Но, это могло произойти с такой же вероятностью как и то, что «свободовец» на самом деле просто пьян и безрассуден. А ещё в отчаянии, и готов за свои интересы бросаться к ним напрямую, отключив наглухо чувство самосохранения и едва не моля взять его контракт.
Парень отстал от группы уже на подходах к Радару, громко озвучив им желаемое направление и сам поспешил уйти обратно, откуда и вышел. Что мешало согласиться, принять просьбу и взять деньги? Ничего. Оно, может, так и надо было поступить; отрядить человека, чтобы тот быстренько управился с целью и нагнал группу. Если не останавливаться всем, Вермут мог бы и на встречу не опоздать, и казну Синдиката немного наполнить, хоть и предлагал сталкер сущие копейки. Но, если отвлекаться на всякую мелочь, то можно и совсем без этого самого Синдиката остаться. Главок не узнает об отказе и сейчас мужчина самую малость порадовался, что контролировать его действия никто из руководства не может.
Радар был самой настоящей пустошью по сравнению с соседствующими с ним Складами. Практически ни души, только редкие посты одиноких бойцов «Монолита», продолжающих трепетно охранять то, что уже давно раскрыто всем в Зоне. Антенны не работали и только зловеще возвышались над дорогой, а часть из них грозилась в скором времени рухнуть, если верить наклону, с которым они выглядывали из-за верхушек деревьев. Либо – грозились стать местными Пизанскими башнями, застыв в противоестественной позе, и этим привлекая к себе зевак. Вряд ли, конечно, кто-нибудь станет с ними делать фото, но на что только не горазды люди? Одно время он знал сталкеров, которые многое из своей местной повседневности запечатляли на камеру, желая оставить снимки на память, чтобы вспоминать по возвращению на Большую землю. Может быть, кому-то это даже удалось, кто знает.
Свинцовые тучи собирались уже долгое время и сейчас сгустились над головами, захватывая весь небосвод. Где-то отозвался гром, прокатившись внутри небесной темной гущи, словно выстрел, а через какое-то время, следом за ним, пришёл холодный сильный ветер, и Радар наполнился звуками скрипящих и шелестящих полулысыми ветвями деревьев. Погода портилась, портилось и настроение разводящего, до сих пор уверенного, что всё пройдет гладко, как по маслу. Внутрь закрадывалась тревога, но Вермут списывал её на приближающуюся бурю: он, как и многие другие, не любил в такую погоду делать длительные вылазки. Одно дело – дождь, а тут – всё в комплексе, да и утренние задержки не давали о себе забыть. Слишком много совпадений, работавших на простой, и мужчине это ой как не нравилось.
Дождь всё не начинался, виски начинало сдавливать противной тупой болью, но думать о ней было уже некогда. Таблетку бы, но вот она, Припять, на расстоянии вытянутой руки, зовет и не хочет, чтобы ты останавливался, тем более из-за каких-то пустяков, вроде головной боли от погоды.
Маленькие деревянные домишки постепенно сменялись кирпичными, затем – начали расти этажи и, когда группа уже вплотную подошла к гаражному массиву, хлынул ливневый дождь, замачивая покосившуюся от времени таблицу с указанием города. Потертая черная на белом надпись «Припять» заметно изветшала, Вермут помнил её лучшие годы, когда сам впервые переступил порог города-призрака. К настоящему времени, он обошел её вдоль и поперек, но именно эта табличка до сих пор вызывала у него теплые чувства. Словно после долгого времени, находишь где-нибудь на шкафу потерянную в детстве игрушку и радуешься этому, хотя она и не нужна тебе уже вовсе, но воспоминания, связанные с ней, греют душу едва ли не лучше любого обогревателя. Мужчина проронил в разрезе балаклавы мимолетную улыбку и скрылся среди гаражей.
Он шел впереди, как ведущий; практически всегда так делал, считая непозволительным на своей должности плестись где-то в хвосте и наблюдать, не напоролся ли кто из его людей на аномалию, или не схватил случайную бешеную пулю. Сам один раз так поймал свинцовый плевок, но кто их тут не ловил? А после первого раза быть подстреленным уже не так страшно.
В начале вся центральная улица была изрыта глубокими канавами, в которых примостились ошметки от некогда хорошего асфальта, поваленные деревья и строительный мусор, который стаскивали сюда, видимо, когда рыли канавы. Кому вообще и зачем требовалось так уродовать наземный настил? Если только в надежде перекрыть таким образом въезд в сам город с этой стороны; говорили, что после первого взрыва ещё долго в Припять заявлялись любители острых ощущений, с целью и просто побродить по местам, и утащить что-нибудь эдакое, что хозяева при отъезде оставили. Только те «стакеры» не учитывали, что всё интересное растащили ещё до них.
С камня на камень, как кузнечики, наёмники пробирались через многочисленные ямы, перелезая через поваленные деревья, торчащие во все стороны сухими острыми ветвями. Вермут отправил одного в ближайшее здание, чтобы тот занял наблюдательский пост и контролировал ход встречи до момента отбытия на базу местной бригады. Мужчина предполагал, что здесь уже могут быть люди Дантеса, да и не они были предположительной угрозой, а возможные разгуливающие «монолитовцы», или мутанты, которых в городе всегда было с избытком.
Он остановился неподалеку от последней канавы и отрапортовал местному разводящему о своём прибытии. Что сказать Вермут придумал ещё в дороге: как объяснить произошедшее, объяснить свои сомнения и подкрепить их фактами; подобрать слова так, чтобы этот крайне эксцентричный человек не смог отказаться. В глубине души разводящий надеялся, что дело можно считать на половину удачным, раз Дантес хотя бы согласился на встречу. Ответ пришел быстро и осталось только дождаться принимающую сторону, а ведь Вермут считал, что раз есть договоренность о времени, то их будут ждать уже по приходу. Оказывается, нет.
Дождь хлестал с такой силой, словно оказался на воле после долгого сдерживания; ветер метал быстрые капли из стороны в сторону, подвывая звучащим вдалеке громовым раскатом. Тряпичная балаклава промокла и благо за шиворот ничего не текло, и внутри костюма было всё так же тепло и сухо; Вермут спрятал голову в капюшон, чтобы не замочиться совсем, и начинал медленно злиться. На другом конце города у них база, что ли? Нет, он привык работать в разных условиях и подбешивал совсем не дождь, а опоздание собеседников, из-за которого и приходилось, собственно, терпеть непогоду.
Мужчина подумал, что можно на время укрыться в одном из домов, и стал оглядываться по сторонам, ища спуски в подвалы или возможные подъездные двери, выходящие на дорогу. В отдалении Вермут услышал приглушенный, из-за капюшона, хлопок, но не сразу понял, откуда тот произошел. Хлопок, следом - такой же приглушенный удар и тихий металлический лязг. Разводящий сбросил с головы капюшон, и настороженно замер за ближайшим деревом, сжимая в руках автомат. Хлопок от выстрела он ни с чем бы не спутал, но лупящий вокруг дождь мешал понять, откуда точно тот производился и что означал прозвучавший следом лязг.
Группа была уже настороже вместе со своим командиром, в наружном кармане короткой вибрацией отозвался ПДА, и внутри наёмника что-то сжалось, словно ржавая пружина. Хотелось верить, что это очередное сообщение от местной бригады, но глаза машинально потянулись в сторону дома, где был наблюдатель. Указанное окно было пустым, на асфальте под ним лежало тело в знакомых расцветках, перекинутое через металлический забор. Вот оно, лязг.
Втроем они могли контролировать только три стороны, но угол обзора каждый увеличивал как мог. В голове Вермута ворочались мысли о напавших и он надеялся как мог, что это будут не люди Дантеса. Зачем ему нападать? Но нельзя было исключать факт ответа, быстрого согласия и места встречи – они практически не защищены, открыты со всех сторон, да ещё и ливень чертов… Позади послышались выстрелы, мужчина и сам заметил мелькнувшую впереди фигуру в синем комбинезоне и не поленился постараться до неё достать. Вот тебе и переговоры, вот тебе и союзники. Думать, зачем и почему – сейчас не лучшее время, сначала надо убраться из западни или хотя бы дождаться группу Минора.
Рассредоточиться, найти укрытие и держать оборону – стандартные задачи в подобных ситуациях и выполнять их следует как можно быстрее. Вермут отстреливал замеченных противников, прячась за широким стоящим деревом, когда чуть поодаль от него грохнул взрыв - и серое пространство наполнилось землей.
- Граната! – Криком озвучил мелькнувшую вспышкой в голове мысль мужчина, а вместе с мыслью рядом мелькнула и летящая в его сторону точка по направлению из ближнего здания. Разводящий рванул в сторону от летящей гранаты, падая на землю рядом с большим сухим тополем, закрывая руками уши.
На этот раз взрыв оказался ближе, Вермута присыпало сверху землей и кусками асфальта. Второй ближний взрыв раздался по другую сторону тополя, как только мужчина подобрал автомат и начал подниматься на ноги, чтобы скрыться от гранатного дождя; снова рухнул на землю, но на этот раз мгновение, которого хватило бы на то, чтобы прикрыться руками, было утрачено.
Ему показалось, что на тело наехала бетонная стена, не меньше; по голове прошлись тяжеленной кувалдой, а из глаз хлынул целый сноп искр, но, тем не менее, сначала боли не было. Уши заложило секунду спустя, словно их набили плотной ватой, а затем включили непрекращающийся мерзкий гул. Мир словно перевернулся с ног на голову. Вермута затошнило, он попытался подняться на ноги, но и те были словно свинцовыми, поэтому он просто пополз подальше от абстрактной стены, накрывшей его. Бессознательно, потерянно.
Одно движение, второе – и мир уже на самом деле закружился, а он, казалось, был в самом центре этой адской воронки. Мужчина чувствовал, что куда-то летит, обо что-то бьется, но ничего не мог понять. Сначала в гул вмешались отдаленные звуки стрельбы и взрывы, затем – какой-то треск. В голову отдало нестерпимой болью, мир остановился и в мгновенье потух.
Физик
Сложно провернуть что-то глобальное под носом у своих коллег, когда ты находишься с ними в непосредственном контакте практически постоянно. Провернуть и удачно скрывать плоды своих действий. А, может, оно и к лучшему, что подобная вещь известна не всем? Физик несколько суток не мог спокойно спать, когда узнал, что живет практически на бомбе.
Она была не одна: несколько зарядов, расположенных по территории всего Мертвого города. Предшественник Вермута ухитрился соорудить механизм самоуничтожения базы, спрятав его в канализационном коллекторе, и закрыв тот, оставив доступным и пустым лишь участок в центре городка. До определенного момента, Физик, как и остальная часть бригады, думал, что коллекторы везде, кроме центра, просто обвалены, затоплены и запечатаны за своей ненужностью. Но они, оказываются, были пригодны, да и система уничтожения была активна, только находилась в спящем режиме. В любой момент, предыдущий разводящий был готов поднять всё на воздух, если того требовали обстоятельства. Поэтому, когда место разводящего занял Вермут, систему отключили до лучших времен: ему самому было некомфортно.
Знали о ней всегда только двое. Раньше это был предшественник Вермута и он сам, а теперь – бывшего разводящего заменил в знании Физик. Те, кто делали систему, давно мертвы – предыдущее командирское поколение со всей серьезностью относилось к сохранности в тайне наличия подобной системы. Сейчас всё проще – никто и не мог этого знать, ведь информация попросту отсутствует.
Запечатанный вход за городком, через который парень пробрался в сеть, он нашел сразу; не то, что в первый раз, когда пришлось несколько кругов навернуть вокруг базы, прежде чем найти заваленную трубу. Невысокие своды, вода на уровне колен и кромешная темнота – все изыски, которые скрывала в себе сеть, но главной достопримечательностью, конечно, были сами заряды. Под каждой точкой, где обитают люди: «Коопторг», целые пятиэтажки, здание администрации, ДК, школа… Не важно, которая бомба сработает первой – остальные сработают следом и случится непоправимое.
Физик периодически проверял состояние системы, её износ и пригодность к использованию, но сейчас делал это с особой внимательностью. Конечно, вопрос о возобновлении её работы ещё не решился окончательно, но наёмники были близки к соглашению. Если предшественник Вермута готов был похоронить всех своих людей дабы противнику не досталась та или иная информация, то сам Вермут таким образом надеялся нанести хоть какой-то урон их новому врагу, если тот решится напасть на базу. Оба знали, что характеристика «неуязвимый» наверняка распространяется и на урон от взрыва, но всегда есть шанс на успех, хотя бы тот самый один тысячный процент.
Один некролог, затем второй, спустя некоторое время… Звук сообщения казался гораздо громче в подземных сводах, нежели был на самом деле. По указанным данным, Физик понял, что встреча не заладилась, и поторопил Минора, шедшего за группой командира. И если в коллектор он шел не спеша, то обратно направлялся уже бегом – спешка не была инструментом для чего-то, но была продуктом волнения. Его товарищи там, а он здесь, и сделать ничего не может, по сути, разве что ещё одну группу отправить.
Долгие часы ожидания, неизвестность и надежда на что-то хорошее были компанией наёмника в этот вечер, не считая абсолютно бестолкового копания в компьютере и привязавшегося, как хвостик, учёного. Тот всегда шел туда, куда шёл Физик, когда его содержание взаперти решено было прекратить; но, если место или задача не терпели посторонних глаз, Лейб покорно оставался в подвале и из «пыточной» части никуда не выходил. Не факт, что ученый захочет начать бессовестно рыться в информации «Наёмников», но техник припугнул того наличием камер, чтобы незваный гость не расслаблялся.
Уже глубокой ночью вернулся Минор с заметно сократившимся составом своей группы, и бессознательными телами первой группы «на горбу». Его возвращение и груз не были неожиданностью: ещё на выходе из Припяти наёмник предупредил Физика, что дела обстоят паршиво и потребуются медики. Тех искать не пришлось, разве что потребовалось разбудить и настроить на сёрьезную работу.
За годы совместной работы, Физик Вермута видел практически в любом состоянии, кроме этого, и теперь напряженно хмурился, глядя на бессознательное покалеченное тело своего друга.
- То ли они их сами не заметили, то ли мы их спугнули – не знаю. – Докладывал как всегда в свободной форме Минор, пока медики колдовали над разводящим и оставшимся в живых одним его бойцом. – Проверил – живы. Кровь остановил кое-как, моё пардон за кривость, но хоть так – думал как бы быстрее их допереть на базу.
Эта ночь была невероятно длинной и сложной для состава, который собрался в медблоке, но завершилась, со слов медиков, удачно. Новых смертей не произошло, а с утра боец Вермута был уже в сознании и обрисовывал ситуацию допрашивающему его Физику. Как мог, находясь ещё в слабом состоянии. В отличие от разводящего – Вермут в себя приходить не спешил, и в первый день это особого беспокойства не вызывало. Как сказали медики, помимо физических повреждений, у мужчины была небольшая контузия и он вскоре должен очнуться.
Парень отстал от группы уже на подходах к Радару, громко озвучив им желаемое направление и сам поспешил уйти обратно, откуда и вышел. Что мешало согласиться, принять просьбу и взять деньги? Ничего. Оно, может, так и надо было поступить; отрядить человека, чтобы тот быстренько управился с целью и нагнал группу. Если не останавливаться всем, Вермут мог бы и на встречу не опоздать, и казну Синдиката немного наполнить, хоть и предлагал сталкер сущие копейки. Но, если отвлекаться на всякую мелочь, то можно и совсем без этого самого Синдиката остаться. Главок не узнает об отказе и сейчас мужчина самую малость порадовался, что контролировать его действия никто из руководства не может.
Радар был самой настоящей пустошью по сравнению с соседствующими с ним Складами. Практически ни души, только редкие посты одиноких бойцов «Монолита», продолжающих трепетно охранять то, что уже давно раскрыто всем в Зоне. Антенны не работали и только зловеще возвышались над дорогой, а часть из них грозилась в скором времени рухнуть, если верить наклону, с которым они выглядывали из-за верхушек деревьев. Либо – грозились стать местными Пизанскими башнями, застыв в противоестественной позе, и этим привлекая к себе зевак. Вряд ли, конечно, кто-нибудь станет с ними делать фото, но на что только не горазды люди? Одно время он знал сталкеров, которые многое из своей местной повседневности запечатляли на камеру, желая оставить снимки на память, чтобы вспоминать по возвращению на Большую землю. Может быть, кому-то это даже удалось, кто знает.
Свинцовые тучи собирались уже долгое время и сейчас сгустились над головами, захватывая весь небосвод. Где-то отозвался гром, прокатившись внутри небесной темной гущи, словно выстрел, а через какое-то время, следом за ним, пришёл холодный сильный ветер, и Радар наполнился звуками скрипящих и шелестящих полулысыми ветвями деревьев. Погода портилась, портилось и настроение разводящего, до сих пор уверенного, что всё пройдет гладко, как по маслу. Внутрь закрадывалась тревога, но Вермут списывал её на приближающуюся бурю: он, как и многие другие, не любил в такую погоду делать длительные вылазки. Одно дело – дождь, а тут – всё в комплексе, да и утренние задержки не давали о себе забыть. Слишком много совпадений, работавших на простой, и мужчине это ой как не нравилось.
Дождь всё не начинался, виски начинало сдавливать противной тупой болью, но думать о ней было уже некогда. Таблетку бы, но вот она, Припять, на расстоянии вытянутой руки, зовет и не хочет, чтобы ты останавливался, тем более из-за каких-то пустяков, вроде головной боли от погоды.
Маленькие деревянные домишки постепенно сменялись кирпичными, затем – начали расти этажи и, когда группа уже вплотную подошла к гаражному массиву, хлынул ливневый дождь, замачивая покосившуюся от времени таблицу с указанием города. Потертая черная на белом надпись «Припять» заметно изветшала, Вермут помнил её лучшие годы, когда сам впервые переступил порог города-призрака. К настоящему времени, он обошел её вдоль и поперек, но именно эта табличка до сих пор вызывала у него теплые чувства. Словно после долгого времени, находишь где-нибудь на шкафу потерянную в детстве игрушку и радуешься этому, хотя она и не нужна тебе уже вовсе, но воспоминания, связанные с ней, греют душу едва ли не лучше любого обогревателя. Мужчина проронил в разрезе балаклавы мимолетную улыбку и скрылся среди гаражей.
Он шел впереди, как ведущий; практически всегда так делал, считая непозволительным на своей должности плестись где-то в хвосте и наблюдать, не напоролся ли кто из его людей на аномалию, или не схватил случайную бешеную пулю. Сам один раз так поймал свинцовый плевок, но кто их тут не ловил? А после первого раза быть подстреленным уже не так страшно.
В начале вся центральная улица была изрыта глубокими канавами, в которых примостились ошметки от некогда хорошего асфальта, поваленные деревья и строительный мусор, который стаскивали сюда, видимо, когда рыли канавы. Кому вообще и зачем требовалось так уродовать наземный настил? Если только в надежде перекрыть таким образом въезд в сам город с этой стороны; говорили, что после первого взрыва ещё долго в Припять заявлялись любители острых ощущений, с целью и просто побродить по местам, и утащить что-нибудь эдакое, что хозяева при отъезде оставили. Только те «стакеры» не учитывали, что всё интересное растащили ещё до них.
С камня на камень, как кузнечики, наёмники пробирались через многочисленные ямы, перелезая через поваленные деревья, торчащие во все стороны сухими острыми ветвями. Вермут отправил одного в ближайшее здание, чтобы тот занял наблюдательский пост и контролировал ход встречи до момента отбытия на базу местной бригады. Мужчина предполагал, что здесь уже могут быть люди Дантеса, да и не они были предположительной угрозой, а возможные разгуливающие «монолитовцы», или мутанты, которых в городе всегда было с избытком.
Он остановился неподалеку от последней канавы и отрапортовал местному разводящему о своём прибытии. Что сказать Вермут придумал ещё в дороге: как объяснить произошедшее, объяснить свои сомнения и подкрепить их фактами; подобрать слова так, чтобы этот крайне эксцентричный человек не смог отказаться. В глубине души разводящий надеялся, что дело можно считать на половину удачным, раз Дантес хотя бы согласился на встречу. Ответ пришел быстро и осталось только дождаться принимающую сторону, а ведь Вермут считал, что раз есть договоренность о времени, то их будут ждать уже по приходу. Оказывается, нет.
Дождь хлестал с такой силой, словно оказался на воле после долгого сдерживания; ветер метал быстрые капли из стороны в сторону, подвывая звучащим вдалеке громовым раскатом. Тряпичная балаклава промокла и благо за шиворот ничего не текло, и внутри костюма было всё так же тепло и сухо; Вермут спрятал голову в капюшон, чтобы не замочиться совсем, и начинал медленно злиться. На другом конце города у них база, что ли? Нет, он привык работать в разных условиях и подбешивал совсем не дождь, а опоздание собеседников, из-за которого и приходилось, собственно, терпеть непогоду.
Мужчина подумал, что можно на время укрыться в одном из домов, и стал оглядываться по сторонам, ища спуски в подвалы или возможные подъездные двери, выходящие на дорогу. В отдалении Вермут услышал приглушенный, из-за капюшона, хлопок, но не сразу понял, откуда тот произошел. Хлопок, следом - такой же приглушенный удар и тихий металлический лязг. Разводящий сбросил с головы капюшон, и настороженно замер за ближайшим деревом, сжимая в руках автомат. Хлопок от выстрела он ни с чем бы не спутал, но лупящий вокруг дождь мешал понять, откуда точно тот производился и что означал прозвучавший следом лязг.
Группа была уже настороже вместе со своим командиром, в наружном кармане короткой вибрацией отозвался ПДА, и внутри наёмника что-то сжалось, словно ржавая пружина. Хотелось верить, что это очередное сообщение от местной бригады, но глаза машинально потянулись в сторону дома, где был наблюдатель. Указанное окно было пустым, на асфальте под ним лежало тело в знакомых расцветках, перекинутое через металлический забор. Вот оно, лязг.
Втроем они могли контролировать только три стороны, но угол обзора каждый увеличивал как мог. В голове Вермута ворочались мысли о напавших и он надеялся как мог, что это будут не люди Дантеса. Зачем ему нападать? Но нельзя было исключать факт ответа, быстрого согласия и места встречи – они практически не защищены, открыты со всех сторон, да ещё и ливень чертов… Позади послышались выстрелы, мужчина и сам заметил мелькнувшую впереди фигуру в синем комбинезоне и не поленился постараться до неё достать. Вот тебе и переговоры, вот тебе и союзники. Думать, зачем и почему – сейчас не лучшее время, сначала надо убраться из западни или хотя бы дождаться группу Минора.
Рассредоточиться, найти укрытие и держать оборону – стандартные задачи в подобных ситуациях и выполнять их следует как можно быстрее. Вермут отстреливал замеченных противников, прячась за широким стоящим деревом, когда чуть поодаль от него грохнул взрыв - и серое пространство наполнилось землей.
- Граната! – Криком озвучил мелькнувшую вспышкой в голове мысль мужчина, а вместе с мыслью рядом мелькнула и летящая в его сторону точка по направлению из ближнего здания. Разводящий рванул в сторону от летящей гранаты, падая на землю рядом с большим сухим тополем, закрывая руками уши.
На этот раз взрыв оказался ближе, Вермута присыпало сверху землей и кусками асфальта. Второй ближний взрыв раздался по другую сторону тополя, как только мужчина подобрал автомат и начал подниматься на ноги, чтобы скрыться от гранатного дождя; снова рухнул на землю, но на этот раз мгновение, которого хватило бы на то, чтобы прикрыться руками, было утрачено.
Ему показалось, что на тело наехала бетонная стена, не меньше; по голове прошлись тяжеленной кувалдой, а из глаз хлынул целый сноп искр, но, тем не менее, сначала боли не было. Уши заложило секунду спустя, словно их набили плотной ватой, а затем включили непрекращающийся мерзкий гул. Мир словно перевернулся с ног на голову. Вермута затошнило, он попытался подняться на ноги, но и те были словно свинцовыми, поэтому он просто пополз подальше от абстрактной стены, накрывшей его. Бессознательно, потерянно.
Одно движение, второе – и мир уже на самом деле закружился, а он, казалось, был в самом центре этой адской воронки. Мужчина чувствовал, что куда-то летит, обо что-то бьется, но ничего не мог понять. Сначала в гул вмешались отдаленные звуки стрельбы и взрывы, затем – какой-то треск. В голову отдало нестерпимой болью, мир остановился и в мгновенье потух.
Физик
Сложно провернуть что-то глобальное под носом у своих коллег, когда ты находишься с ними в непосредственном контакте практически постоянно. Провернуть и удачно скрывать плоды своих действий. А, может, оно и к лучшему, что подобная вещь известна не всем? Физик несколько суток не мог спокойно спать, когда узнал, что живет практически на бомбе.
Она была не одна: несколько зарядов, расположенных по территории всего Мертвого города. Предшественник Вермута ухитрился соорудить механизм самоуничтожения базы, спрятав его в канализационном коллекторе, и закрыв тот, оставив доступным и пустым лишь участок в центре городка. До определенного момента, Физик, как и остальная часть бригады, думал, что коллекторы везде, кроме центра, просто обвалены, затоплены и запечатаны за своей ненужностью. Но они, оказываются, были пригодны, да и система уничтожения была активна, только находилась в спящем режиме. В любой момент, предыдущий разводящий был готов поднять всё на воздух, если того требовали обстоятельства. Поэтому, когда место разводящего занял Вермут, систему отключили до лучших времен: ему самому было некомфортно.
Знали о ней всегда только двое. Раньше это был предшественник Вермута и он сам, а теперь – бывшего разводящего заменил в знании Физик. Те, кто делали систему, давно мертвы – предыдущее командирское поколение со всей серьезностью относилось к сохранности в тайне наличия подобной системы. Сейчас всё проще – никто и не мог этого знать, ведь информация попросту отсутствует.
Запечатанный вход за городком, через который парень пробрался в сеть, он нашел сразу; не то, что в первый раз, когда пришлось несколько кругов навернуть вокруг базы, прежде чем найти заваленную трубу. Невысокие своды, вода на уровне колен и кромешная темнота – все изыски, которые скрывала в себе сеть, но главной достопримечательностью, конечно, были сами заряды. Под каждой точкой, где обитают люди: «Коопторг», целые пятиэтажки, здание администрации, ДК, школа… Не важно, которая бомба сработает первой – остальные сработают следом и случится непоправимое.
Физик периодически проверял состояние системы, её износ и пригодность к использованию, но сейчас делал это с особой внимательностью. Конечно, вопрос о возобновлении её работы ещё не решился окончательно, но наёмники были близки к соглашению. Если предшественник Вермута готов был похоронить всех своих людей дабы противнику не досталась та или иная информация, то сам Вермут таким образом надеялся нанести хоть какой-то урон их новому врагу, если тот решится напасть на базу. Оба знали, что характеристика «неуязвимый» наверняка распространяется и на урон от взрыва, но всегда есть шанс на успех, хотя бы тот самый один тысячный процент.
Один некролог, затем второй, спустя некоторое время… Звук сообщения казался гораздо громче в подземных сводах, нежели был на самом деле. По указанным данным, Физик понял, что встреча не заладилась, и поторопил Минора, шедшего за группой командира. И если в коллектор он шел не спеша, то обратно направлялся уже бегом – спешка не была инструментом для чего-то, но была продуктом волнения. Его товарищи там, а он здесь, и сделать ничего не может, по сути, разве что ещё одну группу отправить.
Долгие часы ожидания, неизвестность и надежда на что-то хорошее были компанией наёмника в этот вечер, не считая абсолютно бестолкового копания в компьютере и привязавшегося, как хвостик, учёного. Тот всегда шел туда, куда шёл Физик, когда его содержание взаперти решено было прекратить; но, если место или задача не терпели посторонних глаз, Лейб покорно оставался в подвале и из «пыточной» части никуда не выходил. Не факт, что ученый захочет начать бессовестно рыться в информации «Наёмников», но техник припугнул того наличием камер, чтобы незваный гость не расслаблялся.
Уже глубокой ночью вернулся Минор с заметно сократившимся составом своей группы, и бессознательными телами первой группы «на горбу». Его возвращение и груз не были неожиданностью: ещё на выходе из Припяти наёмник предупредил Физика, что дела обстоят паршиво и потребуются медики. Тех искать не пришлось, разве что потребовалось разбудить и настроить на сёрьезную работу.
За годы совместной работы, Физик Вермута видел практически в любом состоянии, кроме этого, и теперь напряженно хмурился, глядя на бессознательное покалеченное тело своего друга.
- То ли они их сами не заметили, то ли мы их спугнули – не знаю. – Докладывал как всегда в свободной форме Минор, пока медики колдовали над разводящим и оставшимся в живых одним его бойцом. – Проверил – живы. Кровь остановил кое-как, моё пардон за кривость, но хоть так – думал как бы быстрее их допереть на базу.
Эта ночь была невероятно длинной и сложной для состава, который собрался в медблоке, но завершилась, со слов медиков, удачно. Новых смертей не произошло, а с утра боец Вермута был уже в сознании и обрисовывал ситуацию допрашивающему его Физику. Как мог, находясь ещё в слабом состоянии. В отличие от разводящего – Вермут в себя приходить не спешил, и в первый день это особого беспокойства не вызывало. Как сказали медики, помимо физических повреждений, у мужчины была небольшая контузия и он вскоре должен очнуться.
