Голос дежурного по ИВС прозвучал достаточно громко и Наумова разведя руками перед Трегубовым, продолжая при этом держать ту самую телефонную трубку, сказала ему:
- Слышал?
Трегубов сделал язвительную улыбку:
- Слышал.
- Если не хотите, чтобы я отпустила задержанного под подписку о невыезде, думайте, что будете делать. Он ни хрена не сознаётся. Не моё говорит и всё! Ищите мол кто подкинул.
- Ясно, - ответил ей Трегубов. – Сейчас будем решать. Он вышел из кабинета Наумовой и спустился с дежурную часть, где сказал дежурному:
- Вадим! Как отзвониться с участка участковый Филипенко сразу же соедини его с изолятором. Я буду там около часа. А если он позвонит позже, значит я у себя в кабинете.
Взяв с собой трёх своих оперов Трегубов, направился в изолятор временного содержания. Заручившись поддержкой со стороны начальника криминальной милиции в раскрытии дела по обнаружению ствола у фермера, он решил, что следует добыть признание задержанного уже проверенным и излюбленным способом. А все причиндалы для этого у них были всегда наготове и умещались в небольшой спортивной сумке, которую опера хранили в пожарном шкафу висевшего прямо у двери кабинета.
Николая после допроса водворили в камеру изолятора для временного содержания, расположенного в районном отделе внутренних дел. Там его досмотрели, заставили снять шнурки с ботинок, брючной ремень, а также изъяли все личные вещи: ключи от жилого дома на ферме. Ну и самое главное - документы, касающиеся предстоящей покупки комбайна. Их он не успел оставить в доме, либо передать Лене. Сотрудников изолятора было двое: молодой младший лейтенант и такой же молодой рядовой милиционер. Тот, кто его привёл в изолятор тут же, вышел. На вопрос Николая: «сколько я буду здесь находиться?» ответа не последовало. Николай понял, что спрашивать о чём-то тут бесполезно. Сидя в камере, он смотрел на тусклую лампочку, светившуюся за металлической сеткой на потолке, и думал о Лене, поймав себя на мысли, что та скорее всего места не находит от переживаний. Ещё больше его тяготил тот факт, что ко всему, она ещё и в положении. Он гнал от себя все ужасающие мысли об угрозе выкидыша в процессе беременности Лены и старался держать себя в руках. Попутно, прокручивал в своей голове версии, относящиеся к обнаружению этого чёртового пистолета в его коровнике. «Вот если бы этот коровник я приобрёл уже построенным, - размышлял он, -тогда я бы с уверенностью утверждал, что оружие оказалось там, к примеру, от прошлого владельца. Ищите мол его. Однако, этот коровник я построил сам». Версию о несуществующем владельце пришлось отмести в сторону. А из посторонних в его коровник никто не заходил. «Ну…разве что участковый...» - мелькнуло в его голове. Николай вдруг вспомнил одну немаловажную деталь: ему пришлось отлучиться на пару минут из коровника, он сбегал в дом за ключом от склада, где хранятся комбикорма. А вот участковый оставался всё это время один. Теперь у него уже не было сомнений в том, что пистолет скорее всего подбросил в кормушку участковый. Но зачем и для чего? Николай не сдержался от нахлынувших эмоций: «Вот же, сука…». Только-только он успел проговорить себе это под нос, как тут же до него донёсся металлический скрежет в замочной скважине тяжёлой двери. В камеру вошёл тот самый худой молоденький почти пацан сотрудник милиции, который досматривал Николая после его помещения в изолятор. За ним следом вошли четверо мужчин в гражданской одежде. Их возрастная категория была разношёрстная: от тридцати до сорока. У каждого подмышкой висела кожаная кобура, из которой виднелась ручка от пистолета Макарова. «Оперативники», - понял Николай и не ошибся. Мордастого крепыша опера, держащего в руке спортивную сумку, он также узнал. Именно он около часа назад заходил в кабинет следователя, когда та допрашивала Николая. Буквально несколько секунд все они молча смотрели на него, после чего, мордастый обратился к милиционеру, стоявшему рядом со связкой ключей, по-видимому, от всех дверей изолятора.
- Открой-ка нам допросную, - сказал он ему.
Милиционер, сорвавшись с места быстрым шагом рванул по коридору.
- Встать! Руки за спину! —грубо приказал Николаю мордастый оперативник.
Николай встал с топчана, заложил руки за спину. Опер достал из своего кармана наручники и застегнул их на его запястьях.
- Вперёд на выход!
В коридоре кто-то из них указал ему рукой идти в сторону открытой двери, у которой всё также гремя ключами стоял молоденький сотрудник изолятора. Николай вошёл в камеру для допросов. За ним оперативники. Его усадили на довольно крепкий деревянный стул со спинкой. привёрнутый к бетонному полу болтами. Но перед этим кто-то до боли задрал вверх его закованные в наручники руки и завёл их за спинку стула. Николай ощущал себя зажатым словно в тисках. Встать с этого стула самостоятельно без снятия наручников, было уже невозможно. Милиционеру изолятора, мордастый опер сказал, чтобы тот закрыл дверь снаружи и никого в изолятор до особого распоряжения не впускал. После чего он сел напротив Николая. Их разделял добротно сделанный деревянный письменный стол, разумеется, так же прикрученный к полу. Три других опера расположились очень странно: двое встали сзади Николая и ещё один сбоку. Мордастый кашлянул в кулак и бросил на Николая колючий исподлобья взгляд:
- Сейчас ты расскажешь нам откуда у тебя ствол, а я в свою очередь похлопочу перед следователем, чтобы она отпустила тебя сегодня же под подписку о невыезде. Как тебе мои условия? Нравятся?
- Найденный вами на территории моей фермы пистолет, мне не принадлежит, - ответил Николай. – Соответственно, я никогда ранее его не видел. Но теперь я уже знаю, кто принёс его в мой коровник и умышленно там спрятал. Я требую, чтобы то, что я сейчас вам скажу вы официально внесли в протокол.
Мордастый опер и его коллеги переглянулись друг с другом.
- Ну, что ж, расскажи нам свою байку, - сказал, ухмыльнувшись мордастый опер. – И, если она будет казаться нам достоверной, мы вызовем следователя, а та в свою очередь ещё раз допросит тебя.
Николай, выдохнув, в подробностях изложил им о своём предположении по поводу обнаружения пистолета, твёрдо указав на то, что кроме как участковому, сделать такое было некому.
Оперативники, дослушав до конца лишь криво заулыбались.
— Гонишь! – сказал Николаю мордастый опер не скрывая
своей ухмылки. – А почему собственно участковый, а не прокурор района?
Николай вспылил:
- Мне не до шуток! Я же вам сказал, что ко мне на ферму днями ранее приходил ваш коллега, а именно наш участковый. Если не ошибаюсь фамилия его – Филипенко. Имени, к сожалению, не знаю. Больше мне нечего вам сказать, кроме того, что я настаиваю на том, чтобы участкового Филипенко допросила следователь. Хотя, конечно, я уже заранее догадываюсь, что делать этого никто не будет…
Опер опустил взгляд на поверхность стола и иронично закивав головой произнёс:
- Мне очень жаль, что мы не поняли друг друга…
Затем он лениво поднял взгляд на двух оперативников, стоявших за спиной у Николая. Послышался треск расстёгивающейся молнии замка спортивной сумки и через секунду чьи-то сильные руки профессионально надели на его голову противогаз. Николай замахал головой, но было слишком поздно. Что такое противогаз он конечно же знал ещё со школы, когда на уроках начальной военной подготовки учитель учил их, как пацанов, так и девчонок, за короткое время одевать это средство защиты. Потом пару раз ещё пришлось потренироваться с противогазом в учебке перед отправкой в Афганистан. Мордастый опер, сетовавший на недопонимание между ними, встал со стула и подойдя к нему крепко вцепился своими пальцами в волосы Николая, задрав его голову вверх.
- Слушай сюда! Я даю тебе минуту времени! Если ты сейчас не дашь мне весь расклад для чего и у кого ты приобрёл ствол, я устрою тебе здесь настоящий ад! Ты просто сдохнешь здесь, сука! Время пошло!
Дышать через шланг, да ещё в душном помещении было тяжело, но Николай старался соблюдать внутреннее спокойствие. Он понимал, что через несколько минут ему скорее всего придётся пережить непростые и мучительные испытания, но, как ни странно, он думал сейчас ни о себе, а о Ленке. Ведь эти люди могут поехать к ней и давить на неё морально и психологически. Любой стресс может привести к прерыванию её беременности. А потерю ребёнка она не переживёт. Раздумывать о последствиях данной ситуации и дальше Николай уже не успел. Кто-то закрыл пробкой отверстие в бочонке противогаза и воздух, который ещё в небольшом количестве находился внутри маски, стал мгновенно заканчиваться. Сквозь запотевшие стёкла он успел заметить, как оперативники взяли в руки резиновые палки. По его телу посыпались удары. А после удара в затылочную область головы Николай полностью отключился.
Участковый Филипенко, объехав на служебном мотоцикле сёла, расположенные на его административном участке, направлялся в районный отдел внутренних дел. Ему не терпелось узнать, чем закончился допрос фермера.
«Грёбаный ствол! – подумал он. - Если бы он не был палёным — это одно дело, а вот когда из него вальнули инкассатора, тут уже дело похуже». После той злополучной встречи с «академиком», когда тот передал ему свёрток со стволом, Филипенко вернувшись в дом хотел развернуть его и посмотреть на оружие, но побоялся оставить на нём свои пальчики. Мало ли…Имелся на пистолете номер или как обычно был сбит, он не знал. Хотя и понимал, что опера и следователь направят ствол на исследование эксперту в городской отдел внутренних дел, но там наверняка экспертизу проведут не сразу, пройдёт несколько дней. А это значит, что до её окончания, фермера попросту не выпустят и будут с ним беседовать. Естественно, что бедолага пойдёт в отказ и понять его тут можно, он ведь в действительности не имеет никакого отношения к стволу. Филипенко же выполнил наказ «академика» и не сказал операм что из этого ствола застрелили инкассаторов. Но где-то там, в глубине своей продажной души продолжал мысленно ругать себя благим матом за то, что согласился на эту авантюру. Ни то чтобы совесть стала его мучить, скорее из-за страха, что всё может обернуться против него самого. Как ни крути, он совершил должностное преступление. В случае чего, за него никто не вступится. Ни тот же «академик», ни начальство. Он тяжело вздохнул и поддал оборотов двигателю, крутнув ручку газа на руле мотоцикла увеличив обороты двигателя.
В это же самое время Ленка уже несколько часов ждала Николая, но тот из милиции пока так и не вернулся. Находясь в душевном волнении, она уж было засобиралась ехать в район, но вспомнила давнюю просьбу мужа о том, чтобы безо всякой причины Лена в его отсутствие не покидала ферму. Во-первых, это небезопасно для неё, а во-вторых, мало ли кто в их отсутствие забредёт к ним. Как нарочно у них не было даже и собаки, которая своим лаем предупредила бы, что к ферме подходит чужой человек. После переезда на ферму она просила Николая завести хоть какого-то пёсика. Он обещал съездить на собаководческий питомник, где возможно и купит Ленке щенка восточно-европейской породы. Но, не получилось. То посевная, то уборочная, то ещё что-то…Решив, что, если в районную милицию поехать она сейчас не сможет, Ленка решилась сходить в ближайшее село, расположенное в трёх километрах от фермы. Там у здания почты стояла телефонная будка, откуда Николай ни один раз звонил в район по своим делам. Как-то раз он говорил ей, что в милицию и в скорую помощь можно звонить в любое время и бесплатно. А вот если по другим номерам, то тут нужно оплачивать звонок на почте. Часы в комнате показывали шесть вечера. «Слава богу, - подумала Ленка, - что майский день был тёплым». Налив себе в дорогу воды в пустую из-под ситро бутылку, она открыла входную дверь и едва-едва не столкнулась на крыльце с неизвестным мужчиной высокого роста. В двух метрах от него, стоял ещё один, такой же громила с невзрачной физиономией. Тот, что стоял ближе к ней грубо затолкал её обратно в дом. Она даже не успела и ойкнуть.
- Села быстро! – приказал Ленке один из них указав рукой на деревянный стул.
Понимая, что сопротивляться двум здоровенным мужикам бесполезно и опасно, она подчинилась, но старалась изо всех сил сохранять на своём лице полное спокойствие.
- Что вы от меня хотите? – спросила Ленка.
- Где твой муженёк? – вопросом на вопрос ответил тот, который заталкивал Ленку в дом.
- В милиции…Он сейчас приедет. Вам лучше выйти и подождать его за забором.
Громилы переглянулись между собой. У обоих на лицах появилась язвительная ухмылка.
- Конечно приедет, - сказал один из них. – Но только когда откинется. Лет эдак через двадцать. – Они оба негромко рассмеялись. Тот, кто спросил Ленку о Николае, опустился перед ней на корточки. Его глаза показались ей мутными, а взгляд скользким и противным.
- Ты жить то хочешь? – спросил он вытащив из кармана кожанки раскладной нож при этом поигрывая желваками на скулах в ожидании её ответа.
Ленка поначалу решила молчать, но потом вдруг подумала о том, что молчание может лишь усугубить положение. «Нужно потянуть время» - подумала она, не переставая верить в то, что Николай вот-вот вернётся.
- Хочу, - спокойно ответила она.
Тот криво улыбнулся:
- Ну вот и умница. А скажи-ка нам вот что. Мы знаем, что твой муж взял в банке кредит под покупку техники. Но как я понимаю сейчас у мужа возникли серьёзные проблемы с законом?
- Да нет у него проблем с законом! – громко ответила она. - А то, что нашли в коровнике, к нему это не имеет никакого отношения! Это не его! Кто-то подбросил.
Громила сочувственно закивал головой:
- Да, конечно, не его. Но сидеть-то, милочка придётся ему. Хотя…при желании можно и отмазаться от срока. Если ты сейчас скажешь мне как забрать из банковской ячейки деньги, то я тебе гарантирую, что завтра твой муженёк вернётся домой.
Ну, так, как мы поступим?
Ленка замотала головой:
- Он мне ничего о деньгах не рассказывал. Я не лезу в дела мужа. У меня своих бабских дел и без того полно.
На самом деле она соврала. Деньги действительно лежали в банковской ячейке. Чтобы не хранить такую большую сумму на ферме Николай оформил необходимые документы на их хранение в банке. А именно, составил договор, по которому забрать наличные он мог либо лично сам, либо Ленка, как доверенное лицо. Договор находился при нём в единственном экземпляре. Уезжая в район на выставку сельскохозяйственной техники, он забрал документ этот с собой, а вернувшись и застав на ферме следственную группу по какой-то причине не оставил ей свою старую кожаную папку. Забыл, наверное.
Только успела она об этом подумать, как тут же получила удар по лицу. Громила влепил Ленке пощёчину, да такую больную, что она аж чуть сознание не потеряла, упав со стула на пол.
- Ты что же это, падла! - закричал он, наклонившись над ней. - В заблуждение меня вводишь! Да я же тебя раздавлю, сука! – Он замахнулся, Ленка прикрыла лицо ладонями в ожидании повторного удара, но в последнюю секунду тот всё же воздержался разве что захрустел зубами. - Даю тебе на раздумье полчаса, - выдавил он из себя со злостью. После чего повернувшись к тому, кто пришёл на ферму вместе с ним, произнёс:
- Слышал?
Трегубов сделал язвительную улыбку:
- Слышал.
- Если не хотите, чтобы я отпустила задержанного под подписку о невыезде, думайте, что будете делать. Он ни хрена не сознаётся. Не моё говорит и всё! Ищите мол кто подкинул.
- Ясно, - ответил ей Трегубов. – Сейчас будем решать. Он вышел из кабинета Наумовой и спустился с дежурную часть, где сказал дежурному:
- Вадим! Как отзвониться с участка участковый Филипенко сразу же соедини его с изолятором. Я буду там около часа. А если он позвонит позже, значит я у себя в кабинете.
Взяв с собой трёх своих оперов Трегубов, направился в изолятор временного содержания. Заручившись поддержкой со стороны начальника криминальной милиции в раскрытии дела по обнаружению ствола у фермера, он решил, что следует добыть признание задержанного уже проверенным и излюбленным способом. А все причиндалы для этого у них были всегда наготове и умещались в небольшой спортивной сумке, которую опера хранили в пожарном шкафу висевшего прямо у двери кабинета.
Глава 7
Николая после допроса водворили в камеру изолятора для временного содержания, расположенного в районном отделе внутренних дел. Там его досмотрели, заставили снять шнурки с ботинок, брючной ремень, а также изъяли все личные вещи: ключи от жилого дома на ферме. Ну и самое главное - документы, касающиеся предстоящей покупки комбайна. Их он не успел оставить в доме, либо передать Лене. Сотрудников изолятора было двое: молодой младший лейтенант и такой же молодой рядовой милиционер. Тот, кто его привёл в изолятор тут же, вышел. На вопрос Николая: «сколько я буду здесь находиться?» ответа не последовало. Николай понял, что спрашивать о чём-то тут бесполезно. Сидя в камере, он смотрел на тусклую лампочку, светившуюся за металлической сеткой на потолке, и думал о Лене, поймав себя на мысли, что та скорее всего места не находит от переживаний. Ещё больше его тяготил тот факт, что ко всему, она ещё и в положении. Он гнал от себя все ужасающие мысли об угрозе выкидыша в процессе беременности Лены и старался держать себя в руках. Попутно, прокручивал в своей голове версии, относящиеся к обнаружению этого чёртового пистолета в его коровнике. «Вот если бы этот коровник я приобрёл уже построенным, - размышлял он, -тогда я бы с уверенностью утверждал, что оружие оказалось там, к примеру, от прошлого владельца. Ищите мол его. Однако, этот коровник я построил сам». Версию о несуществующем владельце пришлось отмести в сторону. А из посторонних в его коровник никто не заходил. «Ну…разве что участковый...» - мелькнуло в его голове. Николай вдруг вспомнил одну немаловажную деталь: ему пришлось отлучиться на пару минут из коровника, он сбегал в дом за ключом от склада, где хранятся комбикорма. А вот участковый оставался всё это время один. Теперь у него уже не было сомнений в том, что пистолет скорее всего подбросил в кормушку участковый. Но зачем и для чего? Николай не сдержался от нахлынувших эмоций: «Вот же, сука…». Только-только он успел проговорить себе это под нос, как тут же до него донёсся металлический скрежет в замочной скважине тяжёлой двери. В камеру вошёл тот самый худой молоденький почти пацан сотрудник милиции, который досматривал Николая после его помещения в изолятор. За ним следом вошли четверо мужчин в гражданской одежде. Их возрастная категория была разношёрстная: от тридцати до сорока. У каждого подмышкой висела кожаная кобура, из которой виднелась ручка от пистолета Макарова. «Оперативники», - понял Николай и не ошибся. Мордастого крепыша опера, держащего в руке спортивную сумку, он также узнал. Именно он около часа назад заходил в кабинет следователя, когда та допрашивала Николая. Буквально несколько секунд все они молча смотрели на него, после чего, мордастый обратился к милиционеру, стоявшему рядом со связкой ключей, по-видимому, от всех дверей изолятора.
- Открой-ка нам допросную, - сказал он ему.
Милиционер, сорвавшись с места быстрым шагом рванул по коридору.
- Встать! Руки за спину! —грубо приказал Николаю мордастый оперативник.
Николай встал с топчана, заложил руки за спину. Опер достал из своего кармана наручники и застегнул их на его запястьях.
- Вперёд на выход!
В коридоре кто-то из них указал ему рукой идти в сторону открытой двери, у которой всё также гремя ключами стоял молоденький сотрудник изолятора. Николай вошёл в камеру для допросов. За ним оперативники. Его усадили на довольно крепкий деревянный стул со спинкой. привёрнутый к бетонному полу болтами. Но перед этим кто-то до боли задрал вверх его закованные в наручники руки и завёл их за спинку стула. Николай ощущал себя зажатым словно в тисках. Встать с этого стула самостоятельно без снятия наручников, было уже невозможно. Милиционеру изолятора, мордастый опер сказал, чтобы тот закрыл дверь снаружи и никого в изолятор до особого распоряжения не впускал. После чего он сел напротив Николая. Их разделял добротно сделанный деревянный письменный стол, разумеется, так же прикрученный к полу. Три других опера расположились очень странно: двое встали сзади Николая и ещё один сбоку. Мордастый кашлянул в кулак и бросил на Николая колючий исподлобья взгляд:
- Сейчас ты расскажешь нам откуда у тебя ствол, а я в свою очередь похлопочу перед следователем, чтобы она отпустила тебя сегодня же под подписку о невыезде. Как тебе мои условия? Нравятся?
- Найденный вами на территории моей фермы пистолет, мне не принадлежит, - ответил Николай. – Соответственно, я никогда ранее его не видел. Но теперь я уже знаю, кто принёс его в мой коровник и умышленно там спрятал. Я требую, чтобы то, что я сейчас вам скажу вы официально внесли в протокол.
Мордастый опер и его коллеги переглянулись друг с другом.
- Ну, что ж, расскажи нам свою байку, - сказал, ухмыльнувшись мордастый опер. – И, если она будет казаться нам достоверной, мы вызовем следователя, а та в свою очередь ещё раз допросит тебя.
Николай, выдохнув, в подробностях изложил им о своём предположении по поводу обнаружения пистолета, твёрдо указав на то, что кроме как участковому, сделать такое было некому.
Оперативники, дослушав до конца лишь криво заулыбались.
— Гонишь! – сказал Николаю мордастый опер не скрывая
своей ухмылки. – А почему собственно участковый, а не прокурор района?
Николай вспылил:
- Мне не до шуток! Я же вам сказал, что ко мне на ферму днями ранее приходил ваш коллега, а именно наш участковый. Если не ошибаюсь фамилия его – Филипенко. Имени, к сожалению, не знаю. Больше мне нечего вам сказать, кроме того, что я настаиваю на том, чтобы участкового Филипенко допросила следователь. Хотя, конечно, я уже заранее догадываюсь, что делать этого никто не будет…
Опер опустил взгляд на поверхность стола и иронично закивав головой произнёс:
- Мне очень жаль, что мы не поняли друг друга…
Затем он лениво поднял взгляд на двух оперативников, стоявших за спиной у Николая. Послышался треск расстёгивающейся молнии замка спортивной сумки и через секунду чьи-то сильные руки профессионально надели на его голову противогаз. Николай замахал головой, но было слишком поздно. Что такое противогаз он конечно же знал ещё со школы, когда на уроках начальной военной подготовки учитель учил их, как пацанов, так и девчонок, за короткое время одевать это средство защиты. Потом пару раз ещё пришлось потренироваться с противогазом в учебке перед отправкой в Афганистан. Мордастый опер, сетовавший на недопонимание между ними, встал со стула и подойдя к нему крепко вцепился своими пальцами в волосы Николая, задрав его голову вверх.
- Слушай сюда! Я даю тебе минуту времени! Если ты сейчас не дашь мне весь расклад для чего и у кого ты приобрёл ствол, я устрою тебе здесь настоящий ад! Ты просто сдохнешь здесь, сука! Время пошло!
Дышать через шланг, да ещё в душном помещении было тяжело, но Николай старался соблюдать внутреннее спокойствие. Он понимал, что через несколько минут ему скорее всего придётся пережить непростые и мучительные испытания, но, как ни странно, он думал сейчас ни о себе, а о Ленке. Ведь эти люди могут поехать к ней и давить на неё морально и психологически. Любой стресс может привести к прерыванию её беременности. А потерю ребёнка она не переживёт. Раздумывать о последствиях данной ситуации и дальше Николай уже не успел. Кто-то закрыл пробкой отверстие в бочонке противогаза и воздух, который ещё в небольшом количестве находился внутри маски, стал мгновенно заканчиваться. Сквозь запотевшие стёкла он успел заметить, как оперативники взяли в руки резиновые палки. По его телу посыпались удары. А после удара в затылочную область головы Николай полностью отключился.
Глава 8
Участковый Филипенко, объехав на служебном мотоцикле сёла, расположенные на его административном участке, направлялся в районный отдел внутренних дел. Ему не терпелось узнать, чем закончился допрос фермера.
«Грёбаный ствол! – подумал он. - Если бы он не был палёным — это одно дело, а вот когда из него вальнули инкассатора, тут уже дело похуже». После той злополучной встречи с «академиком», когда тот передал ему свёрток со стволом, Филипенко вернувшись в дом хотел развернуть его и посмотреть на оружие, но побоялся оставить на нём свои пальчики. Мало ли…Имелся на пистолете номер или как обычно был сбит, он не знал. Хотя и понимал, что опера и следователь направят ствол на исследование эксперту в городской отдел внутренних дел, но там наверняка экспертизу проведут не сразу, пройдёт несколько дней. А это значит, что до её окончания, фермера попросту не выпустят и будут с ним беседовать. Естественно, что бедолага пойдёт в отказ и понять его тут можно, он ведь в действительности не имеет никакого отношения к стволу. Филипенко же выполнил наказ «академика» и не сказал операм что из этого ствола застрелили инкассаторов. Но где-то там, в глубине своей продажной души продолжал мысленно ругать себя благим матом за то, что согласился на эту авантюру. Ни то чтобы совесть стала его мучить, скорее из-за страха, что всё может обернуться против него самого. Как ни крути, он совершил должностное преступление. В случае чего, за него никто не вступится. Ни тот же «академик», ни начальство. Он тяжело вздохнул и поддал оборотов двигателю, крутнув ручку газа на руле мотоцикла увеличив обороты двигателя.
В это же самое время Ленка уже несколько часов ждала Николая, но тот из милиции пока так и не вернулся. Находясь в душевном волнении, она уж было засобиралась ехать в район, но вспомнила давнюю просьбу мужа о том, чтобы безо всякой причины Лена в его отсутствие не покидала ферму. Во-первых, это небезопасно для неё, а во-вторых, мало ли кто в их отсутствие забредёт к ним. Как нарочно у них не было даже и собаки, которая своим лаем предупредила бы, что к ферме подходит чужой человек. После переезда на ферму она просила Николая завести хоть какого-то пёсика. Он обещал съездить на собаководческий питомник, где возможно и купит Ленке щенка восточно-европейской породы. Но, не получилось. То посевная, то уборочная, то ещё что-то…Решив, что, если в районную милицию поехать она сейчас не сможет, Ленка решилась сходить в ближайшее село, расположенное в трёх километрах от фермы. Там у здания почты стояла телефонная будка, откуда Николай ни один раз звонил в район по своим делам. Как-то раз он говорил ей, что в милицию и в скорую помощь можно звонить в любое время и бесплатно. А вот если по другим номерам, то тут нужно оплачивать звонок на почте. Часы в комнате показывали шесть вечера. «Слава богу, - подумала Ленка, - что майский день был тёплым». Налив себе в дорогу воды в пустую из-под ситро бутылку, она открыла входную дверь и едва-едва не столкнулась на крыльце с неизвестным мужчиной высокого роста. В двух метрах от него, стоял ещё один, такой же громила с невзрачной физиономией. Тот, что стоял ближе к ней грубо затолкал её обратно в дом. Она даже не успела и ойкнуть.
- Села быстро! – приказал Ленке один из них указав рукой на деревянный стул.
Понимая, что сопротивляться двум здоровенным мужикам бесполезно и опасно, она подчинилась, но старалась изо всех сил сохранять на своём лице полное спокойствие.
- Что вы от меня хотите? – спросила Ленка.
- Где твой муженёк? – вопросом на вопрос ответил тот, который заталкивал Ленку в дом.
- В милиции…Он сейчас приедет. Вам лучше выйти и подождать его за забором.
Громилы переглянулись между собой. У обоих на лицах появилась язвительная ухмылка.
- Конечно приедет, - сказал один из них. – Но только когда откинется. Лет эдак через двадцать. – Они оба негромко рассмеялись. Тот, кто спросил Ленку о Николае, опустился перед ней на корточки. Его глаза показались ей мутными, а взгляд скользким и противным.
- Ты жить то хочешь? – спросил он вытащив из кармана кожанки раскладной нож при этом поигрывая желваками на скулах в ожидании её ответа.
Ленка поначалу решила молчать, но потом вдруг подумала о том, что молчание может лишь усугубить положение. «Нужно потянуть время» - подумала она, не переставая верить в то, что Николай вот-вот вернётся.
- Хочу, - спокойно ответила она.
Тот криво улыбнулся:
- Ну вот и умница. А скажи-ка нам вот что. Мы знаем, что твой муж взял в банке кредит под покупку техники. Но как я понимаю сейчас у мужа возникли серьёзные проблемы с законом?
- Да нет у него проблем с законом! – громко ответила она. - А то, что нашли в коровнике, к нему это не имеет никакого отношения! Это не его! Кто-то подбросил.
Громила сочувственно закивал головой:
- Да, конечно, не его. Но сидеть-то, милочка придётся ему. Хотя…при желании можно и отмазаться от срока. Если ты сейчас скажешь мне как забрать из банковской ячейки деньги, то я тебе гарантирую, что завтра твой муженёк вернётся домой.
Ну, так, как мы поступим?
Ленка замотала головой:
- Он мне ничего о деньгах не рассказывал. Я не лезу в дела мужа. У меня своих бабских дел и без того полно.
На самом деле она соврала. Деньги действительно лежали в банковской ячейке. Чтобы не хранить такую большую сумму на ферме Николай оформил необходимые документы на их хранение в банке. А именно, составил договор, по которому забрать наличные он мог либо лично сам, либо Ленка, как доверенное лицо. Договор находился при нём в единственном экземпляре. Уезжая в район на выставку сельскохозяйственной техники, он забрал документ этот с собой, а вернувшись и застав на ферме следственную группу по какой-то причине не оставил ей свою старую кожаную папку. Забыл, наверное.
Только успела она об этом подумать, как тут же получила удар по лицу. Громила влепил Ленке пощёчину, да такую больную, что она аж чуть сознание не потеряла, упав со стула на пол.
- Ты что же это, падла! - закричал он, наклонившись над ней. - В заблуждение меня вводишь! Да я же тебя раздавлю, сука! – Он замахнулся, Ленка прикрыла лицо ладонями в ожидании повторного удара, но в последнюю секунду тот всё же воздержался разве что захрустел зубами. - Даю тебе на раздумье полчаса, - выдавил он из себя со злостью. После чего повернувшись к тому, кто пришёл на ферму вместе с ним, произнёс:
