоны, витиеватые фразы... Чтобы добраться до смысла, приходилось продираться сквозь паутину украшательств и иносказаний... И только Кхемара оставалась простой, не обращая внимания на презрительные взгляды остальных жен, — к Церемонии допустили только тех, кто родил Королю сына.
Несколько часов показались вечностью. Но вот чай был выпит, и приглашенные, отвесив положенные поклоны, удалились. В павильоне вместе с Анной осталась только королева.
— Устали?
Она не спрашивала, утверждала. Анна сумела только слабо улыбнуться:
— Ничего. Спасибо за чай.
— Подождите! — Королева порывисто ухватила Анну за руку и тут же отпрянула, словно испугавшись. — Простите.
Анна молча уселась обратно на подушки. Похоже, Кхемара хотела что-то рассказать, а как начать разговор — не знала.
Тишину нарушал лишь плеск воды, когда разноцветные рыбки подплывали к поверхности узнать, почему им не кидают еду, да треск цикад. Королева несколько минут сидела, решая, что делать, а потом подвинула к себе поднос с шариками дерева Нуи:
— Наири не против еще одной церемонии?
Теперь, без галдящего цветника, Анна могла расслабиться:
— Не против.
— Наири была сегодня в Храме Белых Облаков? — поинтересовалась Королева, разливая чай.
— Да.
Продолжать тему не хотелось, но Кхемара словно не поняла:
— И все же вы решили наказать этих несчастных...
Тяжелый вздох показал, что беспокоилась Королева вовсе не о бесплодных парах. Её угнетало что-то другое. И Анна понимала, о чем она говорила. Подразумевалось, что страсть танцующих вызовет в Наири жажду соития, и она выберет если не одного из мужчин, то кого-то из сопровождающих, и прана щедрым потоком польется на склоненные головы... Что ответить, Анна не знала. Менять себя, ломать, переделывать под местные нравы полностью она не желала.
И Кхемара замолчала, так и не рассказав, почему задержала Наири.
За пределами королевского сада солнце продолжало выжигать все живое. В этот час прохожих на улицах почти не осталось, а торговцы нехотя выходили из-под навесов, чтобы отдать Наири положенные поклоны. Сама она едва смотрела по сторонам: от духоты не спасал ни зонт, ни опахало. Глядя на неё, Эйр и Тайкан подгоняли носильщиков, заставляя их перейти на бег.
— Перестаньте, — попросила Анна. — Им и так нелегко.
— Госпожа, вам нехорошо. Нужно как можно скорее вернуться в Храм Белых Облаков. Быстрее!
Анна смотрела на покрытые потом спины. Тяжелое дыхание инкубов заглушала музыка, да и служанки едва успевали за носилками.
— Я сказала — хватит! Эйр, если ты не прекратишь, я пойду пешком! Тайкан, тебя это тоже касается!
Оба тут же замолчали.
Храм встретил прохладой. Даже плиты двора казались покрытыми инеем. Анна недовольно огляделась:
— Магам что, больше заняться нечем?
— Вы устали, госпожа, — осмелился подойти ближе инициатор освежающего колдовства. — Жара действует на вас не самым лучшим образом.
— Хочешь сказать, я становлюсь страшной и тупой? — хмыкнула Анна.
Маг тут же повалился носом в те самые плиты, из-за которых и возник спор. Анна улыбнулась и прошла мимо.
Холодный душ принес облегчение. Шелк подушек сулил отдых. Анна растянулась на возвышении в спальне, ловя напоенный ароматом сада сквозняк.
— Не простынешь? — Эйр опустился рядом.
Анна лениво приоткрыла глаза:
— У тебя дел нет?
— Наири — самое важное мое дело...
Его поцелуй пах ветром. Анна нехотя отстранилась:
— Я устала. А мне еще в больницу.
Эйр не стал спорить. Придвинул поближе к Анне чашку с размолотым льдом, политым манговым сиропом, и вышел. Анна откинулась на подушки не зная, благодарна ли она ему или разочарована: с того момента, как рораг принес клятву верности, он никогда не спорил. Ну, почти никогда. И вот в такие моменты полного послушания хотелось запустить в него чем-то тяжелым.
Вернулся рораг только через полчаса, когда принесли обед, — Наири привыкла делить трапезу с ним, а значит, не явиться было невозможно. Это взбесило Анну еще больше:
— Я хочу побыть одна!
Придворные дамы, накрыв на стол, тихо удалились. Рораги тоже не стали задерживаться. И только Эйр замялся возле двери. Анна ждала, прикрыв глаза. Но и он вышел, только зазвенели цепочки золотой занавески, когда он рукой отвел их с дороги.
Есть сразу расхотелось. Анна отодвинула столик и уткнулась в подушку. Слезы сами брызнули из глаз, как она ни сдерживалась. Однако с губ не сорвалось ни звука: если там, за ажурной дверью, заподозрят, что Наири расстроена... о последствиях думать не хотелось. Перед глазами всплыли бурые столбы под палящим солнцем пустыни. С такого она сняла Тайкана. На такой отправится её прислуга, если не угодит... И рораги тоже. Все до одного. И даже те парни из гарема.
При воспоминании о мужчинах, запертых в роскошных покоях в самом сердце Белого Храма, слезы высохли сами собой. О наложниках заботились, поили-кормили, холили, лелеяли... А сами они жили одной мыслью: мечтой о визите Наири. А она... Анна попыталась вспомнить, когда она в последний раз проходила в глухие ворота гарема. Получалось, больше года назад. А может... раз уж Эйр вел себя как самый послушный в мире рораг...
— Бред! — одернула Анна саму себя. — Он просто выполняет мои желания. А ты, милая, — зеркало отразило чуть припухшие от слез глаза, — совсем обнаглела! Гарем тебе подавай! С одним мужиком разберись сначала. И возьми себя в руки! Сама придумала, сама обиделась, цаца такая. Марш обедать — и за работу!
Ела в одиночестве, приходя в себя. Анна понимала откуда эта вспышка капризов — танец в Храме Белых Облаков не оставил её равнодушной, а разрядки не последовало. Так что сама виновата! Эйр прямо там был готов...
Отогнав непристойные мысли, Анна поднялась с подушек:
— Одеваться! Я еду в больницу!
