- Он пишет, что счастье в понимании обычного человека — это такое же эмоциональное искривление, как несчастье. А в состоянии просветления оно перестает быть нужным. Как и все на свете, впрочем.
Округлив глаза, Амалия вздохнула:
- Пожалуй, это пока слишком сложно для меня.
Но тут же магиня прыснула, словно внезапно вспомнила что-то очень забавное. Все еще заливаясь смехом, она покрутила головой в ответ на недоумевающий взгляд Интенты:
- Я не над созерцающими смеюсь. Это Черный лорд... Он однажды сцепился с каким-то эльфом-учителем с факультета иномирных наук. Тот проспал собственную лекцию и вместо того, чтобы извиниться, придумал, будто созерцал у себя в комнате и погрузился в слишком глубокий транс, из которого не мог выйти. А ректор ему и говорит так серьезно: какой ты молодец, мол, что так далеко зашел по пути созерцания. А что тебе важнее, спрашивает: просветление или работа? Парень возьми, да и скажи: «Работа важна, да после просветления, ваша светлость, ничего уже не нужно». Тогда его светлость кивнул, подозвал слуг и велел все вещи эльфа вышвырнуть из окна — и бьющиеся, и не бьющиеся. Слуги тут же убежали, учитель остолбенел, а ректор и говорит ему: «Поздравляю с просветлением, вот тебе от меня по случаю уборка комнаты бесплатно. Хорошо, что тебе больше ничего уже не нужно».
Губы Интенты дрогнули, она покачала головой, но потом все-таки засмеялась вместе с веселящейся Амалией, живо представляя всю сцену благодаря эмоциональному рассказу.
- Он уволился? - спросила она с любопытством.
- Кто?
- Эльф этот.
- Да вот еще! - фыркнула магиня. - Отсюда почти никто не увольняется — зарплаты слишком высоки, такого больше нигде не найдешь, тем более этакому-то бездельнику. Ходил потом, объяснительные писал, штаны свои с трусами собирал с деревьев. Только его студенты высмеивали на каждом шагу, и Черный лорд его сам уволил в конце года — иди, говорит, просветляйся скорее, чего уж тут у нас время тратить впустую.
- Ты так и называешь ректора все время — Черный лорд? - недоумевающе спросила созерцающая у подруги.
- Все его так называют, а что? Звучит глупо, да?
- Честно говоря, да, - призналась Интента.
- Привыкнешь, - засмеялась Амалия. - Ты ведь его не встречала еще?
- Нет пока. Какой он?
- Спокойный такой. Местами резкий, но он не похож на лорда Кетима, если ты об этом. Хотя тоже тот еще ходок по студенткам.
- Тебя он не привлекает? - догадалась Интента.
- Не мой тип. Но Кетим, правда, тоже мне не нравился, пока не начал ухаживать, так что я не знаю, - вздохнула Амалия. - Одно могу сказать: надеюсь, Черный лорд никогда мной не заинтересуется. Я чувствую себя руиной и больше сама себе не доверяю.
На темных ресницах девушки блеснули слезы и обычно не эмоциональная Интента, повинуясь порыву, крепко обняла новую подругу:
- Послушай, не казни ты себя так сильно. Да, ты оказалась не на высоте, этот опыт надо учесть и идти дальше. Никто не застрахован от такого.
- Я была полной дурой, - расплакалась девушка. - Я и не знала, понимаешь, не знала, что во мне столько чванства, тщеславия и глупости — он ведь за все дурное зацепил, за хорошее-то никого не зацепишь. Как будто он все ужасное из меня вытащил и потом в него носом ткнул у всех на виду. А теперь я еще без конца себя жалею, и сама себе противна… и тебе, наверное, тоже.
- Да нет же. Просто ты рассказывала историю, все так ярко вспомнилось и накатило. Ничего мне не противно — я сама не идеал, и никто не идеал. Тебе просто надо перестать предъявлять к себе такие высокие требования, и тогда не придется никакую дурь вглубь закапывать, чтобы тебя за это потом темные цепляли. Ну, будет тебе…
- Извини, - Амалия довольно быстро успокоилась и вытерла слезы. - Пожалуй, надо попросить еще чаю у горничных. Или сходим в учительскую столовую?
- Лучше здесь посидим, у тебя уютно. Расскажи еще немного о ректоре, - попросила Интента, вновь занимая руки нитками. - Почему принц Маркал вдруг превратился в Черного лорда? Это же книжный персонаж, верно?
- Ну… я сама читала пару романов этой Пестрой, но давно, девчонкой еще. Не знаю, может, и правда они встречались.
Интента недоверчиво посмотрела на подругу, отвела взгляд в сторону, мысленно что-то подсчитывая, а потом пожала плечами и улыбнулась:
- Думаешь, он действительно оборотень?
- Нет, конечно, - Амалия вздохнула. - Но мало ли у кого какие прозвища бывают? Что-то из этого всего должно же быть правдой, иначе откуда все это взялось?
- Да, действительно, откуда? - неопределенно ответила Интента, внезапно глубоко погрузившись в свои мысли. А потом фыркнула и рассмеялась едва ли не до слез.
- Ты что?
- Так, ничего. Ничего, - махнула головой она. - Глупость в голову пришла. Не обращай внимания.
Интересная штука — память: ты сам выбираешь, что вспоминать. Захочешь выбрать плохое, какую-нибудь гадость про человека, который тебя обидел - и только гадостное и вспоминается. А на хорошее настроишься — придут самые замечательные моменты, которых только что будто и не было в голове, целый ассортимент счастливых мгновений вылезает из прошлого, как в магазине. Но вот что интересно: если думать о плохом, то кажется, что и не было ничего хорошего. А если о хорошем припоминаешь, то плохого - как не бывало.
И в результате выходит, что ты не можешь вспомнить все сразу: и хорошее, и плохое, и то, что было между этим. Самое-то главное: то, как было на самом деле, вспомнить нельзя.
Примерно такими философскими размышлениями внезапно накрыло лорда Мерсье, когда он получил письмо от прежней возлюбленной. Перечитав его трижды, скомкав бумагу в ладони, он глубоко вздохнул, плотно закрыл глаза и откинулся в кресле, размышляя. Если бы эта весточка пришла к нему три года назад, она сделала бы его счастливейшим из людей. Даже два года назад он, наверное, прыгал бы от радости и дрожащими руками схватился бы за перо, чтобы немедленно ответить — и мчаться к ней, мчаться без минуты промедления.
Даже в прошлом году он еще, бывало, вспоминал свою фею, и его сердце слегка кровоточило. Случись письму застать его в такой день, он среагировал бы инстинктивно, без оглядки, подумал бы, что судьба.
Но вышло так, что послание чересчур запоздало. Теперь, когда все его раны затянулись, внезапная мольба о помощи от этой феи оставила принца равнодушным. И все, о чем он размышлял, — это послать ей вежливый отказ или оставить письмо вовсе без ответа. И выбор хотелось сделать не в пользу вежливости, а наоборот, в сторону того варианта, который уязвил бы ее сильнее.
Из письма Делии следовало, что с ней случилось то, чего и стоило ожидать. Удивительно, что так поздно. Вампир, конечно же, попытался выпить красотку, так и не женившись. Она едва не пала жертвой своего стремления к романтике, как и десятки других вампирских невест. Вся привлекательность помолвок с охотниками за кровью заключалась в том, что такие браки были невероятно романтичны и гремели на все королевство, а затем прославлялись литераторами в веках.
Но особую романтичность таким союзам как раз и придавало то, что случались они до невероятности редко. Ибо согласиться всю жизнь терпеть рядом с собой полнокровное живое создание и при этом не выпить его однажды до смерти вампир мог только из фантастической, жертвенной, самоотверженной любви, какой с обычным кровопийцей приключиться не могло.
Именно поэтому длительные помолвки с вампирами всех, кроме вампирш, гораздо чаще заканчивались похоронной церемонией, чем свадебной. И ответственности за такой исход жених не нес, поскольку уже пять столетий как научно доказано: вампир не может полностью себя контролировать рядом с полнокровным до тех пор, пока добровольно не примет брачное заклятие. Это волшебство — единственное, которое может помешать ему выпить любимую, даже в приступе жесточайшего зова крови.
За Делию, впрочем, Маркал почти не волновался все эти годы, он знал: самый опасный момент фея всегда почувствует и вовремя удерет, интуиция у них была самая тонкая среди всех волшебных существ. Так и случилось. Но теперь она, разумеется, была в беде, поскольку осталась без покровителя и без средств к существованию. А за последние три года, что провела в вампирской глуши, к тому же слегка утратила ориентацию и, возможно, не понимала, как ей снова устроиться фрейлиной ко двору.
О том, как сильно Делия дезориентирована и растеряна, свидетельствовало даже то, что письмо было адресовано в королевский дворец. Выходило, что она вообще не знала о переменах его жизни. Очевидно, девушка полагала, что как ни в чем не бывало может вернуться к прежнему принцу, каким оставила его при побеге — искреннему, ранимому, безобидному, отягощенному лишним весом и пылкой влюбленностью в нее.
Поразмыслив и предавшись паре приятных воспоминаний, в которых фигурировала полностью обнаженная фея в его постели, Маркал вызвал в свой кабинет Афрона и протянул ему скомканный пергамент:
- Пошли ей тысячу золотых. Напиши от моего имени, что я благодарю за оказанные три года назад услуги и полагаю, что на том мы в расчете. Записку подпиши у секретаря.
- Да, ваше высоч… ваша светлость, - поправился камердинер, так и не привыкший за три года к тому, что принц отказался от своих королевских регалий и присоединился к когорте лордов-землевладельцев.
Проследив глазами за Афроном, который спешно отправился исполнять поручение, Маркал снова погрузился в свои мысли. Но на этот раз он размышлял лишь об объеме эля и пива, который в этом году произведет его завод, и о том, что пришла пора ввести пару новых сортов и начать широкую рекламную кампанию. Захваченный этой внезапной идеей, он взял пергамент и написал огромное письмо своему главному маркетологу с указаниями.
А затем подвинул к себе ворох академических документов от Кетима, которые ждали его одобрения и подписи. Быстро прибавив свой кургузый росчерк к учебным планам на магическом факультете Ульриса, в которые не считал нужным даже вникать, Маркал чуть более внимательно просмотрел бумаги по хозяйственной части и, наконец, взялся за подробное чтение приказов о приеме и увольнении сотрудников.
Обнаружив среди них документ о зачислении созерцающей на должность учителя литературы, он поперхнулся и перечитал его дважды. Губы Маркала растянулись в улыбке, а в глазах заплясал озорной огонек, как у ребенка в предвкушении мороженого.
На первый урок Интента шла как рыцарь на боевой турнир — вооруженная до зубов. Она волновалась даже больше, чем два года назад, когда впервые в жизни приступала к работе преподавателем — дома, в Школе Созерцания, даже стены помогали. Здесь же она очень боялась опростоволоситься перед леди Лизергейн и ощущала необходимость готовиться усиленно, поэтому-то последние два дня и не вылезала из программной литературы, стараясь подготовить что-то особенное, очень интересное для первого занятия, чтобы сразу завладеть полным вниманием своих студентов.
Она решила начать с легкой приключенческой эльфийской литературы не более чем столетней давности - для простоты восприятия. Нервозности добавлял еще тот факт, что ее ждала едва ли не самая юная группа всей Академии Затемнения — от четырнадцати до шестнадцати лет. А внимание подростков порой собрать намного труднее, поскольку в отличие от взрослых они не сами выбирали этот класс и эту учебу, а просто повиновались решению родителей.
Но сколько ни занималась Интента, сколько ни подбирала материал, ни вооружалась учебниками, она никак не могла подготовить себя к тому, что увидела в аудитории на первом уроке. Для начала вместо шума и гама, который, по ее разумению, должна была производить группа из десяти подростков в ожидании учителя, за пять минут до начала занятия она застала класс в полной тишине.
Но настораживало даже не столько неестественное молчание, сколько выпрямленные напряженные спины и явная боязнь пошевелить головами, когда учительница вошла в класс через дверь в конце последнего ряда парт. И только мгновение спустя Интента осознала причину такого примерного поведения группы — за одним из первых столов в пол оборота, небрежно закинув ногу на ногу, сидел один из самых больших мужчин, каких она видела в жизни, одетый во все черное — брюки, фрак, ботинки.
Даже его шейный платок и рубашка отливали иссиня-черным. Со следующим ударом замершего от неожиданности и смущения сердца Интента поняла, что перед ней - ректор Академии, он же Черный лорд, лорд Мерсье, урожденный принц Маркал.
Когда их глаза встретились, он встал в знак уважения и сделался таким высоким, что в это невозможно было поверить — едва ли не на две головы выше нее, а ведь Интента сама отличалась немалым ростом, по крайней мере для женщины. За Маркалом моментально вскочили на ноги все студенты, что произвело довольно сильный шум, затем все снова стихло, словно в класс внесли покойника.
На отсутствие уважения со стороны студентов ректору жаловаться явно не приходилось.
- Доброе утро, ваша светлость, - негромко и вежливо поприветствовала она Черного лорда, изображая, наверное, самый неуклюжий реверанс в истории Королевства, пытаясь одновременно удержать равновесие, сумку и учебники в руках. Стоило вначале положить их на ближайший стол, но от смущения Интента не сообразила сделать это, а когда пара книг упала на пол, было уже поздно. Громкие, как выстрелы, хлопки заставили вздрогнуть пол класса.
- Я помогу вам, миледи, - вскинулся студент, оказавшийся ближе всех. Но созерцающая уже сама потянулась за книгами, и они с мальчиком едва не стукнулись головами. В последний момент Интента отшатнулась, что, к сожалению, стоило ей потери равновесия.
Оставшиеся книги посыпались из рук на пол, а в довершение ко всему учительница не смогла удержаться на ногах и на глазах всего класса с размаху шлепнулась на пятую точку. Театральный эффект усилили очки Интенты, соскочившие от удара с носа и улетевшие куда-то в конец аудитории, где оказались за пределом ее досягаемости.
Но и на том неприятные сюрпризы не закончились.
- Премилостивый темный дух, что тут происходит? Вы в порядке, миледи? Позвольте помочь вам, - послышался в этот самый момент знакомый голос, и ошеломленная Интента, повернув голову, увидела, как в класс поспешно заходит лорд Ульрис Кетим. С неподражаемым изяществом он подобрал по пути ее очки, пару книг, подал руку, помогая подняться, и вручил учительнице ее вещи — все за какие-то мгновения. А затем легким взмахом руки простимулировал трех стоящих рядом студентов собрать оставшиеся книги и, наконец, невозмутимо поздоровался с лордом Мерсье:
- Добрейшего утра, милорд. Не знал, что вы тоже заинтересуетесь уроком литературы.
- Как и я не ожидал увидеть вас здесь, - с какой-то еле заметной улыбкой бросил Черный лорд.
Едва взглянув на лица мужчин, Интента отряхнула юбку, выпрямилась и подобралась:
- Могу я узнать, милорды, что привело вас на мой урок сегодня? - спросила она учтивым нейтральным тоном, еще не зная, как реагировать, но уже понимая, что как-то реагировать надо — и ни в коем случае не позволять им остаться. Студенты хранили прежнее гробовое молчание, но после ее падения словно ожили — их спины и шеи вновь обрели нормальную гибкость, и теперь головы активно поворачивались, следя за разговором старших.
Округлив глаза, Амалия вздохнула:
- Пожалуй, это пока слишком сложно для меня.
Но тут же магиня прыснула, словно внезапно вспомнила что-то очень забавное. Все еще заливаясь смехом, она покрутила головой в ответ на недоумевающий взгляд Интенты:
- Я не над созерцающими смеюсь. Это Черный лорд... Он однажды сцепился с каким-то эльфом-учителем с факультета иномирных наук. Тот проспал собственную лекцию и вместо того, чтобы извиниться, придумал, будто созерцал у себя в комнате и погрузился в слишком глубокий транс, из которого не мог выйти. А ректор ему и говорит так серьезно: какой ты молодец, мол, что так далеко зашел по пути созерцания. А что тебе важнее, спрашивает: просветление или работа? Парень возьми, да и скажи: «Работа важна, да после просветления, ваша светлость, ничего уже не нужно». Тогда его светлость кивнул, подозвал слуг и велел все вещи эльфа вышвырнуть из окна — и бьющиеся, и не бьющиеся. Слуги тут же убежали, учитель остолбенел, а ректор и говорит ему: «Поздравляю с просветлением, вот тебе от меня по случаю уборка комнаты бесплатно. Хорошо, что тебе больше ничего уже не нужно».
Губы Интенты дрогнули, она покачала головой, но потом все-таки засмеялась вместе с веселящейся Амалией, живо представляя всю сцену благодаря эмоциональному рассказу.
- Он уволился? - спросила она с любопытством.
- Кто?
- Эльф этот.
- Да вот еще! - фыркнула магиня. - Отсюда почти никто не увольняется — зарплаты слишком высоки, такого больше нигде не найдешь, тем более этакому-то бездельнику. Ходил потом, объяснительные писал, штаны свои с трусами собирал с деревьев. Только его студенты высмеивали на каждом шагу, и Черный лорд его сам уволил в конце года — иди, говорит, просветляйся скорее, чего уж тут у нас время тратить впустую.
- Ты так и называешь ректора все время — Черный лорд? - недоумевающе спросила созерцающая у подруги.
- Все его так называют, а что? Звучит глупо, да?
- Честно говоря, да, - призналась Интента.
- Привыкнешь, - засмеялась Амалия. - Ты ведь его не встречала еще?
- Нет пока. Какой он?
- Спокойный такой. Местами резкий, но он не похож на лорда Кетима, если ты об этом. Хотя тоже тот еще ходок по студенткам.
- Тебя он не привлекает? - догадалась Интента.
- Не мой тип. Но Кетим, правда, тоже мне не нравился, пока не начал ухаживать, так что я не знаю, - вздохнула Амалия. - Одно могу сказать: надеюсь, Черный лорд никогда мной не заинтересуется. Я чувствую себя руиной и больше сама себе не доверяю.
На темных ресницах девушки блеснули слезы и обычно не эмоциональная Интента, повинуясь порыву, крепко обняла новую подругу:
- Послушай, не казни ты себя так сильно. Да, ты оказалась не на высоте, этот опыт надо учесть и идти дальше. Никто не застрахован от такого.
- Я была полной дурой, - расплакалась девушка. - Я и не знала, понимаешь, не знала, что во мне столько чванства, тщеславия и глупости — он ведь за все дурное зацепил, за хорошее-то никого не зацепишь. Как будто он все ужасное из меня вытащил и потом в него носом ткнул у всех на виду. А теперь я еще без конца себя жалею, и сама себе противна… и тебе, наверное, тоже.
- Да нет же. Просто ты рассказывала историю, все так ярко вспомнилось и накатило. Ничего мне не противно — я сама не идеал, и никто не идеал. Тебе просто надо перестать предъявлять к себе такие высокие требования, и тогда не придется никакую дурь вглубь закапывать, чтобы тебя за это потом темные цепляли. Ну, будет тебе…
- Извини, - Амалия довольно быстро успокоилась и вытерла слезы. - Пожалуй, надо попросить еще чаю у горничных. Или сходим в учительскую столовую?
- Лучше здесь посидим, у тебя уютно. Расскажи еще немного о ректоре, - попросила Интента, вновь занимая руки нитками. - Почему принц Маркал вдруг превратился в Черного лорда? Это же книжный персонаж, верно?
- Ну… я сама читала пару романов этой Пестрой, но давно, девчонкой еще. Не знаю, может, и правда они встречались.
Интента недоверчиво посмотрела на подругу, отвела взгляд в сторону, мысленно что-то подсчитывая, а потом пожала плечами и улыбнулась:
- Думаешь, он действительно оборотень?
- Нет, конечно, - Амалия вздохнула. - Но мало ли у кого какие прозвища бывают? Что-то из этого всего должно же быть правдой, иначе откуда все это взялось?
- Да, действительно, откуда? - неопределенно ответила Интента, внезапно глубоко погрузившись в свои мысли. А потом фыркнула и рассмеялась едва ли не до слез.
- Ты что?
- Так, ничего. Ничего, - махнула головой она. - Глупость в голову пришла. Не обращай внимания.
Глава 6.
Интересная штука — память: ты сам выбираешь, что вспоминать. Захочешь выбрать плохое, какую-нибудь гадость про человека, который тебя обидел - и только гадостное и вспоминается. А на хорошее настроишься — придут самые замечательные моменты, которых только что будто и не было в голове, целый ассортимент счастливых мгновений вылезает из прошлого, как в магазине. Но вот что интересно: если думать о плохом, то кажется, что и не было ничего хорошего. А если о хорошем припоминаешь, то плохого - как не бывало.
И в результате выходит, что ты не можешь вспомнить все сразу: и хорошее, и плохое, и то, что было между этим. Самое-то главное: то, как было на самом деле, вспомнить нельзя.
Примерно такими философскими размышлениями внезапно накрыло лорда Мерсье, когда он получил письмо от прежней возлюбленной. Перечитав его трижды, скомкав бумагу в ладони, он глубоко вздохнул, плотно закрыл глаза и откинулся в кресле, размышляя. Если бы эта весточка пришла к нему три года назад, она сделала бы его счастливейшим из людей. Даже два года назад он, наверное, прыгал бы от радости и дрожащими руками схватился бы за перо, чтобы немедленно ответить — и мчаться к ней, мчаться без минуты промедления.
Даже в прошлом году он еще, бывало, вспоминал свою фею, и его сердце слегка кровоточило. Случись письму застать его в такой день, он среагировал бы инстинктивно, без оглядки, подумал бы, что судьба.
Но вышло так, что послание чересчур запоздало. Теперь, когда все его раны затянулись, внезапная мольба о помощи от этой феи оставила принца равнодушным. И все, о чем он размышлял, — это послать ей вежливый отказ или оставить письмо вовсе без ответа. И выбор хотелось сделать не в пользу вежливости, а наоборот, в сторону того варианта, который уязвил бы ее сильнее.
Из письма Делии следовало, что с ней случилось то, чего и стоило ожидать. Удивительно, что так поздно. Вампир, конечно же, попытался выпить красотку, так и не женившись. Она едва не пала жертвой своего стремления к романтике, как и десятки других вампирских невест. Вся привлекательность помолвок с охотниками за кровью заключалась в том, что такие браки были невероятно романтичны и гремели на все королевство, а затем прославлялись литераторами в веках.
Но особую романтичность таким союзам как раз и придавало то, что случались они до невероятности редко. Ибо согласиться всю жизнь терпеть рядом с собой полнокровное живое создание и при этом не выпить его однажды до смерти вампир мог только из фантастической, жертвенной, самоотверженной любви, какой с обычным кровопийцей приключиться не могло.
Именно поэтому длительные помолвки с вампирами всех, кроме вампирш, гораздо чаще заканчивались похоронной церемонией, чем свадебной. И ответственности за такой исход жених не нес, поскольку уже пять столетий как научно доказано: вампир не может полностью себя контролировать рядом с полнокровным до тех пор, пока добровольно не примет брачное заклятие. Это волшебство — единственное, которое может помешать ему выпить любимую, даже в приступе жесточайшего зова крови.
За Делию, впрочем, Маркал почти не волновался все эти годы, он знал: самый опасный момент фея всегда почувствует и вовремя удерет, интуиция у них была самая тонкая среди всех волшебных существ. Так и случилось. Но теперь она, разумеется, была в беде, поскольку осталась без покровителя и без средств к существованию. А за последние три года, что провела в вампирской глуши, к тому же слегка утратила ориентацию и, возможно, не понимала, как ей снова устроиться фрейлиной ко двору.
О том, как сильно Делия дезориентирована и растеряна, свидетельствовало даже то, что письмо было адресовано в королевский дворец. Выходило, что она вообще не знала о переменах его жизни. Очевидно, девушка полагала, что как ни в чем не бывало может вернуться к прежнему принцу, каким оставила его при побеге — искреннему, ранимому, безобидному, отягощенному лишним весом и пылкой влюбленностью в нее.
Поразмыслив и предавшись паре приятных воспоминаний, в которых фигурировала полностью обнаженная фея в его постели, Маркал вызвал в свой кабинет Афрона и протянул ему скомканный пергамент:
- Пошли ей тысячу золотых. Напиши от моего имени, что я благодарю за оказанные три года назад услуги и полагаю, что на том мы в расчете. Записку подпиши у секретаря.
- Да, ваше высоч… ваша светлость, - поправился камердинер, так и не привыкший за три года к тому, что принц отказался от своих королевских регалий и присоединился к когорте лордов-землевладельцев.
Проследив глазами за Афроном, который спешно отправился исполнять поручение, Маркал снова погрузился в свои мысли. Но на этот раз он размышлял лишь об объеме эля и пива, который в этом году произведет его завод, и о том, что пришла пора ввести пару новых сортов и начать широкую рекламную кампанию. Захваченный этой внезапной идеей, он взял пергамент и написал огромное письмо своему главному маркетологу с указаниями.
А затем подвинул к себе ворох академических документов от Кетима, которые ждали его одобрения и подписи. Быстро прибавив свой кургузый росчерк к учебным планам на магическом факультете Ульриса, в которые не считал нужным даже вникать, Маркал чуть более внимательно просмотрел бумаги по хозяйственной части и, наконец, взялся за подробное чтение приказов о приеме и увольнении сотрудников.
Обнаружив среди них документ о зачислении созерцающей на должность учителя литературы, он поперхнулся и перечитал его дважды. Губы Маркала растянулись в улыбке, а в глазах заплясал озорной огонек, как у ребенка в предвкушении мороженого.
***
На первый урок Интента шла как рыцарь на боевой турнир — вооруженная до зубов. Она волновалась даже больше, чем два года назад, когда впервые в жизни приступала к работе преподавателем — дома, в Школе Созерцания, даже стены помогали. Здесь же она очень боялась опростоволоситься перед леди Лизергейн и ощущала необходимость готовиться усиленно, поэтому-то последние два дня и не вылезала из программной литературы, стараясь подготовить что-то особенное, очень интересное для первого занятия, чтобы сразу завладеть полным вниманием своих студентов.
Она решила начать с легкой приключенческой эльфийской литературы не более чем столетней давности - для простоты восприятия. Нервозности добавлял еще тот факт, что ее ждала едва ли не самая юная группа всей Академии Затемнения — от четырнадцати до шестнадцати лет. А внимание подростков порой собрать намного труднее, поскольку в отличие от взрослых они не сами выбирали этот класс и эту учебу, а просто повиновались решению родителей.
Но сколько ни занималась Интента, сколько ни подбирала материал, ни вооружалась учебниками, она никак не могла подготовить себя к тому, что увидела в аудитории на первом уроке. Для начала вместо шума и гама, который, по ее разумению, должна была производить группа из десяти подростков в ожидании учителя, за пять минут до начала занятия она застала класс в полной тишине.
Но настораживало даже не столько неестественное молчание, сколько выпрямленные напряженные спины и явная боязнь пошевелить головами, когда учительница вошла в класс через дверь в конце последнего ряда парт. И только мгновение спустя Интента осознала причину такого примерного поведения группы — за одним из первых столов в пол оборота, небрежно закинув ногу на ногу, сидел один из самых больших мужчин, каких она видела в жизни, одетый во все черное — брюки, фрак, ботинки.
Даже его шейный платок и рубашка отливали иссиня-черным. Со следующим ударом замершего от неожиданности и смущения сердца Интента поняла, что перед ней - ректор Академии, он же Черный лорд, лорд Мерсье, урожденный принц Маркал.
Когда их глаза встретились, он встал в знак уважения и сделался таким высоким, что в это невозможно было поверить — едва ли не на две головы выше нее, а ведь Интента сама отличалась немалым ростом, по крайней мере для женщины. За Маркалом моментально вскочили на ноги все студенты, что произвело довольно сильный шум, затем все снова стихло, словно в класс внесли покойника.
На отсутствие уважения со стороны студентов ректору жаловаться явно не приходилось.
- Доброе утро, ваша светлость, - негромко и вежливо поприветствовала она Черного лорда, изображая, наверное, самый неуклюжий реверанс в истории Королевства, пытаясь одновременно удержать равновесие, сумку и учебники в руках. Стоило вначале положить их на ближайший стол, но от смущения Интента не сообразила сделать это, а когда пара книг упала на пол, было уже поздно. Громкие, как выстрелы, хлопки заставили вздрогнуть пол класса.
- Я помогу вам, миледи, - вскинулся студент, оказавшийся ближе всех. Но созерцающая уже сама потянулась за книгами, и они с мальчиком едва не стукнулись головами. В последний момент Интента отшатнулась, что, к сожалению, стоило ей потери равновесия.
Оставшиеся книги посыпались из рук на пол, а в довершение ко всему учительница не смогла удержаться на ногах и на глазах всего класса с размаху шлепнулась на пятую точку. Театральный эффект усилили очки Интенты, соскочившие от удара с носа и улетевшие куда-то в конец аудитории, где оказались за пределом ее досягаемости.
Но и на том неприятные сюрпризы не закончились.
- Премилостивый темный дух, что тут происходит? Вы в порядке, миледи? Позвольте помочь вам, - послышался в этот самый момент знакомый голос, и ошеломленная Интента, повернув голову, увидела, как в класс поспешно заходит лорд Ульрис Кетим. С неподражаемым изяществом он подобрал по пути ее очки, пару книг, подал руку, помогая подняться, и вручил учительнице ее вещи — все за какие-то мгновения. А затем легким взмахом руки простимулировал трех стоящих рядом студентов собрать оставшиеся книги и, наконец, невозмутимо поздоровался с лордом Мерсье:
- Добрейшего утра, милорд. Не знал, что вы тоже заинтересуетесь уроком литературы.
- Как и я не ожидал увидеть вас здесь, - с какой-то еле заметной улыбкой бросил Черный лорд.
Едва взглянув на лица мужчин, Интента отряхнула юбку, выпрямилась и подобралась:
- Могу я узнать, милорды, что привело вас на мой урок сегодня? - спросила она учтивым нейтральным тоном, еще не зная, как реагировать, но уже понимая, что как-то реагировать надо — и ни в коем случае не позволять им остаться. Студенты хранили прежнее гробовое молчание, но после ее падения словно ожили — их спины и шеи вновь обрели нормальную гибкость, и теперь головы активно поворачивались, следя за разговором старших.
