Глава 76
Лицо Яра — осунувшееся и распухшее, с измученным, каким-то даже лихорадочным взглядом, до поздней ночи не выходило у Яны из головы.
До Иркутска ехать было добрых четыре часа, но электричка то и дело останавливалась на прогонках, так что Яна не была уверена, что доберётся к утру.
Она сидела на жёсткой скамье, глядя, как проносятся провода и разномастные заросли деревьев за окном, и думала. Пыталась уложить в голове то, что увидела только что.
Слова, которые произнёс Яр, Яна не хотела повторять даже про себя. Это было невозможно. Это означало конец всего. Чего всего — Яна не знала.
Яр был для неё некой неизменной, вечной величиной. Яр был всегда — и Яр должен был остаться после неё.
Они могли ссориться, могли причинять друг другу боль, но это не меняло того, что Яр должен был быть. И если бы Яне кто-то сказал вдруг, что Яра больше не будет — там, далеко, где он давно уже был недосягаем для самой Яны — Яна, наверное, заехала бы ненормальному в висок.
Все сомнения, вся жалость к себе, исчезали, стоило только появиться мысли, что Яра может не быть. И то, что Яра опустили в тюрьме, было почти равно этому «не быть». Оно означало, что того Яра, которого Яна знала, уже не было, а был какой-то другой.
Мысли двигались по порочному кругу, заслоняя одна другую, и как она ни старалась, не могла уложить в голове этот, казалось бы, уже свершившийся факт.
Яр, которого она знала, сделал бы что угодно, но не стал бы петухом. Не потому что Яна не любила его таким… Просто таким он вообще не мог быть.
Яна не хотела, но с каждой секундой понимала всё ясней, что она ушла. Ещё несколько часов, самолёт, аэропорт — и она окажется в Москве, будет пить дорогой вермут, слушать чей-то металлический фальшивый смех.
А Яр остался там, в комнатах, пахнущих тленом, где тусклые лампочки едва светят под потолком, и будет там ещё десять лет.
Эти десять лет приобрели для Яны новый цвет. Это больше не были десять лет, которые она должна была ждать или не ждать. Это были десять лет, в которые Яр остался бы… петухом? Произнося это слово про себя, Яна чувствовала подступающую к горлу тошноту. Она представляла Яра — своего Яра, мощного, непобедимого — как его сжимают чьи-то руки, и потом…
Продолжать она не могла. Всё, о чём думала Яна в последние месяцы, теряло смысл. Всё, что она делала, самой ей казалось смешным. Какие-то журналы, фотографии — всё, что она отправляла. А в это время Яра делали… петухом? Яна невольно зажала рот. Это всё надо было заканчивать, только она не знала как.
Она сама не заметила, когда, продолжая мучить себя бесполезными мыслями, задремала, а когда проснулась, электричка уже звенела тормозами, причаливая к перрону.
Вокруг не было почти никого. Далеко на востоке, в затянутом белёсой дымкой небе, занимался рассвет.
Яна поёжилась. Переодеться она так нигде и не смогла, и, хотя в Иркутске тоже стояло лето, до Италии этим широтам было далеко.
Она встала и направилась к выходу. В голове было странно пусто, но лишь до тех пор, пока она не вспомнила, как оказалась здесь.
Яна замерла в проходе, зажмурилась и застонала, проклиная себя и не зная, как она могла уехать. Как она могла ничего не сказать.
— Идёте или нет? — подтолкнул её в спину какой-то старичок.
Яна качнула головой и пошла вперёд.
Она выбралась на перрон и принялась искать расписание, чтобы отправиться назад. Ближайшая электричка значилась через три часа. Три часа Яр, наверное, потерпеть мог.
Яна не знала, как будет пробиваться на зону в этот раз — и не хотела знать.
Уже у самого табло она достала из кармана телефон и, пощёлкав недолго, набрала номер Тука. Тот взял трубку не сразу, а когда произнёс «Алло», по голосу Яна поняла, что он, видимо, спал.
— Тук, это я, — голос почему-то подвёл, и Яна прокашлялась. — Я у Ярика была.
Тук помолчал.
— И что?
— Тук… — Яна сглотнула и прикрыла глаза, подбирая слова. — Тук, его надо спасать. У него скоро перевод. Не могу ничего объяснить, но его надо вытащить до того…
— Яна, ты идиотка? — перебил её Тук.
— Что?
— Ты это мне по телефону решила сказать?
Яна молчала.
— Я просто… — произнесла она наконец. — Тук, до Москвы отсюда полдня. Да чёрт с тобой, в конце концов, я разберусь сама!
— Стоять!
Наступила тишина. Яна тяжело дышала.
— Когда его переводят?
— Не знаю. Он сказал вот-вот.
— Ты говорила с ним?
— Да.
— И как он?
— Живой… пока.
Тук какое-то время молчал.
— Ясно, — наконец сказал он. — Жди там.
Наступила пауза. Тук, видимо, что-то изучал.
— Через восемь часов.
Он нажал отбой, а Яна осталась стоять.
Какое-то время она просто смотрела на телефон, думая, что делать теперь. Разум подсказывал, что нужно просто ждать. Внутренний голос требовал бежать и делать хоть что-нибудь.
И тот, и другой перебил прозвучавший снаружи вопрос:
— Простите, не подскажете, случайно, как до Брелёвки доехать?
Яна медленно подняла голову. Как доехать до Брелёвки она, абсолютно случайно, знала — именно там отсиживал срок Яр.
— Электричка через три часа, а потом ещё час по лесу пешком… А вам зачем? — она внимательно разглядывала стоявшего перед ней молодого человека, вряд ли старше её самой. Молодой человек был заметно крупней и так же не по погоде одет, но за плечами его к тому же болтался рюкзак, а, опустив глаза, Яна увидела на бёдрах маскировочные штаны.
— Да это пиздец! — не сдержался молодой человек. — Работу, чтоб его, нашёл! Командировки в интересные места! Свежий воздух! — передразнил кого-то он.
— М… И куда?
— Что — куда?
— Куда работу нашёл?
— На зону! Нормально, да?
Яна во все глаза смотрела на него. В голове у неё стремительно вырисовывался план.
— Вообще класс, — она обошла парня сбоку и положила руку ему на плечо, — пошли, кофе попьём, и расскажешь всё? До электрички ещё далеко.
— А ты… М… Кто?..
— А я тоже еду туда.
Минут через десять они уже сидели в маленьком бистро и пили жиденький, но горячий кофе. Яна внимательно разглядывала парня, сидящего напротив, и думала, как же ей повезло.
— … короче, я так и понял, что мне после армии не светит ничего. Я вообще собирался в ментуру идти, а тут такое дерьмо. Ну, у меня знакомые есть, друзья — ха, это я думал, что друзья! Говорит один типок, мол, вакансия есть, человек нужен — срочняк. Ну и мне срочняк, понимаешь, да?
— А то, — Яна хлебнула кофе и наклонила голову вбок. — А теперь что?
— А я не знаю что. У меня на год контракт. Придётся отрабатывать, да?
— Наверное, — подтвердила Яна. — Да.
Парень, которого, как оказалось, звали Марат, хлебнул кофе.
— Дерьмо, — растерянно повторил он. — А ты там уже была, да?
— Типа того.
— Нафига?
— У меня там тоже… друзья.
— Батрачат или сидят?
Яна хохотнула, но не ответила ничего.
— Ехать-то далеко? — спросил Марат.
— Да так… ничего. К вечеру будем там.
Марат спрашивал что-то ещё, Яна отвечала, стараясь обходить стороной тот вопрос, кто она и зачем приехала сюда.
Они вместе купили билеты, вместе сели на обратный поезд, продолжая вести расслабленный разговор. Вёл его в основном Марат — Яна всё время погружалась в себя. Перед глазами по-прежнему стоял Яр.
Первый этап её плана осуществить было легко. Что делать потом, она не знала — оставалось надеяться, что решение придёт само. Или, может быть, вместо решения придёт Тук.
Уже в поезде она достала телефон и написала, что будет ждать в Брелёвке, и попросила решить бумажный вопрос — на что получила в ответ многозначительное: «??????». Отвечать Яна не стала.
Они с Маратом также вместе сошли на перрон, но не тот, который Яна покинула меньше суток назад — до Брелёвки оставалось ехать на электричке минут двадцать, когда Яна предложила Марату выходить.
Теперь она ткнула пальцем в сторону спуска в лес:
— Нам туда.
Марат кивнул и направился туда, куда она показала.
Они шли где-то с полчаса, когда Яна чуточку отстала, делая вид, что начала хромать.
— Что там? — спросил Марат, оборачиваясь назад, но вместо ответа получил увесистый удар в лицо. Он покачнулся, но не упал. На лице его отразилось недоумение, но Яна ударила ещё раз — другой рукой, и Марат стал медленно оседать на траву.
— Вот и всё, — произнесла она. Огляделась по сторонам — вокруг шумела листва. Небольшого происшествия однозначно не видел никто. Оставался один вопрос — куда бесчувственного Марата девать. По-хорошему надо было его окончательно убрать, но Яне не хотелось убивать нормального вроде парня ни за что.
Она усадила Марата около дерева. Сняла с него рюкзак. Отыскала документы и убрала их обратно.
Потом вернулась к бесчувственному парню и стала его раздевать. Сняла всё, вплоть до трусов, и засунула в рюкзак. Затем связала ему руки за спиной ремнём и, совестливо вздохнув напоследок, двинулась обратно к станции.
До электрички оставалось ещё два часа. Приходилось надеяться, что за это — да и за последующее время — Марата никто не найдёт.
Уже в поезде Яна ещё раз покопалась в рюкзаке. Отыскала там чистые штаны и военный голубой берет, под который можно было спрятать волосы. Главной её находкой стала просторная, большая даже для самого Марата камуфляжная куртка. Яна огляделась по сторонам — вагон был абсолютно пуст — и стала натягивать на себя.
За Марата Карачова Яна, конечно же, сошла с трудом. У них было относительно похожее лицо, но у Марата был совсем другой разворот плеч.
— Удачное фото, — пожала плечами Яна старательно изображая большую простуду, заметив, как долго кадровик разглядывает документ.
— Да прям не узнать, — тот посмотрел на неё. Обвёл взглядом и произнёс: — Совсем они, что ли, охренели там в Москве? Нашли кого присылать.
Яна пожала узкими плечами ещё раз.
— У вас на это место есть кто-то другой?
Кадровик только поджал губы и пробормотал что-то неразборчивое про себя.
— Простите? — уточнила Яна.
— Можете заступать на пост! — уже громче повторил тот.
— Так точно… Эм, в смысле, я пош.. ёл, — смутилась Яна, заметив, как недоумённо меняется у кадровика лицо.
— Постригся бы что ль! — крикнул кадровик ей вслед.
— Не успел! — не оборачиваясь, бросила Яна.
Жить предстояло в маленькой комнатке, из которой, судя по всему, недавно выбыл другой жилец. Яне выделили сопровождающего — здоровенного мужика с каменным лицом — который должен был показать ей тут всё, но тот появился только через несколько часов. Смотрел он на Яну с лёгкой насмешкой и не удержался от подкола — едва завернув в тёмный коридор, сам отстал от подопечной на пару шагов так же, как недавно Яна, и когда та обернулась, намереваясь отыскать его, без замаха ударил в лицо.
Яна присела и почти инстинктивно нанесла удар в солнечное сплетение, после чего прозвучало обиженное:
— Уй! Придурок, я пошутить хотел!
— Я понял. Смешно, — Яна отвернулась и пошла вперёд.
Они осмотрели жилые корпуса, столовую, производство и даже ШИЗО. Яра не было нигде. Яне это не нравилось, хоть головой она и понимала, что заключённых много, и наверняка они видели не всех.
— А что есть ещё? — спросила она. Прежде всего нужно было составить представление о том, что вообще есть в тюрьме — и что она сможет использовать, чтобы организовать побег.
— Лазарет пойдём смотреть?
— Ну да, надо увидеть всё, — усмехнулась Яна, хотя смеяться не хотелось совсем.
Они двинулись через весь двор в лазарет. Вошли в небольшую металлическую дверь и оказались в белом коридоре, как и все другие имевшем множество решёток вдоль стен с двух сторон — только если в камерах решётки были маленькие, просто пробитые в глухих дверях окошки, зато явно не запирались на замок, то здесь всё было наоборот. Каждая решётка целиком закрывала проём, но на каждой висел массивный замок.
— Тут щас мало кто. Только суицидник один. Наряды тихие, может, тебя сюда для начала и пошлют, — охранник окинул Яну насмешливым взглядом в очередной раз. — Чё-то ты совсем… Не вышел ни ростом, ни лицом. К заключённым-то страшно пускать.
— Ну какой есть, — Яна равнодушно отвернулась от него и тут же замерла. В первую секунду ей показалось, что она сошла с ума — там, за решётчатой дверью на белой кровати, бледный и неподвижный — как мертвец, лежал Яр. Сердце пропустило удар. Потом Яну охватила паника — она должна была что-то сделать или сказать, броситься к нему, но она не могла.
— Чё, — охранник усмехнулся, — трупаков не видал?
Яна в своей жизни трупов видела полно, но от сказанного ей захотелось врезать охраннику, в кровь разбить лицо и бить его снова, и снова, пока… она не знала, пока что.
— Он — мёртв? — произнесла Яна — и собственный голос прозвучал как чужой.
— Нет пока, — охранник усмехнулся и, подойдя к решетке, приник к ней лбом. — Но скоро, думаю, умрёт. Этот ушлёпок нашего убил. Дениса. Ну, того, вместо которого взяли тебя.
Яна рассеянно кивнула. Этому она не была удивлена. Кажется, сейчас её вообще не могло удивить ничего.
— Ну чё, пойдём? Хватит смотреть на него, — Яна произнесла это первой. Смотреть на неподвижное лицо Яра она в самом деле не могла. Нужно было попасть сюда — в первый же наряд. А что делать потом… Пора было знать, но она всё ещё не знала.
Стояла тёмная, холодная ночь. Тук звонил, но Яна сбросила звонок, ответив смской, что нужно подождать.
Наряд ей не дали вообще никакой — только за ужином отправили стоять в столовой, а потом отправили спать, но спать Яна никак не могла. Она поднялась и, натянув на уши выданную ей форменную папаху, вышла во двор. В такой шапке в июне месяце она, должно быть, выглядела смешно, но Яне категорически не было нужно, чтобы её кто-нибудь узнал.
Она прошла в лазарет, перекинувшись с охранниками парой слов.
— Новенький что ль? Куда попёр?
— Палец болит, — Яна продемонстрировала увечную руку, — анальгин может дадут.
— Ух, ё, где тебя так?
— Расскажу… Как-нибудь потом.
Яна шмыгнула между ними, миновала коридор и зашла в ординаторскую. Врач дремал, сжимая в руках какой-то детектив.
Яна бесшумно подошла к столу и, взяв с него связку ключей, вернулась назад в коридор.
Яр всё ещё лежал неподвижно — будто и не приходил в себя, и Яне стало страшно, как не было никогда. Она с трудом подобрала нужный ключ — старалась не звенеть, но пальцы тряслись. Наконец Яна оказалась внутри и присела на край кровати. Она замерла, разглядывая бледное лицо. Может быть из-за темноты ей показалось, что оно всё же стало выглядеть немножко розовей. Но всё равно Ярик, которого она знала, никогда не был таким.
Яна прикусила губу и коснулась кончиками пальцев его лица. Провела ниже, по щеке, чувствуя, как её трясёт от одного только этого прикосновения, на которое она уже и надеяться перестала.
Кожа Ярика была шершавой и холодной. Яна поняла, что ещё немного — и не выдержит. Наклонится и поцелует его. Она сильнее прикусила губу, а потом тихонечко прошептала, скорее для себя, чем для Яра, который её слышать всё равно не мог:
— Я тебя заберу, — она снова прикусила губу, — не знаю, как, но заберу. Я тебя им не отдам.
Пальцы дрожали.
Яна снова решила было, что сходит с ума, когда губы Яра слабо дрогнули, и в абсолютной тишине он прошептал:
— Яна…
Яну затрясло ещё сильней. Она понимала, что надо уходить, но заставить себя не могла.
Опустив ладонь, она как бы обняла щёку Яра рукой, делая это маленькое прикосновение тесней.
Ей показалось, что под ресницами Яра блеснули в темноте зрачки, но была ли это реальность или наваждение, сказать она не могла.
