ИЛЛЮЗИЯ ЧИСТОГО ЛИСТА: ШАГ В НИКУДА
I
Стоял ясный апрельский день. Я сидел на раскладном туристическом кресле в метре от медленно несущей свои невеликие воды лесной речки. Снег почти весь растаял, но кое-где небольшими островками виднелся между деревьями. На противоположном берегу над рекой нависал густой смешанный лес, и точно такой же высился за моей спиной. Ветра не было, деревья пребывали в спокойной дремоте, в голубом небе надо мной беззвучно и неторопливо плыли белоснежные облака, отражающиеся в зеркальной глади неспешно текущей реки.
Было настолько тепло, что я расстегнул куртку и снял шапку, положив ее на высокий пень, торчащий рядом и используемый мной в качестве столика. Здесь на берегу настолько тепло, что и вода кажется нехолодной, но стоит сунуть в воду руку, как разом поймешь, насколько она студена. Лесная тропа, начинавшаяся за моей спиной, прямой линией бежала через лес и метров через тридцать упиралась в лесную избушку, эдакий приземистый бревенчатый домик с мшистой крышей.
Вытянув перед собой скрещенные ноги в теплых штанах и сапогах, откинувшись на спинку кресла, я держал черную телескопическую удочку, дугой простирающуюся почти на треть ширины реки, и глядел на оранжевый поплавок, проплывающий в спокойной воде по течению мимо меня. Кончик удочки нависал над самой водой. Через некоторое время леска натянулась, поплавок споткнулся, дернулся, накренился, стал заворачивать к берегу. И дело было вовсе не в рыбной поклевке, а в длине лески. Я лениво понаблюдал за этим процессом, потом вскинул удочку, выдернув из воды подводную снасть, представлявшую собой леску с насаженными на ней двумя грузилами и крючком с опарышем, перекинул ее обратно вверх по течению в исходное положение, с которого поплавок, снова погрузившийся наполовину в воду, начал свой очередной спуск по реке. Эта процедура происходила уже немало раз, но я не устал, сидел и думал о своем, глядя в темную торфяную воду цвета крепко заваренного черного чая.
На потемневшей поверхности пенька рядом возле шапки располагалась полупрозрачная пластиковая коробочка с энергично шевелящимися внутри нее опарышами, стремящимися найти выход и обрести свободу, а также запасные крючки и поплавок. Возле пенька на земле стояло пластиковое зеленое десятилитровое ведерко с водой, в которой плавали пойманные мною за последний час пять плотвичек. Рыбины были средней величины и для ухи вполне подходили. Плотва клевала с равномерным интервалом, словно подавалась по конвейеру. Я решил, что поймаю еще столько же и пойду домой.
Я никогда не был заядлым рыболовом. Как-то пораньше, несколько лет назад, пара приятелей звали меня на зимнюю рыбалку. Они наперебой расхваливали зимний вариант рыбной ловли, но стоило мне представить, как я плетусь со снастью по заснеженному льду за тридевять земель, чтобы потом несколько часов сидеть в холодину на предоставленной всем ветрам снежной равнине, желание последовать за заядлыми рыбаками половить рыбки в зимний период мгновенно угасало. Другое дело – летний вариант рыбалки. Такое я еще мог себе позволить, поэтому и сидел сейчас у реки с удочкой наперевес.
Я вдыхал свежий лесной воздух, и мне было так спокойно и хорошо, что сейчас я ни за что и никому не позволил бы нарушить мое умиротворенное состояние. Вокруг на несколько километров не было ни души. Я это знал, потому что сам этого хотел и мысленно очертил границу, за которую не зайдет и не заедет ни один человек. На зверей это ограничение я не стал распространять, поскольку этих живых существ четко отделял от людей и не ждал от них ничего плохого. Впрочем, они и сами не стали бы предпринимать ничего опасного для меня, так как своим звериным чутьем чувствовали, надо ли обходить меня стороной либо подойти, издали с любопытством глянуть и неприметно исчезнуть в чаще. Что касается людей, то они зачастую не так понятливы, и на них пришлось бы отвлекаться. А я этого не хотел, потому что сбежал от суеты. В лес, в чащу, в тишину, к избушке и реке.
Сейчас я мысленно видел, как на расстоянии в нескольких сот метров остановилась медведица с двумя медвежатами. Это была крупная особь. Она вытянула морду в мою сторону, поводя головой из стороны в сторону и принюхиваясь, а медвежата в это время принялись играть друг с другом, бороться и проказничать. Они казались такими маленькими по сравнению со своей матерью. Медведица постояла еще с минуту, потом повернулась и пошла восвояси, а медвежата суетливо последовали за ней.
Здесь, вдали от человеческой активности, в лесу у реки мысли вернули меня к тому предновогоднему, пожалуй, самому важному в моей жизни дню, от которого отделял временной отрезок в несколько месяцев. Словно сейчас, я степенно вышагивал по мерзлой улице Санкт-Петербурга и совершенно не замечал морозного пощипывания щек. Моя душа ликовала, и это волшебным образом передавалось встречным прохожим. Их глаза искали моего взгляда и вспыхивали счастьем, как только с ним пересекались. Скрылся за поворотом дом, ставший отправной точкой моего нового существования, оплотом моего нынешнего бытия. Моховая, двадцать два.
Всего несколько минут назад я получил подтверждение правильности выбранного мною пути. Возникший в овале старинного зеркала лик дал мне соответствующий знак. Когда с моей внешностью произошла чудесная метаморфоза, и мое лицо трансформировалось в приветливо скалящуюся получеловеческую физиономию, я немедленно уловил и понял адресованный мне посыл. Понял правильно.
И вот я шел по питерским улицам и всем своим естеством улавливал произошедшие с того момента изменения. Все, что было раньше, и тот человек, кем я был, остались в безвозвратном прошлом. Невероятные силы, которыми я теперь безраздельно обладал, подвигали меня к действию. Отныне никакой двойник, второй претендент на предоставленную именно мне роль, теперь не был страшен, а весь окружающий меня на сотни километров территориально очерченный мирок стал мне полностью подконтрольным. Моей радости в тот момент не было предела. Встречные люди с теплотой глядели на меня, а я шел и жал руки мужчинам, приветственно дотрагивался до локтей женщин, гладил головы детишек.
Крик лесной птицы вывел меня из воспоминаний, вернув меня на берег реки. Я увидел, как поплавок завернул к берегу и накренился, заняв почти горизонтальное положение. Речка являлась несоразмеримой по своей ширине и глубине. Будучи довольно узкой, она имела в центре весьма глубокое русло. Представьте себе трех взрослых средних мужчин, вставших друг другу на плечи пирамидой, при этом нижний из них уперся ногами в дно в самом центре реки, а верхний – вытянул руки к небу. В этом случае пальцы верхнего мужчины едва покажутся над поверхностью воды. Вот такая глубина. Вернув поплавок в исходное положение вверх по течению, я снова обратился мыслями в декабрьский день.
С улицы Пестеля я повернул налево на Литейный и пошел дальше, радуясь переменам. Не пройдя и полусотни шагов, я услышал быстрые приближающиеся ко мне со спины хрусткие шаги и обернулся. А когда увидел, кто ко мне спешит, то мгновенно обрадовался и одновременно встревожился крайней взволнованности и даже ошеломленности знакомого и такого желанного лица. Это была моя девушка Алена. Она подбежала ко мне и встала как вкопанная, внимательно разглядывая мое лицо, чем немало удивила меня.
За несколько недель до этой встречи в моей жизни произошел ряд краеугольных событий. Сначала, на меня совершенно неожиданно свалилась недвижимость в виде квартиры в старинном доме в Санкт-Петербурге. Она досталась мне по завещанию от моей троюродной бабушки, умершей в беспросветном одиночестве. Потом, когда я приехал к своему новому месту жительства и уже начал осваиваться, решив перебраться сюда насовсем и начать новую жизнь, то оказалось, что это не просто старинная квартира, а место, куда меня с помощью хитросплетений и с конкретной целью из моей прежней бесконечно скучной жизни вытянул таинственный мир, соседствующий параллельно с нашей земной жизнью и не просто всегда тесно с ней связанный, но являющийся доминирующей над нашим миром могущественной силой. С самого начала началась сущая бесовщина, которая напугала меня до такой степени, что я готов был бежать из квартиры, куда глаза глядят. Но потом произошла судьбоносная встреча, в ходе которой выяснилось, что представителем этого параллельного мира является мой дальний родственник, к тому моменту застрявший между упомянутыми мирами и по возрасту давно подходящий к пребыванию в загробном мире. Илларион Федорович. Именно от него мне в вечерних декабрьских сумерках в квартире на Моховой поступило предложение, сразу показавшееся мне заманчивым.
Суть предложения крылась в том, что параллельный мир предлагал мне стать своим представителем на территории, включающей в себя Санкт-Петербург и ряд других территорий, в том числе Ленинградскую область. Причем указанное административно-территориальное деление не играло в данном случае никакой роли, а привязка к упомянутым административным наименованиям имела условный характер. Согласно поступившему предложению, я, отказываясь от прежней жизни, должен был не просто наблюдать за тем, что происходит на этой территории, но и влиять на происходящее. Для этого таинственный мир наделял меня такими невероятными возможностями, что их в пору можно было сравнить с волшебными. Хотя фактически с волшебством это не имело ничего общего.
Согласившись на предложение параллельного мира, я должен был стать невероятно могущественным человеком. Но у этого предложения было не вполне приятное для меня условие - я не мог покидать закрепленную за мной территорию, причем физически был не в состоянии это сделать. Илларион Федорович сразу объяснил мне, почему вышеобозначенное предложение поступило именно мне. Ключевую роль в данном вопросе сыграла моя принадлежность роду, который издавна занимался выполнением этих обязанностей. Так вышло, что других представителей этого рода в настоящее время не существовало, и прочих претендентов на предложенную мне роль не было. Так, во всяком случае, я поначалу думал. О ключевой задаче, которую необходимо было выполнять я подробно ранее рассказывал и поэтому не хочу повторяться. Моя жизнь тогда очень сильно изменилась. Я мечтал о переменах и получил их. В конце поведанных мною событий параллельный мир, средний или высший, я тогда не разобрался, повел себя совершенно не так, как я ожидал. Он лишил меня общения с людьми, которые были мне дороги или имели важное значение для меня. Он сделал это, как я предположил, с целью освободить меня от отвлекающих обстоятельств, дабы я мог сконцентрироваться на своем основном деле, достижении главной цели.
Краем глаза я уловил непорядок на речной глади, выведший меня из состояния воспоминаний и заключавшийся в том, что поплавок приплыл почти к самому берегу, лег горизонтально и, похоже, заякорился крючком за невидимый под водой корешок. Я встал с кресла, вознамерившись устранить данное обстоятельство, но оказалось, что крючек ни за что не зацепился, а просто лег на дно. Я поднял снасть над водой, критически осмотрел покачивающуюся леску с поплавком, грузилами и крючком с наживкой, убедился, что все в порядке, после чего забросил снасть обратно вверх по течению, предоставив поплавку снова плыть по гладкой поверхности речной воды. Усевшись в кресло, я уставился глазами в поплавок, подперев кулаком правую щеку. Только сейчас до меня дошло, что рыбный конвейер начал давать сбой – не смотря на то, что с последней поклевки я просидел около получаса, в ведре по прежнему плавало пять плотвичек. Рыба принялась упорно игнорировать меня, и я сразу догадался, в чем дело.
В глубине речки я заприметил еле заметное движение. Вот почему больше не было поклевок. Я знал, что это такое, точнее кто это, и хотел в очередной раз рассмотреть получше сквозь толщу воды, но в это самое время услышал, как хлопнула дверца избушки, - кто-то пришел. Это мог быть один единственный человек, которому я разрешил доступ в мою берлогу. Мне было понятно, что он не придет ко мне прямо на речку, а будет ждать в избушке, занявшись хозяйственными делами.
К текущему моменту я знал, что больше ничего не поймаю в реке, поскольку нечто, обитающее у самого дна в центре русла речушки и приплывшее в это место, находится поблизости и своим присутствием пугает всю рыбу на добрые сотню метров. А то, что оно находится здесь и обязательно проявит себя, я не сомневался. Впрочем, желание что-либо ловить у меня пропало, и теперь я просто сидел с удочкой ради процесса, а не результата, наслаждался лесным воздухом, отдыхая от городского шума и от исполнения своих изнурительных обязанностей.
Средний мир, являющийся связующим звеном между высшим и земным мирами, с которым у меня установилась тесная связь, позволил взять мне условный недельный отдых, удалиться на короткий семидневный срок в глушь, спрятаться от суеты посреди лесов в северной части отведенных мне земель. Несколько месяцев напряженной работы и череды произошедших краеугольных событий заставили меня неделю назад взмолиться перед высшими силами и попросить несколько дней отдыха. Моя просьба была услышана - я это понял, когда, начиная со следующего дня после моего отчаянного обращения, поток изнуряющих человеческих проблем, которые мне необходимо было решать, прекратился, уступив место внутреннему покою. Но для меня оказалось недостаточным просто заполучить долгожданное умиротворение, мне требовалось хотя бы на короткое время покинуть общество людей, поэтому я решил отправиться на самый дальний край отведенной мне территории. Именно в самую лесную глухомань устремился я, туда, где покой, по моему справедливому убеждению, должен был властвовать безраздельно. Место отдыха будто само нашло меня - я четко знал, куда нужно ехать.
С момента поступившего мне от параллельного мира предложения моя жизнь разделилась на до и после, и с той поры я жил по иным правилам, нежели раньше. Бонусом к моему новому положению являлось данное мне безупречное здоровье. Мой организм стал настолько физически крепким и неуязвимым для всех болезней, что даже если бы я приложил все усилия, дабы целенаправленно заболеть, то у меня ничего не вышло. Кроме того, благодаря уникальным возможностям, мне удалось побывать там, где не доводилось бывать никому из живых людей, конечно, за исключением таких, как я.
Мне довелось несколько раз посетить средний мир, который обычные люди называют загробным, потусторонним и прочими названиями. Средним миром его называют посвященные и сами жители этого мира. Кроме того, я общался с некоторыми жителями среднего мира, но проделал это как гость, а это совсем другое, нежели как житель. Чтобы по настоящему понять средний мир, нужно было на время стать его жителем, и я был уверен, что это возможно не только теоретически, но и практически. Поскольку высший мир представлялся мне создателем земного мира, а созданный им же средний мир был задуман как промежуточное звено между высшим и земным мирами, то при определенных условиях как высший, так и средний миры могли устроить так, чтобы некий земной человек мог попасть внутрь среднего мира и познакомиться с его средой не в качестве гостя, а в качестве местного жителя, и понять его изнутри.
I
Стоял ясный апрельский день. Я сидел на раскладном туристическом кресле в метре от медленно несущей свои невеликие воды лесной речки. Снег почти весь растаял, но кое-где небольшими островками виднелся между деревьями. На противоположном берегу над рекой нависал густой смешанный лес, и точно такой же высился за моей спиной. Ветра не было, деревья пребывали в спокойной дремоте, в голубом небе надо мной беззвучно и неторопливо плыли белоснежные облака, отражающиеся в зеркальной глади неспешно текущей реки.
Было настолько тепло, что я расстегнул куртку и снял шапку, положив ее на высокий пень, торчащий рядом и используемый мной в качестве столика. Здесь на берегу настолько тепло, что и вода кажется нехолодной, но стоит сунуть в воду руку, как разом поймешь, насколько она студена. Лесная тропа, начинавшаяся за моей спиной, прямой линией бежала через лес и метров через тридцать упиралась в лесную избушку, эдакий приземистый бревенчатый домик с мшистой крышей.
Вытянув перед собой скрещенные ноги в теплых штанах и сапогах, откинувшись на спинку кресла, я держал черную телескопическую удочку, дугой простирающуюся почти на треть ширины реки, и глядел на оранжевый поплавок, проплывающий в спокойной воде по течению мимо меня. Кончик удочки нависал над самой водой. Через некоторое время леска натянулась, поплавок споткнулся, дернулся, накренился, стал заворачивать к берегу. И дело было вовсе не в рыбной поклевке, а в длине лески. Я лениво понаблюдал за этим процессом, потом вскинул удочку, выдернув из воды подводную снасть, представлявшую собой леску с насаженными на ней двумя грузилами и крючком с опарышем, перекинул ее обратно вверх по течению в исходное положение, с которого поплавок, снова погрузившийся наполовину в воду, начал свой очередной спуск по реке. Эта процедура происходила уже немало раз, но я не устал, сидел и думал о своем, глядя в темную торфяную воду цвета крепко заваренного черного чая.
На потемневшей поверхности пенька рядом возле шапки располагалась полупрозрачная пластиковая коробочка с энергично шевелящимися внутри нее опарышами, стремящимися найти выход и обрести свободу, а также запасные крючки и поплавок. Возле пенька на земле стояло пластиковое зеленое десятилитровое ведерко с водой, в которой плавали пойманные мною за последний час пять плотвичек. Рыбины были средней величины и для ухи вполне подходили. Плотва клевала с равномерным интервалом, словно подавалась по конвейеру. Я решил, что поймаю еще столько же и пойду домой.
Я никогда не был заядлым рыболовом. Как-то пораньше, несколько лет назад, пара приятелей звали меня на зимнюю рыбалку. Они наперебой расхваливали зимний вариант рыбной ловли, но стоило мне представить, как я плетусь со снастью по заснеженному льду за тридевять земель, чтобы потом несколько часов сидеть в холодину на предоставленной всем ветрам снежной равнине, желание последовать за заядлыми рыбаками половить рыбки в зимний период мгновенно угасало. Другое дело – летний вариант рыбалки. Такое я еще мог себе позволить, поэтому и сидел сейчас у реки с удочкой наперевес.
Я вдыхал свежий лесной воздух, и мне было так спокойно и хорошо, что сейчас я ни за что и никому не позволил бы нарушить мое умиротворенное состояние. Вокруг на несколько километров не было ни души. Я это знал, потому что сам этого хотел и мысленно очертил границу, за которую не зайдет и не заедет ни один человек. На зверей это ограничение я не стал распространять, поскольку этих живых существ четко отделял от людей и не ждал от них ничего плохого. Впрочем, они и сами не стали бы предпринимать ничего опасного для меня, так как своим звериным чутьем чувствовали, надо ли обходить меня стороной либо подойти, издали с любопытством глянуть и неприметно исчезнуть в чаще. Что касается людей, то они зачастую не так понятливы, и на них пришлось бы отвлекаться. А я этого не хотел, потому что сбежал от суеты. В лес, в чащу, в тишину, к избушке и реке.
Сейчас я мысленно видел, как на расстоянии в нескольких сот метров остановилась медведица с двумя медвежатами. Это была крупная особь. Она вытянула морду в мою сторону, поводя головой из стороны в сторону и принюхиваясь, а медвежата в это время принялись играть друг с другом, бороться и проказничать. Они казались такими маленькими по сравнению со своей матерью. Медведица постояла еще с минуту, потом повернулась и пошла восвояси, а медвежата суетливо последовали за ней.
Здесь, вдали от человеческой активности, в лесу у реки мысли вернули меня к тому предновогоднему, пожалуй, самому важному в моей жизни дню, от которого отделял временной отрезок в несколько месяцев. Словно сейчас, я степенно вышагивал по мерзлой улице Санкт-Петербурга и совершенно не замечал морозного пощипывания щек. Моя душа ликовала, и это волшебным образом передавалось встречным прохожим. Их глаза искали моего взгляда и вспыхивали счастьем, как только с ним пересекались. Скрылся за поворотом дом, ставший отправной точкой моего нового существования, оплотом моего нынешнего бытия. Моховая, двадцать два.
Всего несколько минут назад я получил подтверждение правильности выбранного мною пути. Возникший в овале старинного зеркала лик дал мне соответствующий знак. Когда с моей внешностью произошла чудесная метаморфоза, и мое лицо трансформировалось в приветливо скалящуюся получеловеческую физиономию, я немедленно уловил и понял адресованный мне посыл. Понял правильно.
И вот я шел по питерским улицам и всем своим естеством улавливал произошедшие с того момента изменения. Все, что было раньше, и тот человек, кем я был, остались в безвозвратном прошлом. Невероятные силы, которыми я теперь безраздельно обладал, подвигали меня к действию. Отныне никакой двойник, второй претендент на предоставленную именно мне роль, теперь не был страшен, а весь окружающий меня на сотни километров территориально очерченный мирок стал мне полностью подконтрольным. Моей радости в тот момент не было предела. Встречные люди с теплотой глядели на меня, а я шел и жал руки мужчинам, приветственно дотрагивался до локтей женщин, гладил головы детишек.
Крик лесной птицы вывел меня из воспоминаний, вернув меня на берег реки. Я увидел, как поплавок завернул к берегу и накренился, заняв почти горизонтальное положение. Речка являлась несоразмеримой по своей ширине и глубине. Будучи довольно узкой, она имела в центре весьма глубокое русло. Представьте себе трех взрослых средних мужчин, вставших друг другу на плечи пирамидой, при этом нижний из них уперся ногами в дно в самом центре реки, а верхний – вытянул руки к небу. В этом случае пальцы верхнего мужчины едва покажутся над поверхностью воды. Вот такая глубина. Вернув поплавок в исходное положение вверх по течению, я снова обратился мыслями в декабрьский день.
С улицы Пестеля я повернул налево на Литейный и пошел дальше, радуясь переменам. Не пройдя и полусотни шагов, я услышал быстрые приближающиеся ко мне со спины хрусткие шаги и обернулся. А когда увидел, кто ко мне спешит, то мгновенно обрадовался и одновременно встревожился крайней взволнованности и даже ошеломленности знакомого и такого желанного лица. Это была моя девушка Алена. Она подбежала ко мне и встала как вкопанная, внимательно разглядывая мое лицо, чем немало удивила меня.
За несколько недель до этой встречи в моей жизни произошел ряд краеугольных событий. Сначала, на меня совершенно неожиданно свалилась недвижимость в виде квартиры в старинном доме в Санкт-Петербурге. Она досталась мне по завещанию от моей троюродной бабушки, умершей в беспросветном одиночестве. Потом, когда я приехал к своему новому месту жительства и уже начал осваиваться, решив перебраться сюда насовсем и начать новую жизнь, то оказалось, что это не просто старинная квартира, а место, куда меня с помощью хитросплетений и с конкретной целью из моей прежней бесконечно скучной жизни вытянул таинственный мир, соседствующий параллельно с нашей земной жизнью и не просто всегда тесно с ней связанный, но являющийся доминирующей над нашим миром могущественной силой. С самого начала началась сущая бесовщина, которая напугала меня до такой степени, что я готов был бежать из квартиры, куда глаза глядят. Но потом произошла судьбоносная встреча, в ходе которой выяснилось, что представителем этого параллельного мира является мой дальний родственник, к тому моменту застрявший между упомянутыми мирами и по возрасту давно подходящий к пребыванию в загробном мире. Илларион Федорович. Именно от него мне в вечерних декабрьских сумерках в квартире на Моховой поступило предложение, сразу показавшееся мне заманчивым.
Суть предложения крылась в том, что параллельный мир предлагал мне стать своим представителем на территории, включающей в себя Санкт-Петербург и ряд других территорий, в том числе Ленинградскую область. Причем указанное административно-территориальное деление не играло в данном случае никакой роли, а привязка к упомянутым административным наименованиям имела условный характер. Согласно поступившему предложению, я, отказываясь от прежней жизни, должен был не просто наблюдать за тем, что происходит на этой территории, но и влиять на происходящее. Для этого таинственный мир наделял меня такими невероятными возможностями, что их в пору можно было сравнить с волшебными. Хотя фактически с волшебством это не имело ничего общего.
Согласившись на предложение параллельного мира, я должен был стать невероятно могущественным человеком. Но у этого предложения было не вполне приятное для меня условие - я не мог покидать закрепленную за мной территорию, причем физически был не в состоянии это сделать. Илларион Федорович сразу объяснил мне, почему вышеобозначенное предложение поступило именно мне. Ключевую роль в данном вопросе сыграла моя принадлежность роду, который издавна занимался выполнением этих обязанностей. Так вышло, что других представителей этого рода в настоящее время не существовало, и прочих претендентов на предложенную мне роль не было. Так, во всяком случае, я поначалу думал. О ключевой задаче, которую необходимо было выполнять я подробно ранее рассказывал и поэтому не хочу повторяться. Моя жизнь тогда очень сильно изменилась. Я мечтал о переменах и получил их. В конце поведанных мною событий параллельный мир, средний или высший, я тогда не разобрался, повел себя совершенно не так, как я ожидал. Он лишил меня общения с людьми, которые были мне дороги или имели важное значение для меня. Он сделал это, как я предположил, с целью освободить меня от отвлекающих обстоятельств, дабы я мог сконцентрироваться на своем основном деле, достижении главной цели.
Краем глаза я уловил непорядок на речной глади, выведший меня из состояния воспоминаний и заключавшийся в том, что поплавок приплыл почти к самому берегу, лег горизонтально и, похоже, заякорился крючком за невидимый под водой корешок. Я встал с кресла, вознамерившись устранить данное обстоятельство, но оказалось, что крючек ни за что не зацепился, а просто лег на дно. Я поднял снасть над водой, критически осмотрел покачивающуюся леску с поплавком, грузилами и крючком с наживкой, убедился, что все в порядке, после чего забросил снасть обратно вверх по течению, предоставив поплавку снова плыть по гладкой поверхности речной воды. Усевшись в кресло, я уставился глазами в поплавок, подперев кулаком правую щеку. Только сейчас до меня дошло, что рыбный конвейер начал давать сбой – не смотря на то, что с последней поклевки я просидел около получаса, в ведре по прежнему плавало пять плотвичек. Рыба принялась упорно игнорировать меня, и я сразу догадался, в чем дело.
В глубине речки я заприметил еле заметное движение. Вот почему больше не было поклевок. Я знал, что это такое, точнее кто это, и хотел в очередной раз рассмотреть получше сквозь толщу воды, но в это самое время услышал, как хлопнула дверца избушки, - кто-то пришел. Это мог быть один единственный человек, которому я разрешил доступ в мою берлогу. Мне было понятно, что он не придет ко мне прямо на речку, а будет ждать в избушке, занявшись хозяйственными делами.
К текущему моменту я знал, что больше ничего не поймаю в реке, поскольку нечто, обитающее у самого дна в центре русла речушки и приплывшее в это место, находится поблизости и своим присутствием пугает всю рыбу на добрые сотню метров. А то, что оно находится здесь и обязательно проявит себя, я не сомневался. Впрочем, желание что-либо ловить у меня пропало, и теперь я просто сидел с удочкой ради процесса, а не результата, наслаждался лесным воздухом, отдыхая от городского шума и от исполнения своих изнурительных обязанностей.
Средний мир, являющийся связующим звеном между высшим и земным мирами, с которым у меня установилась тесная связь, позволил взять мне условный недельный отдых, удалиться на короткий семидневный срок в глушь, спрятаться от суеты посреди лесов в северной части отведенных мне земель. Несколько месяцев напряженной работы и череды произошедших краеугольных событий заставили меня неделю назад взмолиться перед высшими силами и попросить несколько дней отдыха. Моя просьба была услышана - я это понял, когда, начиная со следующего дня после моего отчаянного обращения, поток изнуряющих человеческих проблем, которые мне необходимо было решать, прекратился, уступив место внутреннему покою. Но для меня оказалось недостаточным просто заполучить долгожданное умиротворение, мне требовалось хотя бы на короткое время покинуть общество людей, поэтому я решил отправиться на самый дальний край отведенной мне территории. Именно в самую лесную глухомань устремился я, туда, где покой, по моему справедливому убеждению, должен был властвовать безраздельно. Место отдыха будто само нашло меня - я четко знал, куда нужно ехать.
С момента поступившего мне от параллельного мира предложения моя жизнь разделилась на до и после, и с той поры я жил по иным правилам, нежели раньше. Бонусом к моему новому положению являлось данное мне безупречное здоровье. Мой организм стал настолько физически крепким и неуязвимым для всех болезней, что даже если бы я приложил все усилия, дабы целенаправленно заболеть, то у меня ничего не вышло. Кроме того, благодаря уникальным возможностям, мне удалось побывать там, где не доводилось бывать никому из живых людей, конечно, за исключением таких, как я.
Мне довелось несколько раз посетить средний мир, который обычные люди называют загробным, потусторонним и прочими названиями. Средним миром его называют посвященные и сами жители этого мира. Кроме того, я общался с некоторыми жителями среднего мира, но проделал это как гость, а это совсем другое, нежели как житель. Чтобы по настоящему понять средний мир, нужно было на время стать его жителем, и я был уверен, что это возможно не только теоретически, но и практически. Поскольку высший мир представлялся мне создателем земного мира, а созданный им же средний мир был задуман как промежуточное звено между высшим и земным мирами, то при определенных условиях как высший, так и средний миры могли устроить так, чтобы некий земной человек мог попасть внутрь среднего мира и познакомиться с его средой не в качестве гостя, а в качестве местного жителя, и понять его изнутри.
