ГЛАВА 1
1995 год
Бар назывался «Подвал». Одному демону известно, кто придумал это идиотское название, а Илья так и вовсе не задавался этим вопросом. Только когда в их тусовке кому-то надо было с кем-то встретиться, всегда говорили: приходи в подвал. Когда кто-то надолго пропадал, всегда знали: он наверняка в «Подвале». И если хотелось познакомиться с кем-то, кого ты ещё не знал, но кто заведомо на твоей волне — ты шёл в «Подвал».
Волной, на которой сидел Илья, был тяжёлый рок. И Раф, пристроившийся на стуле по другую сторону стола, сидел на том же.
— По-моему, это отличный вариант, — говорил Раф, поглядывая на сцену, где по-голливудски слащавая светловолосая деваха надрывалась, пытаясь перекрыть голосом замогильный вой басов.
— Ты вообще слышишь, что она поёт? — возмущался Илья. — Там же одна электроника.
— Тебе-то что, — пожимал плечами Раф. — У них электроника, у тебя — не будет. Она же тебе нужна не музыку писать. Ты ищешь вокал, так?
Да, это было так. Илья искал вокал. Илья полгода по крупицам собирал свою группу, но пока повезло ему только с гитаристом. Раф не был конфликтен, легко шёл на компромиссы и, в то же самое время, с самого начала готов быть стать опорой и подставить плечо. С ним Илья познакомился в институте, оба играли на гитарах, и Илья почти сразу же понял, что Раф — то, что ему нужно.
Немного хуже обстояло дело с ударником и с басами. Ударник подобрался колоритный, хоть и пришёл по объявлению, вот только ему было интереснее пить пиво и трындеть за жизнь, чем работать над альбомом. Но Илья не унывал. Миха вполне отрабатывал то, за что его взяли в группу и не качал права.
С басистом дела тоже шли неплохо, хотя из троицы гитаристов Димка и оставался для Ильи самой большой загадкой.
Но вот с вокалом с самого начала был полный шлак. Пробовали брать и девочек и мальчиков, но даже в мейнстриме трудно было бы подобрать кого-то, чьи данные устроили бы Илью. Он рассматривал голос как ещё один музыкальный инструмент, который должен был идеально вписаться в его аранжировки. Его категорически не устраивали хриплые и басовитые голоса, которыми пользовались в большинстве рок-групп. Женские высокие тоже не совсем подходили, а учитывая то, какую музыку он собирался играть, голос должен был быть сильным и иметь широкий диапазон.
Илье не подходил никто. Но народ начинал уставать от его придирчивости, парни хотели записывать альбом, или расходиться. И вот Раф привёл его сюда, чтобы показать белобрысое нечто, которое даже в косухе выглядело моделькой с обложки журнала.
— Нас засмеют… — пробормотал он.
— Илья, определяйся. Тебе надо голос или мускулы?
— Голос, — согласился Илья. А про себя подумал, что Рафик, увы, прав. У «нечто» голос неимоверно хорош. Он легко встраивался в тяжёлые аккорды, выделялся на их фоне, проплывая по залу мягким течением широкой и медлительной реки. Голос «нечта» будоражил в сердце такие нотки, о существовании которых Илья и не подозревал. И это при всём том, что у «нечта» явно был отвратительный звуковик, а вторая гитара сбивалась с ритма каждый третий такт. — Но ты посмотри, что она поёт…
— А будет петь то, что напишешь ты.
Последний аргумент Илью покорил. Он встал, полный решимости подойти к блондинке и завязать контакт.
— А как её зовут? — вдруг опомнился он.
— Кира, — откликнулся Раф. — Кира Крупнова.
Кира Крупнова вот уже два года училась в консерватории. Не то, чтобы она была такой правильной, и даже не то, чтобы на неё давили родители. Просто когда она сказала, что хочет заниматься музыкой, отец ответил ей: сначала научись, а потом поговорим. И Кира решила: почему бы и нет? Теоретические занятия, такие как сольфеджио и история музыки, давались ей легко. Практические — и того легче. Хуже дело обстояло с композицией, но и по ней она экзамены кое-как сдавала. Кире не особенно нравилось что-то писать, она любила петь, и с удовольствием изучала, как это делают другие. Но главная беда заключалась в ином: Кира не хотела и не собиралась петь классику, она уважала оперу, но та была ей скучна. Не устраивали её и разного рода современные ансамбли, а тем более хоры, где её голос тонул в десятках других. Кира сама не знала, чего хотела, пока один однокурсник не предложил ей подзаработать, полгода поработав вокалом в его группе. Группа называлась "Витраж" и играла что-то вроде New Age. К тому времени Кира не очень-то разбиралась в современной музыке, относительно всего её многообразия уяснив только одно: настоящий классический вокал там бесполезен. В том, что предлагал ей петь Митяй, не было ни смысла, ни гармонии. С точки зрения Киры, играла его команда отвратно, но ей за это платили, а она таким образом прибавляла себе неплохую строчку в резюме.
Партии, которые предлагал ей однокурсник, были написаны им же самим и, судя по всему, вообще изначально не предполагали наличия вокала. Митяю вообще было всё равно, как Кира будет воспроизводить написанные им тексты. На попытку обсудить с ним, где и как лучше расставить акценты, Митяй пожал плечами, затянулся сигаретой и ответил:
— Можешь просто орать. Всё равно ничего не слышно будет.
Кира слегка осоловела. Она так не привыкла. Но деньги, всё-таки, были ей нужны и, пожав плечами в ответ, она решила, что будет, в таком случае, делать так, как нравится ей.
Именно в этом состоянии застал её Илья, после очередного выступления заглянув в общую гримёрку. Илья неплохо знал, где она находилась, потому что сам выступал в Подвале дважды — правда, по будним дням, когда на сцену пускали всех, кто был готов играть бесплатно.
Кира выступала в пятницу. Группа, в которой она подменяла постоянного вокалиста, то ли запившего, то ли сломавшего ногу, уже вышла на профессиональный уровень и была немного известна в узких кругах.
Она сидела перед зеркалом и пыталась полоскать горло, которое неимоверно саднило после двух часов бесплодных попыток перекричать грохот барабанов.
Дверь за спиной открылась, и в проёме показался парень, на вид того же возраста, что и она сама.
Парень был одет в косуху и слегка сутулился. Густые чёрные волосы падали ему на лоб. Поначалу непрошенный гость смотрел себе под ноги. Кира уже подумала было, что тот спьяну ошибся дверью.
А потом незнакомец поднял взгляд от пола и сквозь отражение в зеркале посмотрел ей в глаза.
У Киры замер в горле травяной настой. Она моргнула, прогоняя наваждение, но парень никуда не исчез — только отвёл в сторону взгляд.
— Привет, — сказал он.
— Привет… — озадачено протянула Кира. — Туалет дальше по коридору. Следующая дверь.
Парень хохотнул.
— Я — Илья, — сказал он и ловко присел на соседний стул — как будто всё время там и сидел. Один локоть его оказался на гримёрном столе, и стоило ему наклониться, как Кира отчётливо ощутила вторжение в своё личное пространство. Она почему-то не могла понять, нравится ей это или нет. — Будешь со мной?
— Что?.. — Кира от неожиданности выплюнула на пол настой. Закашлялась. Наглый незваный Илья заботливо постучал её ладонью по спине.
— Будешь со мной петь? — терпеливо пояснил он. — Я ищу вокал. Ты мне подойдёшь.
— Прости, — Кира с каким-то даже любопытством посмотрела на него. — А что ты можешь предложить? Ну, кроме своих распрекрасных глаз и заботливой руки.
— Свободу, — Илья улыбнулся, и Кира обнаружила, что эта улыбка действует на неё волшебно. От неё проходит усталость, и даже голос перестаёт саднить. Илья же пожал плечами, откинулся назад и продолжал: — То, что вы играете — полное дерьмо.
— Спасибо, — сказала Кира, которой, в общем-то, тоже не очень нравилась эта музыка. Но, по крайней мере, она знала кто её играет и зачем. — А ты необыкновенно мил.
Илья огляделся по сторонам. Отодрал приклеенный к зеркалу стикер с чьим-то номером телефона, перевернул пустой стороной вверх и начирикал несколько слов. Взял Киру за руку и вложил бумажку в её ладонь, а потом насильно сжал её пальцы.
— Приходи к нам завтра к двум часам.
Он встал и пошёл к выходу, оставив Кире возможность ошарашено взирать на него и пытаться понять, кто же это, всё-таки, был такой.
Глава 2
Естественно, Кира по адресу не пришла. Она как засунула стикер в нагрудный карман косухи, так больше и не доставала. А наутро вообще приняла душ и надела белую блузку, потому что в её студенческой среде рок-атрибутика не очень-то котировалась. Кира этой двойственности особо не стеснялась, она легко лавировала между мирами, в которых существовала, умела найти общий язык и с отцом, и с однокурсниками, и с музыкантами из группы. А на попытки наезда или критики реагировала равнодушным пожатием плеч — мол, не стоит ваше мнение того, чтобы я ради него меняла свою жизнь.
Пары в субботу у неё шли с раннего утра и до вечера — оставалось только гадать, кто в деканате страдал склонностью к садизму. Кира и так-то не очень понимала, почему должна реагировать на подначку едва знакомого парня по имени Илья, а тем более, не собиралась ради него пропускать занятия.
В половину третьего у неё начиналось окно, во время которого студенты обычно тусовались в недорогой кафешке напротив здания консерватории. Кое-кто стоял возле выхода и курил, но Кире это, естественно, не подходило — она к своему голосу относилась серьёзно. Оставалось заказать чай, сесть за стойку возле окна и медленно потягивать его из чашки, наблюдая, как проносятся мимо машины, а люди входят и выходят в здание училища. Можно было ещё почитать к семинару, но Кире не хотелось. Она поздно легла спать, рано встала и чувствовала себя немного осоловело.
Поэтому, когда прямо перед её носом возникла плохо расчёсанная черноволосая голова, Кира даже не удивилась. Просто решила, что спит.
Какое-то время она смотрела в чёрные глаза Ильи и пыталась понять, почему ей так не даёт покоя этот человек. Вчера перед сном она долго думала об этой случайной встрече, вместо того, чтобы переваривать впечатления от концерта или, тем более, мысленно готовиться к завтрашнему дню. Сегодня утром, пока она стоял в битком набитом автобусе, её тоже терзали мысли о дурацком предложении.
«Я ему подхожу», — думала она. «Нет, правда, я тебе подхожу? Я? А ты подходишь мне?»
К сожалению, автобус не хотел отвечать.
Когда Кира сидела на занятиях по сольфеджио, полоски нотных станов расплывались у неё перед глазами и, вместо исписанной бумаги, она постоянно видела перед собой правильное лицо с заострёнными скулами, чёрные глаза, над которыми нервирующе нависала давно не стриженная челка.
— Нет, серьёзно, я тебе подхожу? — поинтересовалась она у своего сна наяву.
Сон наяву приветливо помахал рукой.
Кира зависла.
— Ой… — до неё вдруг дошло, что сон, похоже, вовсе даже и не сон.
Кира мгновенно занервничала. Посмотрела на недопитый чай, раздумывая, смыться ли прямо сейчас, бросив его здесь, или всё-таки попытаться допить. Впрочем, выход из кафешки был только один. Кира подумала об этом, подняла взгляд на улицу. Поняла, что «сон» куда-то исчез. Почему-то не столько обрадовалась, сколько растерялась. Всё-таки спрыгнула со своего высокого барного стула и развернулась, намереваясь, на всякий случай, покинуть зал и замерла, обнаружив Илью прямо перед собой.
— Ты почему меня продинамила? — поинтересовался тот.
— Что?.. — от очередной наглости Кира аж обомлела.
Илья днём мало отличался от Ильи ночью. Его причёска не стала аккуратней. Его косуха никуда не делась. Только густо-чёрная футболка с надписью Iron Maiden, которую он одевал на концерты, сменилась более растянутой и полинявшей, которую он носил в универ.
— Мы договорились, что ты придёшь к нам в гараж. Сегодня. К двум часам дня.
— Я, во-первых, не говорила, что приду, — размерено ответила Кира, мысленно гадая, почему в обществе этого парня собственная белая блузка заставляет её чувствовать себя неуютно и неуместно, хотя должно бы было быть наоборот. — Во-вторых, у меня ещё три часа занятий. А у тебя нет?
— У меня сегодня суббота, — резонно ответил тот. — А во-вторых, я не стал бы кидать братанов по группе только потому, что мне надо в универ.
Кира расхохоталась в голос, так, что на неё обернулись сидящие за ближайшими столиками.
— Пошёл нахрен! — отчётливо произнесла она. Взяла со стула ветровку и, не одевая, стала пробиваться к выходу.
— Стой! — донеслось со спины, но Кира и не подумала обернуться.
Покинув помещение, он, не останавливаясь, двинулась вдоль улицы. От перерыва оставалось ещё не меньше часа, так что можно было смело надеяться, что она успеет оторваться.
«Как он вообще меня нашёл?» — промелькнуло в голове.
И в это мгновение сильная рука стиснула её локоть, заставляя, если не остановиться, то, по крайней мере, замедлить ход.
— Да стой же ты! — прозвучал совсем рядом настойчивый голос Ильи.
— Не понимаю: зачем! — буркнула Кира, оборачиваясь к нему. Однако, чтобы сделать это, всё-таки остановилась.
— Мне нужен вокалист!
— Понимаю, — признала Кира. — А при чём тут я?
— Мне не каждый подойдёт!
Кире стало смешно. Но рассмеяться она не успела, потому что Илья вдруг спросил совсем про другое:
— Ты сейчас спешишь?
— Да в общем-то, нет, — призналась Кира. Торчать час в кафе и на улице было одинаково скучно.
— Присядем, поговорим?
Кира какое-то время молчала, а потом, самой себе удивляясь, медленно кивнула.
Они подошли к скамейке, стоявшей в сквере, сбоку от какого-то старого памятника, надпись под которым ни о чём не говорила ни одному, ни другому. Илья запрыгнул на спинку скамейки и закурил. Кира поморщилась и отодвинулась от него подальше.
Илья отметил это движение и задумчиво посмотрел на свою сигарету.
— Извини, — резким движением швырнул её в урну. Потом скосил взгляд на скамейку рядом с собой и кивнул Кире. — Ты садись.
— Постою, — Кира на спинках скамеек сидеть не привыкла.
По соседству, шумно споря, стала пристраиваться кучка подростков с бутылками пива. С другой стороны уже сидели несколько мужчин с одной бутылкой водки на всех.
Кира равнодушно посмотрела на одних, потом на других. Подумала, что первые, наверное, когда-нибудь вырастут во вторых, а вторые, наверное, были первыми лет двадцать назад... Снова обратила взгляд к Илье.
— Давай. Говори.
— Ну ты меня прямо с толку сбила, — заметил тот.
— Начни с того, как ты меня нашёл.
— Охранник в клубе подсказал.
— Так.
— Удивился, что ты учишься в консерватории.
— А что, непохоже было вчера? — хмыкнула Кира.
— Очень даже похоже, — Илья серьёзно посмотрел на неё. — У тебя потрясающий голос. Но я всё равно удивлён.
Кира пожала плечами и посмотрела мимо него.
— Любишь классику? — спросил вдруг Илья. — Я Баха люблю.
Кира удивлённо и насмешливо поглядела на него.
— Да ладно. Ты знаешь, кто такой Григ?
— А почему нет?
— Скажи лучше прямо, что решил мне подыграть. А кроме Баха никого не вспомнил.
— Бах слышал музыку, — серьёзно и мрачно возразил Илья. — Всё время. Полагаю его за это считали сумасшедшим.
Что-то было в его голосе такое, что с губ Киры почти против воли сорвалось:
— Как и тебя?
Илья промолчал. Только отвёл взгляд.
— А я не люблю Баха, — призналась Кира. — И Грига, и Моцарта. Уважаю — да. Но если честно, всё это не моё. Скучно.
— Зачем тогда в консерваторию поступила? — теперь уже Илья удивлённо воззрился на неё. — Родители заставили? — догадался он.
