Дома Егора как всегда встретила Люба, она прихорашивалась, и явно собиралась куда-то. Нет, был бы человеком, точно бы за ней приударил.
-- Егор, привет! – радостно воскликнула она, -- Угадай, кого пригласили на свидание? – девушка покружилась в новом, бирюзовом платье, но увидев, что на парне лица нет, потухла: -- Что-то случилось? Что-то с Леной?
Люба как всегда была участлива. Егор кивнул, он снимал свои кроссовки, как я успел узнать, очень дорогой марки.
-- Люб, скажи, ты тоже думаешь, что я от лени и избалованности забросил учебу?
Девушка задумалась на минуту, подбирая слова так, чтобы не обидеть парня, а я, ведомый каким-то демонско-мучительским чутьем приказал ей «Говори правду!»
-- Егор, ты и правда ленивый. До недавнего времени я вообще думала тебя выгнать, потому что из твоей комнаты ну… воняло. Ты часами смотришь видео на Ю-тьбе, сидишь в соц-сетях, за то время, что ты со мной живешь, ты ни разу не вымыл за собой посуду. А еще ты не сам мылся и все говорил о том, что тебе плохо. Если бы не просьба твоего отца, я бы уже давно…
-- Стоп! Так тебя попросил мой отец пустить тебя к себе пожить?
Егор замер, словно Люба его ударила.
-- Он мне заплатил, -- сказала девушка и я понял, что с правдой сегодня переборщил. Бедняга Егор даже не стал спорить, а с каким-то потухшим взглядом побрел в свою комнату. Там он лег на кровать и неподвижно уставился в потолок. Я прыгнул и лег рядом с ним, успокаивающе замурчал. Мне съедало чувство вины от того, что я вылил все это на беднягу. А еще больше тянуло беспокойство в груди, мне не хотелось, чтобы Егорка так страдал.
Я заглянул в мысли к парню и понял, что он предается самоуничижению. А еще хуже, Лень показала свою безобразную голову и давила, давила Егора к дивану. Чтобы хоть как-то вытащить парня из этого состояния, я не придумал ничего лучше, чем погрузить его в сон. А пока он спал, я неустанно шептал ему:
«Покажи им. Покажи, что они ошибались, что ты можешь всего достигнуть».
Утром следующего дня Егор проснулся раньше, чем обычно. Он принял душ, оделся и выскочил на улицу. Свет из электрических фонарей падал желтыми, грязными пятнами на свежий снег. Мой подопечный сел в маршрутку и отправился в неизвестную мне сторону. Спустя множество остановок и две пересадки, он высадился около огромного здания, с выведенными на нем словами «Университет им…». Там Егорка с твердым намерением поговорил с охранником, объяснив, что ему нужно в деканат. Не успел я шмыгнуть вслед за парнем, как какая-то безжалостная сила потянула меня вниз. Нет, нет, нет, только не сейчас!
-- Сынок! – взревел папка, так что у меня ушки задрожали. – Нам нужно серьезно поговорить.
Сегодня он вытащил меня в обеденную залу, похожую на бальную комнату во дворце в дореволюционной России, где сновали мелкие бесята-карьеристы, разнося адский кофе, в надежде на то, что кто-то обратит на них внимание. На меня отовсюду поглядывали завистливыми взглядами, еще бы, у меня было такое преимущество по их мнению, папка – большой начальник. Вот только пользы от его начальства…
-- Папа, у меня работа в самом разгаре! – недовольно сообщил я, черт знает, чего там может Егор учудить, пока меня не будет рядом.
-- Не переживай за своего подопечного. Двадцать лет без тебя прожил и еще проживет. Луняша, я тут на тебя иногда поглядываю, и хотя мне очень импонирует твоя результативность, но вот с восстановлением в институте, ты, как мне кажется, куда-то не туда свернул. Отменяй все, пока не поздно, мой тебе совет.
-- Почему? – свалял дурака я.
-- Потому что, если он займется образованием, то времени развивать свой талант у него не останется. – Папаня отхлебнул кофейку из чашки, больше напоминавшей расписное под хохлому ведерко. Вкус к вещам у него был так себе. Раз уж я пожаловал в родные пенаты, то и сам кофейком побалуюсь. Я подозвал расторопного бесенка, у которого рога побольше моих торчали, и протянул свою чашку, фарфоровую, длинненькую, с расписной золотом ручкой. Бесенок плеснул туда кофе и положил перчик чили, для пряности.
-- У меня какая задача, пап? – спросил я отца.
-- Пара простеньких выставочек… -- запел папант свою шарманку, я его мягко перебил:
-- Нет, моя задача душевными терзаниями и всевозможными пакостями выбить из подопечного ленность. А ничего не выбивает ленность лучше чем работа часов по 12 в сутки.
С этим аргументом папант не согласиться не мог. Он только хитро сощурил желтый глаз:
-- Сдается мне, парень тебе небезразличен, раз ты его так опекаешь и смотришь, чтоб его материальная жизнь была в порядке. Эх… помню я своего первого подопечного, хитренький такой был, глазки быстрые, Сунь Дзы звали. Все мечом размахивал. Еле я его тогда заставил за ум взяться. – Папка закатил глаза, я впервые видел на его лице подобное выражение. Почти мечтательное. Но придавался грезам прошлого отец не долго. – Ты только не делай парню слишком тепличных условий жизни, он вон творить начал, только когда с поводка родительского спустился. Если опять слишком уютно устроиться, то так и останется адвокатишкой в паршивой конторе. Это я тебе с позиции опыта говорю.
Я кивнул и собрался было отправиться на верх, тем более, что кофе уже был допит, как отец добавил:
-- Луняша, помни, что жизнь этого парня зависит от тебя. Если ты недостаточно будешь его направлять пинками и тычками, если ты позволишь его душе размякнуть, он никогда не станет тем, кем ему предначертано.
Когда я вернулся на Землю, дело еще не было сделано. Егор как раз стоял в приемной декана и мычал что-то про то, что хотел бы восстановиться.
С кристальной ясностью я понял, что юридическое, это не его. Он расхлябанный, несобранный художник. Какой из него адвокат? Да и даже, если он доучится, то никогда не пойдет работать по специальности.
Понимая, что если Егорка подпишет все необходимые документы прямо сейчас, то я ничего не смогу изменить, я воспользовался подленьким даже по своим меркам способом и наслал на парня приступ поноса. Стремглав, мой соколик вылетел из деканата и по старой, обострившейся благодаря необходимости, памяти влетел в мужской туалет.
Пока Егорка крючился и кряхтел, я деликатно вышел из сортира и стал ходить назад, вперед, размышляя над судьбой смертного. Университет огромен, парню не обязательно возвращаться на нелюбимый юридический. Профессия нужна такая, чтобы он смог и денег заработать и талант на сгноить. Культурологом? Нет, куда он потом денется… Журналистом? Егорка пару слов связать не может… Историком? Ну да, в школу потом к сумасшедшим детишкам или в музей, у меня и от криков и от пыли голова болит. А вот это что? Захудалое отделенье, желающих мало, совсем новый и совсем непрестижный факультет искусств отделение «режиссура, мультипликация». Вон она, работа твоей мечты, карасик мой! Как только Егор вошел обратно в деканат, я подбросил мысль секретарю рассказать парню о новом отделении. Егор с интересом слушал, а потом, как и ожидалось попросился на новое направление. Он конечно потерял два года, и будет вынужден сдать несколько предметов, но лучше два года жизни впустую, чем всю жизнь.
Выходил Егорка из здания, потрясенный от того, что не только смог вернуться в университет, но еще и в новом качестве. Он забыл про свое недавнее недомогание и увлеченно изучал список новых для него предметов. А у меня зачесались рога. Еще миллиметр!
Ой я котя, ой я молодец.
Когда мы, окрыленные, после долгой и бессмысленной прогулки под окнами Лены (Егор убеждал себя, что ему уж очень нравится облетевшая кленовая аллейка, уводящая в сторону от ее подъезда, но я то знал в чем дело) оказались, наконец, около своего дома, то увидели новенький BMW, за рулем которого сидел уже знакомый мне из Егоркиного подсознания, мужик с кривым носом.
Егорка замер на секунду, но потом взял себя в руки и направился прямо к машине. Мужик вышел ему навстречу.
-- Папа, -- сказал ему парень, протягивая руку, словно они были не более, чем знакомыми -- Давно не виделись.
Отец юноши, похожий чем-то на благородную, хищную, но перекормленную птицу горделиво вскинул голову и улыбнулся широкой, белозубой улыбкой:
-- Сын! Я так счастлив, что ты, наконец, взялся за ум и вернулся на юридический.
Егор молчал и улыбался. Было очевидно, что у него с отцом натянутые отношения.
-- Ты доволен, что я снова студент?
-- Доволен, не то слово! Ты же мой единственный сын, моя кровинка. Будет кому дело оставить, когда на пенсию отойду. Залезай в машину, поехали в ресторан обмоем!
Егор не спешил принимать предложение родителя. Еще бы, он же вовсе не возвращался на юридический. О чем парень и сообщил, заставив отца побагроветь.
-- Значит, ты все в бирюльки играешь?! – гневу того не было предела. – Режиссерский?! Да где это видано, чтобы Лукины в лицедейство вдарялись?
Егорка стушевался под таким приступом гнева и сделал шаг назад. Я встал за спину парня, увещевая того, что нужно дать отцу отпор. Тогда Егор вскинул брови и тихо, но уверенно сказал:
-- Лицедейство, это твоя предвыборная компания, папа. А я художник, и стану великолепным мультипликатором. – Я дал парню еще немного пороха, чтобы он продолжил говорить -- Ты забрал у меня деньги, ты запретил маме со мной общаться, растрепал всем нашим знакомым, что я наркоман и последний мерзавец.
А папаша замолк, не ожидая от сыночки подобной реакции. Эх… судя по всему Егор долго играл по его правилам.
-- Все вы, художники, одна шушера: наркоманы, безработные бездельники. На мои деньги ты наркотики покупать не будешь! – папочка Егора был еще противнее моего. Мой хоть реально воспринимал мои недостатки, а не приписывал воображаемые.
-- Папа, я в жизни наркотиков не употреблял. Давай хоть сейчас съездим в наркологический центр. Я работаю, несмотря на то, что ты пытался перекрыть мне доступ к любому месту, где я смогу зарабатывать деньги. Я даже влюбился. И ты мне совсем не нужен в моей жизни.
Последние слова парень сказал и испуганно замолк, потому что понял, что они были правдой. За то недолгое время, что мы были вместе, Егор смог вырасти из художника-разгильдяя, в самостоятельную личность, принимающую все больше ответственности за свои поступки.
Егоров отец вдруг выдохнул и весь сделался как-то меньше. Он вроде и хотел бы еще поскандалить, но понял, что рычагов давления на сына у него не было. Родители долго не замечают, что их дети уже сами взрослые. Что у них своя жизнь, свой мир и свои стремления. Хищной птице в дорогом пальто ничего не оставалось, кроме как вернуться обратно в машину. Опустив окно, мужчина спросил, потеплевшим голосом:
-- Денег то у тебя хватает? Могу подбросить. Вон, совсем истрепался.
-- Спасибо, папа. Справлюсь. Привет Наташе.
С этими словами Егор открыл входную дверь и вошел в подъезд. Я прошмыгнул следом, в немом восхищении своим подопечным. Егор сделал то, на что у меня никогда не хватало сил. Дал отпор родителю. Да еще какой! Несмотря на все его недостатки, у парня хватало сил следовать за своей мечтой.
Вопреки обыкновению, Люба не встречала Егора, и парень остался в квартире в полном одиночестве. Если не считать меня. Егор долго перелистывал курс будущих занятий, а потом повалился на кровать и крепко уснул. Он больше не смотрел ролики в интернете и даже забыл поесть.
Я прилег рядом и успокаивающе мурчал, надеясь, что смогу немного подбодрить парня таким нехитрым способом. Знаю, знаю, демон-мучитель так вести себя не должен. Это скорее методы светлых. Часам к двум ночи я вышел из дремоты и принялся расхаживать по спине Егорки, размышляя, как же помочь парню. Решив, что лучшим источником радости для Егора станет его сближение с Леной, я перешел к этому вопросу. Оказавшись в комнате Ледяной королевы, я начал размышлять о том, как же растопить ее сердце.
Итак, завтра пара встретиться на работе, там Егорка ей поведает о своем возвращении в институт. Лену это не может не обрадовать. Но, она должна видеть, что у парня относительно нее серьезные намерения. Я наблюдал за тем, как Лена спит, как она беспокойно ворочается, словно отгоняет кошмары и, недолго думая, нырнул в ее сон.
В нем Лена стояла перед покосившемся домом, держала на руках истошно вопящего ребенка, она выглядела уставшей и какой-то серой. А Егор растворялся в тени широкими шагами уходя от дома. В ее сне он был куда как выше и куда красивей, чем на самом деле. А это -знак хороший. Девушка кричала ему вслед:
-- Вернись!
А он отвечал:
-- Ты больше не моя муза.
Я вынырнул из сна и все понял. Егор очень нравился Лене, но она не могла отдаться своим чувствам потому что боялась остаться одна. Сюда же вмешивалось и тяжелое детство, и страх быть матерью-одиночкой, и ужас перед бедностью. Зря Ленино подсознание так плохо относилось к Егорке. Парень у меня добрый и не ходок до одной, другой, пятнадцатой музы. А если и вздумает когда глянуть хоть одним глазом… Ух я ему задам.
Вернувшись к подопечному, я до утра обдумывал возможные способы, как наладить отношения между влюбленными. В том, что чувства взаимны, я уже не сомневался. Под конец ночи решив, что нам поможет время и спокойный напор, я ненадолго закрыл глаза и задремал.
Удар пришел оттуда, откуда не ждали. Утром в комнату Егора после короткого стука вошла Люба. Она была полностью одета и даже накрашена. Выглядела так, словно собирается в зал суда.
-- Егор, доброе утро, мне тут звонил твой отец. Он сказал, что больше не будет помогать оплачивать твое жилье. Так, что, не мог бы ты съехать?
И пышечки бывают подлыми! Люба разбила мое сердце. Неужели всем в мире нужны только деньги?
-- Конечно, Люба – спокойно согласился с ней Егор, поднявшись на локтях на кровати. Парень не успел глаз открыть, а на него такое выливают! Я встал в позу, недовольно зашипел на Любу. Потом опомнился и нашептал подопечному, чтобы он попросил себе отсрочку – Ты не могла бы подождать месяц, чтобы я нашел другое жилье?
Девушка хотела было отказать, но я надавил ей на совесть.
-- Так и быть.
Люба, попятившись, вышла из комнаты. И где все слова про поддержку, дружбу, бескорыстную помощь? Ничего не стоили эти слова на деле. Я недовольно пнул одну из завалявшихся банок с краской. Конечно, ничего не произошло, ведь мое влияние на материальный мир было ничтожным. Ох бы я задал всем обидчикам моего задохлика.
Нет, папашка у Егора, просто козел безрогий! Как же так можно обращаться с собственным сыном? Ведомый праведным гневом я поспешил оставить Егора собираться на работу и отправился к его папане, который не торопясь завтракал с какой-то крашенной в белый, видавшей виды воблой и попивал чаек, поданный вышколенной прислугой в загородном домике.
-- Меня беспокоит Егор, -- каялся папаша почему то вобле, -- Я знаю, Наташ, ты советовала быть с ним жестче, но, мне начинает казаться, что он и правда взялся за ум.
Вобла сложила трубочкой надутые ботексом губы.
-- Режиссёрский факультет, котик? И что он там будет делать? Мультики рисовать или фильмы снимать? Я сильно сомневаюсь. Он скорее всего выбрал его, чтобы тебе мозги запудрить. А сам опять начнет дурью маяться. Я видела в его комнате наркотики, когда он приходил к нам. Ромочка, ты представляешь, чем тебе выльется сын - наркоман рядом на предвыборной компании?
-- Егор, привет! – радостно воскликнула она, -- Угадай, кого пригласили на свидание? – девушка покружилась в новом, бирюзовом платье, но увидев, что на парне лица нет, потухла: -- Что-то случилось? Что-то с Леной?
Люба как всегда была участлива. Егор кивнул, он снимал свои кроссовки, как я успел узнать, очень дорогой марки.
-- Люб, скажи, ты тоже думаешь, что я от лени и избалованности забросил учебу?
Девушка задумалась на минуту, подбирая слова так, чтобы не обидеть парня, а я, ведомый каким-то демонско-мучительским чутьем приказал ей «Говори правду!»
-- Егор, ты и правда ленивый. До недавнего времени я вообще думала тебя выгнать, потому что из твоей комнаты ну… воняло. Ты часами смотришь видео на Ю-тьбе, сидишь в соц-сетях, за то время, что ты со мной живешь, ты ни разу не вымыл за собой посуду. А еще ты не сам мылся и все говорил о том, что тебе плохо. Если бы не просьба твоего отца, я бы уже давно…
-- Стоп! Так тебя попросил мой отец пустить тебя к себе пожить?
Егор замер, словно Люба его ударила.
-- Он мне заплатил, -- сказала девушка и я понял, что с правдой сегодня переборщил. Бедняга Егор даже не стал спорить, а с каким-то потухшим взглядом побрел в свою комнату. Там он лег на кровать и неподвижно уставился в потолок. Я прыгнул и лег рядом с ним, успокаивающе замурчал. Мне съедало чувство вины от того, что я вылил все это на беднягу. А еще больше тянуло беспокойство в груди, мне не хотелось, чтобы Егорка так страдал.
Я заглянул в мысли к парню и понял, что он предается самоуничижению. А еще хуже, Лень показала свою безобразную голову и давила, давила Егора к дивану. Чтобы хоть как-то вытащить парня из этого состояния, я не придумал ничего лучше, чем погрузить его в сон. А пока он спал, я неустанно шептал ему:
«Покажи им. Покажи, что они ошибались, что ты можешь всего достигнуть».
Утром следующего дня Егор проснулся раньше, чем обычно. Он принял душ, оделся и выскочил на улицу. Свет из электрических фонарей падал желтыми, грязными пятнами на свежий снег. Мой подопечный сел в маршрутку и отправился в неизвестную мне сторону. Спустя множество остановок и две пересадки, он высадился около огромного здания, с выведенными на нем словами «Университет им…». Там Егорка с твердым намерением поговорил с охранником, объяснив, что ему нужно в деканат. Не успел я шмыгнуть вслед за парнем, как какая-то безжалостная сила потянула меня вниз. Нет, нет, нет, только не сейчас!
-- Сынок! – взревел папка, так что у меня ушки задрожали. – Нам нужно серьезно поговорить.
Сегодня он вытащил меня в обеденную залу, похожую на бальную комнату во дворце в дореволюционной России, где сновали мелкие бесята-карьеристы, разнося адский кофе, в надежде на то, что кто-то обратит на них внимание. На меня отовсюду поглядывали завистливыми взглядами, еще бы, у меня было такое преимущество по их мнению, папка – большой начальник. Вот только пользы от его начальства…
-- Папа, у меня работа в самом разгаре! – недовольно сообщил я, черт знает, чего там может Егор учудить, пока меня не будет рядом.
-- Не переживай за своего подопечного. Двадцать лет без тебя прожил и еще проживет. Луняша, я тут на тебя иногда поглядываю, и хотя мне очень импонирует твоя результативность, но вот с восстановлением в институте, ты, как мне кажется, куда-то не туда свернул. Отменяй все, пока не поздно, мой тебе совет.
-- Почему? – свалял дурака я.
-- Потому что, если он займется образованием, то времени развивать свой талант у него не останется. – Папаня отхлебнул кофейку из чашки, больше напоминавшей расписное под хохлому ведерко. Вкус к вещам у него был так себе. Раз уж я пожаловал в родные пенаты, то и сам кофейком побалуюсь. Я подозвал расторопного бесенка, у которого рога побольше моих торчали, и протянул свою чашку, фарфоровую, длинненькую, с расписной золотом ручкой. Бесенок плеснул туда кофе и положил перчик чили, для пряности.
-- У меня какая задача, пап? – спросил я отца.
-- Пара простеньких выставочек… -- запел папант свою шарманку, я его мягко перебил:
-- Нет, моя задача душевными терзаниями и всевозможными пакостями выбить из подопечного ленность. А ничего не выбивает ленность лучше чем работа часов по 12 в сутки.
С этим аргументом папант не согласиться не мог. Он только хитро сощурил желтый глаз:
-- Сдается мне, парень тебе небезразличен, раз ты его так опекаешь и смотришь, чтоб его материальная жизнь была в порядке. Эх… помню я своего первого подопечного, хитренький такой был, глазки быстрые, Сунь Дзы звали. Все мечом размахивал. Еле я его тогда заставил за ум взяться. – Папка закатил глаза, я впервые видел на его лице подобное выражение. Почти мечтательное. Но придавался грезам прошлого отец не долго. – Ты только не делай парню слишком тепличных условий жизни, он вон творить начал, только когда с поводка родительского спустился. Если опять слишком уютно устроиться, то так и останется адвокатишкой в паршивой конторе. Это я тебе с позиции опыта говорю.
Я кивнул и собрался было отправиться на верх, тем более, что кофе уже был допит, как отец добавил:
-- Луняша, помни, что жизнь этого парня зависит от тебя. Если ты недостаточно будешь его направлять пинками и тычками, если ты позволишь его душе размякнуть, он никогда не станет тем, кем ему предначертано.
Когда я вернулся на Землю, дело еще не было сделано. Егор как раз стоял в приемной декана и мычал что-то про то, что хотел бы восстановиться.
С кристальной ясностью я понял, что юридическое, это не его. Он расхлябанный, несобранный художник. Какой из него адвокат? Да и даже, если он доучится, то никогда не пойдет работать по специальности.
Понимая, что если Егорка подпишет все необходимые документы прямо сейчас, то я ничего не смогу изменить, я воспользовался подленьким даже по своим меркам способом и наслал на парня приступ поноса. Стремглав, мой соколик вылетел из деканата и по старой, обострившейся благодаря необходимости, памяти влетел в мужской туалет.
Пока Егорка крючился и кряхтел, я деликатно вышел из сортира и стал ходить назад, вперед, размышляя над судьбой смертного. Университет огромен, парню не обязательно возвращаться на нелюбимый юридический. Профессия нужна такая, чтобы он смог и денег заработать и талант на сгноить. Культурологом? Нет, куда он потом денется… Журналистом? Егорка пару слов связать не может… Историком? Ну да, в школу потом к сумасшедшим детишкам или в музей, у меня и от криков и от пыли голова болит. А вот это что? Захудалое отделенье, желающих мало, совсем новый и совсем непрестижный факультет искусств отделение «режиссура, мультипликация». Вон она, работа твоей мечты, карасик мой! Как только Егор вошел обратно в деканат, я подбросил мысль секретарю рассказать парню о новом отделении. Егор с интересом слушал, а потом, как и ожидалось попросился на новое направление. Он конечно потерял два года, и будет вынужден сдать несколько предметов, но лучше два года жизни впустую, чем всю жизнь.
Выходил Егорка из здания, потрясенный от того, что не только смог вернуться в университет, но еще и в новом качестве. Он забыл про свое недавнее недомогание и увлеченно изучал список новых для него предметов. А у меня зачесались рога. Еще миллиметр!
Ой я котя, ой я молодец.
Когда мы, окрыленные, после долгой и бессмысленной прогулки под окнами Лены (Егор убеждал себя, что ему уж очень нравится облетевшая кленовая аллейка, уводящая в сторону от ее подъезда, но я то знал в чем дело) оказались, наконец, около своего дома, то увидели новенький BMW, за рулем которого сидел уже знакомый мне из Егоркиного подсознания, мужик с кривым носом.
Егорка замер на секунду, но потом взял себя в руки и направился прямо к машине. Мужик вышел ему навстречу.
-- Папа, -- сказал ему парень, протягивая руку, словно они были не более, чем знакомыми -- Давно не виделись.
Отец юноши, похожий чем-то на благородную, хищную, но перекормленную птицу горделиво вскинул голову и улыбнулся широкой, белозубой улыбкой:
-- Сын! Я так счастлив, что ты, наконец, взялся за ум и вернулся на юридический.
Егор молчал и улыбался. Было очевидно, что у него с отцом натянутые отношения.
-- Ты доволен, что я снова студент?
-- Доволен, не то слово! Ты же мой единственный сын, моя кровинка. Будет кому дело оставить, когда на пенсию отойду. Залезай в машину, поехали в ресторан обмоем!
Егор не спешил принимать предложение родителя. Еще бы, он же вовсе не возвращался на юридический. О чем парень и сообщил, заставив отца побагроветь.
-- Значит, ты все в бирюльки играешь?! – гневу того не было предела. – Режиссерский?! Да где это видано, чтобы Лукины в лицедейство вдарялись?
Егорка стушевался под таким приступом гнева и сделал шаг назад. Я встал за спину парня, увещевая того, что нужно дать отцу отпор. Тогда Егор вскинул брови и тихо, но уверенно сказал:
-- Лицедейство, это твоя предвыборная компания, папа. А я художник, и стану великолепным мультипликатором. – Я дал парню еще немного пороха, чтобы он продолжил говорить -- Ты забрал у меня деньги, ты запретил маме со мной общаться, растрепал всем нашим знакомым, что я наркоман и последний мерзавец.
А папаша замолк, не ожидая от сыночки подобной реакции. Эх… судя по всему Егор долго играл по его правилам.
-- Все вы, художники, одна шушера: наркоманы, безработные бездельники. На мои деньги ты наркотики покупать не будешь! – папочка Егора был еще противнее моего. Мой хоть реально воспринимал мои недостатки, а не приписывал воображаемые.
-- Папа, я в жизни наркотиков не употреблял. Давай хоть сейчас съездим в наркологический центр. Я работаю, несмотря на то, что ты пытался перекрыть мне доступ к любому месту, где я смогу зарабатывать деньги. Я даже влюбился. И ты мне совсем не нужен в моей жизни.
Последние слова парень сказал и испуганно замолк, потому что понял, что они были правдой. За то недолгое время, что мы были вместе, Егор смог вырасти из художника-разгильдяя, в самостоятельную личность, принимающую все больше ответственности за свои поступки.
Егоров отец вдруг выдохнул и весь сделался как-то меньше. Он вроде и хотел бы еще поскандалить, но понял, что рычагов давления на сына у него не было. Родители долго не замечают, что их дети уже сами взрослые. Что у них своя жизнь, свой мир и свои стремления. Хищной птице в дорогом пальто ничего не оставалось, кроме как вернуться обратно в машину. Опустив окно, мужчина спросил, потеплевшим голосом:
-- Денег то у тебя хватает? Могу подбросить. Вон, совсем истрепался.
-- Спасибо, папа. Справлюсь. Привет Наташе.
С этими словами Егор открыл входную дверь и вошел в подъезд. Я прошмыгнул следом, в немом восхищении своим подопечным. Егор сделал то, на что у меня никогда не хватало сил. Дал отпор родителю. Да еще какой! Несмотря на все его недостатки, у парня хватало сил следовать за своей мечтой.
Вопреки обыкновению, Люба не встречала Егора, и парень остался в квартире в полном одиночестве. Если не считать меня. Егор долго перелистывал курс будущих занятий, а потом повалился на кровать и крепко уснул. Он больше не смотрел ролики в интернете и даже забыл поесть.
Я прилег рядом и успокаивающе мурчал, надеясь, что смогу немного подбодрить парня таким нехитрым способом. Знаю, знаю, демон-мучитель так вести себя не должен. Это скорее методы светлых. Часам к двум ночи я вышел из дремоты и принялся расхаживать по спине Егорки, размышляя, как же помочь парню. Решив, что лучшим источником радости для Егора станет его сближение с Леной, я перешел к этому вопросу. Оказавшись в комнате Ледяной королевы, я начал размышлять о том, как же растопить ее сердце.
Итак, завтра пара встретиться на работе, там Егорка ей поведает о своем возвращении в институт. Лену это не может не обрадовать. Но, она должна видеть, что у парня относительно нее серьезные намерения. Я наблюдал за тем, как Лена спит, как она беспокойно ворочается, словно отгоняет кошмары и, недолго думая, нырнул в ее сон.
В нем Лена стояла перед покосившемся домом, держала на руках истошно вопящего ребенка, она выглядела уставшей и какой-то серой. А Егор растворялся в тени широкими шагами уходя от дома. В ее сне он был куда как выше и куда красивей, чем на самом деле. А это -знак хороший. Девушка кричала ему вслед:
-- Вернись!
А он отвечал:
-- Ты больше не моя муза.
Я вынырнул из сна и все понял. Егор очень нравился Лене, но она не могла отдаться своим чувствам потому что боялась остаться одна. Сюда же вмешивалось и тяжелое детство, и страх быть матерью-одиночкой, и ужас перед бедностью. Зря Ленино подсознание так плохо относилось к Егорке. Парень у меня добрый и не ходок до одной, другой, пятнадцатой музы. А если и вздумает когда глянуть хоть одним глазом… Ух я ему задам.
Вернувшись к подопечному, я до утра обдумывал возможные способы, как наладить отношения между влюбленными. В том, что чувства взаимны, я уже не сомневался. Под конец ночи решив, что нам поможет время и спокойный напор, я ненадолго закрыл глаза и задремал.
Удар пришел оттуда, откуда не ждали. Утром в комнату Егора после короткого стука вошла Люба. Она была полностью одета и даже накрашена. Выглядела так, словно собирается в зал суда.
-- Егор, доброе утро, мне тут звонил твой отец. Он сказал, что больше не будет помогать оплачивать твое жилье. Так, что, не мог бы ты съехать?
И пышечки бывают подлыми! Люба разбила мое сердце. Неужели всем в мире нужны только деньги?
-- Конечно, Люба – спокойно согласился с ней Егор, поднявшись на локтях на кровати. Парень не успел глаз открыть, а на него такое выливают! Я встал в позу, недовольно зашипел на Любу. Потом опомнился и нашептал подопечному, чтобы он попросил себе отсрочку – Ты не могла бы подождать месяц, чтобы я нашел другое жилье?
Девушка хотела было отказать, но я надавил ей на совесть.
-- Так и быть.
Люба, попятившись, вышла из комнаты. И где все слова про поддержку, дружбу, бескорыстную помощь? Ничего не стоили эти слова на деле. Я недовольно пнул одну из завалявшихся банок с краской. Конечно, ничего не произошло, ведь мое влияние на материальный мир было ничтожным. Ох бы я задал всем обидчикам моего задохлика.
Нет, папашка у Егора, просто козел безрогий! Как же так можно обращаться с собственным сыном? Ведомый праведным гневом я поспешил оставить Егора собираться на работу и отправился к его папане, который не торопясь завтракал с какой-то крашенной в белый, видавшей виды воблой и попивал чаек, поданный вышколенной прислугой в загородном домике.
-- Меня беспокоит Егор, -- каялся папаша почему то вобле, -- Я знаю, Наташ, ты советовала быть с ним жестче, но, мне начинает казаться, что он и правда взялся за ум.
Вобла сложила трубочкой надутые ботексом губы.
-- Режиссёрский факультет, котик? И что он там будет делать? Мультики рисовать или фильмы снимать? Я сильно сомневаюсь. Он скорее всего выбрал его, чтобы тебе мозги запудрить. А сам опять начнет дурью маяться. Я видела в его комнате наркотики, когда он приходил к нам. Ромочка, ты представляешь, чем тебе выльется сын - наркоман рядом на предвыборной компании?
