- Согласен, - прогундел Королев (и этот туда же!). – Но…
- Но?
- Что-то насчет Вики я не уверен. Она странно себя вела.
- Может, просто стеснялась?
- Не знаю, не знаю. Не похоже, что у нее - любовь.
Слова Сергея окончательно вывели меня из себя. Ну всё, дорогие мои, терпение кончилось. На свадьбе вам устрою – такое, что вовек не забудут!
Поэтому я согласилась. Сказала Морозову, что мы пойдем вместе.
И, конечно, устроила на свадьбе…правда, не им, а себе - такое, что вовек не забыть.
______________________
* дролери – причудливые (иногда маргинальные) рисунки на полях средневековых манускриптов
** Лета – река забвения в древнегреческой мифологии.
Безусловно, Королев сильно ошибался, заявляя, что у меня добрая и чистая душа.
Это в детстве я не знала плохих чувств. Помню, мне попалась книга под названием «Зависть». Я смотрела на потрепанную желтоватую обложку и пыталась представить эту самую зависть. Как она выглядит? Какой у нее вкус, цвет и запах? Я разбирала ее по буквам, пыталась растянуть по слогам, перекатывая их во рту, как леденцы. Но это были только буквы и только слоги, совершенно бессмысленные. Зато теперь они приобрели такую осмысленность, от которой хотелось выть.
Я завидовала своей сестре, хотя она была ни в чем не виновата, и чувствовала себя чудовищем. Невероятная ирония судьбы состояла в том, что центральный ЗАГС города, где и должна была проходить церемония бракосочетания, находился как раз напротив нашего факультета. Эти два здания разделяла лишь узкая аллея, и празднично одетые люди по пятницам часто бродили под окнами филфака. По субботам – как сегодня – они тоже бродили, просто у меня в этот день выходной.
Иногда мы с Машкой хихикали над невестами - «бедные, бедные!» - и обсуждали их наряды, а когда у меня было особо игривое настроение, я открывала окно, садилась на подоконник, грызла яблоко и отпускала шутливые реплики – «Эй, подруга, зачем тебе это нужно? Беги отсюда, беги скорее!». Одна из невест как-то засмеялась и крикнула в ответ: «Подруга, от любви не убежишь!»
Но от горечи тоже не убежишь. Я уверила себя, что в моей жизни больше нет места для любви, что я не хочу выходить замуж… но было ли это правдой? Трудно сказать. И сейчас, маясь у входа в ЗАГС, я с тоской смотрела на второй этаж филфака – кафедра, родная кафедра! Как хотелось бы в этот момент оказаться на работе! Я бы даже согласилась набирать морозовские тексты, только б не находиться там, где находилась. Стояло бабье лето, день выдался очень теплый, а я все сильнее заворачивалась в накидку, отгоняя мысли о том, что мне предстоит пережить.
Неделя перед свадьбой прошла как в тумане. Накануне этого дня я всю ночь не могла уснуть, а уже с шести утра домашние были на ногах – началась подготовка.
Надо сказать, сестра сделала все, чтобы привести меня в божеский вид, но, похоже, перестаралась. Она пригласила парикмахера и визажиста, которые колдовали надо мной часа три. Сестра настрого приказала все это время не заглядывать в зеркало, да мне было и неинтересно. Когда меня наконец оставили в покое и дали возможность одеться, Алевтина ахнула:
- Викуля! Да ты же… ты… настоящая красавица!
Она подвела меня к зеркалу. И то, что я увидела, повергло в шок. Девушка, которая отражалась там, действительно выглядела красивой. У нее был восхитительный цвет лица, идеально очерченные губы, большие миндалевидные глаза, тонкая талия, стройные ноги, а волосы (что сделали с моими волосами?) отливали золотом и спускались мягкими волнами до самой талии. Только вот было в этом образе что-то… слишком чувственное, слишком пугающее…
Может быть, платье виновато? Очень откровенное - где были мои мозги, когда я его выбирала? Как показаться в таком виде на людях? Как показаться в таком перед…
Я попятилась назад и заныла:
- Аля, миленькая, у тебя же много платьев, я знаю! Дай мне другое, пожалуйста, пока не поздно!
- Какое еще другое? Они все на тебя большие будут! И вообще – не выдумывай, шикарно выглядишь!
- Да какое там шикарно! Одно неловкое движение – и грудь вывалится!
- Всё будет нормально! Или… чего ты боишься? Что твой любимый окончательно сойдет с ума? Но он и так уже…
Конечно, я тут же ее перебила:
- Дай хотя бы накидку!
- Дам, но только - для улицы. Если начнешь и в ресторане в нее заворачиваться, подойду и разорву в клочья. И тебя, и накидку, - сообщила вредная Алевтина.
Наконец, после всех сборов и выкупа невесты с глупыми конкурсами, мы приехали к ЗАГСу. Морозов должен был подойти прямо туда – ведь, как известно, он жил в «пяти минутах ходьбы». После этого предстояла еще одна ужасная процедура - знакомство Дениса Сергеевича с родителями, а потом - и с другими родственниками. Да, я была явно не в себе, когда затеяла эту историю с фальшивым возлюбленным и согласилась привести его на свадьбу сестры.
- Вика! – я повернулась и увидела Морозова. Брови его удивленно поползли вверх, но я сразу же строго осадила этого типа:
- Предупреждаю сразу – не пяльтесь! Особенно - когда накидку сниму!
- Гм… вообще-то, и не собирался пялиться, - с насмешкой произнес он, а потом отвел глаза и пробормотал, - да я и не люблю, когда всё открыто - нет простора для фантазии. В котарди было гораздо лучше.
- Чегооо? – возмутилась я. – Какой еще фантазии, что вы несете?
- Я пошутил, чего ты напряглась?
Ха-ха, как смешно. Погоди, Денис Сергеевич, я с тобой сегодня тоже пошучу.
Но сейчас времени было в обрез, и я повела Морозова знакомиться с родителями. В тот момент мне было невыносимо стыдно, что вранье зашло так далеко, хорошо хоть у родителей в этот день и без меня было забот невпроворот – знакомство прошло довольно быстро.
После ЗАГСа мы поехали на базу отдыха. Да-да, вы не ослышались! Жених с невестой были настолько отчаянными, что для толпы гостей – почти двести человек! – сняли целый гостиничный комплекс – на все выходные! Хорошо, что погода стояла чудесная, а вот если б лил дождь – страшно представить, что бы там творилось.
Вечер начался более-менее нормально, насколько слово «нормальный» было применимо к моей ситуации. Только два момента весьма напрягли. Первый: многочисленные родственники время от времени подходили к нам и беспардонно интересовались, когда же настанет моя (точнее – о ужас! – наша с Морозовым) очередь сочетаться браком. Второй: на свадьбе каким-то образом оказался нервный режиссер!
- Кто это? - негромко спросила я у сестры и кивнула в его сторону.
- Где? А, это - муж Сережиной начальницы, работает в ТЮЗе, а что?
- Нет, ничего, - ответила я и отошла подальше - общаться с этим товарищем особого желания не было.
По счастью, режиссер меня или не узнал, или не заметил, а наши столики были далеко, так что я успокоилась. До поры до времени всё шло своим чередом, ничего особенного не происходило. Ну, если не считать того, что я чуть не разревелась во время криков «горько!» и танца жениха с невестой.
Неприятности начались, когда пришел тамада с сундучком для денег - Морозов откуда-то вынул конверт и сунул его в этот сундучок – я и глазом моргнуть не успела. У меня чуть истерика не началась.
- Что вы сделали? Что вы только что сделали? – завопила я (хорошо хоть, громко играла музыка и мы были вдвоем за столиком). – Зачем вы положили туда этот конверт? Мы так не договаривались!
- Мы вообще никак не договаривались, но надо же поддерживать легенду.
- Сколько там было денег? Я отдам! – завопила я еще громче. – Не нужно мне от вас ничего!
- Виктория, тише, успокойся!
- Как я могу успокоиться? Сначала вы предъявляете счет за костюм и мучаете меня ужасной отработкой, а теперь - устраиваете такое?
- Успокойся, говорю!
- Да не успокоюсь я!
- И что сделаешь? Воткнешь нож мне в глаз?* – хмыкнул Морозов.
К сожалению, в этот момент наступила пора метания букета. Сразу захотелось уползти под стол, а вместо этого меня чуть ли не пинками втолкнули в пеструю толпу девушек. Я старалась спрятаться за их спинами, но Аля закричала: «Сестричку мою давайте-ка сюда, вперед!» - и меня вытолкали вперед. И чертов букет полетел прямо в меня. И я его поймала.
Конечно, это было нечестно, Аля специально всё подстроила, поэтому такое не считается! Но все равно я кусала губы от досады – ведь это чистейшее издевательство, когда букет летит прямо в руки девушке, которая никогда не выйдет замуж.
А сестра с Королевым, да и мои родители, хихикали и подмигивали, как будто это очень смешно.
И Морозов смотрел на это всё с такой странной усмешкой, что хотелось вцепиться ему в лицо и расцарапать как следует, чтоб эту усмешку стереть. Он так меня разозлил, что я решила - в дальнейшей игре пощады для него не будет.
А ведь сперва думала провернуть дело тихо-мирно. Что именно провернуть? Хотела разыграть с ним что-то типа любовной сцены - так, чтобы это увидели Королев и моя сестра. Но теперь подумала - пусть увидят все. Сначала удача была на моей стороне - тамада объявил конкурс среди неженатых и незамужних на самую страстную и романтичную пару. Я долго наблюдала, как парочки выходили на сцену и демонстрировали невнятную белиберду, а Сергей с Алькой тем временем снова мне подмигивали и ехидно посмеивались.
Когда фантазия у парочек иссякла и тамада спросил - «Еще желающие есть?», - я встала из-за стола и сказала – «Да, есть!», взяла Морозова за руку – и, не успел он глазом моргнуть, - вывела его на сцену.
Денис Сергеевич продолжал усмехаться, выводя меня из себя еще больше. Я попросила выключить свет, лишь немного подсветив сцену, - зал погрузился во тьму, все вокруг замолчали.
Пару секунд мы просто стояли друг напротив друга, потом я сделала шаг вперед - ближе, еще ближе… Подойдя к Морозову вплотную, я откинула волосы, пристально посмотрела ему в глаза, слегка провела рукой по его скулам, подбородку… А затем, коснувшись пальцами его губ, произнесла:
- Ты говоришь, что нет любви во мне.
Но разве я, ведя войну с тобою,
Не на твоей воюю стороне
И не сдаю оружия без боя?
Я хотела просто прочесть этот сонет. ПРОСТО! ПРОЧЕСТЬ! ЭТОТ! СОНЕТ!
Но от моего взгляда и прикосновений Морозов странно вздрогнул, перестал улыбаться. Внезапно он одной рукой обнял меня за талию и прижал к себе, а другую запустил мне в волосы. Затем, приблизив свое лицо к моему, точнее – свои губы к моим губам, - продолжил:
- Вступал ли я в союз с твоим врагом,
Люблю ли тех, кого ты ненавидишь?
И разве не виню себя кругом,
Когда меня напрасно ты обидишь?
Какой заслугой я горжусь своей,
Чтобы считать позором униженье?
Твой грех мне добродетели милей,
Мой приговор — ресниц твоих движенье.
В твоей вражде понятно мне одно:
Ты любишь зрячих, - я ослеп давно.
Отчего-то с каждым его словом мне становилось все труднее дышать, во рту пересохло, колени подогнулись, сердце бешено заколотилось, а после заключительной фразы в груди вдруг вспыхнул такой безумный огонь, что даже в глазах потемнело, и я чуть не потеряла сознание. Я обхватила Морозова за шею, еще сильнее прижалась к нему - чтоб не упасть - и вдруг почувствовала, что его сердце бьется так же сильно, как и мое.
«Да что же это происходит? - подумала я в растерянности. - Если всего лишь притворство заставляет людей пережить такое, то на что же тогда похожа настоящая страсть?»
Вспышка света немного привела меня в чувство. Сначала в зале стояла тишина, а затем раздались такие аплодисменты, что я едва не оглохла. Недоуменно оглядываясь вокруг, я с запозданием подумала, что, наверное, наше выступление выглядело со стороны довольно неприлично. При этом мы выиграли дурацкий конкурс, однако легче не стало.
Пока мы принимали поздравления, Морозов по-прежнему придерживал меня за талию. Конечно же, подскочил режиссер – теперь он нас узнал – и, с радостными воплями – «Так вы что – встречаетесь? Так вы что – шифровались тогда? Ну, вы даёте…» похлопал Морозова по плечу.
Когда удалось отделаться от этого навязчивого внимания, Денис Сергеевич подвел меня к нашему столику и усадил на стул. Я набралась смелости и посмотрела ему в глаза – думала, он снова начнет ухмыляться в своей обычной манере. Ничего подобного – в его взгляде не было и намека на усмешку.
А что было? Я не знаю… но почему-то пожар во мне стал разгораться с новой силой. И я придумала весьма необычный способ его потушить – выпила бокал вина. Морозов продолжал молчать и по-прежнему не сводил с меня глаз, а потому я выпила еще и еще, еще и еще… Что было дальше, сказать не могу, потому что сознание отключилось и я погрузилась во тьму.
Счастливое неведение – как оно прекрасно! Но пробыть в этом состоянии мне довелось недолго, ибо, когда тебя окружают противные люди, они непременно напомнят о том, о чем бы ты предпочел навсегда забыть.
_________
* По официальной версии, Кристофер Марло погиб из-за удара в глаз ножом (ссора произошла в таверне из-за денег), это событие известно как «большой расчет в маленькой комнате»; отсылки к этому событию встречаются у Шекспира - например, в пьесе «Как вам это понравится» и в 74 сонете.
149 сонет Шекспира, который читают герои в этой главе, приводится в переложении Маршака.
О, как хочется спать! И кому же это пришло в голову слать сообщения в такую рань? С закрытыми глазами я потянулась за телефоном, но, взглянув на экран, моментально подскочила с кровати. Телефон был не мой. Кровать была не моя. Комната была не моя!
Где я, черт возьми?!
Из книг и фильмов давно известно, что если девушка просыпается утром в незнакомом месте и не помнит, как она там оказалась, - это плохая новость. Но если при этом ее платье и всё, что под ним, на месте, - это хорошая новость. Я проверила – платье (и все, что под ним) было на месте. Правда, возникли опасения, что это окажется единственной хорошей новостью за весь день.
Я огляделась вокруг. Кровать. Тумбочка, на которой еще недавно заряжался не мой телефон. Плазма на стене. Кресло. Обстановка не говорила мне ровным счетом ни о чем. Я подошла к окну и выглянула на улицу. Улица показалась очень знакомой. Кажется, соседняя с нашим факультетом.
Неужели я дома у…
- Доброе утро! - услышала я голос Дениса Сергеевича за своей спиной.
Повернувшись, увидела, что он стоит у входа в спальню с двумя пакетами. Вид такой, будто только вернулся с курорта. Правда, волосы лежали слегка небрежно, но, наверное, не сравнить с тем, что сейчас у меня на голове. Хотя… о чем я думаю? Какие еще волосы, когда постель передо мной похожа на поле битвы?
Тем временем Морозов как ни в чем не бывало потряс в воздухе одним из пакетов и вытащил оттуда маленькую бутылочку:
– Спускался за покупками. Купил позавтракать, а еще взял тебе зубную щетку и вот это – средство от похмелья. Говорят, помогает, - попробуй! – он протянул бутылочку и сделал шаг вперед, но я прижалась к подоконнику.
- Что вы… что мы… что я здесь делаю? – это всё, что мне удалось выдавить.
- Извини, Виктория, но у меня не было другого выхода. Точнее, - у тебя не было другого выхода. Если бы я не привез тебя сюда, то примерно двести человек узнали бы о твоей горячей любви к Сергею Королеву.
- Что? – упавшим голосом переспросила я.
- Сначала ты напилась, потом долго рассказывала мне о порочном влечении к мужу сестры, затем стала ныть, какое ты чудовище и решила прилюдно покаяться.
- Но?
- Что-то насчет Вики я не уверен. Она странно себя вела.
- Может, просто стеснялась?
- Не знаю, не знаю. Не похоже, что у нее - любовь.
Слова Сергея окончательно вывели меня из себя. Ну всё, дорогие мои, терпение кончилось. На свадьбе вам устрою – такое, что вовек не забудут!
Поэтому я согласилась. Сказала Морозову, что мы пойдем вместе.
И, конечно, устроила на свадьбе…правда, не им, а себе - такое, что вовек не забыть.
______________________
* дролери – причудливые (иногда маргинальные) рисунки на полях средневековых манускриптов
** Лета – река забвения в древнегреческой мифологии.
ГЛАВА 15
Безусловно, Королев сильно ошибался, заявляя, что у меня добрая и чистая душа.
Это в детстве я не знала плохих чувств. Помню, мне попалась книга под названием «Зависть». Я смотрела на потрепанную желтоватую обложку и пыталась представить эту самую зависть. Как она выглядит? Какой у нее вкус, цвет и запах? Я разбирала ее по буквам, пыталась растянуть по слогам, перекатывая их во рту, как леденцы. Но это были только буквы и только слоги, совершенно бессмысленные. Зато теперь они приобрели такую осмысленность, от которой хотелось выть.
Я завидовала своей сестре, хотя она была ни в чем не виновата, и чувствовала себя чудовищем. Невероятная ирония судьбы состояла в том, что центральный ЗАГС города, где и должна была проходить церемония бракосочетания, находился как раз напротив нашего факультета. Эти два здания разделяла лишь узкая аллея, и празднично одетые люди по пятницам часто бродили под окнами филфака. По субботам – как сегодня – они тоже бродили, просто у меня в этот день выходной.
Иногда мы с Машкой хихикали над невестами - «бедные, бедные!» - и обсуждали их наряды, а когда у меня было особо игривое настроение, я открывала окно, садилась на подоконник, грызла яблоко и отпускала шутливые реплики – «Эй, подруга, зачем тебе это нужно? Беги отсюда, беги скорее!». Одна из невест как-то засмеялась и крикнула в ответ: «Подруга, от любви не убежишь!»
Но от горечи тоже не убежишь. Я уверила себя, что в моей жизни больше нет места для любви, что я не хочу выходить замуж… но было ли это правдой? Трудно сказать. И сейчас, маясь у входа в ЗАГС, я с тоской смотрела на второй этаж филфака – кафедра, родная кафедра! Как хотелось бы в этот момент оказаться на работе! Я бы даже согласилась набирать морозовские тексты, только б не находиться там, где находилась. Стояло бабье лето, день выдался очень теплый, а я все сильнее заворачивалась в накидку, отгоняя мысли о том, что мне предстоит пережить.
Неделя перед свадьбой прошла как в тумане. Накануне этого дня я всю ночь не могла уснуть, а уже с шести утра домашние были на ногах – началась подготовка.
Надо сказать, сестра сделала все, чтобы привести меня в божеский вид, но, похоже, перестаралась. Она пригласила парикмахера и визажиста, которые колдовали надо мной часа три. Сестра настрого приказала все это время не заглядывать в зеркало, да мне было и неинтересно. Когда меня наконец оставили в покое и дали возможность одеться, Алевтина ахнула:
- Викуля! Да ты же… ты… настоящая красавица!
Она подвела меня к зеркалу. И то, что я увидела, повергло в шок. Девушка, которая отражалась там, действительно выглядела красивой. У нее был восхитительный цвет лица, идеально очерченные губы, большие миндалевидные глаза, тонкая талия, стройные ноги, а волосы (что сделали с моими волосами?) отливали золотом и спускались мягкими волнами до самой талии. Только вот было в этом образе что-то… слишком чувственное, слишком пугающее…
Может быть, платье виновато? Очень откровенное - где были мои мозги, когда я его выбирала? Как показаться в таком виде на людях? Как показаться в таком перед…
Я попятилась назад и заныла:
- Аля, миленькая, у тебя же много платьев, я знаю! Дай мне другое, пожалуйста, пока не поздно!
- Какое еще другое? Они все на тебя большие будут! И вообще – не выдумывай, шикарно выглядишь!
- Да какое там шикарно! Одно неловкое движение – и грудь вывалится!
- Всё будет нормально! Или… чего ты боишься? Что твой любимый окончательно сойдет с ума? Но он и так уже…
Конечно, я тут же ее перебила:
- Дай хотя бы накидку!
- Дам, но только - для улицы. Если начнешь и в ресторане в нее заворачиваться, подойду и разорву в клочья. И тебя, и накидку, - сообщила вредная Алевтина.
Наконец, после всех сборов и выкупа невесты с глупыми конкурсами, мы приехали к ЗАГСу. Морозов должен был подойти прямо туда – ведь, как известно, он жил в «пяти минутах ходьбы». После этого предстояла еще одна ужасная процедура - знакомство Дениса Сергеевича с родителями, а потом - и с другими родственниками. Да, я была явно не в себе, когда затеяла эту историю с фальшивым возлюбленным и согласилась привести его на свадьбу сестры.
- Вика! – я повернулась и увидела Морозова. Брови его удивленно поползли вверх, но я сразу же строго осадила этого типа:
- Предупреждаю сразу – не пяльтесь! Особенно - когда накидку сниму!
- Гм… вообще-то, и не собирался пялиться, - с насмешкой произнес он, а потом отвел глаза и пробормотал, - да я и не люблю, когда всё открыто - нет простора для фантазии. В котарди было гораздо лучше.
- Чегооо? – возмутилась я. – Какой еще фантазии, что вы несете?
- Я пошутил, чего ты напряглась?
Ха-ха, как смешно. Погоди, Денис Сергеевич, я с тобой сегодня тоже пошучу.
Прода от 29.10.2019, 19:20
Но сейчас времени было в обрез, и я повела Морозова знакомиться с родителями. В тот момент мне было невыносимо стыдно, что вранье зашло так далеко, хорошо хоть у родителей в этот день и без меня было забот невпроворот – знакомство прошло довольно быстро.
После ЗАГСа мы поехали на базу отдыха. Да-да, вы не ослышались! Жених с невестой были настолько отчаянными, что для толпы гостей – почти двести человек! – сняли целый гостиничный комплекс – на все выходные! Хорошо, что погода стояла чудесная, а вот если б лил дождь – страшно представить, что бы там творилось.
Вечер начался более-менее нормально, насколько слово «нормальный» было применимо к моей ситуации. Только два момента весьма напрягли. Первый: многочисленные родственники время от времени подходили к нам и беспардонно интересовались, когда же настанет моя (точнее – о ужас! – наша с Морозовым) очередь сочетаться браком. Второй: на свадьбе каким-то образом оказался нервный режиссер!
- Кто это? - негромко спросила я у сестры и кивнула в его сторону.
- Где? А, это - муж Сережиной начальницы, работает в ТЮЗе, а что?
- Нет, ничего, - ответила я и отошла подальше - общаться с этим товарищем особого желания не было.
По счастью, режиссер меня или не узнал, или не заметил, а наши столики были далеко, так что я успокоилась. До поры до времени всё шло своим чередом, ничего особенного не происходило. Ну, если не считать того, что я чуть не разревелась во время криков «горько!» и танца жениха с невестой.
Неприятности начались, когда пришел тамада с сундучком для денег - Морозов откуда-то вынул конверт и сунул его в этот сундучок – я и глазом моргнуть не успела. У меня чуть истерика не началась.
- Что вы сделали? Что вы только что сделали? – завопила я (хорошо хоть, громко играла музыка и мы были вдвоем за столиком). – Зачем вы положили туда этот конверт? Мы так не договаривались!
- Мы вообще никак не договаривались, но надо же поддерживать легенду.
- Сколько там было денег? Я отдам! – завопила я еще громче. – Не нужно мне от вас ничего!
- Виктория, тише, успокойся!
- Как я могу успокоиться? Сначала вы предъявляете счет за костюм и мучаете меня ужасной отработкой, а теперь - устраиваете такое?
- Успокойся, говорю!
- Да не успокоюсь я!
- И что сделаешь? Воткнешь нож мне в глаз?* – хмыкнул Морозов.
К сожалению, в этот момент наступила пора метания букета. Сразу захотелось уползти под стол, а вместо этого меня чуть ли не пинками втолкнули в пеструю толпу девушек. Я старалась спрятаться за их спинами, но Аля закричала: «Сестричку мою давайте-ка сюда, вперед!» - и меня вытолкали вперед. И чертов букет полетел прямо в меня. И я его поймала.
Конечно, это было нечестно, Аля специально всё подстроила, поэтому такое не считается! Но все равно я кусала губы от досады – ведь это чистейшее издевательство, когда букет летит прямо в руки девушке, которая никогда не выйдет замуж.
А сестра с Королевым, да и мои родители, хихикали и подмигивали, как будто это очень смешно.
И Морозов смотрел на это всё с такой странной усмешкой, что хотелось вцепиться ему в лицо и расцарапать как следует, чтоб эту усмешку стереть. Он так меня разозлил, что я решила - в дальнейшей игре пощады для него не будет.
А ведь сперва думала провернуть дело тихо-мирно. Что именно провернуть? Хотела разыграть с ним что-то типа любовной сцены - так, чтобы это увидели Королев и моя сестра. Но теперь подумала - пусть увидят все. Сначала удача была на моей стороне - тамада объявил конкурс среди неженатых и незамужних на самую страстную и романтичную пару. Я долго наблюдала, как парочки выходили на сцену и демонстрировали невнятную белиберду, а Сергей с Алькой тем временем снова мне подмигивали и ехидно посмеивались.
Когда фантазия у парочек иссякла и тамада спросил - «Еще желающие есть?», - я встала из-за стола и сказала – «Да, есть!», взяла Морозова за руку – и, не успел он глазом моргнуть, - вывела его на сцену.
Денис Сергеевич продолжал усмехаться, выводя меня из себя еще больше. Я попросила выключить свет, лишь немного подсветив сцену, - зал погрузился во тьму, все вокруг замолчали.
Пару секунд мы просто стояли друг напротив друга, потом я сделала шаг вперед - ближе, еще ближе… Подойдя к Морозову вплотную, я откинула волосы, пристально посмотрела ему в глаза, слегка провела рукой по его скулам, подбородку… А затем, коснувшись пальцами его губ, произнесла:
- Ты говоришь, что нет любви во мне.
Но разве я, ведя войну с тобою,
Не на твоей воюю стороне
И не сдаю оружия без боя?
Я хотела просто прочесть этот сонет. ПРОСТО! ПРОЧЕСТЬ! ЭТОТ! СОНЕТ!
Но от моего взгляда и прикосновений Морозов странно вздрогнул, перестал улыбаться. Внезапно он одной рукой обнял меня за талию и прижал к себе, а другую запустил мне в волосы. Затем, приблизив свое лицо к моему, точнее – свои губы к моим губам, - продолжил:
- Вступал ли я в союз с твоим врагом,
Люблю ли тех, кого ты ненавидишь?
И разве не виню себя кругом,
Когда меня напрасно ты обидишь?
Какой заслугой я горжусь своей,
Чтобы считать позором униженье?
Твой грех мне добродетели милей,
Мой приговор — ресниц твоих движенье.
В твоей вражде понятно мне одно:
Ты любишь зрячих, - я ослеп давно.
Отчего-то с каждым его словом мне становилось все труднее дышать, во рту пересохло, колени подогнулись, сердце бешено заколотилось, а после заключительной фразы в груди вдруг вспыхнул такой безумный огонь, что даже в глазах потемнело, и я чуть не потеряла сознание. Я обхватила Морозова за шею, еще сильнее прижалась к нему - чтоб не упасть - и вдруг почувствовала, что его сердце бьется так же сильно, как и мое.
«Да что же это происходит? - подумала я в растерянности. - Если всего лишь притворство заставляет людей пережить такое, то на что же тогда похожа настоящая страсть?»
Вспышка света немного привела меня в чувство. Сначала в зале стояла тишина, а затем раздались такие аплодисменты, что я едва не оглохла. Недоуменно оглядываясь вокруг, я с запозданием подумала, что, наверное, наше выступление выглядело со стороны довольно неприлично. При этом мы выиграли дурацкий конкурс, однако легче не стало.
Пока мы принимали поздравления, Морозов по-прежнему придерживал меня за талию. Конечно же, подскочил режиссер – теперь он нас узнал – и, с радостными воплями – «Так вы что – встречаетесь? Так вы что – шифровались тогда? Ну, вы даёте…» похлопал Морозова по плечу.
Когда удалось отделаться от этого навязчивого внимания, Денис Сергеевич подвел меня к нашему столику и усадил на стул. Я набралась смелости и посмотрела ему в глаза – думала, он снова начнет ухмыляться в своей обычной манере. Ничего подобного – в его взгляде не было и намека на усмешку.
А что было? Я не знаю… но почему-то пожар во мне стал разгораться с новой силой. И я придумала весьма необычный способ его потушить – выпила бокал вина. Морозов продолжал молчать и по-прежнему не сводил с меня глаз, а потому я выпила еще и еще, еще и еще… Что было дальше, сказать не могу, потому что сознание отключилось и я погрузилась во тьму.
Счастливое неведение – как оно прекрасно! Но пробыть в этом состоянии мне довелось недолго, ибо, когда тебя окружают противные люди, они непременно напомнят о том, о чем бы ты предпочел навсегда забыть.
_________
* По официальной версии, Кристофер Марло погиб из-за удара в глаз ножом (ссора произошла в таверне из-за денег), это событие известно как «большой расчет в маленькой комнате»; отсылки к этому событию встречаются у Шекспира - например, в пьесе «Как вам это понравится» и в 74 сонете.
149 сонет Шекспира, который читают герои в этой главе, приводится в переложении Маршака.
ГЛАВА 16
О, как хочется спать! И кому же это пришло в голову слать сообщения в такую рань? С закрытыми глазами я потянулась за телефоном, но, взглянув на экран, моментально подскочила с кровати. Телефон был не мой. Кровать была не моя. Комната была не моя!
Где я, черт возьми?!
Из книг и фильмов давно известно, что если девушка просыпается утром в незнакомом месте и не помнит, как она там оказалась, - это плохая новость. Но если при этом ее платье и всё, что под ним, на месте, - это хорошая новость. Я проверила – платье (и все, что под ним) было на месте. Правда, возникли опасения, что это окажется единственной хорошей новостью за весь день.
Я огляделась вокруг. Кровать. Тумбочка, на которой еще недавно заряжался не мой телефон. Плазма на стене. Кресло. Обстановка не говорила мне ровным счетом ни о чем. Я подошла к окну и выглянула на улицу. Улица показалась очень знакомой. Кажется, соседняя с нашим факультетом.
Неужели я дома у…
- Доброе утро! - услышала я голос Дениса Сергеевича за своей спиной.
Повернувшись, увидела, что он стоит у входа в спальню с двумя пакетами. Вид такой, будто только вернулся с курорта. Правда, волосы лежали слегка небрежно, но, наверное, не сравнить с тем, что сейчас у меня на голове. Хотя… о чем я думаю? Какие еще волосы, когда постель передо мной похожа на поле битвы?
Тем временем Морозов как ни в чем не бывало потряс в воздухе одним из пакетов и вытащил оттуда маленькую бутылочку:
– Спускался за покупками. Купил позавтракать, а еще взял тебе зубную щетку и вот это – средство от похмелья. Говорят, помогает, - попробуй! – он протянул бутылочку и сделал шаг вперед, но я прижалась к подоконнику.
- Что вы… что мы… что я здесь делаю? – это всё, что мне удалось выдавить.
- Извини, Виктория, но у меня не было другого выхода. Точнее, - у тебя не было другого выхода. Если бы я не привез тебя сюда, то примерно двести человек узнали бы о твоей горячей любви к Сергею Королеву.
- Что? – упавшим голосом переспросила я.
- Сначала ты напилась, потом долго рассказывала мне о порочном влечении к мужу сестры, затем стала ныть, какое ты чудовище и решила прилюдно покаяться.
